Летящий на смерть

      Пусть Мингю и пригласил к семи вечера, но некоторым особо любопытным личностям закон не писан. Юн специально приезжает на полчаса раньше, делая это первой за сегодня провокацией. Не то чтобы Джонхан был намеренно настроен враждебно, но провоцировать он сегодня собирается при любой возможности. Подполковнику крайне интересно этим самым заставить играть Кима по своим правилам, а в придачу ещё и посмотреть на его реакцию. Любой малейший момент, что хоть немного не понравится Юну, и он потеряет весь интерес, после чего со спокойной душой попросит больше не приближаться. Вот только когда Мингю открывает входную дверь, на его лице нет и тени негодования или вопроса.       — Господин Юн, — он сияюще улыбается и поднимает руку ладонью кверху. — Рад Вас видеть.       — Я немного раньше назначенного времени, — Джонхан кладет свою руку в чужую и слабо краснеет, когда его пальцы осторожно и ласково сжимают, а на костяшки ложится нежнейший поцелуй. — Ничего?       — Что? Разве Вы можете прибыть не вовремя? — Ким отходит и пропускает внутрь, сразу же принимая длинное бежевое пальто. — Это время слишком медленно идёт, вот и всё.       — Ах, Вы из тех людей, способных оправдать что угодно?       — Я? Ещё бы, — Мингю смеётся и проходит вперед. — Я могу быть тем ещё адвокатом дьявола.       — Значит, Вам отношения с кем-либо важнее истины? — Юн идёт следом и без особого интереса рассматривает интерьер ещё одного частного дома. Довольно светлый, и это радует.       — Конечно, — Ким проходит на свою кухню и возвращается к готовке, как ни в чём не бывало. — Справедливость, вытекающая из истины, слаба, потому что её легко оспорить. Отношения с людьми же могут быть куда важнее и дороже любой истины и справедливости. О какой дружбе или любви может идти речь, если в случае чего ты не останешься на стороне друга, а вместе со всеми забросаешь его камнями?       Джонхан опускается за небольшой столик на кухне и скрещивает руки на груди, рассматривая широкую спину напротив. Мингю кажется ему громадным. Мало того, что он выше, так ещё и намного шире в плечах и всём остальном. Юн не может игнорировать эти шикарные бёдра. Но это полбеды. Самое страшное для Джонхана наступает тогда, когда он замечает закатанные до локтя рукава свитера с v-образным вырезом, что открывают сильные руки с выступающими венами и какую-то часть груди. Ему становится вообще всё равно на то, что там рассказывает Ким про справедливость и прочую ерунду. Юн думает о том, что будь они знакомы чуть больше пары дней, он бы позволил разложить себя прямо на кухонном столе, у которого стоит Мингю. Приходится даже отвести взгляд, чтобы не сходить с ума на ровном месте.       — Мы можем перейти на «ты»? — потеряв нить разговора, Джонхан бессовестно делает вид, будто ему было интересно, но он решил проявить больше дружелюбия.       — Конечно.       — Чудесно.       — Кстати, какую прожарку мяса ты любишь? — майор сам спокойно переключается на другую тему, выглядя крайне непринуждённо.       — А что за мясо? В любом случае с кровью, и чтобы хорошо ощущался её вкус.       — О, прекрасный выбор. Я тоже так люблю, потому что это в принципе единственный способ оценить мраморную говядину.       — Ты любишь готовить? — Юн облокачивается на стол и подпирает подбородок рукой. Он не может сдержаться и не вцепиться взглядом в руки Кима. Его пальцы заставляют плавиться и думать о неприличных вещах.       — Не то чтобы прям люблю, но мне это нравится. Мама говорила, что на мне никто никогда не женится с моим характером, — Мингю смеётся, пока продолжает своё занятие. — Поэтому мне стоит научиться готовить самому.       — Что не так с твоим характером?       — Не знаю, потрясающий характер, лучше и не придумать.       — О-о, — Джонхан не может сдержать смеха. Его забавляет, с какой лёгкостью и незамысловатостью Ким ведёт диалог. — Это звучит очень самоуверенно и нагло.       — Наглость — второе счастье.       — А первое? — Юн улыбается, наблюдая за Мингю. Он отмечает про себя крайне положительный момент — не чувствуются неловкость, напряжение и нервная скованность, как это почти всегда бывает. Может быть, потому что Джонхан не стремится ему понравиться или казаться лучше.       — А первое, — Ким оборачивается и поднимает серьёзный задумчивый взгляд. Он молчит около минуты, и подполковник ожидает чего угодно, но не следующих слов. — Энергетик с водкой.       Мингю говорит это настолько с осознанным и важным лицом, что Юна снова пробирает на смех.       — Ах, это так секси, — Джонхан улыбается и откидывается на спинку своего стула. — У тебя потрясающий вкус. Я бы даже сказал идеальный.       — Что правда, то правда, — Мингю берет две тарелки и отправляется с ними в соседнюю комнату. — И ты прямое тому доказательство.       Это снова немного смущает и заставляет покраснеть. Юн привык к комплиментам и в то же время нет. Сонхва говорит прекрасные слова часто и много, и приучил хотя бы не отказываться от них. Однако Джонхан всё равно не воспринимает некоторые всерьёз, потому что сам про себя так не считает. Вот только слова без объективизации неоспоримы, потому что это личное мнение Кима. Его можно только принять. И именно это немного выбивает из колеи.       — Тебе чем-нибудь помочь? — Юн обращается в никуда, тоже повышая тон.       — Да, принеси, пожалуйста, то, что там на доске, — отвечает из соседней комнаты майор.       Джонхан выполняет просьбу, по-идиотски продолжая слабо улыбаться. Он даже не обращает внимания на интерьер новой комнаты, хотя всегда делает это в первую очередь.       — Спасибо. Смотри, — Мингю указывает на один из дверных проёмов. — В ту дверь, прямо и налево и попадёшь в ванную. Там мыть ручки и всё остальное. А потом подожди меня здесь.       Юн молча кивает и удаляется в указанном направлении, только сейчас обращая внимание на оформление комнат и то, за что можно зацепиться взглядом. На удивление очевидно страстной натуре Кима, его дом изнутри выполнен довольно лаконично, сдержано и со вкусом. Джонхану нравятся светлые оттенки, что контрастируют с периодическими чёрными элементами и мебелью. Главное, как думает Юн, чтобы простыни на его кровати оказались не чёрными, как у некоторых. А всё остальное ему нравится.       