бомBITCHеские сплетни

      За окном лежал снег, яркие огни гирлянд из окон освещали ночное пространство, озорные голоса доносились из каждого дома, с каждой улицы. Звон бокалов, громкая музыка, шелест мишуры и грохот от свалившейся у кого-то ёлки — только раз в году можно почувствовать атмосферу уходящих трёхста шестидесяти пяти дней. — …О мой Бог, — первое и последнее, что сказал Советский перед поцелуем его друзей.

***

— Так, — Югославия рылся в рюкзаке, искал тетрадь на предстоящий урок, — Маркс твою Энгельс!       Чехословакия молча протянул ему лист, ведь ситуация не нова — довольно часто его друг забывал что-либо взять на учёбу. Ну как часто: первые две-три недели от начала новой четверти СФРЮ регулярно носит всё самое необходимое, однако после — зачем? Сделал вид прилежного ученика, а дальше можно и не притворятся. Первое впечатление самое главное. — Интересно, а они дарят друг другу валентинки? — немец наблюдал за одноклассниками со своего места. В преддверии четырнадцатого февраля он вновь начал частенько затрагивать данную тему. — Ну, не думаю, они же просто друзья, — Ит жевал пиццу из буфета, посматривая, как и его друг, на объекты обсуждения. — Однако, будучи друзьями Яп тебе дарил, — скептически пронзил словами соседа. — Это другое! — алая краска появилась на лице итальянца. Всё ещё не привык к тому, что его новогоднее желание сбылось. — Так может у них тоже, — внезапно немец перевёл взгляд на русского, который сидел рядом с чехом и югославом. Советы не растерялся и быстро уловил направление голубых глаз. Послал воздушный поцелуй ради забавы, на что получил ответный жест: приставленный к голове указательный палец, вращающийся из стороны в сторону: «Ты дурак?». — О, — внезапно произнёс шестнадцатую букву алфавита СФРЮ, — кстати, Яп уже поговорил с Сашей? — Вроде как, где-то около недели назад, — русский повернулся обратно к одноклассникам. — Ему уже лучше? — С какой стороны посмотреть. Не думаю, что он в скором времени оправится от расставания. У пацана сердце разбито, даже на учёбу не ходит. — Он вроде неплохой парень, — задумчиво произнёс чех, — может стоит поговорить с Кубой? Не думаю, что за такое короткое время он остыл к ней. — Идея, — согласился югослав. — Ну вы уж без меня, я натыкаться на ревность не хочу после простого разговора, — для уточнения коммунист качнул головой в сторону нациста. — Поняли-приняли.       Учебный день подошёл к концу. Два друга остановили девушку в раздевалке. — Ку-уба-а, — протяжно позвал одноклассницу югослав, — у нас к тебе разговор личного характера-а, — с невинной улыбкой произнёс он после. — Что случилось? — Куба не понимала, что за разговор такой может состояться. — Ну в общем, — Югославия сделался серьёзнее, — мы переживаем за одного нашего знакомого, которого ты умудрилась отшить. — За Штаты что ли? — она приподняла брови. — Да-а, — снова этот протяжный тон. Девушке он ничего хорошего не сулил. — И? — Может поговоришь с ним хотя бы? — предложил Чехословакия, — мы знаем, какой у тебя взрывной характер, но, на мой взгляд, если вы сможете спокойно обсудить все насущный проблемы, то, собственно, проблем и не будет. — Хорошо, — покачала головой в согласии. Чех и югослав уже успели обрадоваться, — но вопрос в другом: а зачем мне это нужно? — как их тут же обломали. — Ну как зачем?! Ты ему нравишься! — Склей сердце пацану, сжалься! — Югославия чуть не упал на колени.       Назревает ещё один вопрос: а зачем им это нужно? Да на самом деле незачем. Просто решили подбодрить знакомого и сделать что-то доброе. Жаль им было США. К тому же интересно, какая же пара выйдет из этих двух людей. — Он правда до сих пор переживает? — на этой фразе у девушке будто сердце подтаяло.       Чех и югослав синхронно качнули головой. — Я подумаю над этим, — на этом разговор закончился. Теперь дело осталось за американцем. Вот они те самые купидоны.       Несколько дней спустя, а точнее на выходных, Югославия и Чехословакия решили зайти в гости к американцу без всяких предупреждений. — Открывай, у нас важный разговор! — первые порядком два-три звонка хозяин дома пропустил мимо ушей. — Да что?! — послышалось за дверью, следом она открылась, — что? — голос Штатов стал тише. — Разговор есть, — оба втиснулись в проём без приглашения, что явно вывело американца из себя. — Какой? — с цоканьем задал вопрос. — Такая тема. Мы поговорили с Кубой, и она… — Что вы сделали? — его глаза расширились, растерянность пересилила раздражение. —… Она хочет с тобой поговорить как-нибудь, спокойно! Но я тебе советую взять инициативу на себя, ты же мужик, — параллельно с этими словами Югославия разлегся на диване. Стоит сказать, что после визита ЯИ, Штаты удосужился немного прибраться в доме. — И что мне надо делать? — теория о том, что США явно не разлюбил Кубу, подтвердилась огоньком, который зажёгся в его глазах. — Для начала помыться, брат. — И принарядиться, — наконец в разговор вошёл чех. — Дальше? — Ты как дитё малое. Ни разу не приглашал девушку на свидание? — Югославия закатил глаза. Ответа не последовало, выводы напрашивались сами, — серьёзно что ли?.. — Так что мне делать? — соскочил с темы. — Пригласи её к себе, устрой там ужин при свечах или в ресторан своди. Придумай что-нибудь, — уже собравшийся уходить чех, кивнул головой в сторону двери. Его друг сразу распознал сигнал. — Что ж, брат, ты справишься, удачи. — Вы что?! Меня вот так вот бросите?! — Ни пуха, — СФРЮ сделал забавную улыбку и показал палец вверх.       