шлейф буруна

в лофте пахнет сухим деревом и, кажется, плесенью. пыль вздымается в воздух, блестит под лучами солнца и закручивается в вихрях. Стайлз чихает несколько раз, прежде чем приступить к уборке. упаковки от еды, старые повязки в засохшей крови, вялые цветы, мятые бумажки – Стайлз кидает всё в картонные коробки. позже они сожгут их за домом. он сам затеял и настоял на генеральной уборке, потому что есть, спать и трахаться здесь было не то, что отвратительно, но и, по меньшей мере, не гигиенично. а оставаться у него дома под присмотром отца, который считал нужным заходить в его комнату каждые пятнадцать минут, если честно, было несколько унизительно. особенно когда тот врывался во время самой пикантной процессии. Дереку тоже это надоело и он всё чаще тащил его в своё, грубо говоря, прогнившее логово. Стайлз не понимал, почему вместо нового Porsche Дерек не купит нормальную квартиру или дом в пригороде. не то что бы Стайлзу не нравилось летать по шоссе с поднятой крышей и кричать, пока в горле не запершит и пока Дерек не убавит скорость – тут он в машину прыгнет первым, лишь свистните. но трахаться на старом убитом диване, из которого торчат пружины и пыль поднимается при каждом толчке, Стайлз отказывается и готов даже пожертвовать ветерком и скоростью. Дерек позволил ему обустроить здесь всё, как ему нравится и, главное, дал на это средства. Стилински самолично заказал новый диван, огромный, с серой обивкой и мягким матрасом под ней. с дня на день его должны доставить прямо сюда, а следом и двуспальную кровать – они всё чаще остаются ночевать в лофте и хотелось бы спать на чём-то, в чем без сомнений нет клопов. не то что бы в кровати Дерека они были, но он совсем немного увлёкся. пол под ногами трещит, старые доски прогибаются под каждым шагом и движением. здание едва стоит, оно медленно разваливается и, Стайлз уверен, когда-нибудь оно упадет вместе с ними. ладно, может быть, он самую малость преувеличивает и всё не так плохо. но факт – лофт потрёпанный, построенный ещё во времена нефтяного кризиса в семидесятых, ещё чуть-чуть и из потолка начнёт течь, стекла на окнах разбиты – Дерек засучил их досками, как будто от этого был какой-то хосэн. Стайлз пытался оторвать их голыми руками с намерением сделать всё по человечески, ровно и аккуратно, чтоб дождь во время ливней не врывался в комнаты, потому что в отличие от Хейла он мёрзнет и болеет. но попытки оказались тщетными. острые занозы впивались под кожу от каждого прикосновения, заставляя зашипеть от боли. в целом, здесь не всё так плохо, можно сменить пол, постелить мягкий ковёр, вставить окна и заплатать крышу, дальше всё обустроить по фен-шую – и вполне жизнепригодно, главное с Дереком под боком. Стайлз давно о таком мечтал. на подоконниках лежат пустые и полупустые банки, в некоторых, кажется, зародилась новая цивилизация под слоями плесени. Стайлз морщится и кидает всё в коробку, несколько раз громко фукая. взгляд цепляется за старенькое зеркало в серебряной оправе мерцающее под дневным светом. Стилински стряхивает с него пыль и протирает грязной ладонью, вглядываясь в своё отображение: синяки под глазами, волосы растрёпаны, на шее расцветают синеватые пятна засосов – Дерек никогда его не жалеет, оставляя метки на всевозможных местах и в больших количествах. кожа саднит и едва жжёт – не будь Стайлз в какой-то маленькой мере мазохистом, он давно запретил бы Дереку оставлять их на себе. не то что бы его запреты когда-то работали, но попытка не пытка. зеркало с глухим стуком приземляется в отдельную коробку для вещей, которые отправятся в кладовку, за ним и пара книг, валяющихся в углу. механические настенные часы отбивают четырнадцать ноль-ноль. они здесь с самого утра, но сделали лишь половину работы. комнаты всё ещё захламлены коробками и мусором. Стайлз на мгновение жалеет, что затеял всё это, а потом представляет, как тучи пыли будут