— Что-то слишком зелёные нынче офицеры. Молодые такие, а уже полковники да генералы, — меланхолично-тихо говорит один постовой другому, привычно приобнимая пулемёт и рассматривая ещё живых мошек, что крутятся у тусклого фонаря.
Погода в этом году довольно тёплая для начала зимы, дождливая. Почти как и прошедшая осень.
— Ой, нудный же ты, — тут же раздражённо отвечает второй, сержант в возрасте, отправленный на сегодня в наряд в силу военного положения. — Радовался бы, что молодёжь такая способная. Не то что мы с тобой, вдвое старше, а стоим тут, ворон считаем.
— Чему тут радоваться? Война всё тянется и тянется. Нам-то хорошо тут, а фронт уже истощён, потому что офицеров нормальных нет.
— Совсем крышей поехал? Ты слышал вообще новости? Да восточный фронт удержали только благодаря этому генералу, что прибыл вот час назад. И что в это время делал Консул, пока фронт чуть не разбился? Собрался открывать новый? Вот кто тут кровопийца, — пренебрежительно хмыкает сержант и переводит взгляд на ворота. Ещё одна машина со столицы. — Нет уже ни сил, ни людей на ведение войны, а он всё продолжает.
— Ты бы потише так про Консула выражался, — безэмоционально отвечает первый и шмыгает носом, тоже переводя своё внимание на заезжающую в часть машину и офицера, что из неё выходит.
— А то что? Пристрелит, как собаку, без суда и следствия? Вот и всё, что он может. Убивать втихую неугодных да упиваться властью.
— Да не кричи же так о политических убийствах. Может, ты и прав, да не нам это решать.
— Вот поэтому и нравятся мне эти молодые офицеры. Пока мы тут боимся решать, они берут и делают. Вот взять нашего капитана…
— Здравия желаю, — перебивает их прибывший офицер, что крепко прижимает папку к груди и по виду крайне торопится. — Не подскажете, как пройти к административному зданию?
— Идите прямо и никуда не сворачивайте, упрётесь в ещё одних постовых, что стоят у тяжёлых резных дверей. Вам туда, — пожилой сержант окидывает его оценивающим взглядом и довольно улыбается, когда парень уходит. — Ну разве плохо, что такой молодой, а уже лейтенант?
Офицер быстрым шагом направляется по указанному пути и с облегчением выдыхает, находя нужное здание. Он взбегает по лестнице и по такому же указанию постовых внутри здания находит кабинет командующего частью. После тихого стука в дверь и утвердительного «войдите» он проходит, отдавая честь присутствующим офицерам. И немного теряется. Здесь их трое, но все в полевой форме без погон. Какой из них нужный? Лейтенант ни с кем лично не знаком из присутствующих и немного нервничает.
— Лейтенант Чхве Ёнмин, — он поднимает глаза на того, что за столом, и чувствует себя максимально некомфортно под острым холодным взглядом. — Мне нужен полковник Кан.
— Что там у Вас? — спрашивает Пак, скептически рассматривая белую офицерскую форму.
— Документы для господина Кана от генерала Чхве.
— А чего это для Кана, если я здесь? Давайте мне, — хмыкает Сонхва и вскидывает бровь, когда тот недоверчиво щурится.
— Вы господин Кан?
— Нет, я генерал Пак.
— Ох, — Ёнмин опускает глаза на папку и нервно хмурится. Он наслышан о генерале Сонхва, которому подчиняется даже его командующий Сан, но по приказу документы нужно отдать полковнику. — У меня приказ отдать документы господину Кану лично в руки.
— Вы можете отдать их мне.
— Но я не могу.
— Да Господи, не мучайте парня, — Ёсан отвлекается от чтения одной из книг личной библиотеки капитана Сокмина и забирает у лейтенанта папку, перед этим показав ему своё удостоверение. — Он сейчас поседеет от того, что отдать Вам документы — ослушаться приказа, и не отдать Вам документы — тоже ослушаться приказа.
— Жалко, я хотел посмотреть, чем дело кончится, — беззлобно смеётся Джонхан, сидя на подоконнике позади Сонхва.
— Что-то передать генералу Чхве? — Ёнмин никак не реагирует на офицеров, хотя очень переживает. Он всего лишь лейтенант, и это первое важное поручение в его карьере. — Мне нужно вернуться в министерство.
— Да, подождите, — Пак вскидывает брови, будто что-то вспоминает, и начинает на листе в неофициальной форме быстро описывать Чхве ситуацию.
Ёсан заинтересованно открывает папку и садится перед столом, где недавно и был, принимаясь просматривать документы. Это отчёты от тех разведчиков, что должны были вернуться и которых предлагал дождаться Сан. Они действительно засекли северные войска у границы и даже по инструкции собрали некоторое количество информации. В самих отчётах ничего нового — всё то, что уже известно от Джонхана, а вот фотографии привлекают больше внимания. Кан откладывает бумаги, что тут же забирает и так же быстро просматривает Юн, и переключается на изображения, сделанные с воздуха.
— Что там? — Джонхан становится сзади Ёсана и кладёт ему руки на плечи, заглядывая в фотографии.
— Примерная численность, не совсем ясное расположение… Но ничего существенного, — хмурится Кан, продолжая рассматривать и искать хоть что-то важное.
— Хм, — Юн медленно опускается и упирается подбородком в плечо полковника. Он внимательно рассматривает фотографии, которые меняет Ёсан. — Погодите, а что там было?