Вымыв руки и поправив волосы, Джонхан ещё раз коротко осматривает себя в зеркало и покидает ванную. Ему нравится то, как он сегодня выглядит. Внешний вид даёт слишком много привилегий и преимуществ, поэтому, потратив почти полчаса на выбор одежды, Юн доволен собой. Светло-бежевая шёлковая рубашка особенно красиво сидит на его плечах, визуально делая их ещё более хрупкими.       По возвращению обратно, Джонхан садится за стол, но дабы скрасить своё ожидание, принимается раскладывать приборы и то, что на столе. Обычно Юн бы не начал делать что-то подобное, но в этот раз он почему-то не чувствует себя гостем. Может, просто Мингю слишком располагает к себе. Может, потому что Джонхан уже успел пару раз с ним мысленно переспать.       — О, — Ким возвращается и ставит перед подполковником тарелку, бокал, бутылку вина, и только после повторяет это же для себя. Однако сев напротив, Мингю внимательно осматривает то, как лежат приборы и все остальное. Абсолютно ровно и зеркально друг другу. Юн выложил их настолько точно, что если взять линейку, погрешность едва будет заметна в миллиметрах. — Интересно.       — Что-то не так?       — Почему всё лежит настолько ровно?       — У меня нет обсессивно-компульсивного расстройства, если ты о нём подумал, — Джонхан вскидывает бровь и принюхивается к ужину. Это выглядит и пахнет слишком аппетитно. — Или же оно не проявится через такие мелочи.       — Что ты? Я подумал, что у тебя просто потрясающий глазомер и руки из плеч, — Ким тепло улыбается, пока нагло врёт, честно говоря, подумав именно на расстройство. Никто в здравом уме не будет так стараться и придавать значение мелочам. Кроме Юна. Мингю почти не вспоминает о том факте, что Джонхан снайпер и ему полагается владеть божественной точностью. — Мне кажется это удивительным.       — Да, мне действительно ничего не стоит сделать что-либо с ювелирной точностью, — Юн наблюдает за тем, как сильные руки вкручивают штопор в винную пробку и не может сдержать еле заметной улыбки. Только из-за цвета бутылки непонятно, что за вино. — Это красное?       — Да, полусладкое, — Мингю поднимается с места и достает пробку. — Ничего? Ты доверишься моему вкусу?       — Я люблю белое, — Джонхан подпирает подбородок рукой и усмехается, начиная вилкой собирать всё, что видит у себя вкусного в тарелке. — Сухое.       — Очаровательно, — Ким искренне смеётся, поднимая бутылку довольно высоко и наливая в бокал своего гостя белое вино. — Как знал, что ты захочешь выдвинуть отрицание.       — Эй, это нечестно, — Юн тихо шикает и откидывается на спинку стула, пробуя их ужин. Он не любит, когда кто-то оказывается хитрее. Зато он любит вкусную еду, и она очень радует. — А если бы я захотел красное?       — У тебя есть вкус и уверен, к пасте с перцами Рамиро, брынзой и кедровыми орешками ты предпочтёшь белое вино, — Мингю наливает и себе, и, сев на своё место, берёт бокал в руку. — Через пять минут оно обогатится кислородом и раскроется, — Ким буквально теряет дар речи, когда поднимает глаза и видит, как Джонхан просто залпом выпивает всё содержимое. — Ох вау…       — Ме, неплохая кислятина, да, — Юн морщит носик и ставит бокал на стол. — Плесни ещё?       — Да, — Мингю заворожённо рассматривает подполковника, и только когда тот вопросительно вскидывает бровь, поднимается налить ещё.       — Что-то не так?       — Нет! Нет, ты прекрасен, — Ким наполняет бокал. — Ты настолько прекрасен, что у меня сердце из груди чуть не выскочило.       — Это ты ещё не видел, как я дорожки снюхиваю.       — Что?       — Что?       Мингю вздыхает и чувствует столько тепла, что ему кажется, что чего бы ни сделал Юн, это всё будет для него невообразимо прекрасным. Как он морщит носик после выпитого, как он рассматривает маленький гриб на вилке, как он разбивает нос самому Мингю, угрожая ножом, как он на поле будущего боя по наводке Кана убивает офицеров. Да, Ким видел, как со стороны Джонхан выглядел со снайперской винтовкой, и это теперь одно из прекраснейших и самых любимых воспоминаний.       — Мне кажется, я безнадёжно очарован.       — Сочувствую, — Юн пробует мясо и довольно сводит брови к переносице. Это слишком вкусно для дома. — Тебе не стоит западать на одну только внешность людей и поверхностные знания о них. Но в целом я слишком хорни, когда смотрю на твои руки или бёдра. Это тоже можно отнести к очарованию?       — Погоди-ка, — Мингю всё ещё даже не пьет, только болтает вино в бокале. Он полностью игнорирует комментарий о руках и бёдрах, на самом деле запоминая его с огромной радостью. — С чего ты взял, что по одному внешнему виду и поверхностным знаниям? И почему ты не можешь мне понравиться весь целиком? Без разделения и глубокого анализа личности?       — Потому что ты будешь разочарован, когда поймёшь, что я очень токсичный, ленивый, эгоистичный ублюдок с огромным эго и самомнением. В придачу ко всему ещё и надоедливая истеричка, что загрузит своими проблемами и разговорами ни о чём, — Джонхан произносит это без каких либо эмоций, внимательно наблюдая за Кимом. Он считает, что лучше сразу предупредить о всех своих минусах и оттолкнуть человека, чем огорчить ими при дальнейшем общении. Но поведение Мингю снова ставит в тупик.       — Вот как? — Ким мрачнеет, но старается не подавать виду. Он непринуждённо вдыхает аромат вина из своего бокала, а после поднимает глаза на Джонхана. — Чьи это слова?       Юн всегда может придумать хороший ответ или действие, в любой ситуации. Его невозможно смутить по-настоящему или заставить запнуться о собственные мысли. Во всех ситуациях, кроме этой. Джонхан только растерянно хлопает ресницами, с горечью осознавая услышанное. Он чувствует себя слабым и раздетым перед Мингю. Будто тот вообще игнорирует наличие доспехов на душе Юна, пока снова говорит слишком личное.       — Мы слишком много говорим обо мне, — Джонхан учтиво улыбается и возвращается к своему ужину. — Мне интересно послушать о твоих бывших девушках и почему вы расстались.       — Девушках? — Мингю непонятливо хмурится, потому что откровенно говоря это слишком странный вопрос для первого свидания. Это же можно назвать свиданием? — Дахён, Суа и Сынван. С Дахён мы встречались около года, еще когда я учился на военной кафедре. Она потрясающая женщина, но мне жаль, что я не смог уделить ей достаточно времени и внимания. К сожалению, мне приходилось тратить слишком много времени на учебу, а когда меня по контракту отправили на другой конец страны, она сообщила, что больше так не сможет. Ей не захотелось ехать туда со мной или ждать здесь. В любом случае, мы поговорили, расстались на положительной ноте и если сейчас встречаемся, то прекрасно общаемся. Как и с двумя другими. Я их всех ценю, уважаю и благодарю за присутствие в моей жизни. С Сынван мы…       — Ладно, достаточно, — Юн кивает и снова берёт свой бокал в руки, после того как заканчивает с мясом. — Спасибо.       — Достаточно?       — Да, я услышал, что хотел, — Джонхан усмехается, потому что ему абсолютно неинтересно слушать про отношения. Юн это всё уже прочитал в личном деле, которое для него собрал Вону. — Мне было важно знать, как ты говоришь о своих женщинах. Но послушай, у тебя в биографии нет ни одного мужчины. На кой чёрт ты оказываешь мне знаки внимания и зовешь на ужин? Захотелось новых ощущений?       — А-а, — Ким смеётся, зачесывая свои волосы назад. — Ты действительно потратил время и всё обо мне узнал? Я польщён.       — Мой лучший друг бывший разведчик, специализирующийся на поиске информации, — Джонхан немного зависает, забывая жевать и глядя на клыки майора. Его улыбка прекрасна, но когда во время смеха заметны клыки, Юн снова чувствует себя плохо. Или хорошо. — Он беспокоится о моём моральном здоровье и сказал, что больше не отпустит к сомнительным личностям.       — Я в восторге от того, как много людей тебя ценит и оберегает. Это значительный показатель того, насколько ты любим своими близкими, — Мингю с удовлетворением кивает и в очередной раз удивляет этим Юна. Тот впервые видит такую реакцию на прямые слова о вторжении в личную жизнь. Обычно люди злятся или пугаются, если кто-то решает насильно залезть к ним в прошлое не самыми законными способами. — А парней не было, потому что мне не встречались те, кого бы я захотел видеть в своей жизни. Мне абсолютно всё равно, какого пола человек. Я влюбляюсь не в его половые органы, а в него самого. Будь ты женщиной, трансгендером, или даже французом, мне было бы также всё равно, как и сейчас.       — Что? Французом? — Джонхан заходится смехом, даже не представляя, какое злое зло сделали Киму французы. — Ладно, я понял. Это очень мило. И ужин крайне вкусный, спасибо за него. Тебе завтра куда-то надо?       — М? Только сдать отчёты в юстицию после обеда. Эта бюрократия однажды меня убьёт, — раздосадовано вздыхает Мингю и поднимается с места, чтобы налить Юну ещё вина.       Это единственное, в чём отображается то, что Ким нервничает. Пока Джонхан успел порадовать себя едой и пьёт уже третий бокал, майор ни к чему не притронулся. Хотя его поведение выглядит уверенным и спокойным. Впрочем, Юну всё равно. Он только сейчас берёт бокал так, чтобы правильно вдохнуть аромат вина и всё-таки его оценить.       — Тогда могу я остаться у тебя? — Джонхан поднимает взгляд от бокала, не переставая улыбаться.       — Да, конечно. Тебе будет комфортно? Всё в порядке?       — Этот урожай собирают в конце октября? — Джонхан поднимает бокал на свет и легким движением руки взбалтывает. — Мне нравится аромат. Очень сложный и красивый. Я прямо поражён, что у тебя настолько хороший вкус. Здесь присутствует грейпфрут, розмарин, абрикосы… что ещё? Жареные орехи? Травы? А что свежее и в то же время сладкое?       — Мне кажется что-то вроде печеных яблок, — Мингю получает всё больше эстетического удовольствия от компании Юна. Кто ещё сможет залпом выпить бокал вина, а потом спустя время описать весь его букет? — А ещё мне кажется, что до твоего рождения не существовало искусства. Ты его создал, не иначе.       Джонхан делает ещё пару глотков, а после поднимается с места. Он обходит стол и, глядя на Кима сверху вниз, коротко бросает «отодвинься», что тот покорно и делает. Мингю, кажется, находит ещё одну свою слабость в холодном взгляде Юна сверху. Хочется снова попросить наступить, но эта мысль быстро теряется, потому что Джонхан бесцеремонно опускается на его колени. Он кладет одну руку на плечо, а во второй оставляет бокал.       — Что ты там спрашивал про мой комфорт? — Юн продолжает смотреть сверху вниз, специально немного задирая подбородок и выпрямляя спину. Он прекрасно чувствует, что именно нравится другим.       — Когда? — Ким растерянно смотрит на Джонхана и ловит с него панику. Он только что забыл всё, о чём они сегодня говорили.       — Когда я сказал, что могу остаться у тебя, ты спросил, будет ли мне комфортно.       — И?       — Мне будет комфортно, если твоя кровать достаточно мягкая, — Юн обворожительно улыбается, допивая свое вино. Он осторожно ставит бокал на стол, потому что координация самую малость начинает плыть, и сразу после по-хозяйски обвивает шею Мингю руками. — М? Я не против в ней оказаться.       — По… Подожди, что? — у Кима буквально спирает дыхание от чужой близости. Не то чтобы он был не готов, но он не готов. Ему кажется, что он просто не имеет права касаться Джонхана, пока не достанет ему всех звёзд с неба. Тот видится ему настолько ценным, что он рефлекторно поднимает руки, но даже не дотрагивается до его талии, а только держит вблизи от тела. — Нужно ли так торопиться?       — Чего? — Юн усмехается, чувствуя еле заметное огорчение. — Ты же сам сказал, что меня хочется «отодрать».       — Да, но, — Мингю старается подобрать слова, однако его мозг словно забывает, как это делается. Сидящий на коленях Джонхан отвлекает и вводит в ступор. Майору не верится, что это происходит сейчас с ним. — Нет, конечно, ты потрясающий и я действительно с удовольствием сделал бы это с тобой. Но я бы хотел сначала завоевать твоё доверие и симпатию.       — Мой хороший, даже не надейся. Я не собираюсь вступать в отношения и давать кому-то шансы в военное время, — Юн расстроенно фыркает, хотя всё еще слабо ёрзает на чужих крепких бёдрах и проводит пальцами по шее. — Ты можешь не париться по поводу взаимоотношений со мной. Я всего лишь хочу заняться с тобой сексом без обязательств. Но если ты не хочешь, то я сейчас же уйду.       — Но почему? Почему ты даже не хочешь попробовать и дать шанс…       — Понятно, — Джонхан поднимается с колен, направляясь на выход.       