подниматься в воздух и падать на кожу, пока Дерек будет втрахивать его в грязный диван. мысль отсеивается в ту же секунду. полчаса назад Хейл уехал в город. они не завтракали и не обедали, и желудок начало скручивать от пустоты. с каждой поднятой коробкой аппетит рос, поэтому он отправил Дерека за едой, тот должен вернуться не больше чем через минут десять. Стайлз снова оглядывается вокруг, и взгляд падает на старый разбитый телевизор на тумбочке. он мозолит глаза уже не первый месяц, но, несмотря на причитания, Хейл не спешил его выкидывать. Стайлз хотел спустить его по лестнице в первую очередь, но Дерек лишь буркнул, что тот тяжёлый и он сделает всё сам. но Стилински не был бы собой, если бы решил не делать наперекор. он подходит к чуду техники и с кряхтением напополам поднимает телевизор. руки болят, мышцы на пояснице тянет и Стайлз решает, что тащить его по лестнице вниз слишком долго и сил для этого маловато. он подходит к окну и кладёт телевизор на подоконник. скинуть его прямо на землю будет намного проще. Стайлз отдирает сухую доску внизу окна и откидывает технику в воздух. когда снизу раздаётся грохот громче, чем ожидалось, а за ним и оглушающая сирена, Стайлз бледнеет. медленно, на одних пятках поворачивается к окну и выглядывает из него. внизу Дерек, с пакетами в руках и с немигающим холодящим взглядом, рядом новенький черный Porsche, на его капоте телевизор, а под ним огромная вмятина. они несколько долгих секунд смотрят друг другу в глаза, а после Стайлз в лёгком шоке отходит от окна и готовится умирать, понимая, что привилегию в виде любви Дерека к нему в данной ситуации использовать не получится. – я сдохну, я определенно сдохну, – тихо и обречённо произносит Стайлз и пятится назад, врезаясь лопатками в разваливающийся деревянный шкаф. Стайлз думает, что терять нечего и забирается прямо в него, вытирая собой пыль и собирая локтями паутину – может хоть это отсрочит смерть на несколько секунд. он думает о том, как мог не услышать подъезжающую машину и почему не выглянул в окно перед тем, как бросать. машина совсем новая, купленная буквально пару недель назад и стоит дороже его собственного дома. Хейл потратил на неё последние сбережения. нет, он точно умрёт, прямо здесь посреди мусора и пыли. Стайлз дёргается, когда тягучая паутина садится на щеку и вслушивается в медленные шаги по лестнице. Дерек явно не спешит подниматься, скребёт говнодавами по сходам и определенно сдерживает себя от убийства. когда входит в лофт, кидает пакеты с едой на столик и приближается к шкафу, откуда доносится тихий мат. Хейл хватается за дверку и одной рукой выламывает её вместе с завесами, кидая на пол. свет бьёт в глаза, Стайлз поднимает испуганный взгляд на мужчину и нервно смеётся, предвкушая скорую погибель или, по меньшей мере, перелом какой-нибудь из костей. Дерек смотрит на него как на идиота несколько мгновений и вскидывает брови, тяжело выдыхая и тихо говоря: – вылезай отсюда. Стайлз молча слушается, поднимается на едва затёкших ногах и наблюдает, как тот медленно отходит в сторону, плюхается на диван и принимается открывать пакеты. ни крика, ни злости, ничего. предчувствие чешет коленки и шепчет, что нужно убегать, но Дерек лишь подзывает к себе рукой. – смерть будет быстрой или предпочтешь пытки? Хейл оглядывает его с ног до головы ещё раз и тянет к себе за рукав толстовки, большими ладонями стряхивает пыль с плеч и притягивает ближе, заставляя сесть рядом. он, кажется, совсем не злится и пихает в руки коробку с лапшой. диван под бёдрами скрипит и ржавые пружины почти впиваются в кожу из под грязной обивки. Стайлз недоверчиво косится на мужчину и вертит в руках еду. – ты точно не хочешь убить меня? – тихо спрашивает он и едва отодвигается в сторону, чтобы в случае чего не получить в нос. – ты должен мне заплатить за это. – у меня есть только моё тело, могу отплатить тебе им. – считай ты в рабстве.