— Где? — Кан же в свою очередь почти не обращает внимание на тактильность Джонхана и то, что он внезапно может начать находиться слишком близко.
— Вот здесь, — Юн находит одно из пролистанных изображений и указывает на белую смазанную точку на корпусе танка.
— Вот я это и ищу, точнее, мне тоже интересно.
— Там что-то важное? — Сонхва отвлекается от написания и мельком заглядывает в бумаги и фотографии, но тут же возвращается обратно к своему занятию.
— Да, здесь что-то важное, — улыбается Ёсан, найдя на одном из последних изображений этот знак. Белая роза и цифры, являющиеся номером подразделения. — Это дивизия «Альба», входящая в состав четвёртой группы танковых армий «Запад». Если здесь «Альба», то стоит ожидать, что пехотные войска тоже будут из западной группы.
— Вот, возьмите, — Пак протягивает ожидающему Ёнмину два письма. — Передайте их сразу же по возвращении в столицу лично в руки Сана.
— Вас понял, — кивает лейтенант, ещё раз отдаёт всем честь и покидает кабинет.
— Так и что там? — Сонхва, наконец, переводит взгляд на своих офицеров, подпирая подбородок рукой. Оба слишком красивые. Особенно пока находятся рядом. — «Альба»? Это у которых символ — роза?
— Да, — Кан передаёт фотографию, где чётко видно белую розу, Паку, продолжая вместе с Джонханом рассматривать остальные. — Я знаю её командира, как и всех командиров западной группы. Я в принципе знаю всех офицеров севера, начиная с майоров, если они не умерли или не сменились.
— О как, — усмехается Сонхва. Даже он знает только лишь генералов севера. — Как удачно. Вам поможет это в установлении личностей офицеров?
— Конечно, я уже сейчас могу сказать, что это тактическое формирование возглавляет полковник Тэиль. У него в подчинении два майора, что управляют его личным составом. И ещё примерно два командира должно быть у пехоты. Но я не знаю, кто именно. На танках написаны дивизии, а вот на людях — нет.
— Я знаю только Тэиля, — Юн отстраняется от Ёсана и усаживается на софу сбоку. — Но мы скорее всего и не узнаем номера пехотных подразделений.
— Вы не установите личности всех командиров, даже если их только пятеро, — Пак откладывает изображения и устало трёт переносицу. — Оставьте эту идею, нам никак не снять их командование.
— Если господин Кан укажет мне цели, то их командование можно считать мёртвым, — Джонхан скрещивает руки на груди и закусывает губу. — Достаточно будет убить хотя бы троих. Двое оставшихся уже не смогут сориентироваться и вынуждены будут отступить. Они потеряют контроль над слишком большой численностью состава.
— Нет. Вам придётся подойти ближе, чтобы найти цели. Да ещё и их будет возможно увидеть только в начале атаки, если они высунутся оценить ситуацию. И неизвестно, в одной они точке или как-то сообщаются. Тут очень много вопросов и неточностей и почти нет ответов. Всё слишком размыто и неясно. Я не собираюсь вами двумя рисковать.
— Они будут в одном месте, — уверенно произносит Ёсан и поднимает серьёзный взгляд на Сонхва. — Полковник «Альбы» со своими двумя майорами всегда так действует. Он отдаёт им приказы в одном месте, а те уже дальше координируют своих офицеров. Но он никогда не доставляет приказы майорам через кого-то. Надо только понять, где они собрались. Откуда удобнее всего обозревать местность и следить за ситуацией?
— Не знаю, я понятия не имею, какая там местность, — Пак пожимает плечами и берёт в руки фотографии. Он пытается рассмотреть местность и понять, где эти участки на карте, но это слишком сложно. — Хрен его знает, можно только исключить некоторые участки, но это вряд ли поможет.
— Мне кажется они могут быть здесь, — Джонхан указывает на тыльную сторону северного формирования, — либо здесь. Но офицеры однозначно присутствуют. Я говорил с Сокмином по поводу перехвата их радиосвязи, так вот они сейчас тоже хранят молчание. А значит, командование отдаёт приказы напрямую.
— Есть хотя бы один-два человека, кто до, — Сонхва смотрит на свои часы и про себя что-то отсчитывает, — кто часов до семи утра сможет разведать позиции севера в их тылу и примерное нахождение временного командного штаба?
— Это почти невозможно, — отрицательно машет головой Юн. — Нужно будет обходить сбоку от заслона из пограничников с собаками, то есть поехать в объезд, а это примерно пятнадцать километров, — Джонхан проводит линию на карте до конца установленных границ заслона и рисует дальше. — Затем проехать ещё около пяти километров вглубь и исследовать эти тридцать. А после вернуться. Итого нужно будет часов за семь, включая несколько часов на подготовку, объехать порядка семидесяти километров, успевая разведывать. Но проблема в том, что они тоже не дураки и у них как минимум стоят радары на технику. Да и в болотистой трясине сейчас всё увязнет, если та не промёрзнет. Но она не промёрзнет. То есть можно попытаться проскочить туда, но только пешком. А пешком невозможно будет успеть.
— Да, пешим ходом это не сделать, — соглашается Кан.
— А если на коне? — Пак задумчиво смотрит на отметки Джонхана. — Кони же спокойно ходят по болотистой местности?
— Чего? — усмехается Юн. — Может, ещё на летающем корабле?