Юн уже давал шанс отношениям, но его невозможно использовать, пока отсутствует уверенность в завтрашнем дне. Наступать на те же грабли, но с другим офицером он не будет. А Мингю тот, в кого действительно можно влюбиться крепко и сильно. Вот только Джонхан всё ещё на стороне Сонхва. Генерала, что готовит переворот и может получить возмездие вместе со своим окружением в любой момент. Юн не подвергнет опасности связью с собой этого майора и любого другого человека, и уж тем более не станет обрекать на возможную боль утери. Никаких отношений во время войны.       — Это был действительно вкусный и прекрасный ужин, но мне пора, — Джонхан бросает обворожительную улыбку и ускоряет шаг.       — Нет, нет, подожди, — Мингю следует за ним и хочет остановить, но он крайне не любит касаться кого-то в такие моменты и ограничивать свободу. — Объясни мне, что не так? Почему у меня нет шанса?       — Не хочу.       Ким закусывает нижнюю губу и хмурится, судорожно думая и взвешивая все возможные исходы и их последствия. Во всех сценариях в его голове Юн неуловим и неосязаем, и скорее всего больше не удастся обратить на себя его внимание. Во всех, где он сейчас уходит. И только возможность оставить Джонхана с собой до утра снимает все замки и ограничения. Мингю помнит каждое слово Сонхва касательно Юна, и именно поэтому он довольно резко разворачивает того к себе и вжимает в стену.       Джонхан даже ойкнуть не успевает, когда майор впивается в его губы с довольно грубым и жадным поцелуем, притом сжимая в объятиях и упираясь коленом между ног. Поцелуй со вкусом южного вина бессовестно сводит с ума.       Юн отвечает почти сразу, снова обвивая руками шею. Он еле сдерживает довольный стон, потому что до дрожи обожает контроль и ощущение прилагаемой силы, а тут ещё и слишком требовательный поцелуй. Правда, когда Ким несдержанно сжимает в руках тонкую талию, уже невозможно не застонать прямо в губы. Предел мечтаний, заставляющий расслабиться и отпустить появившееся моральное напряжение.       Сделать то, чем Ким, к сожалению, похвастаться не может. Майор и так переживал из-за общения с Джонханом, теперь же нервничает вдвойне. И непонятно, потому что это первый поцелуй с парнем или потому что это первый поцелуй с Юном. Который, судя по всему, перетечёт ещё и в секс. Мингю считал, что ему нужно будет свернуть горы и победить дракона, чтобы до этого дошло, а по итогу Джонхан просто берёт и заявляет о своих желаниях. Ким переживает ещё и из-за отсутствия опыта с парнями. Впрочем, тут как на войне, если быть осторожным и не бояться брать всё в свои руки, то всё будет хорошо.       — Эй, — Мингю отстраняется и нагло ухмыляется, демонстрируя клыки. — Что ты там говорил про мою кровать?       — Вау, ты всё-таки решил не тупить? — Юн облизывается и с интересом рассматривает уверенного и дерзкого мужчину перед собой. — Хочу остаться у тебя до утра.       — Я могу взять тебя на руки? — Ким отстраняется телом, но не отпускает Джонхана ни на секунду.       — Почему ты спросил? — Юн тупит взгляд и хлопает ресницами.       — Потому что не всем комфортно, когда их без предупреждения лишают почвы под ногами, начинают щекотать и тому подобное.       — Ох, господи, — для Джонхана подобное уважение к личным границам удивительно. То, что это делал Сонхва, кажется привычным и естественным, потому что не будь он осторожным, Юн не смог бы подпустить к себе. Но когда находится человек, который осторожен и чуток с самого начала, даже не сразу верится. — Мне очень страшно, когда меня хватают на руки. Поэтому не стоит.       В памяти невольно всплывает то, как Джонхан потерял сознание, когда сорвался с обрыва в реку. Только спустя время Юн понял, что это случилось не из-за воды, а из-за неожиданности и резкого исчезновения опоры. Настолько он может испугаться.       — Тогда пойдём, — Мингю берёт за руку и направляется в свою комнату. — Почему ты так удивился?       — Потому что мало кто заботится о подобных моментах, — Джонхан идёт следом и радуется, что хотя бы у этого офицера не огромный дом с кучей ненужных комнат. — Но это показательно, спасибо, что спросил.       У нужной комнаты Юн с лукавой улыбкой обгоняет майора и проходит вперёд, не отпуская чужой руки. Он падает на кровать спиной, тем самым утягивая за собой и Кима, и тяжело выдыхает.       — Слава богу у тебя светлое постельное, — Джонхан смотрит из-под ресниц и улыбается, немного приподнимаясь на локтях.       — М-м? А что не так? — Мингю упирается коленом между чужих ног и любуется видом сверху.       — Меня раздражало чёрное постельное Сонхва, — Юн знает, что это неподходящая тема в данный момент, но именно поэтому озвучивает её. — Некомфортно было спать.       — Вот как? — Ким медленно нависает сверху, усмехаясь. — Потому что ты предназначен для молочной шёлковой простыни, что идеально оттенит твою медовую кожу.       — Выглядишь прекрасно, — Джонхан снова меняет тему, получив удовлетворительный ответ, и проводит ладонями по широким плечам. Он разводит ноги, позволяя пристроиться между них.       — Пока нависаю сверху? — Мингю широко улыбается и демонстративно проводит языком по верхнему ряду зубов, пока вжимается бёдрами между стройных ног. — Мне тоже нравится видеть тебя под собой.       Сразу после этих слов Ким снова требовательно целует. Его заводят красота и отзывчивость Джонхана так сильно и быстро, что хочется даже притормозить. Чего он, конечно же, делать не будет. Юн же только приоткрывает губы и позволяет углубить.       Джонхан фанат поцелуев, но когда его целуют настолько глубоко и мокро, при этом сжимая в руках талию, рёбра или бёдра, то хочется уже совсем не этого. Однако Мингю продолжает распалять до предела и довольно грубо стискивать и гладить бока.       Юну почти стыдно, что у него слишком быстро встаёт, притом он не может сдерживать стоны в чужие губы. Ким забирается руками под верх и с нажимом проводит пальцами от рёбер до низа живота, совсем чуть-чуть царапая крайне нежную кожу. Джонхан вздрагивает от этого жеста и протяжно стонет, отстраняясь и позволяя расстегивать собственную рубашку. Мингю собирается усыпать поцелуями всю шею и плечи, но с первых же прикосновений те превращаются в легкие укусы и слабые засосы. Ким из уважения к партнёру не оставит следы на видных местах, но кто бы знал как почему-то хочется украсить ими Джонхана. У того довольно светлая кожа, и бордовые следы стали бы её идеальным украшением.       