\\\
— Привет, котёнок, проходи скорее, — Юн пропускает Ёсана в гостиную и закрывает за ним дверь. — Ты решил со Снежок прогуляться? — Вроде того, — Кан не проходит в дом, но здоровается с Мингю, что с крайне важным видом изучает книгу с рецептами, спустив очки на нос. — Ты не пройдёшь? — Нет, — Ёсан вытаскивает кошку, что пригрелась под пальто и ласково треплет её между ушек. — Белая красавица, — мягко поцеловав её в носик, Кан вручает животное Джонхану, что непонятливо смотрит. — Могу ли я оставить её у вас? — Конечно, а что случилось? — Юн принимает кошку и не понимает, почему Ёсан настолько немногословен и принёс животное. — Милый? Объяснись, пожалуйста? — Мой разум слишком утомлён, — после короткого молчания Кан поднимает уставший тоскливый взгляд. Ему многое хочется сказать, и в то же время слова излишни. — Я хочу отдохнуть. Ещё раз окинув взглядом свою путеводную звезду, Ёсан отворачивается обратно к двери. Хорошо, что хоть у Джонхана всё в полном порядке. Он это заслужил. — Подожди, что ты имеешь ввиду под «отдохнуть»? — Юн чувствует неладное, но не хочет признавать то, что может иметь в виду Кан. — Родной, поговори со мной. — Люблю тебя, — бросает Ёсан, игнорируя все слова и покидая дом, можно сказать, своей единственной семьи. — И… И что это было? — Джонхана словно прибивает к полу оцепенением и худшими мыслями. — Зачем он принёс кошку? — Думаю, ты прекрасно понимаешь, — тяжело выдыхает Ким, не отрываясь от книги. Он даже боится представить, что ему нужно будет сделать в следующие несколько часов, чтобы привести всех в порядок. Юн бегает взглядом по полу и судорожно выдыхает, не понимая, что делать. Кан решил сделать с собой что-то, и принёс Снежок, чтобы о ней позаботились? Он устал и не выдерживает собственного депрессивного состояния? А самое ужасное, что Джонхан даже не знает, чем помочь. Что сейчас делать? И как он может что-то делать, когда сам был в подобной ситуации и злился непрошеному спасению? У него есть вообще на подобное моральное право? Юн считает, что ни у кого нет этого права и спасение в подобной ситуации просто эгоизм. Но разве можно так закончить? Скоро будет год, как Ёсан успешно правит, но… Всё ведь не так плохо? Или плохо? Конечно, Джонхан видит этот взгляд и чувствует всё то, что творится в душе у его подопечного. Особенно когда тот ластится по вечерам, дремлет на его плече и постоянно вздрагивает, не имея возможности даже на спокойный сон. Но Юн действительно не понимает, где можно найти специалиста в сфере психологии, которому можно будет сразу после терапии стереть всю память, ибо никто не должен жить со знанием того, что у Кана внутри. Даже Джонхан далеко не всё знает. — М-да, ты ещё более хреновый защитник короны, чем Хонджун, — Мингю перелистывает страницу и продолжает вчитываться о вялении томатов. — У того Консул помер хотя бы за идею революционеров, а у тебя сам себя поубивает. — Что я могу сделать? И должен ли я что-то делать? — Юн в такой растерянности, что впервые в жизни не понимает как ему поступить от слова совсем. — Это то, чего он хочет. Останавливать его будет эгоизмом с моей стороны. — Если бы так когда-то подумал Сонхва, то тебя бы здесь не было. Возможно, он тоже поступал эгоистично, а может, и правда, был уверен в том, что ты вернёшься в норму. Я не знаю. Но я точно благодарен ему и его упорству за то, что ты сейчас здесь. К тому же если так подумать, его действия привели к спасению не только тебя, но и целую страну. Если бы он не вытащил тебя за шкирку с того света, тут бы к этому дню камня на камне от столицы не осталось, — Ким захлопывает книгу и поднимает глаза, устало снимая очки. — Отдай дань Сонхва и не позволь умереть тому, кого он любил. Я бы с радостью сейчас остановил Ёсана или вроде того, но он не станет меня слушать. Думаю, он даже себя не слышит. Единственный, у кого есть шанс быть услышанным — это ты. Он признаёт только твой авторитет выше своего. — Но… Я буквально не знаю, что можно предложить такого, чтобы он остался. Я знаю, что это такое, и он попробует снова, если не найдётся причин не делать этого. А причин не найдётся. Их нет. И если я буду просить