— Оба сейчас же подумайте, есть ли разведчики, которые справятся с подобным и смогут ехать на коне, — Сонхва вскакивает со своего места и быстрым шагом покидает кабинет, переходя в коридоре на бег.
Ёсан и Джонхан смотрят друг на друга нечитаемым взглядом и молчат какое-то время. Одно задание лучше другого.
— Иногда мне кажется, что у него не все дома, — подытоживает Кан.
— Вам не кажется.
— Я не знаю, что сказать. У меня нет таких людей. Все, что были, отправлены дразнить пограничных собак. Чисто теоретически я мог бы сам, но…
— Но он вас не пустит, — улыбается Юн. — Я тоже не знаю подходящих кандидатов, у меня все мои полтора разведчика уже в деле.
Их прерывает стук в дверь, что звучит просто для приличия. Вону заходит, не дожидаясь ответа.
— Я привёз, — Чон сразу передаёт Джонхану длинный чемодан и выдыхает, предвкушая немного законного отдыха.
— О, майор, — Юн принимает чемодан и вместе с ним возвращается обратно на подоконник. — Вы умеете ездить на лошади?
— Чего? — хмурится Вону и вместе с тем жалостливо смотрит на своего друга. Тот не задаёт странных вопросов в подобной обстановке просто так. — А надо?
— Надо.
— Тогда умею, — расстроенно сообщает майор. Когда-нибудь он помрёт от усталости и кучи работы. — Но только не говорите, что не отпустите меня сейчас отдохнуть. Я весь день туда-сюда ношусь по Вашим приказаниям.
— Тогда не скажу, — также наигранно-грустно отвечает Джонхан и не может сдержать улыбки. — Я тебе отпуск выпишу, если сейчас генерал отправит по одному делу.
— А больше некого, что ли?
— В том-то и дело, что некого. Ты вот просто не вовремя зашёл.
— Да ладно, а что за дело?
В кабинет вместе с Ёнмином, что успел почти уехать залетает обратно Пак, чуть ли не врезаясь в Вону.
— О, майор, — немного удивлённо смотрит Сонхва, будто видит Чона сегодня впервые. — Вы умеете ездить на лошади?
— Да ладно, вы что, одними фразами разговариваете? — безрадостно констатирует Кан.
— Что? Неважно, — Пак проходит за стол и садится впопыхах писать ещё один рапорт. — Лейтенант Чхве, Вам особое задание. Доставите это письмо генерал-лейтенанту Ким Хонджуну в самом срочном порядке. Подождёте, пока он прочитает, и если ничего Вам не прикажет дальше, то поедете отдавать письма Чхве Сану. Если у него будут какие-то указания, то выполните их. Я понимаю, что Вы не в его личном составе, но сейчас нет времени, — Сонхва говорит очень быстро, пока так же быстро пишет рапорт. Он размашисто расписывается и спешно запечатывает его. — Оно должно попасть к Хонджуну максимально быстро. Сделайте всё возможное для этого. Я потом обязательно узнаю, как Вы выполнили мой приказ, и отвечу тем, чем заслужите.
— Простите, но я не в курсе, где искать генерал-лейтенанта. Это тот, что командует личной гвардией Консула?
— Да-да, он самый, — кивает Пак и отдельно записывает домашний адрес Кима. — Он должен быть в своей резиденции в это время, но если его там не окажется, то отправляйтесь в Здание Национальной Ассамблеи. Только, пожалуйста, очень быстро.
— Вас понял, это всё? — Ёнмин забирает ещё одно протянутое письмо.
— Да. Теперь точно всё.
Лейтенант отдаёт честь и быстрым шагом уходит. Сонхва же откидывается на спинку кресла и зачёсывает волосы назад, бегающим взглядом глядя перед собой.
— Ты что, запросил лошадь из столичной конной полиции? — усмехается Юн, пока открывает полученный чемоданчик и самым нежным взглядом окидывает одну из своих винтовок, что дожидается своего жнеца в разобранном виде.
— Ну, коня. Я написал «коня», но можно и лошадь. В принципе, мне всё равно. Так вот, Вону, — Пак возвращает своё внимание на майора, что тоскливо смотрит на Джонхана. — Если в течение двух часов доставят коня или же лошадь, то нужно будет на нём съездить по небольшому делу. Сможете?
— А у меня есть выбор? — он показывает Юну пять пальцев, но тот отрицательно машет головой и в ответ показывает два.
— Нет, у Вас нет выбора. Просто Вы не вовремя вернулись, так бы припахали кого-то другого.
Ёсан слабо улыбается, пока наблюдает за выстраивающим стратегию Паком. Но самое интересное, даже постоянно на что-то отвлекаясь и покидая кабинет, он всё равно успевает оставаться в курсе всех мельчайших деталей. Феноменально. Сонхва и правда слишком интересен и умён. И азартен. Как командир, Кан не предпринял бы и две трети тех решений, что сейчас утверждает генерал, находя их слишком рискованными.
— Ладно, сейчас все указания раздал, всех по делам отправил, — сам себе кивает Пак и ещё раз осматривает карту. — Я думаю, вы все должны пойти отдохнуть. На ближайшие несколько часов ничего не предвидится.
— Да, с удовольствием, — тут же направляется к двери Вону. — Очень интересно побыть с вами, но, может, хоть в последний раз в жизни искупаюсь и посплю.
