Я не знал, какого это быть совсем одним. Меня пугало это чувство. Я всегда был окружён вниманием… небольшим, но вниманием.
Мои родители до моего рождения полностью были сосредоточены на карьере. Мама, Англия, раньше заведовала собственным бизнесом, пока не появилась конкуренция на рынке. Эта конкуренция привела к бракосочетанию. Победа в борьбе за первенство отошла к маме, ведь бизнес её будущего мужа пошёл ко дну. И так вышло, что конкурент сам пришёл к женщине. Отец, Шотландия, никогда ни в чём не уступает. Упрямый, строгий, часто равнодушный. Возможно, эту черту я перенял от него. Вскоре мама забеременела первым сыном — мной, а после — вторым, моим младшим братом Ирландией, и совсем отошла от рабочих дел, занявшись нашим воспитанием.
Разница с братом всего в один год, но мы очень отличаемся друг от друга. К сожалению или к счастью, за братом следят больше, чем за мной. С одной стороны есть личное пространство, какие-то прелести «старшего брата». А с другой… Не хочу признавать, что у меня недостаток внимания, но это так. Я буду честен с собой, но не с другими. Им необязательно знать мой внутренний мир.
У меня был всего один друг в детстве, Америка. Почему «был»? Друзья уходят и приходят по разным причинам, так и здесь. Просто детская оплошность, которая стоила дружбы. Не могу сказать, что я променял его тогда на другого знакомого, просто такие получились обстоятельства. Да и я был ребёнком, не соображал ещё ничего толком. Тем знакомым был Италия… Забавно, не правда ли? Словно закономерность. Однако в знакомых с США мы остались. Всё же одноклассники, не контактировать не получится. Почти сразу же после того, как мы перестали близко общаться, я сдружился с другими. С дамой сердца, если так можно назвать Францию, и доброй души пареньком — Советским Союзом. Я никогда не подумаю о них плохо, потому что они являются моими настоящими друзьями. Я признаю, очень часто веду себя как полный придурок. Но несмотря на это, они всегда оставались для меня опорой.
Мне трудно выражать свои эмоции, так меня приучили родители. «Не открывайся другим, не доверяй, у тебя есть только ты.» Подобные фразы они твердили очень часто. Возлагая на меня большие надежды, получили они такого меня. Я считаю себя разочарованием, несмотря на хорошую успеваемость. Дела, которыми не стоит заниматься в моём возрасте, да и в принципе не стоит. У каждого из нас есть грехи, я не исключение. Мой грех заключается во владении «подпольным казино», если это так можно назвать. Как я упоминал, мои родители не бедные, собственно и денег мне дают немало. Накопил, оборудовал подвал загородного дома, в который всей семьёй когда-то приезжали на отдых. Сейчас там никто из родственников не появляется, а мне «зависать с друзьями» там разрешили с прошлого года… хотя нет, раньше. С прошлого года там уже играла большая часть школы на деньги, также и с соседних школ. Поэтому моё местечко и называют «подпольным казино». Это неплохой бизнес, хоть и глупо, ведь больше выглядит детской забавой.
Помимо этого есть ещё один грех. И этим грехом стала ссора с единственными друзьями. Из-за своего эгоизма я показал свой гнев, сорвался из-за накопленных эмоций. Но это не оправдывает того, что я сделал. Зная итальянца, что он так отреагирует на подобную новость, я всё равно рассказал. Где-то в глубине души, я, каюсь, хотел вновь с ним общаться. Видел я только такой способ, что было глупой ошибкой с моей стороны. Бывает ли у человека шанс всё изменить? Или он остаётся таким, каким перерос в осознанное состояние, навсегда? Могут ли поменяться люди? Или меняются только те, кто долгое время притворяясь другим человеком, открываются перед окружающим миром? Как и многие, я размышляю на подобные темы изо дня в день, пытаясь понять себя. Я не могу не винить своих родителей в том, что я запутался. Они меня так вырастили и отчасти это определённо их вина. Но и у меня должна быть собственная голова на плечах. Часто замечаю, что голова на месте, а мозги в ней, видимо, отсутствуют.