не делать этого ради меня или страны, то это будет чистой воды эгоизм. — Как хочешь, — Мингю пожимает плечами и отрицательно машет головой. — Но лучше сделай, чем потом жалей, что даже не попытался. Ты же умный мальчик, уверен, ты найдёшь, что ему сказать. Удели ему время и внимание. Не уверен, что это поможет, но знаю, что он этого заслуживает. В конце концов будешь же себя винить до конца жизни, если продолжишь стоять и тупить. Ему двадцать три в этом году исполнилось, думаешь, он не найдёт в этой жизни интересных для себя вещей, ради которых стоит жить? Тяжело выдохнув, Джонхан проносит и опускает кошку на диван, спешно убегая в спальню за носочками. Юну, конечно, не холодно, но Мингю ругается, когда тот ходит по морозу без них. Сейчас ещё погода не радует сильным холодом, но уже без пальто на улицу не выйти. Собственно, схватив пальто, Джонхан и выбегает на улицу, спешно надевая его по пути. Ким смотрит мужу вслед и чувствует себя полнейшим лжецом. Он бы и сам не стал без него жить, и крайне поражён тем, как Ёсан смог протянуть почти год. Но может, если смог столько времени, то получится вытянуть себя из этого? Мингю уверен в том, что пустил бы себе пулю в висок в тот же день, если бы остался один. Но также он знает, что морально куда слабее Ёсана. В целом Ким бы не смог выносить всего того, что пришлось и приходится переживать Кану. Может, это то, что тот сможет выдержать?\\\
Очень удобно, когда запросто можно найти кого угодно в городе. Особенно Его Высочество, которому не спрятаться нигде. Но Джонхан всё равно не понимает, как за такой короткий промежуток времени Ёсан умудрился не просто пропасть из поля зрения, но ещё и сильно опередить. Впрочем, Юну очень сильно везёт, потому что когда он взбегает на крышу одной из новостроек, то наконец видит перед собой силуэт в длинном чёрном пальто на краю крыши. На самом ограждении у обрыва. — Господи боже, давно я так не бегал, — Джонхан упирается руками в колени, пока пытается отдышаться, и искренне рад, что Кан решил ещё подумать о своём. — Ёсанни, котёнок… Сквозь одышку Юн выпрямляется и неторопливо начинает подходить, специально делая свои шаги звучными. — Зачем ты пришёл? — Послушай, отойди от края и давай поговорим. — Я не хочу. — Что тебя так угнетает? Пожалуйста, поговори со мной, — Джонхан приподнимает руки и только собирается перейти на бесшумный шаг, чтобы подойти ближе, как Ёсан медленно оборачивается. — Не подходи, пожалуйста, — Кан делает полшага назад и оставляет носок ноги на самом краю. — Ёсан, — Юн действительно не знает, что делать. Он умеет убивать, но в подобной ситуации, когда нужно умудриться сохранить жизнь, оказывается впервые. Пальцы и ресницы дрожат, а нервы сдавливают грудь. Джонхану страшно так, как если бы он пытался отобрать жизнь и не решался нажать на курок, а не наоборот. — Это не решит ничего. — Когда-то он мне сказал, что либо положит к моим ногам мир, либо заберёт с собой в могилу, — Кан слабо улыбается, поднимая руки в стороны. Сейчас ледяной ветер кажется ласковым, а всё вокруг совершенно неважным. — Мир у моих ног, а вот моя могила рядом с ним до сих пор пустая. Я хочу к нему. Думаю, мне пора. — Нет, ты… Юн не успевает даже ничего сказать, когда его дорогой подаётся назад. Он не ожидал, что Ёсан и вправду не станет говорить, а совершит задуманное. Причём очень быстро и с подобной решимостью. Без киношной драматичности. И единственное, что оказывается большой удачей — то, что Кан не делает шаг назад, а отклоняется спиной, по сути, уже падая, но ещё мгновение оставаясь на ограждении. Этой секунды реакции Джонхана хватает, чтобы сделать два быстрых шага вперёд и схватить Ёсана за пальто. Кан, конечно, ниже Юна, и такой же в плечах, но всё равно в подобном положении оказывается слишком тяжёлым. Не удержать. Всё, что Джонхан может сделать — со всей силой дёрнуть на себя, уперевшись ногой в ограждение со своей стороны. Чтобы немного помочь себе и вытянуть Ёсана, Юну приходится дёрнуться вперёд и заставить ещё и упирающегося Консула кубарем прокатиться мимо себя по крыше. И всё бы хорошо, да только теперь самого инерцией несёт вперёд, с бог