— Вы знаете, где душ? — Ёсан оборачивается и с надеждой смотрит. Война войной, а отдых и душ по расписанию.
— Не знаю, но это вопрос времени.
— Я с Вами разбираться с этим вопросом, — Кан поднимается и уходит следом за майором, догоняя того по пути. По сути, они не знакомы лично, но Ёсан много прочитал про него из тех личных дел Сонхва, что уже сожжены, и заочно Вону ему нравится. Добродушный бывший разведчик и хороший друг Джонхана, что предан ему и генералу. Джунхи сам с радостью передал его в личный состав Пака, опасаясь краж информации и прочих диверсий.
Наконец Сонхва остаётся в тишине. Только Юн сзади на подоконнике тихо собирает свою винтовку, но это мелочи. Хотя лучше бы тоже пошёл отдыхать, но Пак даже не будет об этом говорить. Он прекрасно знает, насколько упёртый Джонхан, и если сейчас он не ушёл, то отправлять насильно бесполезно. Так было всегда. Юна можно уложить спать, только если он устанет после секса, либо же вколоть снотворное, так что Сонхва даже не обращает на него внимание. Хотя самое забавное, что Джонхан обожает спать и в обычное время часто бывает сонным, рискуя задремать едва ли не на ходу. На самом деле у него слабое здоровье и всегда пониженное давление.
Точно так же и Юн даже не просит пойти Пака отдохнуть: его чувство ответственности слишком велико. А ещё Джонхана и по сей день сильно удивляет, что Сонхва не будет спать и есть, если не будут спать и есть его войска, хотя положение вообще-то позволяет. Юн не знает других офицеров, настолько заслуживающих своё звание, как Пак. И отчасти чувствует в этом и свою заслугу, ведь столько сделал для того, чтобы вознести своего генерала.
— Эй, Хани, — Сонхва поднимается со своего места и опускается на подоконник рядом. — Ты, кажется, понравился тому майору.
— Какому? Которому нос разбил?
— Да. Видел, как он на тебя смотрел?
— Упаси боже от таких знакомств. Надеюсь, мы с ним больше не встретимся после этих событий, — улыбается Джонхан, и Пак с теплом на сердце любуется им. — Надо же такое сказать. Дурак какой-то.
Сонхва вздыхает и переводит взгляд в окно, в котором ничего не видно. Непривычно тёмная часть. Даже постовых внизу не рассмотреть.
— Ты уверен, что хочешь завтра участвовать в нападении на север? — тише произносит генерал, всё равно не имея покоя за своих офицеров.
— Да. Ты сам понимаешь, что в обычной битве шансов на успех не так много из-за численности составов. Всё будет в порядке, я удержу дистанцию. Нам и так очень везёт, что Ёсан бывший разведчик севера и может указать на их командиров.
— Я всё равно волнуюсь.
— Не надо. Я уверен в себе, а значит, поводов для волнения быть не может, — улыбается Юн.
— Всегда может что-то пойти не так.
— Да, шансы умереть и правда есть всегда. Знаешь, ты можешь выйти на улицу в мирное время и тебя укусит бешеный пёс, или кирпич на голову свалится. Ты же знаешь, я давно готов к смерти и ни о чём не сожалею.
— Знаю, — Пак слабо кивает и задумывается о словах Джонхана. Тот и правда уже как два года каждый день готов проститься с жизнью, в отличие от самого Сонхва, у которого всегда слишком много дел. Если Пак вдруг погибнет, то чисто теоретически ему будет о чём жалеть. Недостигнутые цели, несбывшиеся мечты. Зато вот Юн говорит, что ему будет не о чем сожалеть. — Так уж не о чем?
— М-м?
— Ты сказал, что ни о чём не сожалеешь. Прям совсем ни о чём?
— Да, — не задумываясь, соглашается Джонхан, но через несколько секунд расплывается в улыбке. Он поднимает свой излюбленный кокетливый взгляд из-под ресниц и облизывается. — Хотя есть одно, но это неважно.
— Ой, ну говори уже. Всё равно я добьюсь ответа.
— Думаю, я буду сожалеть, что тогда тебе отказал в том последнем поцелуе, о котором ты просил. Как так можно было?
— Действительно, — Сонхва вскидывает бровь и усмехается в ответ. Несмотря на то, что обычно Юн крайне серьёзен и собран, он запросто может начать флиртовать или заигрывать, даже не в самые подходящие моменты. И Пак всегда обожал наблюдать за этой лёгкостью и красотой. Он был безнадёжно влюблён. — Как так можно было?
— Чисто теоретически, за мной ещё сохранился этот поцелуй?
— Нет, дорогой, ты упустил момент, — Сонхва тихо смеётся и искренне забавляется тем, как Джонхан не сдаётся. Они слишком хорошо знают друг друга и слишком близки, чтобы воспринимать это всерьёз, и в то же время это самая серьёзная вещь для обоих. Парадокс, описывающий их отношения в целом.
— Самое большое упущение в моей жизни.
— Да, и правда. Жаль, если ты передумал только сейчас, — Пак закидывает ногу на ногу и опирается спиной о стекло. — Но мне есть кого целовать.
— Как же мне теперь жить без того, что должно было бы принадлежать мне? — наигранно-расстроенно тянет последнее слово Юн и наклоняет голову набок.
— Как хочешь.
— А если я тебе сейчас что-нибудь предложу, ты поцелуешь меня? Я знаю, ты поцелуешь, тебе всегда что-то нужно, — Джонхан откладывает свою полусобранную винтовку и подаётся вперёд, упираясь в подоконник.
