***
Пятнадцатилетние девушки весело шагали по тротуару, болтая обо всём на свете и наполняя притихшие под вечер улицы радостным смехом. На городок плавно опускалась ночь. И подруги, ещё немного побеседовав, обнялись на прощание и разошлись в разные стороны, надеясь успеть домой вовремя, чтобы не получить нагоняй от родителей. Юная Рэйнбоу с наслаждением вдыхала свежий летний воздух, невольно приподнимая уголки губ в расслабленной улыбке. Босоножки легко ступали по асфальту, ещё хранящему жар дневных лучей солнца. Чуть прохладный ветерок играл с прядями распущенных волос, заставляя пробегать по телу мурашки от блаженного чувства лёгкости. Всего несколько поворотов – и девушка окажется дома, сядет в мягкое кресло-мешок, вдыхая аромат свежезаваренного чая и обнимая любимую плюшевую игрушку – единорога Свитти. Лея ненадолго остановилась, поднимая взгляд на чёрное небо, где всё отчётливее проявлялись маленькие огоньки – звёзды. Девушка прикрыла глаза, вновь делая глубокий вдох и ощущая, как лёгкие наполняются кислородом, а счастье заполняет сердце. Раз – мужские руки крепко хватают сзади, до боли сжимая предплечья. Два – в нежную кожу неприкрытой шеи вонзается тонкая игла, вводя внутрь какое-то вещество, заставляющее силы медленно, но уверенно покидать тело. Три – дыхание замедляется, а все мысли и вовсе исчезают, оставляя после себя абсолютную пустоту без каких-либо эмоций. И вот, ощущение реальности полностью растворяется, и девушка погружается в забытье...***
Сознание постепенно возвращается, и Лея, обретая наконец возможность слышать, старается уловить хоть какие-то звуки. Но она не слышит абсолютно ничего, ничего, кроме собственного дыхания. Спустя мгновение, а, может, спустя множество часов девушка наконец решается осторожно приоткрыть глаза. Вокруг непроглядная тьма. С трудом можно разглядеть собственные руки, прикованные к подлокотникам на металлическом стуле. Судя по ощущениям, ноги также обездвижены. Вся ситуация очень напряжённая и подозрительная, но какая-то мелочь не даёт покоя девушке. Что-то особенно не так, как должно быть. Вот только что... Запах. Здесь нет абсолютно никаких запахов. Как такое вообще возможно? Хоть какой-нибудь еле уловимый аромат обязательно должен быть. У всего есть запахи. И Лея уверена, что до того, как потеряла сознание, она чувствовала любой запах просто отлично. Значит, дело вряд-ли в её ухудшившемся восприятии. Но тогда в чём же причина? Почему девушка не чувствует здесь абсолютно никаких запахов? — Потому что здесь их нет, – мягкий мужской голос в тишине, окутавшей пространство вокруг, прозвучал непозволительно громко и пугающе. Девушка невольно вздрогнула, не ожидая, что в темноте кто-то есть, ведь она не слышала никакого постороннего звука или дыхания, кроме собственного, хотя в такой-то тишине должна была. Только теперь стал доходить смысл произнесённых незнакомцем слов, и неподдельный страх скользкими щупальцами сковал, и без того ограниченную в движениях, Лею. Этот человек будто прочёл её мысли. Нет. Этому должно быть логическое объяснение. Он... Мог просто догадаться. Да. Например... Услышать, как она пытается вдохнуть побольше воздуха, дабы различить в нём хоть какой-то аромат. Да и с чего она вообще взяла, что незнакомец говорил именно про отсутствие запахов. Чёрт, даже логичные доводы не помогают успокоить прицепившийся страх. Так, Лея, дыши глубже. Успокойся. Всё хорошо... — Тебя всего-то похитили. Конечно. Тут вообще не о чем беспокоиться, верно, Лея? Сердце с грохотом, достойным озвучки падения самолёта в боевиках, ухнуло в пятки. Кажется, эта жизненно важная мышца сейчас вообще отказывается работать. Что ж, ну и пусть. Девушка сейчас всё равно находится невесть где, в компании неизвестно кого. Умереть со страху – не худший вариант. — Оу, прости. Видимо, я достаточно сильно тебя напугал. Мой прокол. Но со страху ты не умрёшь, – не самое обнадеживающее обещание от человека из темноты, не удосужившегося назвать жертве своё имя, чтобы та хоть знала от чьей руки ей предстоит умирать. –Ах да, где мои манеры. Я Дерек Андерхэлл. И нет, я не собираюсь тебя убивать. У тебя нет причин меня бояться. По крайней мере, если ты не сделаешь ничего такого, что помешало бы моим планам. Обнадеживающе... Ну, Лея, давай подведём итоги твоей короткой никудышной жизни.***