Масла в огонь подливает ещё и то, как Юн ёрзает и трётся пахом о бёдра Мингю, чуть ли не тая от удовольствия. Закусив губу, Джонхан старается сдержать лишние стоны, пока хватается за чужие плечи и бесстыдно продолжает потираться о бёдра Кима. Он обожает, когда с его телом в меру грубы, поэтому чужие укусы сносят крышу окончательно.       Юн приподнимается, позволяя снять с себя брюки и тяжело дышит, ожидая, пока Мингю найдёт у себя смазку и сразу презервативы. Это его самая нелюбимая часть. Когда надо раздеваться и терпеть растяжку. Именно поэтому, как правило, Джонхан готовится сам, если ожидает близости. Ему больше по душе получать удовольствие от пальцев внутри, так что сейчас он подрагивает от нетерпения и слабого смущения.       — Эй, — Ким мимоходом скидывает с себя свитер, ставший жарким, и возвращается на свое место. Майор прекрасно знает, что у него шикарные плечи и пресс. Он выливает на пальцы довольно много смазки, и медленно окидывает прекрасное тело под собой взглядом. — Обязательно скажи, если будет больно, хорошо?       — Хорошо, мой заботливый, — Юн ухмыляется, пока сжимает пальцами простынь. — Но я готовился, так что можешь не сильно переживать.       С одной стороны, Джонхан не любит подобного открытого положения и когда на него смотрят. С другой стороны, у него достаточно харизмы и опыта, чтобы уметь себя держать, оставаться статным и красивым в изгибах своего тела, и притом прекрасно это всё осознавать.       — Да что ты? Ты растягивал себя, думая обо мне? — Мингю вводит два пальца и закусывает губу, начиная двигаться с осторожностью.       Он, в свою очередь, пока рассматривает Юна, старается не задерживаться взглядом на изрезанных запястьях, нередких шрамах по всему телу и ожогах, оставивших следы на предплечьях. Ким не хочет причинить и малейшего дискомфорта, зато мечтает поцеловать каждый видимый раз, когда Джонхану было больно. Этого всего не должно быть на таком потрясающем человеке, и Мингю решает пока что отпустить подобные мысли. Он подаётся вперёд и снова нависает сверху, с улыбкой глядя на чужой плывущий взгляд.       — Да, я делал это, думая о тебе, — Юн улыбается в ответ и немного приподнимается на локтях, чтобы оказаться ближе. Он тяжело дышит из-за пальцев внутри, а шёлковая рубашка смущённо падает с плеч, пока её хозяин не справляется с желанием говорить пошлости. — Ты очень красивый. И фигура потрясающая. Твои бёдра выглядят шикарно. Я не просто думал о тебе, я представлял, как ты вбиваешься в меня, вжимаясь бёдрами в мои.       — Никогда не думал, что мне разобьёт сердце информация о том, что на меня дрочили, — Мингю начинает целовать Юна коротко и рвано, добавляя третий палец. Он без ума от стонов прямо в губы.       — Ты дурной? — Джонхан усмехается, отвечая на каждый поцелуй. Правда, в какой-то момент он не позволяет прерваться и затягивает в более долгий, но сам же отстраняется чтобы договорить. — В этом нет ничего романтичного.       — Я сделаю этот день красным в календаре. И никто меня не остановит.       — Ты ненормальный, — Юн сводит брови к переносице и шумно выдыхает, когда Мингю входит тремя пальцами на всю длину и медленно начинает оглаживать ими стеночки.       В какой-то момент Джонхану хочется взвыть от того, как медленно и чувственно подушечками давят на простату, так и оставаясь на этом месте. Ким делает это впервые, но внимательно следит за реакцией, и это сильно помогает. Юн крайне отзывчивый. По нему отлично видно, где и как следует касаться и целовать.       Однако Джонхан чувствует эту концентрацию внимания в партнёре, и это самую малость напрягает. Он тянется к члену Мингю и сжимает его через натянутую брючную ткань, прикрывая глаза. На секунду его бросает в панику, потому что тот кажется ему слишком большим, но нервы сразу отступают. Ким вроде бы осторожен и внимателен. Даже сейчас он аккуратно разводит внутри пальцы, чтобы ещё раз так же медленно надавить на простату. А после снова начинает целовать, только теперь тягуче, медленно и глубоко. Это делает Юна слишком чувствительным и заставляет мечтать о чужом члене.       И чтобы удовлетворить свой интерес касаемо размера, Джонхан немного дрожащими пальцами тянется к ремню и ширинке. Он старательно расстёгивает их, стараясь концентрировать внимание и не расплываться от поцелуев и пальцев. Но когда Юн достает член и обхватывает его рукой, то не может не отстраниться и не посмотреть вниз.       — Мой хороший, ну и куда тебе такой размер? — Джонхан закусывает губу, пока свободной рукой ищет на кровати бутылёк с лубрикантом. Он выливает себе немного на ладонь и снова берется за член, начиная мягко надрачивать.       — Мы… Ох, мы можем, — Мингю склоняет голову и жмурится от удовольствия. Его член уже давно требовал прикосновений и внимания, но сейчас они ощущаются очень остро. Может, потому что его касается никто иной, как Юн Джонхан. — Мы можем без проникновения, если ты переживаешь или не хочешь.       — Эй, я не говорил, что не хочу, — Юн расплывается в хищной улыбке, надавливая большим пальцем на крупную головку. — Я хочу принять тебя целиком и полностью. И, если ты вдруг захочешь, без презерватива.       — Без? — Ким вынимает пальцы и приподнимается. Он вскидывает острый взгляд, полный возбуждения и обожания, и Джонхан снова наблюдает, как зрачки напротив расширяются. — Ты уверен?       — Ты можешь не переживать, у меня есть все справки и…       — Да я не о том. Тебе самому будет нормально?       — О да. Пожалуйста, я хочу твой член в себе.       — Сумасшедший, — вероятно, Мингю запомнит это на всю жизнь. Он еще не вошёл, но это уже лучший секс за всё время. — Переворачивайся на живот.       — Ах, хороший выбор, — Джонхан сразу же покорно делает это, как только Ким покидает своё место, чтобы избавится от ненужных брюк. — Какую подушечку можно взять для удобства?       — Любую. Все подушки мира для тебя добуду, если тут тебе никакая не понравится, — Мингю влюбляется в звучащий лёгкий смех Юна. И тут же ловит ещё один сердечный приступ, когда Джонхан опускается на грудь и остается на коленях, подложив себе под низ живота подушку. Подполковник знает, что его колени всё-таки разъедутся и он не устоит в этой позе.       