— Хм, — Сонхва задумывается и улыбается в ответ. Вообще-то есть вещь, которую он был бы не против получить от Юна, что тот не даст просто так. — Одно моё желание.
— Эй, это слишком дорого.
— Мы не на базаре, чтобы торговаться.
— Ладно, что ты хочешь?
— Нет, сначала я тебя поцелую, а после ты меня выслушаешь.
Джонхан хмурится и пристально смотрит на Пака. В принципе, Сонхва не попросит ничего плохого или дурного. Но с другой стороны странно, что он не говорит сразу. Юн сомневается, в итоге решая, что доверяет Паку и сможет пообещать выполнение одного желания, каким бы оно ни было.
— Хорошо, милый, я дам тебе то, что ты попросишь. Но только если поцелуй будет долгим и таким, как я люблю.
— Договорились, — Сонхва довольно улыбается и поднимается с подоконника, — иди сюда. Я порадую тебя.
\\\
Ёсан считает этот вечер не таким уж и плохим. Ему, конечно, не нравится, что он не дома, но Кан почти дошёл до душа, и это уже успех. Ключевое слово «почти». По пути ему впервые за сегодня встречается командующий объекта, на котором они сейчас находятся.
— Полковник Кан, — Сокмин отдаёт честь и доброжелательно улыбается, — здравия желаю. Я к Вам по делу.
— И Вам. Слушаю.
— Пройдёмте со мной? Подполковник Юн дал указание временно перенастроить радары. Я хочу показать то, что имеем.
— Ну пойдёмте, — тоскливо вздыхает Ёсан и обещает душу обязательно сегодня до него дойти.
— Извините, что мешаю, но наши радары не рассчитаны для наземного наблюдения, они воздушного типа быстрого обнаружения импульсного метода. Поэтому, конечно, получилось сменить на обзор обстановки, но пришлось потратить время на очистку от активных помех. Диапазона как раз хватило, однако частоты и фильтры надо было калибровать, — капитан спокойным ровным тоном ведёт повествование, которое на самом деле не особо интересно Кану, хотя он понимает, о чём речь. Всё, что ему сейчас интересно — душ.
— Да что вы? У вас на радарах режекторные фильтры на подстроечных резисторах? Где Вы их взяли? Насколько я знаю, они не производятся у нас последний год.
— Да, — улыбается Сокмин и даже немного удивлённо смотрит на Ёсана. Капитан привык говорить с начальством сложными формулировками и максимально заумными словами, ведь, стараясь не показаться дураками, другие офицеры просто не задают лишних вопросов, и это сильно облегчает жизнь. Многие до этого только делали вид, что понимают. Кан для него тоже не выглядит так, словно хорошо разбирается в технике, но судя по всему внешность обманчива. Весь Ёсан один большой обман. — Именно так, у нас в цифровых антенных решётках полосовые фильтры на потенциометрах, как и малошумящие усилители. А резисторы для них и прочее снял со сбитых северных истребителей, — Сокмин пропускает Кана на станцию и проходит следом. Тот не теряется и сам подходит к нужным экранам. — Пришлось повозиться с подбором нужного сопротивления и амплитуды, но вроде что-то даже и получилось.
— Отличная работа, — кивает полковник. — Только где что?
Ёсан смотрит на получаемые ответные сигналы радаров и хмурится. Сложно понять положение вещей без точной системы координат.
— О, смотрите, — капитан подходит с точно такой же картой, как у него в кабинете, и вручает её Кану, тут же начиная объяснения. — Вот эти крестики, — он указывает на отметки вокруг объекта, — радары. И соответственно направления импульсов. Их частота и амплитуда написаны сбоку. Так вот, если верить ответным сигналам, то есть какие-то формирования из техники, здесь и здесь, — Сокмин обводит карандашом некоторые области, и Ёсан кивает. Это полезная информация. Данные области не были отмечены Юном на карте у генерала, и эти данные о расположении могут им пригодиться. Да и теперь они дистанционно почти могут следить за врагом. Вернее, только за его техникой, потому что спектр возможностей радаров ограничен, но это уже что-то.
— Отлично, — Кан сворачивает карту и вновь поднимает глаза на экраны. — Я заберу эту карту, сделайте ещё одну, пожалуйста. И непрерывно следите за северными формированиями. Сразу же сообщите подполковнику Юну, генералу Паку или мне о каких-либо изменениях в позициях севера, если таковые будут.
— Вас понял. Несколько действующих копий карт уже есть, эта для Вас.
— Хорошо, спасибо, — Ёсан покидает здание и направляется в административный корпус.
Нужно только передать новую информацию и можно снова предпринять попытку добраться до душа. В конце концов, это может быть полезно Вону, если его всё-таки отправят на разведку.
Кан быстро, но легко взбегает по лестнице. Он опытный разведчик, и бесшумный шаг не является для него чем-то особенным, но, иронично, играет большую роль. По крайней мере, когда Ёсан без стука открывает дверь кабинета капитана, то застаёт интересную, но неприятную картину.
Юн ласково обнимает Сонхва за шею и находится так близко к его губам, что от мгновенно вспыхнувшей злости спирает дыхание. Оба почти не реагируют и не чувствуют себя пойманными. Кану кажется, что они ещё мгновение назад целовались, и влажный блеск на губах компрометирует это. Он усмехается, даже восхищаясь этой внутренней силой духа Сонхва, что не позволяет ему трусливо отшатываться и отпираться от содеянного.
