бомBITCHеские сплетни

      Какого это: вырасти? Стать взрослым, завести детей, понять, что детство, юность и молодость позади? Это всегда сложно. Настолько сложно, что многие просто не могут этого осознать до конца своих дней. За всю жизнь происходит столько событий: первый поход на горшок, первый укус комара, первая написанная буква, первая услышанная песня… А также важные: первый друг, первая любовь, первый брак и первый ребёнок. Эти потрясения навсегда таковыми потрясающими и останутся. Оборачиваясь назад, порой думаешь «это было как будто вчера». И именно из-за этой мысли люди не могут осознать до конца своих дней, что они прожили эту короткую жизнь.       Листая фотоальбом, Германская Империя сидел на кухне и пил кофе. Напротив него сидел Российская Империя, в окне высматривая их мальчиков, идущих со школы в апрельский день. Он отвлёкся от окна и перевёл взгляд на открытую страницу с фотографией. — Она была красивой, — русский нервно закусил губу от нахлынувших воспоминаний. — Снаружи — да, — с грустью рассматривая свадебные фотографии, Германия перевернул страницу. — И тем не менее, — возразили, но ответ остался лишь в мыслях Германии.       С развода прошло больше десяти лет. Отношения продержать всю жизнь почти нереально, тем более если они начались ещё в подростковое время. Нередко несовершеннолетние делают неправильный выбор, о котором сожалеют. Так и здесь. Быстро поладили, быстро начали встречаться, поженились, завели первого ребёнка. Но с появлением второго, когда тому исполнилось всего три, один из супругов не выдержал и ушёл из семьи. «Тяжёлая ноша». Хочется свободы, саморазвития, других впечатлений и приключений, ведь мир останется неизученным с такими темпами. Руководствуясь данным порывом, мать Нацистской Германии ушла, оставшись только на фотографиях в альбоме. Немец никогда не винил её, попросту не знал за что. Как и не знал её в целом. Знал лишь то, что её зовут Австро-Венгрия, только и всего. Кем были родственники по материнской линии? Кем работала мама? Был ли у неё роман на стороне и есть ли сводные братья и сёстры? Младший Германия не знал. Отец отказался что-либо рассказывать. Он никогда больше не затрагивает эту тему. Может в разводе и его вина присутствует? У одной медали всегда две стороны. — Не пойдёшь? — семнадцатилетний белогвардеец стоял перед своим старым другом. За две минуты до фразы прозвучало предложение сходить на фестиваль вместе с ним и их общими друзьями. — Не пойду, я уже… — Договорился с Австро-Венгрией. Как всегда, — русский натянуто улыбнулся и кивнул так, будто понимает всё. Но он не понимал ничего. Это была больная обида на товарища. «Друзей на сиськи не меняют», а он променял. Было бы не так обидно, если бы чувства, которые испытывал РИ, были не такими сильными. Но в действительности дружеское отношение к Германии оказалось вовсе не дружеским. Опоздал с признанием или не мог признаться в этом самому себе? — Извини, — часто слышишь такое от Германской Империи. И вроде вид делает такой, словно сожалеет. Но на деле в голосе звучит как козни за спиной плетут оба. Это Австро-Венгрия на него так повлияла. Буквально год назад было всё по-другому, а теперь вон как: всюду вместе. Не разлей вода. До этого так было с РИ. И из-за этого обиднее вдвойне.       Тёмноволосая, голубоглазая, стройная… На такую обращал внимание каждый. Всю совместную жизнь. Она была хозяйственной, любила чистоту, вкусно готовила. Германская Империя не представлял как сможет выжить без неё. Но всё оказалось гораздо проще. — Снова проблемы? — Она тратит все деньги, которые я зарабатываю, — Германия сидел, схватившись за голову. Гостиная, где находились коллеги, была не его. Она принадлежала семье русских. Рядом сидел мальчик двух лет и играл с машинками. Для всего окружения Российской Империи было загадкой, как появился его сын. Никто никогда не видел его с девушкой, тем более с женой. Но белогвардеец и не был любителем выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение.       Данная черта являлась слегка отличимой у русского и немца. Об отношениях второго знали все знакомые. Но про проблемы знал лишь один. — Ты уже говорил с ней на этот счёт? — Она неуправляема. Кажется, я служу ей только банкоматом, а любовь ей даёт кто-то ещё.       Спустя несколько лет отношений человек становится другим, открывает непреступную ранее личность, проявляет свою сущность. Каждый сначала хотел бы казаться ангелочком, но потом это может поменяться. Не повезло с подобным в браке, в котором состоял немец. Но хуже всего — это врать тому, кого, как казалось, любил многие годы. Германская Империя заново влюблялся, точнее осознавал, что чувствовал все эти годы. К другому человеку. К другу, который всегда был рядом.       Возможно ли любить двух людей одновременно? Нет. Чистая любовь может быть лишь одна. Отношение ко всем разное. Этого не изменить. Всё равно кто-то станет любимчиком.       