lll. Серебряные крылья

В Нарнии выдался теплый и светлый день. С крыш и с сосулек спадали капли, которые весело ловили языком собаки и от которых фыркали кошки. Зима заканчивалась, и чтобы скорее свершился приход весны, дети, особенно те, что с копытами, заодно с людьми прыгали по лужам, разбивали лед и радовались первым признакам появления сухой прошлогодней травы. Санки и коньки прибрали далеко и надолго, уступив место телегам и подвижным играм на улице. Будучи на заслуженном отдыхе, Стефани и Эдмунд тоже веселились. Справедливый король только разрешал жалобы слуг, крестьян и прочих существ, населяющих Нарнию, а в остальном дал себе неделю перерыва. Стефани часто таскала его в маленький тельмаринский город, где они могли почувствовать себя полностью свободными, просила подавать и держать нитки для вышивки различных мудреных цветов. Еще они вместе дошили то самое платье, которое Стефани давно уже обещала Сьюзен. Она хотела обрадовать подругу, когда та приедет. Собственно, всем было весело, кроме Питера. Не изменяя своим привычкам, Питер без конца работал над документами, сводами законов, приемами и аудиенциями. После тельмаринов осталось столько неразберихи, что даже Каспиан за столько лет не смог с ней разобраться. Нужна была реформация судебной системы, с чем хорошо помогал Эдмунд, нужно было договариваться с послами Гальмы по поводу продажи и сотрудничества, нужно было распределять огромные казенные деньги и назначить новое жалование, нужно было заниматься реконструкцией разрушенных зданий, нужно было возмещать убытки семьям погибших, а еще не забывать о самом себе. С недавних пор Питер начал придерживаться строгой диеты и каждое утро по часу заниматься физической подготовкой и фехтованием. Надо отдать должное, он стал выглядеть еще красивее и спортивнее, чем был раньше. Без стука в кабинет зашла Кэрол и принесла мужу чай. Порой он настолько себя истощал, что нужно было о нем заботиться. — Погода сегодня чудесная, правда? — сказала она, найдя повод для беседы. — Да, весна приходит быстро, — кивнул Питер, не отрываясь от бумаг. — Как ты себя чувствуешь? — Токсикоз мучить перестал, и я стала чувствовать себя шикарно. Постепенно приходит осознание, что у меня и правда скоро будет мой малыш, — Кэрол на уровне рефлекса погладила чуть-чуть подросший живот и улыбнулась. — Не хочешь сегодня прогуляться? — Ой, прости, нет. Столько разных дел накопилось. Можешь пригласить кого-нибудь еще. — Я хотела с тобой… Даже королям нужно отдыхать. — Пока это невозможно ввиду того, что помимо всех дел у нас будет еще и коронация твоего брата. Я договариваюсь со всеми уполномоченными лицами по поводу дарования ему прозвища, его короны и его трона. — Если хочешь, я могу этим заняться. — Нет, ты отдыхай, — нежно улыбнулся Питер, — тебе сейчас вообще нельзя напрягаться ни в коем случае. — Я не хочу быть клушей. Единственное мое занятие — это ходить к портнихе, чтобы она нашила мне новых платьев для беременных. Видите ли, у Лили мне брать стыдно, — закатила глаза Кэрол. — Будто кто-то запоминает, кто и в каких платьях ходит. — Ну, моя хорошая, ты же у меня королева, а не прохожая с улицы. Конечно, тебе нужны новые платья. — Сейчас мне не платья нужны, а муж. Пит, пожалуйста, пойдем прогуляемся. Прошу тебя, — Кэрол повисла на руке мужа и начала ласкать кожу на его шее ногтями. Руганью сейчас ничего не добиться, а вот нежностью — очень даже можно. — Хорошо, только оденься потеплее, — сдался Питер, протер перо от чернил и уложил его в специальную коробочку. Кэрол тут же с возгласом «ура» бросилась к нему на шею, расцеловала