Ким обильно смазывает свой член и наливает ещё и на пальцы, что тут же вводит в Джонхана. Он быстро распределяет смазку и пристраивается сзади. Немного волнительно, но в то же время кипящее возбуждение буквально опьяняет. Мингю до одури хочется оттрахать Юна, но тот настолько ему нравится, что нет и шанса пуститься во все тяжкие. Ким будет в первую очередь стараться доставить удовольствие, а не получить. По крайней мере входит он очень медленно и осторожно, внимательно наблюдая за несколько болезненной реакцией.       — Всё в порядке? Может, мне выйти?       — Нет! — Юн глубоко тяжело дышит и немного ёрзает. Ему дискомфортно и совсем немного больно, но это не сбивает возбуждение. — Нет, просто дай мне привыкнуть.       — Как скажешь, — Мингю оглаживает чужие бёдра и не может оторвать взгляда от своего члена, вокруг которого подрагивает раскрасневшееся колечко мышц.       Он вошёл до середины и ждёт, пока самый красивый парень в его руках успокоится. В голове до сих пор не укладывается мысль, что это всё происходит.       — Я готов, — Джонхан сжимает в пальцах простынь и снова хмурится.       Ким начинает совсем медленно. Он пробно плавно толкается, впиваясь в свои ладони ногтями. Требуется немного отрезвить себя, потому что тихие стоны Юна, его узость, жар и запах настолько заводят, что Мингю готов выть от желания большего.       Ким изводится, пока болезненные неуверенные стоны не пропитываются удовольствием. Только тогда он немного ускоряется, но всё еще держит себя в дрожащих руках, что Джонхан прекрасно ощущает. Он сладко стонет, видя, как Ким сдерживается. Чувство безопасности и доверия так же хорошо ощущаются, как и большой член внутри. Так или иначе, но всё не так страшно, как казалось. Пока одни только плюсы в виде потрясающего чувства заполненности и приятного давления головкой на простату. Хотя Мингю всё также входит не на всю длину, даже когда Юн начинает подмахивать бёдрами.       — Можно глубже? — Джонхан оборачивается и стонет из-за одного только вида Кима. Тот невероятно горяч, пока смотрит, немного задрав подбородок.       — Подожди чуть-чуть, я хочу растянуть удовольствие.       Юн утыкается носом в подушку и прикрывает глаза от удовольствия. Он обожает медленный вначале и более жёсткий секс ближе к концу. Джонхан любит ловить оргазмы так же сильно, как и хороший процесс, как, например, сейчас. Это на самом деле идеальный темп, если дальше будет больше. Он позволяет сконцентрироваться на ощущениях и ещё лучше прочувствовать член внутри.       Ким действительно позволяет растянуть удовольствие, и он очень рад, что его самого хватает на какое-то время. Но всё равно возбуждение мешается с желанием большего, и тормоза всё-таки срывает. Только Мингю тем не менее не забывает перед этим выйти, добавить ещё смазки, и довольно грубо толкнуться обратно.       Юн прогибается в пояснице и вскрикивает, когда в него наконец входят по самое основание и вжимаются бёдрами. Ким ощущается очень глубоко, заставляя дрожать и трепетать. Джонхан сдерживается, чтобы не кончить раньше времени от всех этих ощущений, пока возбуждение скручивает низ живота.       Мингю никогда не думал, что от однополого секса может настолько сносить крышу. Не то чтобы он как-то предвзято относился, скорее просто не представлял, как сладко может стонать парень, которого с силой втрахиваешь в кровать. А именно так оно и получается, несмотря на то, что Ким всё еще старается быть осторожным. Он не срывается на сумасшедший темп, как хочется, поэтому толчки получаются в меру жесткие и не сильно быстрые. Еще и выходит намного медленнее и почти целиком. Это заставляет трепетать.       Задыхаясь от стонов и вскриков, Джонхан не может понять, почему их первый секс настолько хорош. Либо Мингю пытал Сонхва и узнал что и как любит Юн, либо Мингю идеальный любовник с потрясающим ощущением своего партнёра. Одно из двух.       Джонхан кончает первым, когда Ким подаётся вперед и вжимает его грудью в кровать, притом ускоряясь и начиная усыпать засосами плечи со спины. Из-за смены его позы и угла проникновения головка начинает не просто проезжаться по простате, а делать это с силой, ещё и упираясь в неё. Колени всё-таки разъезжаются. Юн давно не получал настолько ярких оргазмов, а непрекращающиеся толчки добивают окончательно. Всё тело сковывает напряжением и удовольствием, пока Мингю продолжает, но уже медленнее. Ему становится банально тяжелее двигаться из-за того, как Джонхан сжимается, и это доводит до пика. Чем ближе к собственному окончанию, тем медленнее двигается Ким, и Юн понимает, чего ещё хочет.       — Если пожелаешь, ах… Не мог бы… Ты, — Юн краснеет ещё гуще и зажмуривается, получая слишком много удовольствия даже от одной только мысли. — Не мог бы ты…       — Что такое? — Мингю проводит языком от плеча до шеи и с аккуратностью впивается в неё зубами.       — Боже, не мог бы ты кончить в меня? — Джонхан только немного откидывает голову, сильнее открывая шею. Он сейчас согласен на всё, что с ним захочет сделать этот мужчина.       — Это всего наш первый раз, а ты уже уверовал в меня? — Ким хрипло смеётся, пока делает последние толчки.       Уже совсем медленные и с оттяжкой, наслаждаясь жаром, покорностью и желанием Юна. Мингю кончает глубоко внутрь с негромким низким рыком. Он без ума от тела Джонхана почти так же, как и от его души, и испытывать из-за него оргазм кажется лучшим моментом жизни. Юн же совсем не против и правда уверовать, помолиться, надеть платье монашки и опуститься на колени перед таким несвятым. Он еще не отошёл от этого оргазма, но уже хочет ещё.       Ким почти сразу приподнимается, переставая вжимать в матрас, и выходит. Он несколько раз целует плечо и лопатки Джонхана и шумно выдыхает, чувствуя, что возбуждение ни разу не спало даже после оргазма.       — Хей, как ты себя чувствуешь? — Мингю выпрямляется и с удовлетворением рассматривает оставленные на плечах и загривке следы.       — Потрясающе, — голос Юна немного хриплый после всех стонов. Кима бросает от этого в дрожь. Слишком сексуально. — Лучше не бывает.       — Как насчёт сверхстимуляции?       — М-м, ты знаешь толк в извращениях, — Джонхан неторопливо переворачивается на спину и потягивается, выгибаясь. Поясница слишком быстро устаёт от одного положения. — Обычно я редко этого хочу, но сейчас…       — Даже если я скажу, что хочу сделать это, медленно толкаясь до упора, — Мингю наблюдает, как Юн лениво собирает со своего пресса собственные белёсые капли пальцами. — Пока буду не спеша, но глубоко целовать тебя?       — Ах, сейчас я хочу этого больше обычного, — Джонхан снова смотрит из-под ресниц, пока со слабой улыбкой хлопает чистыми пальцами себя по бедру. — Иди ко мне.       Ким нависает сверху, одновременно с тем устраиваясь удобнее. Мингю захлёстывает очередное эстетическое и несколько извращённое удовольствие, когда Юн обхватывает его член пальцами и распределяет по нему собственное семя, а после снова направляет в себя. Без лишних прелюдий или разговоров.       — И ты хочешь сказать, что никогда не трахал парней? — Джонхан приобнимает чистой рукой Кима за шею и прикрывает глаза, краснея из-за пошлых хлюпающих звуков обилия смазки и спермы.       — Никогда, — Ким рассматривает прекрасное лицо и хочет простого человеческого раствориться в Юн Джонхане. Его родинка на щеке и длинные дрожащие ресницы не оставляют ни единого шанса.       — Слишком хорошо для того, у кого нет опыта, — Юн облизывается и судорожно выдыхает. Внутри всё слишком чувствительное, и быстрого темпа он бы сейчас не выдержал. А вот медленно и с чувством идеально. Внизу живота начинает сводить перманентным и даже слишком ярким удовольствием. — Где мои обещанные поцелуи?       И в этот вечер Мингю сполна отдаёт все «обещанные поцелуи». Ему кажется, что нет ничего лучше довольно размеренного и медленного секса с Джонханом под непрекращающиеся ленивые поцелуи, в которые тот стонет. Эстетика в чистом виде, как и то, что Юн неосознанно умудряется несколько раз поцарапать чужую спину. Несмотря на очень мягкий темп, сверхстимуляции всё равно для него ощущаются местами слишком ярко, и тело, как и руки, сами вздрагивают. Впрочем, Джонхану не жаль. Чуть позже, будучи в ванной, он рассмотрит все свои следы на плечах и шее, и подумает о том, что нужно было больше царапать. Не то чтобы Юну не нравились засосы на себе, да и эти не на видных местах шеи, но застёгивать все пуговицы на рубашке придётся.       Мингю остаётся очаровательным элегантным идеалом до самого конца. Он учтиво предоставляет Джонхану одежду для сна, из которой тот берёт только рубашку Кима. Меняет постельное, пока тот полчаса находится в ванной и даже успевает проветрить комнату и убрать со стола. А заодно, судя по звукам, перемыть всю посуду, прибраться, сделать перестановку и перестроить дом, не иначе. Юн не совсем понимает из ванной, чем там можно так шуметь, особенно посреди ночи. Поэтому ему кажется, что таких людей не существует, ведь всё, на что у него самого хватает сил после всего, это залезть под одеяло и наслаждаться холодом комнаты от открытого окна.       — Ты ляжешь уже наконец? — Джонхан несколько раздражённо бубнит под одеяло уже сонным голосом, но не собирается засыпать, пока Ким не окажется с ним в одной постели. — Чем ты занимаешься?       — Иду.       — Откуда у тебя столько сил?       — Да, сейчас буду.       — Я же не это спрашивал…       Мингю невольно напоминает Юну неугомонного хаски, который не может улечься и постоянно чем-то занят. У него есть один такой служебный пёс в части. От скуки будет бегать за своим же хвостом, лишь бы чем-то заниматься.       От Кима буквально пышет ослепительной жаркой энергией, которая тут же окутывает Джонхана, когда тот всё-таки ложится к нему. Обычно Юн первый лез с объятиями и именно он являлся любителем спать в обнимку, сейчас же его внаглую притягивают и прижимают к себе.       — Скажи, если тебе нужно личное пространство или мне стоит лечь отдельно, — Мингю умиляется уже сонному и немного непонимающему взгляду напротив.       — Что? Нет, так хорошо, — Джонхан всё еще не понимает, как можно быть таким тёплым и ярким. Он удобнее укладывается словно не в руках человека, а в объятиях солнца. Юн не любит небесное светило, яркий свет и жару, но ему по душе находить всё это в людях. Вот только найти наследников звёзд почти невозможно. А тут сам нашёлся. — Меня давно никто не обнимал, хотя я люблю это.       — Приезжай ко мне ещё. Мы можем считаться хотя бы друзьями? — Мингю укладывается удобнее и пристраивает одну свою руку под чужую рубашку на талию, а вторую на бедро. — Друзья бывают друг у друга в гостях.       — Часто ты вытрахиваешь из друзей душу? — Джонхан улыбается и ластится. Он никогда бы не остался под одеялом при приятной прохладе, но тепло от человека пленяет, и Юн рад быть в нём. — И касаешься так, как сейчас?       — Никогда, но ты особенная личность, и, думаю, вполне себе привык к привилегиям во всём. Так вот, приезжай ко мне ещё. Я приготовлю тебе что захочешь, — Ким продолжает пялиться и в полутьме рассматривать самое прекрасное лицо. Он не может удержать себя от того, чтобы не коснуться губами родинки на щеке Джонхана. — Налью любого своего вина, попрошу рассказать, как прошёл твой день и как твои дела. Можем ещё обсудить всех и всё на свете. Если захочешь, то займёмся сексом, а после я уложу тебя в свежую кровать и снова обниму. Или отвезу домой или в часть. Куда ты там захочешь. Главное, чтобы тебе было комфортно.       — А тебе комфортно? — Юн слабо улыбается, чувствуя поцелуи на своём лице. — Тебе не кажется странным делать это всё для того, кто точно не достанет тебя из френдзоны?       — Я сам создаю свой комфорт тем, что я делаю. У меня достаточно ресурса, чтобы потратить его на тебя, — Мингю зарывается пальцами в чужие волосы и совсем слабо и ненавязчиво сжимает их. — Я прекрасно понял, что тебе не нужны отношения. Однако это не отменяет моего желания дать тебе всё, что ты пожелаешь, позаботиться о тебе и закрыть все твои гештальты.       — О мой бог, это звучит куда дороже, чем какие-то там отношения, — Джонхан хмурится, пока находит действительно сексуальным то, как мыслит Ким и что он говорит. — Но нельзя раздавать подобное тем, кто это не оценит.       — Я и не раздаю это тем, кто не оценит, — Мингю прикрывает глаза и медленно глубоко вдыхает запах с волос Юна. Парфюм подполковника не смылся до конца. Джонхан весь пропитан каким-то сладким восточно-цветочным ароматом, который сейчас смешан с запахом геля Кима, и это едва ли не заставляет забыться. — Закон сохранения энергии никто не отменял. Я всегда добивался и добиваюсь того, что хочу.       — Ах, самоуверенный овен. Как же я забыл?