В очередном скандале, на глазах у маленького плачущего трехлетнего Рейха, сидящего на руках десятилетнего старшего брата, мать взяла все свои вещи и ушла. Воспоминания о ней остались лишь у Германской Империи и размытые в памяти Веймара отрывки детства.       Скандал не был с пустого порожня. Деньги, предательство, которое оказалось со стороны обоих, усталость друг от друга, несовместимость.       Решение о разводе повлияло и на работу Германии. Ему пришлось устраиваться на другую, менять обстановку, чтобы забыться. В этом ему помог русский. А через несколько лет они стали видеться чаще, ведь РИ нашёл место работы в своём городе. Получилось то, что мы имеем сейчас.       Столько лет прошло, а забыть единственную жену в своей жизни очень тяжело. По сей день вспоминаешь, какой была твоя семейная жизнь. Помимо скандалов было и счастливое времяпровождение.       Растить детей в полной семье — больше шансов на их здоровое будущее. Но гены тоже влияют, и если у одного из родителей какое-то заболевание, то они могут передаться в наследство. Следовательно, хоть полная хоть неполная, один хрен — будет тяжело.       У Австро-Венгрии был поставлен диагноз — биполярное расстройство. Она скрывала его ото всех. Германская Империя не знает об этом до сих пор. Это бремя, которое она не могла рассказать никому, боясь показаться странной, отверженной. Её муж замечал таблетки, подозревал проблемы, но всегда старался закрывать глаза, боясь услышать правду в разговоре. Всегда тяжело слышать прямо, что любимый человек неизлечимо болен. Большую часть времени из-за правильного принятия препаратов мать двоих детей пребывала в нормальном состоянии. Однако и её характер был совершенно не сахар. Порой она была высокомерной, ей присуща была хитрость, чаще стабильность и воздержание от агрессии, но бывало и пробивало на истеричность. Чтобы никто не подумал, что её болезнь стала уходом из семьи и ведущим проблемам в отношениях — нет. Дело, как было сказано, совсем не в этом.       Подобные проблемы со здоровьем передались Рейху, обойдя Веймара стороной. Старший сын вырос уравновешенным и нормальным. Их отец всегда подозревал чьи и кому гены достались в большей степени.       Вернёмся в реальность, в которой мелькали моменты прошедших лет на страницах фотоальбома. — Будто о смысле жизни задумался, — гость уже полчаса любовался хозяином квартиры, а тот любовался фотографиями, что удовольствия не доставляло. — Почти. О детях, — перед ним были уже страницы, наполненные фотографиями мальчиков.       Российская Империя не ответил ничего. Вместо него продолжил Германия: — Смотря на Рейха, я узнаю её. С ней было что-то не так… Это моя вина, что я не настоял на разговоре, а наоборот уходил от него, — немец закрыл альбом. Нахлынувшие чувства и сожаления поставили барьер в дальнейшем просмотре. Он отодвинул альбом и потёр глаза, — я пытался себя успокоить, что это всего лишь витамины, я такой дурак.       Сказать, что русскому было приятно это слышать — нельзя. Кому будет приятно слышать от любимого человека такие слова о том, с кем он состоял в браке? Но это не казалось так, что ГИ волнуется за бывшую. Совсем нет. И Германия вовремя это понял. — Извини, я не имел в виду… В общем-то, она мне изменила, сейчас скорее всего счастливее, чем была со мной. Просто узнав я об этом раньше… Может быть можно было бы как-то сгладить ситуацию с сыном? Я ужасный отец. — Ты не ужасный отец, — наконец подал голос белогвардеец, — и ты делаешь всё, что в твоих силах. К тому же сейчас всё нормально, ведь так? — Так, — Германия соизволил поднять взгляд и неловко протянуть руку. — Вот и не забивай себе голову, — русский сделал то же самое. Лёгкое прикосновение дало чувство спокойствия, что есть тот, кто выслушает и поможет, на кого всегда можно положиться. — Мы вам, — на кухню зашёл младший Германия, — не помешали? — увидя держащиеся друг за друга руки, его лицо выразило недоумение. В ту же секунду за ним появился Советский, который лишь мельком успел увидеть данную картину, перед тем как прикосновение исчезло безвозвратно. Союз, по всей видимости, даже понять не успел, что только что предстало перед его глазами. — А мы тут фотографии смотрели. Есть будете? — от внезапного появления, ГИ замельтешился: подскочил, отодвинул альбом ещё дальше, быстро подошёл к холодильнику и заглянул туда. В отличие от него, РИ был абсолютно спокоен, ведь понимал, что спокойствие подозрений не вызовет. — Нет, мы пойдём в комнату, — заявил нацист. Его лицо всё ещё выражало непонимание и подозрение, от которого он уже нескоро избавиться. — Да? Конечно-конечно, — протараторив вслед уходящему сыну с его другом, немец выдохнул и посмотрел на гостя. Тот ухмыльнулся. Германская Империя, с красным лицом, которое в присутствии мальчиков спрятал за холодильником, тяжело выдохнул и сказал: — Не смейся, я переволновался. — Молчу, — лёгкий смешок всё равно соскочил с уст собеседника.