Непутёвая

— Лиза? — удивленно посмотрел на неё врач, — вы уверенны в своем решении? Я бы на вашем месте ещё денек подумал. — Не нужно, — отрезала Лиза — я все решила — так будет лучше. — Вы понимаете, что вы рискуете своим здоровьем? — мужчина пытался подобрать аргументы, но девушка была категорична: — Я все понимаю, но так раз вышло, то… — не успела Лиза закончить, как он её прервал: — Ну, готовьтесь, вас будут кесарить. На этих словах в палату зашла Рита: — Здравствуйте, — она продемонстрировала удостоверение. Врач кивнул и удалился в сторону двери, сказав напоследок: — Только пострайтесь, чтобы она не волновалась, ситуация критичная, — Рита в ответ кивнула. Но, едва врач вышел, в палате начало нарастать напряжение. — Какие-то проблемы? — спросила Рита в попытке хоть как-то начать диалог. — Нет, — как можно безразличнее ответила Лиза, пожав плечами, — ничего особенного, просто меня нужно кесарить под общим наркозом. — Ну да, это не страшно, — кивнула Власова, — но, знаешь, ничего хорошего с этом тоже по сути нет. — Зачем пришли? — нахмурившись, прервала её Лиза, добавляя с ехидцем, — мне тогда капитан передал, что я тебе безразлична… Данилов Степан Андреевич, если не ошибаюсь, — съязвила девушка, хотя в голосе сквозила обида, которую она с трудом скрывала, — он же хорошо знает тебя… — Ну, тут он ошибается, — Рита невесело усмехнулась, — не так уж хорошо он еще меня знает. В общем, не хочу ходить вокруг да около. Есть вопросы. Пристально посмотрев на мать, Лиза отвернулась, усмехаясь: — Задавайте, Маргарита Сергеевна. — Когда у тебя с тем началась половая жизнь, он принудил тебя или все было по согласию? Не думай, это чисто женский интерес. — Я была не против, но и желания не было. — Ребенок от него? — прозвучал следующий вопрос. — Да, — девушка была довольно лаконична. — Он знает? — Нет, — Лиза отрицательно мотнула головой, — да я и сама поздно это поняла. — То есть, ему ты не сообщала? — Нет. И не собираюсь. Да и вообще не понимаю, к чему такое внимание ко мне. — Ну, допустим, не к тебе, — возразила Рита, — а к ребенку. — Разве вам не все равно? — во взгляде дочери читался чуть ли не намёк на интерес. — Честно? Больше да, чем нет. Ну, на тебя так точно, а вот ребёнка в целом жалко. — Думаете, я настолько конченная? — Лиза бросила пылкий взгляд в глаза Маргариты, и обе смотрели друг на друга словно на врагов. — Что не справлюсь с ребенком? После выхода не смогу его воспитать? Не переживайте, скорее всего этого не будет. Я напишу отказ, я действительно ничего ему не дам. Да и сидеть мне еще не год и даже не два. — Я за этим и пришла, — Власова набрала в лёгкие побольше воздуха: разговор предстояло не из лёгких, — нет, даже не так… я не думала, что ты откажешься от ребёнка. Думала, на время, пока не встанешь на ноги, а потом все равно заберешь. Ты уверена, что потом не заберешь? Кстати, кто у тебя? — Я сказала, чтобы мне не говорили. — Понятно, — как-то отстраненно пробомотала Рита. — То есть, ты твердо решила? — Я все равно ничего ему не дам, даже любви, хоть меня там вроде и любили. — Я поняла тебя, всего хорошего, — Власова медленно поднялась, чувствуя, что ноги стали просто ватными. Ей казалось, что опять отрывает частичку себя, с которой ей может и было бы легче, но ее надо выкинуть. Вдруг Лиза схватила ее за запястье, затараторив: — Я правда не знала, что он мой отец. Да, меня это не оправдывает, но если бы он сказал мне правду, этого бы не было, он же мне бы все равно оставил все? — Рита осторожно повернула голову, задумавшись. Сначала она пожала плечами, потом положительно кивнула, бросая свой взгляд на руки, — прости, что я оказалась такой непутевой, да и за отца прости. Просто я до сих пор того человека люблю, и он мне самый родной. И я не против, наоборот, даже прошу: возьми ребенка под свою опеку. Маргарита дрожала как осиновый лист на ветру, и она сама не заметила, как взяла ладонь дочери в свою. — Бог простит, — пробормотала Рита, едва шевеля губами. — За ребенка возьму отвтественность, не переживай, — из палаты она ушла быстрым шагом, еле сдерживая слезы. А Лиза со слезами на глазах легла на кровать, положив сверху подушку.