День всех влюблённых своеобразный праздник. Для одиноких он является обычным днём, но также и надеждой на вступление в отношения, кто-то ждёт в этот день любовного признания, весточки о том, что они кому-то нравятся. Кто-то, будучи уже в отношениях, рассчитывает на времяпровождение со своей второй половинкой. Этот день наполнен романтикой, валентинками, шоколадом и цветами. Настолько много романтики, что аж тошно. — Проведёшь ли ты этот день со мной, My Love? — Конечно, Mon Amour. — Фу, — разрушил торжественное приглашение русский. Брит завалился в класс при полном параде, а букет красных и белых роз вручил Франции. Выглядело это как романтичный ситком, одновременно и дорогой и дешёвый. — Ты сам-то позвал Рейха? А то дофукаешься, и твоя змея тебя задушит ночью. — Значит смотри, вот тебе приглашение на завтра, — парень протянул валентинку-приглашение на ужин. Был уже вечер, решил всё организовать заранее, да и они договаривались посмотреть фильм. Сам он всё ещё стоял в коридоре немецкой квартиры, не успев снять обувь. — О как, — хозяин квартиры начал внимательно читать написанное. Почерк казался простым, но очень аккуратным. Явно выводил каждую букву, так как обычно он не является читабельным. Даже такие мелочи Рейх всегда отмечает для себя. Приятно. — Ну так что? — Ну а ты рассчитываешь на какой-то иной ответ, помимо «да»? — Нет. — Верно мыслишь. — О, вы собираетесь отмечать день влюб… — Папа! — Рейх подпрыгнул на месте. Германская Империя стоял в проёме кухни. — А вы можете заранее сказать где будете? — взрослый заинтересовано глянул на русского. — У меня, отец куда-то собирается завтра. Но куда — не сказал. — А что? — Рейх подозрительно посмотрел на отца. Что-то он задумал. — Ничего, — смутился, скрылся и закрыл дверь на кухню. Варианта два: либо они идут куда-то, либо Рейху домой лучше не возвращаться.       Великобритания ненароком посмотрел на Рейха: спокойный, довольный. Значит, позвал. — А вы собираетесь что-либо делать? — сидя за партой, немец беседовал с друзьями. — Может в кино, потом в ресторан, или кафе сначала, а потом кино… Я не знаю. — Ну давай сначала наверное в кафе до сеанса, потом уже в кино. Мне кажется, это логичнее. — Да, верно, — Ит задумчиво в согласии покачал головой. — Вы это только что решили? — выглядело это максимально спонтанно, что удивило немца. — Ну, да, — оба сказали одновременно.       Мимо них прошли что-то обсуждающие Чехословакия и Югославия. Говоря о них, многие думали, что либо они встречаются втайне ото всех, либо они просто лучшие друзья. Но вторая часть людей права. Они не встречались, они не думали об этом. Им было комфортно не пересекать ту грань, которая между ними стояла, не учитывая пьяных поцелуев в играх. Это же всего лишь игры. — Сейчас он зайдёт и пригласит её, вот с минуты на минуту, — Югославия сел за парту и стал сталкерить вход в класс. — А если нет? — Не, он крепкий орешек.       По написанному сценарию Югославии, США действительно подошёл к парте Кубы, но сделал он это после того, как она вышла из кабинета. Только девушка вышла, следом за ней зашёл Штаты. Оставил он лишь одну валентинку с приглашением к себе, вроде как анонимную, а вроде как знакомый адрес написал. — Он всё же ссыт, — удручённо заключил СФРЮ, — предлагаю вечером спрятаться в кустах и проследить, что всё пройдёт гладко, — чех дал положительный ответ. — Да не толкайся ты, угомонись, — Чехословакия уже пожалел, что согласился на авантюру, задуманную другом. — Я стараюсь сесть так, чтобы нас не было видно. — Ещё скажи, что надо было взять шапки, сделанные из снега, — находились они во дворе Штатов. Перелезли через забор и засели за голыми кустами. Когда они додумаются, что это палевно? Листьев же нет. — Подожди, — до Чехословакии стало доходить, — вставай, нас видно, придётся найти либо дыру в заборе, либо сбоку выглядывать. А нет, стой, лучше за дом спрячемся. Только чтоб в окна не попасться и быстро убежать потом. — Надёжно.       Наконец найдя место, они стали выжидать гостью. Служили они как подстраховкой на случай, если Куба отвергнет США.       Долго ждать не пришлось: минут через десять Куба подходила к входной двери. Она выглядела завораживающе: накрученные волосы, из-под куртки виднелась красная длинная юбка, не яркий, но видный макияж, подчёркивающий тёмный цвет глаз — всё смотрелось аккуратно. — Чш-ш, тихо, — шикал чех. — Да сам ты тихо, — говорили в полшёпота.       Когда отворился вход, Штаты предстал в ухоженном виде, строгом костюме и, наконец, не с растрёпанными волосами. — Я не слышу о чём они говорят, — твердил Югославия. — Так ты замолчи и стой не двигаясь, может услышишь. — О, они обнялись. — И зашли в дом. — Это хороший знак? — Думаю, да. — Ну всё, наша работа выполнена. Пошли, брат, — Югославия задумчиво посмотрел вдаль. — Куда? — чех с недоверием смотрел ему в затылок. — Соединять одинокие сердца. — Совсем поехал? Иди математику делай, завтра пробник, — он обошёл друга и направился к выходу. — Маркс твою Энгельс!