бомBITCHеские сплетни

      Я никогда не был хорошим. Лишь хотел таковым казаться. Но как можно быть добрым с людьми, когда они поступают с тобой как с козлом отпущения?       Великобритания. Первый человек, кто заменил меня. Это было в детстве. Мы дружили втроём: я, он и его нынешняя пассия. Учились в одном классе, вместе гуляли, ведь были как не разлей вода. А потом он стал отдаляться от меня, вместе с ним и Франция. Итальянец быстро вошёл в его жизнь, громко и без стука. Как сейчас помню, это был школьный день в четвёртом классе: макаронник возвращался из столовой и по пути споткнулся, уронив столовую пиццу на Вела. Тот, осмотрев холодным взглядом напуганного одноклассника, ничего не сказал, только встал и направился в уборную, дабы хоть немного отмыться от еды. Но итальянец пошёл за ним. С того дня они начали общаться. Обо мне забыли спустя год. Мы сильно разругались. Но он настойчиво продолжал общение, строил из себя старшего брата и якобы заботился. Но эта забота, я знаю, была для того, чтобы он сам не чувствовал себя виноватым. Чтобы потом сказал «а я ведь заботился о тебе, ты сам меня бросил». В его стиле.       Японская Империя был вторым. Тот же самый четвёртый класс. Я начал пытаться с ним дружить. Он всегда меня интересовал. Кроме как доставая, я не придумал иного способа с ним общаться. Но и он в пятом классе стал ближе контактировать с другим. Опять итальянец. Я никогда не питал к нему ненависти, просто он стоял на моём пути, так уж вышло. Не знаю, что случилось у них с Бритом, но тот метнулся в сторону русского.       Китай. Наверное, для меня это было на тот момент самое болезненное предательство. Я не знал, что будет расставание хуже. Она мне нравилась как девушка, но зная о её намерениях, я, конечно же, никогда не рассказывал об этом. Какое-то время старался избавиться от этих чувств. Давал ей всё, что у меня есть: деньги, информацию, дружбу, популярность, всегда был рядом. Но ей было мало. Она хотела больше, чего я был не в силах ей дать. Она хотела себе устрашающую репутацию, уважения к своей персоне и всеобщее признание. Однако вышло так, что я ей и испортил этот план. Раскаиваюсь ли я? Нет. Я ни о чём не сожалею.       Затем четвёртый раз, снова японец. Хотя тут я добровольно его отпустил. В моменте мне показалось, что я чувствую к нему больше, чем дружбу. Но это было лишь иллюзией на одну ночь. Я хотел всего на одну ночь почувствовать себя значимым для кого-то. Удалось? Да. Но итогом — пожалел. Не хочу быть камнем преткновения для кого-то, хоть всегда им являюсь.       Пятый раз, ещё более болезненный, чем с Китай. С каждым разом становится тяжелее. Может, дело во мне, а не в других?       Куба. А я ведь влюбился в неё. — Может обсудим? — я хотел прояснить ситуацию. Подошёл к её парте, уверенно взял её за руку и задал вопрос. Её волнистые волосы чуть ниже плеч завораживали, я не мог оторвать глаз. — Мы были пьяные, тут нечего обсуждать. Получилась не столь приятная ситуация, сколько неловкая, — она говорила тихо, её голос был мелодичен. Смущалась, вспоминая ночь, проведённую вместе со мной. — Ты мне нравишься, скажу прямо и честно, — сам от себя не ожидая, я решился на этот шаг. Ещё никогда до сих пор не признавался кому-то в своей симпатии. Странное чувство, бабочки в животе. — Я совру, если скажу обратное, — после этого мы начали встречаться. Мне казалось, что я наконец получил то, чего мне не хватало всю жизнь. В таком случае говорят: "на седьмом небе от счастья".       Я не хороший парень, не с широкой душой, как, например, Югославия или Чехословакия. Я не заботливый, как, например, Советы. Я не эмоционален и искренен, как, например, Италия. Я тот, кто скрывает настоящего себя, кто подавляет свои эмоции, но не как Британия. Я тот, кто надевает фальшивую маску в зависимости от тех, с кем находится. Таких ролей очень много. Но ни одна из них не является настоящей.       Куба дружила с Югославией, Чехословакией и Советским Союзом, возможно, она приняла меня именно за такого, как они. Одна случайность, которую она узнала от кого-то — всё разрушила.       Я думал, что я как всевидящее око. Что я тот, кто знает много о других, но о ком не знает никто. Ошибся. Кто-то знает больше меня. — То есть ты все эти годы специально подставлял своих одноклассников? — О чём ты говоришь? — она пришла ко мне домой, словно разрушающий смерч рвал и метал мою душу на куски. — Я всё знаю. Ты распространял ужасающие сплетни все эти годы, ради чего? Чтобы потешить своё самолюбие? — Кто тебе это сказал? — моё сердце сжалось. Да, я та самая бабка сплетница с полей. Я лишь передавал информацию. Ради забавы, для других. Это было моей защитой в случае причинения мне вреда. Но я начал этим злоупотреблять. И не только этим, о чём она также демонстративно сообщила: — Ты сидел на наркотиках? В ту ночь ты тоже был под ними? В какую игру ты играешь? — её голос был тихим для меня, приглушённым. Мне стало стыдно за всё, что я делал. Будто я виноват во всех смертных грехах, но: — А ты вообще знаешь зачем, для чего? Ты меня знаешь? Почему я это делал, для кого я это делал? — мой голос стал повышаться. От обиды на самого же себя. Я себя слишком жалею. Но я никогда не признаюсь, честно, что меня тошнит от того, кого вижу в отражении ежедневно. — Для себя любимого, вот для кого. Я не хочу тебя больше знать, ты ужасный человек. Ты строил козни за спинами других, подставлял своих же друзей. — У меня нет друзей. — Приглядись получше, может быть тогда ты начнёшь ценить других, а не строить из себя жертву, — дверь хлопнула. Вместе с ней и закрылось моё сердце. Я никогда не ждал, что меня поймут.       В канун нового года. Меня бросили в канун нового года. Как печально. У всех есть пара, друзья. У меня есть лишь я сам. И то, что меня убивает.       Возможно, меня разбаловали в детстве. Я признаюсь, я ни в чём не нуждался. Деньги, тачки и бла-бла-бла. Да у меня даже собственный дом появился в шестнадцать лет. Только вот это всё лишь заменяло любовь от других людей и не прививало чувство любви ко мне. Я не знаю что такое "любовь", исключительно в теории. На практике испытывал, но не чувствовал от других. Так и должно быть? Начал глушить алкоголем, шумными компаниями, дурью. В общем всем тем, что я мог позволить за деньги. Счастлив ли я? Навряд ли. — Ну же, давай, брат, повеселись, — СФРЮ стоял передо мной. Поймал меня, когда я снова хотел отлучиться в уборную. — Я не хочу, не могу, — ничего не соображал, но разъедающее чувство боли пожирало изнутри. — Ты можешь мне рассказать, что случилось с Кубой. Я постараюсь помочь. Не бросать же тебя в таком состоянии, — мило, но хочу ли я её вернуть? Хочу ли я принимать помощь? Не думаю. — Да бросила она меня, что ещё тут говорить? — действительно, говорить нечего. — Я принесу воды, жди меня здесь, — его губы поджались, судя по всему от неловкости. Я расценил этот повод как причину свалить от меня подальше. Я бы поступил именно так.       Я не ненавижу себя в целом. Я ненавижу свою слабость. Ненавижу свои зависимости. Если говорить о том, что мне не нравится в своей внешности, так это глаза. Почему? Они не такие, как у других. Этот тошнотворный фиолетовый цвет, ненавижу его. В детстве все тыкали на меня пальцами, называли меня инопланетянином. Только из-за этой особенности. Жестоко. Я не контролирую природу.       Не считая цвета глаз, я ненавижу больше в себе того, кем я стал. Я мог быть кем угодно, но стал именно тем, кем являюсь сейчас. Закрыт от других, не доверяю никому. И никак не могу этого изменить. Также как и не могу изменить необдуманные поступки. — Целуй, целуй! — все скандировали лишь одно. Бутылка была повернута одним концом на меня, другим на Китай. Первый контакт после того, как мы разорвали все связи. Первый после этого и такой близкий. Чем я думал? Ах да, я был под кайфом.       Длительно, чувственно. Кажется, мы соскучились друг по другу. В тот момент я использовал её для отвлечения от Кубы. Кто знал, чем это может обернуться. Но я не жалею.

