бомBITCHеские сплетни

      Туманное светлое утро окутало лесную чащу. Солнечный свет проникал на землю сквозь облака, небесной голубизны не виднелось. «Могут быть небольшие осадки» — гласил прогноз погоды на ближайшие сутки. Отличное время для похода. Зато не жарко. — Вот отлично. Здесь и останемся, — машина остановилась возле деревьев посреди леса. Дорога была заросшей, но следы от шин давали понять — люди здесь бывали. Да и кирпичи в метрах пяти от транспорта намекали на некий перевал.       Всю дорогу трындели только Германская и Российская империи, их дети, видимо после вчерашнего казино, ни слова не сказали друг другу. А ведь им ещё бок о бок в одной палатке тусоваться ближайшие двое суток. — Чего сидите? Ноги в руки и ставьте палатку, — самовыдвиженец на роль лидера похода объявился. Затеяв данную вылазку на природу, РИ и решил взять всё в свои руки. В этот поход хотели только взрослые. Конечно, работают днями на пролёт, хочется разнообразия. Так сами бы и поехали, но единогласно ещё и своих сыновей потащить решили. Может быть, зная какие у них напряжённые отношения, поехали бы одни. Но они не знают.       Зрительный контакт у младших был установлен. Переглянувшись друг на друга, оба закатили глаза и одновременно открыли двери автомобиля.       Воздух был что надо — свежий, чистый. Советский полной грудью вдохнул его, заполнив им свои лёгкие.       Пока Советский наслаждался свежим воздухом, Третий уже отрыл палатку в багажнике и пытался её поставить. Русский решил издалека понаблюдать за этой картиной. — Сука, — довольно громко выругался немец, и кинул шатёр на землю, — что? — Ничего, — Союз подошёл к месту происшествия и борьбы с домом на природе. Присев на корточки, он ловко раскладывал несобранные детали, — её надо раскладывать, а не комом разворачивать. — Самый умный что ли? — По крайней мере в этом я разбираюсь больше, — оспорить нельзя: и то правда. Но злобный цык в сторону компаньона был брошен.       В одиночку как итогом разложил палатку СССР. Стоило ожидать, учитывая разность развлечений компаний: обычно Ось отдыхала в центре города, а если и выезжала на природу, так со всем необходимым и без ночёвок; а вот Антанта наоборот любила съездить в отдалённые места от городского шума. Ну конечно периодически Великобритания вставал в позу, приходилось соглашаться на более цивилизованный досуг. Однако если выезжали на природу, то все были «за». Здесь же ситуация другая. — Так ну вроде разложились, — довольный, как малое дитё, Российская Империя поставил руки в боки, широко улыбнувшись. — Нам бы хворост, я сосиски прихватил, — тонким намёком заговорил старший Германия, поглядывая на сыновей. Один из них уже закатил глаза. Рядом его коллега тоже глядел и, улыбаясь, кивал головой. — Вставай, — коммунист дал словесный пинок Рейху, тому пришлось пойти за ним. Это выглядело как изгнание с их маленького палаточного лагеря куда подальше в необузданный лес.       Ни слова не говоря, ребята шли за сухими ветвями. — Собирай вот такие, — перед немецкими глазами предстала палка. Он одобрительно кивнул, направившись в противоположную сторону.       Кругом лес, зелень, только тускло. Небо стягивается тучами, серость добирается и до земли. На мгновение ссовец остановился. Голова поднята к небу, а глаза смотрят в высь, непрестанно о чём-то думая. — Что случилось? — у второго настроение особой свежестью не блистало. Может, дело в погоде? Союз не оборачивался, только продолжал собирать подходящие ветки: «Если не соберу я — не соберёт никто». Помощи в этом походе можно было не ждать. Причем ни от одного. — Ничего, — поза не сменилась, лишь из мыслей пришлось чуть больше окунуться в реальность. — В чём дело?       Повисло молчание. Долгое и тянущееся, как те самые стягивающиеся в единое облако тучи, нависшие над их головами. — Мне кажется, что я тебя не знаю, — слова заставили остановиться. — Что ты обо мне не знаешь? — Что-то. — Ясно, ты всё ещё думаешь, что я от тебя скрываю своё якобы общение с кем-то? — Может быть.       