правую щеку и побежала собираться. На выходе из спальни она встретила Хэлтора. Он шел, озираясь по сторонам, и, видимо, что-то или кого-то искал. Кэрол на секунду стушевалась и сообразила, куда он может так нервно направляться. Если он пришел с левой стороны, то, вероятно… Ничего не вероятно. Покои Питера и Кэрол были последними в спальном крыле, если пройти дальше и немного влево, то можно было обнаружить лишь большой коридор с несколькими диванами и столом, одну комнату для важных посетителей, гостиную и лаборантскую. — Дочка? — окликнул Хэлтор задумчивую Кэрол, которая остановилась в раздумьях и совсем забыла спрятаться. — Что ты делаешь здесь? — Ну, я здесь живу. А что ты здесь делаешь? — Искал покои Стефани, не подскажешь, где они? — с улыбкой спросил Хэлтор, и Кэрол начала было думать, что у нее какая-то паранойя по отношению к отцу. — Они третьи с конца, но Стефани там нет. — А где она? — Не знаю, — соврала Кэрол, сама не зная почему. Прав был Джейсон: сначала с сестрой нужно поговорить, а то она может и напороться на что-то нехорошее. — Тогда пойду поищу ее. Как там мой внук? — ласково спросил Хэлтор, головой кивнув на живот дочери. — Всё хорошо… Мне нужно идти, Питер ждет, — натянула улыбку Кэрол и, кивнув, пошла прочь, вверх по лестнице. Затем она услышала звук стекла, ударившегося об мрамор, и обернулась. Хэлтор, кажется, этого не заметил. Кэрол подбежала к склянке с прозрачной жидкостью, проверила ее на целостность и крикнула побежавшему вниз по другой лестнице отцу: — Пап? Ты обронил вот это, — Хэлтор растянул губы в улыбке. — Да, спасибо. Это средство от моих головных болей, я без него совсем бы пропал. Кэрол молча кивнула и поспешила в главный дворцовый зал. Возле него стояла огромная куча народу с разными вещами и даже связанными людьми, к которым была приставлена стража. Королева попробовала пройти через толпу, но ее грубо оттолкнул какой-то неприятный мужчина. — Дамочка, со своими проблемами в очередь! — фыркнул он, обрызнув слюной, отчего Кэрол поморщилась. — Во-первых, Ваше Величество, а во-вторых, дайте пройти, — без зазрений совести Кэрол растолкала толпу и за эти две минуты, длящиеся, как два часа, нанюхалась и наслушалась всякого. Некоторые, не признав королеву, попробовали отпихнуть ее назад, но Кэрол упрямо проникла туда, куда ей нужно. На троне, надев на голову серебряный венец, скучающе сидел Эдмунд. Рядом с ним сидела и что-то писала Стефани, а может, что и рисовала, это не имеет значения. Перед Справедливым королем стоял какой-то мужчина, судя по одежде, крестьянин, и женщина, которые разговаривали скорее друг с другом, чем со своим монархом. — Я в сотый раз повторяю, Ваше Величество, что она похитила двух моих гусей, — тыкал пальцем в оппонентку крестьянин. — Ты разводишь лис, Кристиан, лис! Они едят гусей, сдались мне твои гуси? У меня сорок кур! — Мои крошки никогда бы такого не сделали! Это всё ты, дьяволица, захотела гусятины! — Стоп, стоп, стоп! — прервал их Эдмунд, аж подскочив с трона. — Сколько лет вы уже являетесь соседями? — Около десяти лет, Ваше Величество, — ответила женщина. — За это время были подобные инциденты? — Нет, Ваше Величество. — А лисы когда появились? — всё так же требовательно спросил Эдмунд, которому эти разборки уже слишком надоели. — Две недели назад. — То есть две недели назад у вас появились лисы, позавчера у вас без вести пропали гуси, а со своей соседкой вы в мире живете десять лет? Тогда простите, но в этом споре я на ее стороне. Всё, аудиенция окончена, следующий! — получив кучу благодарностей, Эдмунд вновь сел на трон и внимательно