И тем не менее генерал отстраняется первым. Его руки соскальзывают с чужой талии, и он выглядит расстроенным. Ёсан подмечает это, пока проходит. Но Кан не из тех, кто будет поддаваться эмоциям и реагировать необдуманно. Иначе он бы давно был убит.
— Генерал, — разве что Ёсан не может сдержать невольной надменной улыбки, — по указанию господина Юна радары были перенастроены с небесной защиты на наземное наблюдение, и есть новые данные.
Кан спокойно рассказывает всё, что он узнал, и отмечает на карте Сонхва обновлённую информацию. А после, спросив, ничего ли не нужно, наконец покидает кабинет с целью дойти до душа.
\\\
К моменту, когда Ёсан возвращается в кабинет Сокмина, временно занятый генералом, на часах уже около двух. Сонхва и Джонхан всё ещё вместе и самым непринуждённым образом болтают обо всём и ни о чём одновременно, продолжая заниматься своими делами. Генерал за столом сидит над документацией и сводками о военном событии, а Юн на софе сбоку перебирает свою винтовку. И в иных обстоятельствах Кана бы это никак не волновало, к тому же он прекрасно понимает, как сильно эти двое близки и сколько у них друг на друга прав, но сейчас едкое раздражение словно растворяется в крови от мысли, что какого-то чёрта они целовались. Оказывается, Ёсан слишком большой собственник, и даже если хочется не испытывать всех деструктивных эмоций, они намного сильнее. Желание с ними справиться присутствует, но вот только не путём подавления, а путём вымещения в полном объеме. Хотя довольно странно испытывать всё это к генералу.
Кан убирает с центра стола бумаги, которыми занимался Сонхва, и внаглую садится перед ним. Полковник упирается руками позади себя и немного на них откидывается, глядя на нахмуренного Пака со слабой улыбкой и прищуром.
— Что Вы хотели? — тихо интересуется тот и никак не реагирует на Ёсана.
— Это личное. Господин Юн, вы не могли бы оставить нас? — Кан оборачивается к Джонхану, что окидывает скептическим взглядом и сразу возвращается к винтовке.
— Зачем?
Ёсан не произносит больше ни слова, продолжая пристально смотреть на генерала. Задрав подбородок и расплываясь в более наглой улыбке, Кан стягивает с себя сапоги. Он не затянул шнуровку, так что, упираясь носком в пятку другой ноги, скидывает сначала один, а после второй. На нём нет носочков, и это приковывает взгляд Сонхва. С виду совсем без эмоций, но внутри с большим интересом он следит за тем, как Ёсан элегантно тянет носок и касается его бедра пальцами ног, сразу же ведя выше.
— Родной, выйди, пожалуйста, — Пак всегда обращается к Юну в своей самой тёплой и нежной интонации. Но сейчас он это делает, глядя в глаза Кана, пока тот ставит ступню на пах и несильно нажимает. Полковнику от этого так забавно и весело.
— Как скажешь, — тут же собирает все свои вещи тот и покидает кабинет без лишних вопросов.
— Генерал, — сладко, но с хищной улыбкой тянет Ёсан, пальцами ноги массируя член поверх брюк. — У нас есть как минимум пять часов до следующего этапа. Не хотите провести один из них со мной?
— Сейчас не время, — Сонхва обхватывает пальцами щиколотку Кана, но не спешит убирать его ногу, — и мы в чужом кабинете.
— Вас и правда волнует, в чьём мы кабинете? — Ёсан склоняет голову набок и любуется напускным холодом Пака. — Вы всё равно не пойдёте сейчас отдыхать, а шанс того, что для кого-то из нас сегодняшний рассвет станет последним — есть. Вы ведь хотели провести ночь со мной?
— Мы всё равно не в тех условиях, — Сонхва собирается встать и убрать ногу, но Кан упирается в его грудь второй и толкает обратно в кресло.
— Сидеть, — он шипит с той же улыбкой и ухмыляется шире.
И вообще-то, Пак соврёт, если скажет, что от подобного у него не сносит крышу. Он смеётся, думая о том, что явно имеет типаж, и Джонхан тоже, например, рявкнул ему «молчать» несколько часов назад, пока угрожал Мингю. Очаровательно.
— Я подготовил себя, пока был в душе, — Ёсан демонстративно медленно расстёгивает свой пиджак, а следом и чёрную рубашку. — Так что это не займёт времени. Но вот незадача, у нас и правда нет смазки. Как думаете, моя слюна на Вашем члене справится?
— Да, — тяжело выдыхает Сонхва, продолжая держаться за щиколотку, пока Кан пальцами массирует уже стояк. — Думаю, справится.
— Но раз Вы не заинтересованы и сейчас не время, то я пойду, — с наигранной грустью подытоживает Ёсан и по-детски выпячивает нижнюю губу. Он хочет теперь сам убрать ногу, но генерал не позволяет.
— Нет, Вы меня заинтересовали. Останьтесь.
Может, Пак и чувствует исходящую от полковника агрессию и даже опасность, но от этого желание прикасаться только возрастает. Для Сонхва эта сторона Кана новая, но интересная и неимоверно прекрасная. Таким наглым и дерзким с генералом тот ещё не был. Он смотрит на Ёсана, как на божество. Божество, что сползает со стола и опускается на колени, закусив нижнюю губу.