После начала общения с Италией, я решил, что пора что-то делать со своим эгоизмом и недоверием, которые мне прививали с детства. На новый год я сделал первый шаг к преобразованию себя. Хорошее время для начала исправления. Вот только один случай, который не даёт мне покоя… Мне стыдно, что под действием алкоголя я не сдержал себя в руках рядом с Италией. То было правда не больше, чем воздействие спиртного на мозг. Он это понимает, с ним мы всё разъяснили. Но больше всего я переживал за одну реакцию…
На той вечеринке у Штатов я смог поговорить с Францией вновь, хотя далось мне это с трудом. Если не я сам сознаюсь в содеянном, то другие расскажут. На удивление, она надо мной посмеялась. Уверен, в тот момент я выглядел самым глупым человеком на всём белом свете. Но всё-таки перерыв в отношениях был необходим. Поэтому вот уже середина января, а у нас всё ещё длится перерыв. Ну, хотя бы она со мной разговаривает.
***
Первую неделю школы после каникул я решил пронаблюдать за одноклассниками. Просто взглянуть на них под другим углом. Я хотел понять Союза, Францию, Италию и других, что же такого они нашли в Рейхе. Этот человек был для меня неприятен. То дёрганый, то наоборот жутко спокойный. Я видел схожее в наших чертах характера, хотя мы сильно отличаемся друг от друга. Импульсивный, истеричный, хам. Правда, последнее и ко мне относится. В этом наша схожесть. Но я до сих пор не могу понять, почему к нему тянутся другие люди.
Как обычно, я сидел за своим местом. С Союзом мы так и не общались, Франция предпочла остаться на месте с осью. Может быть, временно. Надеюсь на это.
— Привет, брат, — удивительное обращение. Всегда поражаюсь этому человеку. Как можно всех подряд считать братьями?
Я ничего не стал отвечать, всего лишь повернулся лицом к однокласснику. Если ему надо говорить, то пусть говорит.
— Не хочу выступать в роли посредника, ведь меня об этом никто не просил, — можно было поверить. Я знаю, он не из тех, кто станет врать, как минимум из-за того, что ему нет никакой выгоды, — но кое-кто хотел бы с тобой вновь общаться. Может быть, не так, как раньше, но…
— Почему он сам не подойдёт? — как всегда. Я старался не выражать никаких эмоций.
— Думает, что ты его пошлёшь или будешь подкалывать.
— По поводу? — затупил, хотя мог догадаться.
— Ну, что он со своей змеюкой возится, — а как же иначе. Конечно я мог догадаться.
— Хочет общаться, пусть общается, — я заметил, что мои губы образовали слабую улыбку, пусть и сказал я абсолютно спокойно. Собеседник это также заметил, что было понятно по его нагрянувшей улыбке. Он встал и направился куда-то, напоследок проинформировав меня.
— Тогда я сообщу ему.
***
Он был одет как всегда: немного неопрятно, волосы слегка растрёпаны, рубашка в складках, явно не глажена.
— Ты ничуть не изменился, — сказал я, даже не обдумав начальную фразу.
— Ты видишь меня каждый день. Не говори так, будто видел меня сто лет назад, — язвительность Советов бесила. Однако была уже родной. Дружба, про которую я не забывал, но нужду которой показывать не собирался ни при каких обстоятельствах.
— Я сглупил, — сглупил? Как глупо. Глупо говорить «сглупил», когда совершил ошибку, а не простую глупость. Вот это — сглупить.
— Да-да, — ну и чего ты смотришь на меня так наплевательски? Я впервые в жизни пытаюсь перед тобой извиниться, а ты сбиваешь своим надменным видом это желание. Не закатывай глаза. Раздражаешь.
— Прости. Это всё, что я хочу сказать, — может быть, это слишком мало за то, что я сделал, рассорив его… парня? С его друзьями. Не может быть, а мало. Но даже это «прости» даётся мне с трудом. Я надеюсь, что он поймёт меня.
— И перед ним извинись ещё раз, — он кивнул в сторону раздевалки, которую хорошо было видно из коридора, где мы находились. Там стоял Рейх, как всегда нелепо напяливавший на себя тёплые вещи в виде шапки, мешковатого чёрного пуховика, обматываясь шарфом. Неужели он так сильно мёрзнет? Даже я, привыкший к теплоте, не напехтериваюсь так плотно.
— И глаза не закатывай, — как только я хотел сделать круговое движение глазами. Ничего нельзя сделать. Наверное, это моя карма. Или благословение?
Мне ничего не оставалось, как согласиться на такие тяжкие условия. Но это малое, что я могу сделать. И несмотря на всё происходящее, я рад, что могу снова общаться со своим другом.