***

      К счастью или к сожалению, новогодние каникулы прошли. Лучше бы они не заканчивались. Так комфортно было сидеть дома и плакать над мелодрамами. Теперь приходится разбирать то, что заварил.       Сидел и пил свой фаворитный апельсиновый сок. Погружённый в свои мысли, я не обратил внимания, что за партой я был уже не один. — Могу ли я поговорить с тобой? — неожиданная персона. До сего момента мы общались исключительно об учёбе. Периодически. Очень редко. — Что же такого случилось? — Моя подруга, как ты заметил ещё на новый год, хотела бы возобновить с тобой общение. Она поговорит с тобой, не сомневайся. Я хотела удостовериться, что ты не пошлёшь её куда подальше. — Корея, а с чего я вообще должен хотеть дружбы с ней? Ты не знаешь, что произошло? — Милый, поверь, я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, — её губы расплылись в наглой улыбке. Сначала я не понял, к чему были сказаны эти слова. Но спустя кроткий миг меня осенило. — Вот оно как, — не мог я подумать, что крыса сама себя спалит. — Понял уже, да? — её мерзкая лыба не сползала. — Для кого ты стараешься? Для Китай? Думаешь, я буду дружить с ней под прицелом? — интересно выходит. Всем рулит Китай? Это был её план или Корея в одиночку всё придумала ради своей подружайки? — Конечно, она моя подруга, я желаю ей только добра. — Желать добра для одного и подставлять другого. Лицемерненько, не находишь? В отличие от тебя, я не отрицаю, что поступаю неправильно. — А это лишь твои проблемы и загоны в таком случае. Ближе к делу. С ней ты не собираешься возобновлять общение, я верно понимаю? — Absolutely.       На этом наш диалог закончился. К последующим действиям во второй половине января я не был готов, правда. Мысли о том, что всё обойдётся только моей болью к Кубе сбили пазл, который начал складываться у ещё одного человека. А я заметил полную картину лишь когда все пазлы сложились.       Процесс был запущен, его остановить не предоставлялось возможным. Чем это кончится? Но главное — когда? Я считаю себя плохим человеком. Никто не идеален. Однако у меня есть преимущество — я никогда не врал самому себе. Смотря в зеркало я видел того человека, от которого меня тошнило. Я видел мерзость. И я не отрицал этого.       Люди говорят: когда полюбишь себя, тогда тебя полюбят другие. Может стоит прислушаться и следовать данному высказыванию? Но стану ли я счастливее от этого? Ведь я давно пробил своё же дно.