///

      Сонхва медленно открывает глаза и не может понять, где он. Тело и сознание кажутся тяжёлыми и замедленными, как и всё вокруг. Даже воздух будто очень густой и препятствует нормальному движению.       Судя по всему он находится на какой-то крыше многоэтажного здания. Вот только перед глазами всё плывёт и крутит. Пак пытается посмотреть на свои руки и благодаря собранному вниманию удаётся сфокусировать взгляд. Приходится потратить немного времени и сил, но только после этого Сонхва оглядывается вокруг.       В глаза сразу бросается силуэт в длинном чёрном пальто на краю крыши. Единственное и самое важное, что, судя по всему, здесь есть. Пак с трудом делает шаги и с ещё большим трудом удерживает концентрацию сознания и зрения. Ощущение, словно он очень сильно пьян, вот только Сонхва ничего не принимал.       Приложив усилия, Паку удаётся подойти к фигуре.       — Извините, — генерал обращается к фигуре, однако он не слышит себя. Будто Сонхва под толщей воды или в вакууме, где не распространяется звук.       Но несмотря на это, человек медленно оборачивается. Ёсан.       — Это Вы? — и снова Пак не слышит свой голос, как и ничего вокруг.       Взгляд Кана холодный, а лицо настолько безэмоционально, что Сонхва становится не по себе. Ёсан смотрит абсолютно пустыми глазами, а чёрное пальто только подчёркивает его бледность.       Полковник произносит что-то в ответ, но Сонхва не может понять что. Этого просто не слышно. На секунду в глазах Кана проскакивает грусть и сожаление, а после он медленно начинает поднимать одну руку, вытягивая её вперед.       — Господин Кан, что происходит? Отойдите от края.       Ёсан игнорирует сказанное и лишь закрывает глаза. Он слабо улыбается, и начинает отклоняться спиной назад.       У Пака в этот момент, кажется, останавливается сердце. Генерал пытается побежать вперёд или что-то сделать, но пространство вокруг не даёт и всё, что он может, это наблюдать, как Ёсан падает вниз. Страх и злость на собственное бессилие, оцепенение, резкий скачок адреналина. Всё это в совокупности сводит с ума и заставляет испытать настолько большой стресс, что Сонхва просыпается.       Генерал резко приподнимается на локтях и хватает ртом воздух, пытаясь справиться с состоянием из сна. Сейчас всё как обычно. Он в собственной постели, а рядом находится Кан, что, вероятно, проснулся из-за чужого резкого подъёма.       — Что случилось? — Ёсан сонно трёт глаз и щурится. — Кошмар приснился?       Паку хочется едва ли не расплакаться от радости и облегчения в связи с тем, что его звёздочка здесь и в полном порядке. Он притягивает к себе сонного Кана и принимается судорожно усыпать его лицо и шею поцелуями.       — Душа моя, — Сонхва произносит это с особой нежностью и любовью, и только немного дрожащий голос выдаёт беспокойство. — Мой господин Кан, моя радость. Пожалуйста, не оставляйте меня. Что бы ни случилось, останьтесь со мной или на моей стороне, — генерал продолжает целовать своего нежного, ничего не понимающего Ёсана. Он не знает, как трактовать этот сон, но внезапное потрясение и страх потерять своё сокровище выводит из себя. — Я отдам Вам всю свою верность, свободу и горящую душу. Только…       — Генерал, — Кан берёт его лицо в ладони и ласково целует губы.       Полковнику не по себе от столь странного поведения. Не потому, что пугает резкая одержимость Сонхва, а потому что беспокоит то, из-за чего она наступила. Ёсан ничего не понимает, и решает сначала успокоить генерала, а после поговорить. Благо, тому хватит ласковой близости, чтобы отвлечься и угомониться. Пак отвечает более пылко и рвано, но быстро прогибается под спокойную и напористую манеру поцелуя Ёсана. Ему достаточно лишь медленно гладить Сонхва по волосам и обнять за шею, чтобы окончательно переключить внимание на себя.       — Ещё раз. Что Вас побеспокоило? — Кан говорит тихо и осторожно, продолжая зарываться пальцами в чёрные мягкие пряди.       Пак не знает, куда деть все свои тёплые бушующие чувства к Ёсану. Ему снова хочется завоевать и отдать полковнику целый мир. И в этот момент Сонхва отчётливо чувствует, что никогда не сможет отпустить Кана. Даже если тот всё-таки уйдёт. Но прошедший сон Пак оставит себе. Сонхва почему-то не хочется рассказывать кому-то увиденное. Сонхва даже не хочется это помнить.       — Нет, ничего. Тревога напала. Простите за беспокойство.       — С чего Вы взяли, что можете мне настолько нагло врать? — Ёсан усмехается, но обвивает шею генерала руками и сильнее жмётся к его телу.       — Но это правда. Мне страшно Вас потерять.       — А чисто теоретически, если я сам захочу прекратить и ограничить общение с Вами?       Кан жалеет, что задал этот вопрос, когда даже в ночной темноте видит проскочивший острый страх в глазах напротив. Сонхва поджимает губы и бегает взглядом по своей звёздочке. Наверное, это в принципе первый раз, когда Ёсан видит подобную эмоцию у генерала.       — Мы не состоим ни в каких отношениях, чтобы Вы из них выходили, — подытоживает Пак, но каждое слово ему дается с трудом.       — Но Вы же клялись мне в верности, — Кан усмехается, пока ласково водит по чужой шее пальцами. Он видит и чувствует эмоции Сонхва, и они кажутся вкусными и интересными. — Клялись в том, что я для Вас единственный. Разве это не отношения?       — Одно другому не мешает. Если вы не захотите меня видеть, я приму Ваш выбор. Ваш… Ваша целостность души мне важнее, — Пак закусывает губу и нервно хмурится. — Но это не значит, что я не сдержу своего слова и не останусь верным Вам. Ах, да делайте, что хотите, — Сонхва не выдерживает этого напряжения и собственных страхов, поэтому фыркает и отстраняется. Он не знает, что ему нужно сказать. Он боится сказать лишнее. Это всё выводит его из себя. — Извините, что разбудил Вас. Добрых снов.       — Вы чего? — Ёсан не может сдержать тихого смеха, глядя на сердитого Пака. Он ложится к боку генерала и насильно залазит под его руку, устраивая голову на плече и обнимая поперёк груди. — Успокойтесь. Я никуда не денусь, даже когда у меня появится что-то кроме Вас и звания.