Кан снова на коленях, и снова расстёгивает чужой ремень и ширинку трясущимися пальцами. Только теперь его румянец не от злости и негодования, а от нетерпения и желания, и Пак плавится от этого осознания. Сейчас он готов признать, что слаб и безоружен перед красотой Ёсана. Целиком и полностью. Чувства к нему настолько сильны, что если Кан в этот момент попросит положить к его ногам весь мир, то Сонхва придётся подумать о том, как завоевать все континенты.
Для Ёсана же это то, что сейчас нужно. Он ощущает уязвимость генерала и собственную власть над ним, но этого недостаточно. Нужно больше. Так что достав из брюк член, он без лишних ласк берёт головку в рот. Прикрыв глаза, полковник ощущает много нового из того, что из-за отрицательных эмоций было недоступно в прошлый раз. Например, приятную тяжесть головки на языке или пульсирующие вены. Кан всё ещё неопытен и не возьмёт по собственной воле глубоко, но вот самозабвенно сосать и насаживаться до середины никто не запретит. Он обводит языком вены и интенсивно ласкает, действительно стараясь. Ёсан довольно быстро двигается и с удовлетворением слышит тихие стоны и тяжёлые вздохи сверху.
Во рту много слюны, но, как Кан и сказал, он пытается её всю распределять по длине, помогая себе рукой. Он не сглатывает ничего, и когда становится неудобно двигаться, то отстраняется и сплёвывает лишнее на свою ладонь. Сонхва готов кончить от одного только вида того, как блестит от большого количества слюны его член, а также губы, подбородок и рука Ёсана. Слишком эстетично и развратно. Особенно в совокупности с тем, как Кан активно двигает головой, ласкает языком и сосёт. С желанием и отдачей. Невероятно. Благо, это не длится долго, и как только Ёсану кажется, что он постарался достаточно и слюны хватит, то отстраняется и поднимается с колен.
Он быстро скидывает с себя низ вместе с бельём, но не снимает расстёгнутый верх и садится на край стола. Всё ещё немного смущает, когда Пак разводит ноги в стороны и скользит членом между ягодиц.
— Вы точно хорошо себя подготовили? — тихо мурлычет тот и приставляет головку ко входу, несильно нажимая. Он бы с удовольствием проверил, но никакого желания в данный момент идти искать, где бы помыть руки.
— Да, не переживайте, — так же негромко отвечает Кан и шире разводит ноги, жмурясь, когда, наконец, чувствует внутри член.
Сонхва медленно, но мягко входит на всю длину и вжимается бёдрами в ягодицы, облизываясь. Он хмурится из-за узости, пока одной рукой приобнимает за талию, а вторую кладёт на бедро. И Ёсан испытывает дискомфорт, но ему почти не больно.
— Генерал, — тихо тянет Кан, снова улыбаясь и облизываясь. Он обнимает того за шею и немного выгибается из-за первых толчков, стараясь прижаться грудью и оказаться максимально близко. — Вам нравится?
— Более чем, — прошептав почти в губы, Пак коротко целует, и даже немного удивляется тому, насколько отзывчив Ёсан. Тот сразу приоткрывает губы и успевает облизнуть чужие, с готовностью принимая язык в свой рот. Сонхва целует на пробу ещё раз и снова тает от глубокого и влажного поцелуя, который тут же получает.
— Генерал, а целовать Вам нравится меня? — Кан продолжает говорить в самые губы, пока льнёт к Паку и крепче обнимает за шею. Такое близкое расстояние не даёт возможности двигаться Сонхва размашисто и сильно, но обоих пока всё устраивает.
— Сильнее всего на свете.
— Вы такой дешёвый лжец, — ухмыляется Ёсан и заглядывает в чужие глаза, постанывая из-за члена внутри, что то и дело проходится головкой по простате. — Зачем же Вы тогда целовали господина Юна?
— Вот в чём дело? — Пак улыбается в ответ и вновь коротко целует Кана, что всё так же отзывчив. — Это был последний поцелуй, и…
— На самом деле мне плевать на Ваши объяснения, — Кан зарывается пальцами одной руки в чёрные волосы и начинает подаваться навстречу. — Вы сдерживались поначалу и не хотели брать меня силой. Вы хотели, чтобы я добровольно отдавался Вам. И вот я делаю это. Вы добились того, чтобы я желал Вас. Но у этого есть свои последствия, — Ёсан заламывает брови и не сдерживает громкий стон, когда Сонхва начинает входить сильнее и быстрее, почти не выходя обратно. Он грубо толкается глубоко внутри, и это слишком хорошо. Кану нравится. Безумно нравится, и он со всех сил старается не отдаться удовольствию с головой раньше времени. — Я уже говорил Вам, что не позволю прикасаться к другим так, как к себе. Но Вы, наверное, не понимаете обычных слов?
— Что Вы? Это не так, я…
— Заткнитесь, — фыркает полковник и целует Сонхва, перебивая. В этот раз он кусает генерала за губу едва ли не до крови, и тот отвлекается от своей мысли. — Я просто хочу сказать, что если бы мне не нравился так сильно господин Юн, то Вы бы нашли его отравленным в собственной постели. Я ничего не сделаю Вам, потому что Вы добились моего желания. Однако я убью любого, кто прикоснётся к Вам. И мне даже жаль, что рука не поднимется на Джонхана. Но не думайте, что…
— Душа моя, — Пак ухмыляется и искренне наслаждается тем, как Ёсан подаётся на каждый толчок и прогибается в его же руках, пока говорит такие вещи. — Я не настолько лишён вкуса, чтобы смотреть на кого-то, кроме Вас. Я прошу простить мне этот поцелуй, но у Джонхана правда было право на него. Что мне сделать, чтобы унять Ваше негодование?
