Глава 16.
15 июня 2021 г. в 18:22
К Рогу Изобилия мы пришли как раз к тому моменту, как село солнце. Уже издалека было видно, что грохот был вызван сильным взрывом. Асфальт весь в трещинах, песок размело в разные стороны. Только сам Рог стоял нетронутым. Уильяма и Мелиссу видно не было, как и других трибутов. Как только мы подошли поближе, сверху послышались оханья и в следующую секунду перед нами стояли, весьма потрёпанные, оба наших союзника.
«Что здесь было?» - спросил Арис обводя глазами периметр.
«На нас напали, судя по всему, кто-то из других трибутов заключил альянс, - начал объяснять Уильям. Мелиссу колотила дрожь. - Пока первый решил нас отвлечь и вышел в открытую, пытаясь проникнуть в Рог, второй устроил взрыв, но так, чтобы нас отмело в разные стороны, а припасы остались в целости. Уж не знаю, что за штука у них такая и откуда...»
«Уильям отошёл от Рога и погнался за трибутом, который, как ,видимо, было запланировано, сразу стал удирать в противоположном от нас направлении. Я осталась сторожить припасы, когда меня отбросило в сторону из-за взрыва. Последнее, что я помню - как все вокруг было в песке и мне сложно было дышать», - продолжила Мелисса, потирая свою голову. На лбу у неё красовалась огромная шишка.
« Странно, на арене обычно не дают взрывное оружие», - выпалил Кастул, который от удивления, похоже, забыл, что старается быть незаметным.
« Не дают, но это не проблема для тех, кто настолько умён, что может сделать его сам», - говорит Диана и я понимаю, что она догадалась. Бен никогда не скрывал своей изобретательности, но для того, чтобы связать с ним взрывы на арене моим союзникам понадобилось не мало времени.
«Что-нибудь исчезло?» - невозмутимо осведомился Арис.
«Часть еды и мелкое оружие вроде пары ножей», - ответил Уильям.
«Кажется, ещё они забрали один из тех приборов, которые мы решили не трогать», - сказала Мелисса.
Мы все переглянулись. Конечно же Бен знает, что с ними делать. Теперь ни у кого не было сомнений в том, кто стоит за частью наших проблем.
«Должно быть его сильно расстроила смерть той девочки из его Дистрикта, - прошептала Мелисса, - раз он решил напасть на нас сразу после этого. Удивленно подняв глаза, я увидела ту самую Мелиссу, которая шутила на тренировках, расспрашивала всех и обо всем и не была лишена человеческих качеств. Таких, как сострадание к примеру. Арис молча прошёл к Рогу и уселся возле него, предварительно достав из запасов спальный мешок. Очевидно все, что ему сейчас хотелось сделать - отдохнуть, хотя бы пару часов. Кожа его снова стала бледнеть. Те улучшения, которые мы наблюдали ранее, как рукой сняло. Быстро объяснив, что с нами случилось утром и рассказав о наличии сада кишащего едой и непонятными ямами, мы стали готовиться ко сну. Вернее, все, кроме меня и Уильяма. Нас поставили караулить в первую смену. Кастулу Диана больше доверять не собиралась и сказала, что его смена теперь всегда будет совпадать с ее. Кастул недовольно хмыкнул, но так тихо, что услышали его только рядом находящиеся я и Уильям.
Ночь опустилась на арену. Температура продолжила опускаться и стало ещё холоднее, чем ранним утром этого дня. Застегнув на себе куртку, я расстегнула свой спальный мешок и накрылась им, как одеялом, сверху. Уильям уселся на коробку из под сухофруктов, держа в руках копье.
«Очень жаль, что в этом году нету трезубцев», - заметила я, глядя на грустноватое лицо Уильяма. Он улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Лишь посмотрел на чёрное небо. Убывающая Луна все ещё неестественно ярко освещала пространство. Интересно, что будет, когда наступит новолуние? Полная тьма? Или звёзды начнут светить ярче, чтобы мы хоть немного могли ориентироваться на арене?
«Как ты?» - неожиданно спросил Уильям.
«Все ещё жива, а это повод для радости», - усмехнулась я. Уильям покачал головой:
«Я не совсем это имел ввиду. Как тебе арена?»