До восьми лет Лея жила в потрёпанном детском доме, где с детьми обращались, как с провинившимся скотом. Несколько раз пыталась оттуда сбежать, что удавалось. Но девочка была не готова к тому, что происходило на улицах, и её быстро находили и возвращали в этот детский ад. Затем девочку неожиданно удочерила богатенькая семья. Но оказалось, что Лее не могло так крупно повезти. За всем тем великолепием новой жизни, что открылась перед девчушкой, скрывался подвох. Глава семейства – Девид Лэй – оказался настоящим извращенцем. И из-за этого урода, любившего развлекать себя в постели, трахая детей, Лея обзавелась парочкой психических расстройств. Психолог – Роберт Дэй– назвал их «защитной реакцией» сознания на столь грязное обращение к детскому телу и разуму. Вот только Лея заметила, как заинтересованно зашевелилось у мистера Дэя в штанах, когда тот попросил рассказать ему всё, что происходило, чтобы, по его словам, он мог помочь. Итогом сеансов с психологом стало то, что одиннадцатилетняя девчонка научилась искусно делать минеты, а в голове окончательно сформировалось правило, что мужчинам нельзя доверять. К двенадцати годам удалось сбежать из приёмной семьи, подарившей ей неустойчивую психику. Несколько месяцев Лея жила там, где придётся, а чтобы не умереть с голоду бралась за любую работу, которую только получалось найти. За все эти попытки заработка несколько раз попадались озабоченные падонки, предлагавшие за хорошую сумму отсосать им, а иногда и присунуть. Девочка всегда отказывалась, но когда от голода становилось невозможно сделать и шаг, а другой работы на ближайшую неделю не было, приходилось соглашаться. За свой богатый опыт в постели Лея поняла, что этот ужас проще перенести, когда вообще не думаешь о том, что происходит. Нужно представить что-нибудь приятное, и тогда будет легче с этим справиться. Нужно просто отгораживать себя от этого кошмара. «Это лишь тело, мой разум чист» – словно мантра, произносимая девочкой, чтобы хотя бы мысленно уйти от происходящего. Но самообман ничуть не помогал. Сколько бы раз Лея не мылась, как бы тщательно не стирала все следы грехопадения, она всегда ощущала себя грязной, испорченной, порочной. Слёзы быстро иссякли. Осталась лишь брешь внутри, и ничто не могло её закрыть. Маленькая девочка из приюта окончательно сломалась. А затем свершилось чудо. Лея устроилась в небольшую пекарню курьером. Несколько раз за день разносила выпечку добрым старушкам в соседних районах. Зарплата позволяла не голодать, и даже оставалось немного денег про запас. Спустя некоторое время семейная пара, владеющая пекарней, заметила, что сиротка очень надёжная, всегда охотно берётся за поручения. И они предложили работу помощницы на постоянной основе. Когда заказы на день все были выполнены, добрая миссис Рэйнбоу показывала Лее, как готовить печенье, торты, пироги. Девочка очень быстро вникала в процесс и как завороженная наблюдала за готовкой, запоминая каждое действие. Вскоре Лее предложили помогать в готовке, и у девчонки так ладно всё получалось, что Джуди Рэйнбоу стала доверять ей самостоятельно печь некоторые крендельки и пирожные. Лея с тётушкой Рэйнбоу легко нашли общий язык и свободно общались на разные темы. Джордан Рэйнбоу любил тайно выдать зарплату больше уговоренной суммы, а когда девочка спрашивала его об этом, мужчина весело пожимал плечами, улыбался, мягко трепал Лею по волосам и говорил, что лишним ей не будет, а пекарня приносит достаточную прибыль, чтобы можно было себе позволить выдавать девочке побольше денег. Постепенно между Рэйнбоу и Леей образовались крепкие тёплые отношения, девочка окончательно переехала к ним жить, и как-то всё плавно перешло в речь об опекунстве. Когда все бумаги об удочерении были подписаны, тетушка Джуди испекла большой праздничный торт, и Лея Рэйнбоу теперь законно числилась в новой любящей семье. Тринадцатилетие для девочки стал самым счастливым днём в её жизни, ведь это первый день рождения, когда Лея с уверенностью может сказать, что она наконец-то дома. Благодаря истинно доброму отношению Джордана, юная мисс Рэйнбоу поняла, что не все мужчины такие, как её бывший приёмный отец. Прошлые страхи стали постепенно гаснуть в памяти, затмеваемые счастливым настоящим. Школа, новые знакомые, друзья, любящая семья, счастье – это стало новой жизнью Леи Рэйнбоу.***
Но, видимо, счастье оказалось недолгим. Похоже Лея так и умрёт во мраке. Но в этом есть и плюсы: ей не придется видеть лицо мучителя. Девушка жалеет лишь, что не успела попрощаться с родителями. Остаётся только малая крупица надежды, что с мамой всё будет хорошо, что ей не придётся видеть весь тот ужас, что сотворят с её дочерью. Мужчина снова молчит. Или он ушёл? — Не волнуйся, я ещё здесь. Это правда ужасно страшно и странно, будто этот человек и впрямь читает мысли... — Хм, мне нравится ход твоих мыслей, – в голосе явно читается насмешка. – Только вот есть одна маленькая деталь – я не человек.