— Что сделать? Ах, — Кан почти не может сосредоточиться из-за бури внутренних ощущений, но старается держаться. Он резко убирает руки с шеи и обхватывает ими лицо Сонхва, стараясь сделать максимально холодный и острый взгляд, вместе с тем снова задирая подбородок. Вот только в глубине черноты зрачка плещется слишком много желания, граничащего с маниакальным. — Смотрите только на меня, любите только меня, прикасайтесь только ко мне. Вы сами забрали меня в свою жизнь, теперь я в ней номер один. И я, чёрт возьми, не потерплю никого ещё. Никого. Только я. Один лишь я, — почти рычит Ёсан, но срывается на обворожительный стон из-за слишком сильного толчка, и Пак не сдерживается, впиваясь в губы с долгим мокрым поцелуем.
Сонхва едва ли не дрожит от возбуждения и восхищения Каном, считая этот выбор лучшим в своей жизни. Как же ему повезло встретить такое сокровище и суметь приручить. Пак и правда ждал проявление инициативы и согласия, потому что нет ничего приятнее, чем чувствовать взаимное обожание и желание. А получить это от Ёсана, да ещё и в такой форме, и вовсе высшая награда. Даже если ревность Кана нездоровая и должна пресекаться. Сонхва этого не сделает. Разве что отстранится и в ответ прошепчет согласие на каждую фразу. Он уже смотрит только на него, прикасается только к нему, любит только его.
Кану этого достаточно. Сбивчивый шёпот заставляет улыбаться, и он доволен собой. Что может быть лучше обещания верности от генерала во время потрясающего секса? Наверное, только оргазм от него. Пак толкается так грубо и глубоко, что Ёсан просто не выдерживает. Громко вскрикнув, он сжимается и сильно прогибается в пояснице, кончая себе на живот.
— Тш-ш, — ласково тянет Сонхва и гладит того по волосам, крепко обняв и замерев. Он тяжело дышит, но всё равно мягко целует в висок и родимое пятнышко. — Тише, мы не дома и даже не у меня в кабинете.
Кан только судорожно дышит и хватается пальцами за ткань пиджака на спине генерала, даже не в состоянии придумать ответ.
— Может, отпустите меня? — Пак осторожно пробует отстраниться, на что Ёсан только скрещивает ноги у того за поясницей.
— Нет, — Кан отпускает только пиджак генерала, а сам же медленно опускается спиной на стол. — Хочу внутрь. Пожалуйста, продолжите.
— Ох, моя радость, — Сонхва смотрит из-под ресниц и усмехается. — Вы уверены? Потом не просите остановиться.
— Не останавливайтесь, если попрошу.
Пак только шире разводит колени Ёсана и толкается в ещё расслабленное тело, что отзывается лёгкой дрожью. Кану хватает одного толчка, чтобы ощутить всю «прелесть» сверхстимуляции. Но это только начало, и оставшиеся несколько минут покажутся вечностью. Сонхва не даёт привыкнуть, снова начиная быстро и размашисто двигаться, вот только теперь выходя почти полностью. После смены позы становится намного удобнее. Ёсан откидывает голову назад и со всех сил сдерживает стоны, что в итоге превращаются во всхлипы, смешиваясь с тихим рычанием Пака и звонкими шлепками бёдер о ягодицы.
Кана словно беспрерывно бьёт током изнутри, и он упирается руками в бёдра Сонхва. Это не неприятно. Напротив, очень хорошо, даже слишком. Настолько, что просто невыносимо, и хочется свести ноги и всё-таки попросить Пака остановиться, но Ёсан сдерживается. Ему хочется умолять остановиться и избавить от этих чувств, но только слёзы неконтролируемо текут по щекам, а воздуха не хватает.
Кан теряется окончательно, когда Сонхва убирает от себя его руки и скрещивает запястьями над головой, крепко удерживая одной левой. Правой же Паку приходится закрыть рот полковника, что просто не может сдерживать своих стонов и едва ли не плачет от сладкого мучения.
Сонхва довольно быстро доводит себя до пика и изливается внутрь, с глубоким удовлетворением видя, что Ёсан вместе с ним кончает второй раз, сильнее пачкая свой живот. Он сразу же выходит из Кана и отпускает его руки, что безвольно остаются в том же положении. Ёсан задыхается, не может остановить свои слёзы и видит белые вспышки перед глазами. После самого бурного оргазма в его жизни не хочется даже шевелиться. Всё тело слишком лёгкое и неподъёмное одновременно, внутри ощущается тёплое семя, а пальцы подрагивают.
— Я чуть не умер, но это прекрасно, — всё ещё дрожащим голосом констатирует Кан где-то через минуту, наконец приподнимаясь на локтях.
— Да, думаю, вся часть слышала, что вы тут чуть не умерли, — Сонхва приводит Ёсана в порядок, пока тот приходит в себя, и мягко целует в раскрасневшиеся губы, как только к тому возвращается ясность в глазах.
— Как хорошо, что у меня ни стыда ни совести.