его знает какого этажа. Джонхан понятия не имеет, как ему удаётся всё же удержаться на этой чёртовой крыше, но от адреналина в крови начинает подташнивать, и ледяным ужасом охватывает всё тело, когда взгляд всё же падает вниз. — Ёб твою мать, блять, Ёсан, — не может удержать себя Юн, пока спрыгивает с ограждения и на ватных ногах подходит к Консулу, что разлёгся у края крыши с закрытыми глазами. — Ты вот на что рассчитывал, что я просто позволю тебе сброситься с крыши? Джонхан усаживается на бёдра Кана и нависает сверху, пристально глядя на красивое лицо с заострившимися скулами и синяками под глазами. Что же делать? Что говорить? — Я хочу к нему, — Ёсан всхлипывает, хотя голос абсолютно безжизненный. — Я не знаю, что мне делать, потому что я не могу с этим справиться. Мне плохо в его доме, мне ещё хуже вне его дома. Прошёл почти год, но я по-прежнему тоскую так же сильно, как в тот день. У меня болит голова, болит разум, я бы возненавидел его имя и запах, его чёрные волосы. Я даже сменил офицерскую форму и избавился от серой, чтобы не напоминала. Уже не могу видеть его образы во всём, но я хочу к нему. Я не вижу жизни без него. — Дураки, — раздосадовано фыркает Юн. Ему до одури обидно, что Кан оказался на том месте, которого так сильно боялся Джонхан. — Знаешь, я хочу, чтобы ты знал, что я предупреждал Сонхва о таком исходе событий. Не раз говорил ему, что не стоит рисковать и бросаться в омут с головой, пока положение шаткое и абсолютно неустойчивое. Ты страдаешь из-за человека, который пошёл на поводу у собственного эгоизма и осознанно обрёк тебя на то, что ты сейчас переживаешь, — Юн хмурится и просто не знает, что говорить. Он не может подобрать слов и не знает, насколько эти окажутся полезны или вредоносны. Но Мингю прав. Лучше попытаться. — Я бы всё отдал, чтобы Сонхва остался здесь и вы были счастливы. Вы, два идиота, этого заслуживаете. Я люблю и его, и тебя. И мне легче далось пережить его утрату, потому что я ожидал подобного исхода. Но я не смогу перенести утрату тебя, потому что ты не должен заканчивать свой путь из-за… Из-за человека, которого любишь. Да, тебе больно. Но ты целый, тебе не нужна никакая вторая половина, чтобы оставаться великолепным и прекрасным. Дай себе время. Твой разум болит, но он справится с утратой. Мир не сошёлся на нём клином. Я был на твоём месте. Знаю, что такое стоять одной ногой во тьме. Прекрасно знаю чувство, когда кажется, что жизни нет, не будет, и твоя душа не восстановится. Я весь в шрамах, — Джонхан поднимает глаза наверх, чтобы сдержать слёзы. Он правда не знает, что следует говорить. Ему страшно, что это не поможет. — Но я рад, что Сонхва тогда спас меня. Я не восстановился до конца, и спустя три с половиной года у меня всё ещё много периодически ноющих ран, но… Но они позволяют мне с упоением любить то, что сейчас есть в моей жизни. Мою работу, моего мужа, тебя. Я постоянно рассказываю Мингю о том, как сильно тебя люблю и как сильно тобой восхищаюсь. Что ты вдохновляешь меня своим сиянием и душой, размером с океан, — когда Юн вновь опускает глаза, то встречается с ледяным уставшим взглядом. И это радует. Лучше так, чем увидеть перед собой стеклянные глаза. Джонхан наклоняется чуть ниже и совсем тихо шепчет почти в самые губы. — Мой мальчик. Когда ты станешь старше и мудрее, вспомнишь ли об этой боли? Вспомнишь ли о том, какие опасности мы пережили? Я зажгу тебя вновь, и через годы ты будешь с теплом тосковать о временах, когда мы не сдавались. И знаешь… Я уже никогда не попаду в рай. Но я короновал тебя, и как твой крёстный отец никуда не отпускаю. — И как мне после этого отказать тебе? — Ёсан неторопливо и несколько обессиленно обвивает шею Юна руками. — Не отказывай мне. Давай съездим куда-нибудь на несколько дней? А вечером вкусно поужинаем и выпьем вина? Хочешь я привезу к тебе в оранжерею новых растений? Или куплю мохнатых доберманов? После недолгого молчания Кан выдыхает, снова прикрывая глаза. Он ничего в этой жизни не понимает, но, может, Джонхан прав? Ёсан считает его мудрым и проницательным. — Мохнатых доберманов? А они подружатся со Снежок? — Куда они денутся?