Вдох. — Хватит. — Тебе хватит, — немец насупился. «Кажется». Всегда что-то кажется, чего не существует. Натура или происки психического недуга? — Честно, ты меня так порой выводишь. Ты знал обо мне такую вещь, что я часто тебя хочу ударить? — Не знал, — наигранная ложь. Любой, кто общался бы с немцем так тесно и долго хотел бы его ударить. Порой специально нарываясь на неприятности, осознанно задевая и провоцируя, а порой наоборот, но выдержать никто бы не смог. — Прямо сейчас особенно. Уже в печёнках твоё недоверие сидит, — коммунист раскусил, чего добиваются с его стороны. Сейчас надо упасть на колени и распинаться, что всё супер, никого у него кроме Рейха нет, как он сильно его любит. В обычном бы настроении так и произошло, но тучи сгущаются. — Так давай, — складывалось ощущение, что сам ссовец хотел выпустить пар, взаимно используя своего партнёра как боксёрскую грушу. — Это не смешно. — А что смешно? — Блять, да что угодно, но не это. — А кто шутил? — Рейх положил хворост, подойдя ближе. Их взгляды столкнулись, а через секунду в замедленном действии с наигранным озвучиванием русскому прилетел кулак в щёку. «Тыщ». И нахмуренные глаза смотрели прямо на него, ожидая реакции. — Ты дурак? Иди хворост возьми и пошли. — Никуда я не хочу идти, — какой упёртый. — А что ты хочешь блять? — Когда мы дрались, я больше чувствовал, что интересен тебе, нежели когда мы в отношениях. — И ты хотел таким наигранным образом драку устроить? — После наших ссор у меня возвращается доверие к тебе. Хоть насколько, но оно возвращается. — То есть сейчас ты мне не доверяешь? — Потому что я не чувствую себя нужным. — Блять, Боже, — коммунист тяжело вздохнул и закатил глаза, — это вообще-то обидно. Как будто я какой-то подонок.       Молчание. Снова. Ну и карканье пролетающих мимо ворон. — Ты не подонок, — Рейх прикусил губу, будто затыкая самого себя, не хотел говорить последующие слова, — я просто не хочу, чтобы ты ушёл от меня к какой-то девке, — тихо вымолвив, он резко развернулся и направился в сторону хвороста. Но классически Союз его догнал. Проскочило будто дежавю.       Русский не нашёл слов. Вместо них — поцелуй.       Через минут десять, вроде как пришедшие в себя и разобравшиеся в проблеме на трезвую голову, вернулись в свой мини лагерь. Сухие ветки сложили в место, предназначенное для костра, обложенное кривыми, но большими камнями. Это вам не мангал на даче.       Взрослые разговаривали о своём. Что-то о работе, вспоминали какие-то забавные ситуации из прошлого, молодости. Такая приятная атмосфера, если не учитывать нагрянувший ветер и духоту. Всё же дождь собирается. — Однажды мы поехали на море с компанией. — О нет, — Германской Империи стало не по себе от начала. Пусть он смутно помнил эту ситуацию, но отрывки всё ещё мелькали в голове. — Да-да. В общем поехали мы на море, ещё вас в планах даже не было, — смешок. Российская Империя глянул на коллегу, тот строгим и смущенным взглядом старался сигналить красный, — и поссорился он с твоей мамой, Рейх. Пошёл вместе с Османом по кабакам. Пришли в говнище, — странно было видеть РИ выпившим. Но тем не менее история продолжалась, и совсем не изысканными словами аристократа, — удивительно как ты вообще с ним тогда пошёл. Совсем не переносили друг друга. Ну и… — Так, какая хорошая погода. Пойду осмотрю местность, — дабы не слышать смущающее продолжение, ГИ быстро свалил, направившись на одиночную прогулку. Русский смеялся. — Как они познакомились? — Кто? — ещё глоток и язык развязан. — Мои родители, — в такие моменты, когда можешь узнать хоть что-то из волнующего, и не постесняешься спросить у такого строгого на вид мужчины. Советский рядом наблюдал за развивающимся диалогом. Не хотел останавливать. Знал, что когда выяснится всё, будет какое-никакое спокойствие. — С Австро-Венгрией? — Рейх кивнул в ответ, — Никогда не поднимал эту тему? — Уходил от неё. — Оно и понятно. — Почему? — Не думаю, что он был бы доволен, рассказав я тебе об этом. — Хотя бы что-то.       Российская Империя вздохнул и огляделся по сторонам. В обзоре не было ещё одного немца, но голос стал звучать тише. — Она была своеобразной. Когда мы только познакомились, никто не мог подумать, что может пойти что-то не так. Я не могу утверждать, что было в её голове, больше знает твой отец, но, — в этот момент из кустов вылез ушедший. — Там оказывается озеро есть. Надо потом и вам сходить, — кажется, не слышал, — так хорошо. Тихо, а воздух свеж. — Сходим-сходим.       Закапал дождик. Нарастающий объём воды загнал всех в палатки. Придётся сходить к озеру позже.       Еду разделили поровну, что детям, что взрослым. — Как думаешь, твой поговорит с моим насчёт?.. — Он не тот, кто бы промолчал. Мне кажется, без его вмешательство теперь не обойтись, — вынесенный вердикт заставил уголки губ двинуться вверх, образовав слабую улыбку.       Дождь, разогнавший по палаткам отдыхавших, не унимался. В одной палатке велись разговоры о прошлом и непонимании, почему один из собеседников не хочет рассказывать сыну о собственной матери, а во второй молчание, одолевавшее так часто юношей. — Хочешь поговорить о Кубе? — Не хочу, — равнодушно ответил Рейх.       Именно так звали ту самую таинственную особу старую подругу чеха и югослава. — Просто знай, что я люблю только тебя.       Оба остыли. Дождь будто охладил их агрессивный пыл недопонимания. — Я знаю.