выслушал историю еще одного вошедшего, у которого из-за мальчика-кентавра была сдернута краска с забора. — Так перекрасьте. Следующий! — Ого, как у вас здесь всё серьезно, — усмехнулась Кэрол, подойдя к Стефани. Та рисовала тех самых существ, которых повстречала на Диких Северных землях. К ним прилагалось пока что краткое описание внешности и места обитания. — На самом деле пока ни одной стоящей истории. Эд уже заметно нервничает, — усмехнулась Стефани, кивнув головой в сторону нахмурившего брови короля. — Ты что-то хотела? — Да. Перед отъездом Джейсон попросил меня быть поосторожнее с нашим папашей. Сегодня он вроде как искал тебя, но выходил вовсе не со стороны твоих покоев, а со стороны лаборантской. Позже он случайно обронил склянку, говорит, что от головных болей, но мне не очень верится. — И правда странно. Но ведь Джейсон обычно на сто замков запирает свою лаборантскую, да и что нашему отцу там могло понадобиться? — скептически спросила Стефани. — Мне кажется, что вы с Джеем просто какие-то параноики. — Послушай, его появление странное, он ведет себя странно, всё это вообще ужасно странно. Я хотела попросить тебя просто о чем-нибудь его порасспрашивать, например, о его прошлой жизни, о подробностях его жития, узнай про его здоровье, — на скептический взгляд Стефани Кэрол лишь добавила жалобное: — Пожалуйста. — Хорошо, ладно. — Просто ты относишься к нему теплее всех и не вызовешь подозрений. Прости, что об этом прошу, но мне так будет спокойнее, — на это Стефани кивнула и продолжила рисовать энта. Кэрол вышла на задний двор, где уже готовый к прогулке Питер разговаривал с очередным то ли бароном, то ли графом. Видимо, заждался. Королева молча подошла к мужу, взяла его под руку и, светло попросив украсть его, удалилась. Супруги гуляли долго. При свете дня под глазами Питера можно было хорошо рассмотреть серые «мешки», в которых уже свободно можно было носить картошку. Кэрол несколько раз хотела в шутку поругаться с мужем, как-нибудь подшутить над ним, но изо всех сил воздерживалась, стараясь ни в коем случае не раздражать и так уже раздраженного мужа. По большей части они ходили за руку и молчали, и в этом было какое-то свое очарование. Тишина, нарушаемая лишь пробуждающимися деревьями, гуляющими по лесу дриадами и легким, уже почти что весенним ветерком, добавляла романтики. Когда Кэрол, словно ребенок, подбежала к оттаявшей реке, Питеру оставалось только следить за тем, чтобы она не упала и не поранилась. Ее рыжие волосы красиво развевались на ветру выпадающими из прически непослушными локонами. Недалеко слышалось легкое журчание водопада, где-то совсем поблизости. Видимо, он тоже понемногу пробуждается от спячки. — Люблю, когда всё хорошо, — помочив пальцы в ледяной воде, сказала Кэрол. Иногда она была таким ребенком, позволяла себе им быть рядом с Питером и вдали от всех. В глазах семьи и подданных она, как королева, была обязана выглядеть могущественной и сильной. Она и была такой, она же всё-таки настоящее Созвездие мести. Но находясь с ней наедине, Питер видел ее совсем другой: радующееся любой приятной мелочи, умеющей находить в пустяках удовольствие, горящей желанием жить. Сразу видно, что у Кэрол не было детства. — Жаль только, что это самое «хорошо» ощущаем только после того, когда было плохо, — Питер присел рядом с женой и тоже помутил кристально чистую воду пальцами. — Знаешь, иногда я прокручиваю в голове всё, что происходит, и понимаю, что самое дорогое, что у меня есть — это моя семья. Не у каждого человека она есть, такая крепкая и дружная. Я так хотел… — Постой! — приказала Кэрол и резко вскинула голову. — Я пытаюсь быть откровенным… — слегка рассердился Питер, но Кэрол, агрессивно прикладывая палец к губам, приказала молчать. — Ты слышишь?.. Теперь прислушался и Питер. И вправду, где-то далеко звенел детский голосок, немного хныкающий. Верховный король тут же сорвался с места и взял за руку Кэрол. Вместе они пошли на звук, который с каждым становился всё громче и отчетливее. Вскоре супруги наткнулись на широкое ответвление реки, из которого, ближе к противоположному берегу, выглядывала коряга. На ней, крепко обхватив ветку, повис малыш-фавн. Он истошно звал на помощь и плакал, пока его не окликнул Питер. — Эй, малыш! Что ты здесь делаешь? — спросил он, проверяя короткой палкой плотность льда. — Я п-провалился п-под л-лед, друзья п-побежали за помощью, но их давно уже нет. П-помогите п-пожалуйста, — фавн еще сильнее вжался в ветку, когда возле него треснул лед. Питер нравоучительно покачал головой, а потом попробовал вступить на лед. Кэрол тоже подошла чуть ближе к реке, чтобы в случае чего помочь. Король крался вперед почти что на носочках, предварительно сняв с себя всё тяжелое, и молился Аслану, чтобы не упасть. Лед и так скрипел, а как возвращаться назад, еще и с мальчиком, Питер вообще не представлял. Король осторожно снял с ветки фавна, который прижался к спасителю всем телом, и услышал, как лед заскрипел еще с большей силой. Питер поставил мальчика на ноги, и тот тяжелой козлиной походкой пошел вперед. Вскоре под ним начала образовываться лужица воды, и малыш был в паре секунд от того, чтобы снова не упасть. Напряжение нарастало. Поняв, что осталось совсем чуть-чуть, за долю секунды Питер решился. Он резким рывком толкнул фавна, которого тут же подняла Кэрол, вперед, а сам провалился в ледяную реку. Он попытался ухватиться за другие льдины, но они тоже тонули. — Питер! — истошно закричала Кэрол и побежала к мужу, которого уносило всё глубже и дальше под лед. Королева скрупулезно, отринув панику, стала искать какую-нибудь длинную палку, но здесь таких толком не было. Тогда Кэрол, ничего лучше не придумав, начала подходить к мужу. — Не нужно! — скрипящим от холода голосом попросил Питер, изо всех стараясь бороться с водой. — Назад! — Упрямый осел ты, я помочь тебе хочу! — несмотря на запрет, Кэрол приподняла подолы платья и пошла вперед. Питер уже начал постепенно уходить под воду. Стараясь не терять самообладания, королева аккуратно опустилась на колени и растопила лед, под которым был ее муж. Он был уже почти без сознания. Кэрол с помощью огромной силы, едва не надорвавшись, вытянула Питера на поверхность, перевалила его руку через свое плечо и провалилась сама. Ничего не оставалось, и она погребла к берегу. Хорошо, что хоть течение было небольшим. Малыш-фавн, раздобыв длинную ветку, протянул ее королеве, и та немедленно схватилась за нее. Скоро они были на берегу. Не теряя времени, Кэрол пустила по своему телу тепло и начала согревать Питера, сначала сделав ему искусственное дыхание и приведя его в чувство. Пока он откашливался, а Кэрол выжимала одежду, фавн неустанно благодарил их за спасение. — Пустяки… — слабым голосом протянул Питер, чувствуя, как ему становится теплее. Кэрол им, конечно, очень гордилась, но всё еще тряслась — не от холода, а от минувшего страха. — Кэрол, как себя чувствуешь? — Мне нехорошо, — пожаловалась она и схватилась за живот. — Я направила всю свою целительную силу на ребенка, но мне нужна помощь. — О Аслан! Скорее в замок! — Питер подхватил жену на руки и немедля побежал во дворец, а там тут же приказал послать за повитухой.

*****

Греясь под солнышком, Каспиан был раздет аж до рубахи. Перед ним стояла перевернутая вверх дном лодка из светлого дерева, которую он аккуратно, по замерам, стачивал рубанком. Слышался звук морского прибоя, гуляющий над волнами ветерок, а еще запах весны. Перед Каспианом стоял Дамир, держащий чертеж. — Главное в этом ремесле — это точность, — объяснял Каспиан, указывая на одно место в схеме. — Если где-то допустишь ошибку, то есть риск, что твоя лодка даст осечку и в море. — А зачем плавать в море, если тебе не нужно кого-то навестить? — спросил Дамир, внимая каждому слову старшего брата. — Ну, для кого-то это мало имеет значения, — запыхавшись, Каспиан залез под лодку, чтобы посмотреть, всё ли там в порядке, — а для таких, как я, плавать в новые земли, открывать что-то новое на других берегах, следовать за ветром — это некоторая страсть, увлечение, без которого я не смогу. — А разве у короля нет других дел? Мама говорила, что, когда папа был жив, он никуда не выезжал, — при упоминании Мираза сердце Каспиана сделало сальто. Он вдруг почувствовал, будто сам оставил этого ребенка без отца. — Конечно, есть и другие дела. Поэтому король должен окружать себя верными советниками и слугами, которые эти дела помогут решить и будут следовать его указам, когда он отправится в путешествие. Это тоже очень важно. — Но почему? — Дамир свернул карту и положил ее в карман, чтобы она никуда не улетела. Каспиан перевязал хвост на голове и вновь принялся за рубанок, чувствуя, как по его телу струится пот. — Ну, когда-то твой папа отправил семерых друзей моего папы далеко-далеко, за море. Там эти семь лордов пропали, и я отправился их искать. Двое из них погибли, но зато я, моя команда, Эдмунд и Люси, с которыми ты уже знаком, нашли много интересного, — Каспиан рассказывал о своих воспоминаниях с улыбкой. — Мы нашли остров с золотой водой, которая дает нам золото в самых трудных ситуациях, мы нашли одного могущественного мага и сняли заклятье с однотопов, освободили людей от работорговли, спасли Нарнию от злого дыма и змея, я нашел на одном из островов свою жену. — Ух ты! Здорово! Когда я вырасту, я тоже хочу стать таким героем, как ты! — засмеялся Дамир. — Чтобы быть героем, нужно быть смелым, но не нужно намерено подвергать себя опасности по глупости. Ты должен прежде всего делать маленькие подвиги каждый день, и тогда будешь видеть, как мир становится лучше, — улыбнулся Каспиан. — Ты не жалеешь, что приехал сюда? — Нет, мне здесь нравится! — Дамир посмотрел вдаль, на море, и увидел широкие просторы, открытые для него. — Кас, а ты правда мой старший брат? — Хм, правда, — усмехнулся король. — Ты знал моего папу? — Да, знал, почти всю свою жизнь, — сердце снова забилось в шесть раз чаще. — А какой он был? Мне так мало рассказывала мама. — Дамир, послушай меня, — Каспиан протер запотевший лоб и сел рядом с младшим братом. — То, что было, имеет сейчас мало значения. Да, я знал твоего отца, но тебе нужно подрасти, чтобы узнать правду. Она у всех своя. Всё, что тебе нужно знать, — это то, что твой отец любил тебя. — Это так, — тяжело протянула пришедшая Пруна с младенцем на руках. — Дамир, иди поиграй с другими ребятами, нам с твоим братом нужно поговорить, — мальчик радостно отдал чертежи Каспиану и побежал вперед. Прунапризмия повернулась к племяннику и натянула улыбку. — Спасибо, что не говоришь ему всей правды. — Пруна, я не знаю, знаешь ли ты действительно всю правду, но я не убивал Мираза. Я хотел этого, за то, что он сделал с моим отцом, но я не смог, я хотел отпустить его к семье. Его убил Сопеспиан, чтобы занять его место, не я, — будто оправдываясь, выпалил Каспиан, а Пруна его слушала очень внимательно. — Я не хочу ничего рассказывать Дамиру, чтобы он не разочаровывался, но рано или поздно он узнает. Будет лучше, если расскажешь ты. — Каспиан, я как никто знала своего мужа. Я тоже разочаровалась в нем, когда узнала, что он убил твоего отца. Глозель говорит примерно то же, что и ты, и я тебе верю и считаю, что мы с тобой не должны враждовать, — Прунапризмия ярко улыбнулась и взяла племянника за руку, поправив пеленки у новорожденного. — Дамиру здесь нравится, ты для него хороший пример. Для меня это самое главное. — Рад, — одной рукой Каспиан прижал тетю к себе и крепко обнял. Они никогда не конфликтовали, так почему теперь должны только потому, что когда-то оказались по разные стороны баррикад? Не успели они насладиться разговором, как к Каспиану прибежал слуга, возбужденный и очень взволнованный. — Ваше Величество, у вашей жены начались преждевременные роды! Услышав это, Каспиан подскочил с места и приказал слуге вести его в нужные покои. В глазах потемнело: то ли от радости, то ли от волнения, то ли от всего сразу — он не знал. Знал только то, что роды бывают ужасными и даже смертельными, а еще бывают выкидыши, детские травмы, переломы костей бедра… Да чего только не бывает в этой жизни при родах! С этими тревожными мыслями Каспиан не заметил, как на всех порах донесся до нужных покоев. Еще на втором этаже послышался душераздирающий крик Лилиандиль. Вокруг нее столпились повитухи и лекари, которые носились туда-сюда и что-то то и дело расставляли или убирали. Простынь под королевой уже была вся красная и мокрая. Не моргая, с выражением бескрайнего ужаса, Каспиан упал на колени рядом с женой и взял ее за руку. Лили схватила его ладонь и сжала ее так, что у него чуть не треснули кости. На глазах королевы появились слезы боли, она громко и часто дышала, повитухи о чем-то просили ее и убеждали, но все внимание Лилиандиль было сосредоточено на том, чтобы ей перестало быть так больно. — Держись, родная, держись, моя хорошая, заветный час, — умолял ее Каспиан, а Лили обратила на него взгляд, полный мучений. Она перестала тужиться, чувствовала, как теряет сознание. Она почти что молила Аслана о смерти. — Нет, не уходи, не засыпай, слышишь меня? Почти всё, еще немного. — Я не могу… — прохныкала она, откинувшись головой на подушку. — Мне плохо… — Я же тебя знаю, ты сильная, ты можешь всё. Давай… пожалуйста… Сквозь слезы и рыдания Лили внимала лишь словам мужа, которого любила всем своим сердцем. Она собрала все свои силы, которые у нее остались, и поднатужилась сильнее, на ее приоткрытой груди и лбу выступили капли пота. Промучившись так еще довольно долго, она скоро почувствовала небольшое облегчение. По всей комнате раздался визг плачущего ребенка. Одна из повитух, провернув некоторые махинации, взяла его на руки и опустила в металлическую ванночку. Будто не понимая, зачем это делают, Каспиан терпеливо ждал. Он поглаживал обессиленную Лили по голове и шептал ей на ухо нежные слова. Сама королева почувствовала себя зверски выжатым лимоном. — Ну вот ваш малыш, — нежно пропела женщина, держа маленькое тельце, завернутое в одеяльце. — Кто у нас здоровенький и красивенький мальчик? Кто у нас такой сладкий? — Мальчик?! У нас мальчик?! — обрадованно воскликнул Каспиан, вскочив на ноги. Он нетерпеливо потянулся к ребенку и неумело взял его на руки. Женщина тут же показала, как нужно это правильно делать, и король неловко улыбнулся. — Кас, как он? — с нежной улыбкой любящей жены и матери спросила Лили. — У него белый пушок волос, как у тебя, а нос точь-в-точь, как у меня, — счастливо смеясь и едва не плача от счастья, ответил Каспиан. Он не отрывал взгляда от младенца. Вмиг обоих родителей пронзила радостная гордость. Король чувствовал, что держит что-то свое, родное, то, чего у него не отнять. — Надо же, у меня сын! — А как звать будут этого малютку? — умилительно спросила повитуха, искренне радуясь за короля и королеву. — Рилиан, — с улыбкой ответила Лили, когда Каспиан наконец показал лицо их сына. — Его будут звать принц Рилиан.