Последнее слово он выдавил из себя с трудом и я поняла, о чем речь. Как мне арена? Это чудовищное место, где детей заставляют забыть о том, кто они есть, забыть о всех качествах, которые должны быть присущи существу под названием человек? Сложно ответить на этот вопрос не изменяя моему плану. Ведь, предположительно, я должна играть роль союзника Капитолия. Я постаралась втереться им в доверие во время интервью и, судя по всему, какую-то пользу мне это принесло, но сейчас все, что я делаю - пытаюсь вести себя, как профи, при этом не пачкая свои руки. Всю грязную работу делают остальные, я лишь отличилась во время мясорубки у Рога в первый день и поддела ножом беззащитную девочку на дереве. В остальном я просто таскаюсь за нашей компанией и делаю то, чего от меня ожидают. Никакой инициативы, точно так же, как и на тренировках в Академии. Только сейчас разница в том, что от нынешнего моего поведения может зависеть моя жизнь. И снова мне пришла в голову мысль, но на этот раз намного чётче и конкретнее: а стоит ли оно того? Стоит ли победа таких мутаций? Не лучше ли умереть собой, чем быть морально искалеченным уродом всю оставшуюся жизнь? Может кто-то, как Финник, и сможет невозмутимо пережить победу в Играх и пойти дальше, забыв обо всех зверствах, но смогу ли я? А забыл ли он? Или вся его жизнерадостность лишь маска, которую он надевает, чтобы не портить жизнь другим людям своим несчастным видом? Что если настоящий Финник мне открылся в тот вечер, когда он зашёл ко мне в комнату и совершенно серьезно рассуждал о моих страданиях, о страданиях каждого трибута? Неужели это та жизнь, ради которой я хочу бороться? Да и как бороться, если именно борьба и сделает ее такой жуткой в последствии. Как же ужасно не иметь выбора. Все эти мысли, однако, лишь промелькнули у меня в голове. Вслух ничего сказано не было. Очнулась от раздумий я только когда Уильям кашлянул, напоминая о своём присутствии.
«Извини, я задумалась», - пробормотала я.
«Тебя можно понять», - серьезно ответил Уильям. Я посмотрела на него. Взгляд такой пронизывающий, будто он что-то выискивал во мне, пытался пролезть в мою голову. Зачем? Что его вдруг так заинтересовало? Опять.
«На самом деле, арена как арена, но могли бы сделать ее чуть поменьше. Тогда бы мы быстро всех перестреляли. Меня пугает этот медленный темп», - говорю я, пытаясь превратить все в шутку. А что я могу ещё сделать? Кругом натыканы камеры, не могу же я рассказать ему обо всех своих печалях и страхах. Зачем вообще он задал этот вопрос? Может, нарочно решил сбить меня с курса? Подумал, что я начну плакаться о том, как тут все ужасно и несправедливо и потеряю спонсоров? Но ведь он обещал быть моим союзником, ещё рано для таких действий, а я опять взялась за свои подозрения. Все это время мне было относительно спокойно на арене, ведь я знаю, что у меня тут есть свой человек. Он как якорь для меня, который не даёт моему рассудку тронуться на нервной почве. Я знаю, что не одна и это хоть как-то меня успокаивает. Пока что. Что будет, когда мы разойдёмся - вопрос на миллион.
«Я имел ввиду, как тебе сами обстоятельства? Какие ощущения?», - так же тихо произнёс Уильям. Будто его не услышат, вот же привязался на мою голову.
Я зло выдохнула и с многозначительным выражением лица выпалила:
«У Голодных Игр очень яркая символика. То, что мы оказались здесь - ничто иное, как результат ошибок наших предков. Лично мне нет дела до того, какие тут обстоятельства. Так уж случилось, что я должна в этих обстоятельствах существовать. Существовать, а не судить о них».
Голос мой дрожал от раздражения вызванного тем, что мне нельзя говорить о том, что на самом деле хочется сказать. Уильям бы понял меня и, может быть, поделился бы своими мыслями на этот счёт. Что-то мне подсказывает, что он мыслит намного глубже, чем я. Но победитель будет только один. Даже если это будет кто-то из нас, он никогда не узнает мыслей и истинных мотивов другого.
Уильям задумчиво на меня смотрел с пол минуты, а затем сказал:
«То есть ты пойдёшь на все, чтобы победить?»
Эти слова проехались по мне, как пощечина. Нет, я же совсем не это имела ввиду. Кровь отхлынула от моего лица, любые сомнения сразу улетучились.
«Я не заинтересована в победе, - неожиданно для себя брякнула я с таким холодом в голосе, что мне самой стало не по себе. - Я здесь для того, чтобы показать Капитолию, что не все трибуты никчемные нытики или самоуверенные павлины. Я не сопротивляюсь своей судьбе, лишь плыву по течению, трезво оценивая ситуацию. Если оно приведёт меня к победе, буду считать это бонусом».
К моему великому удивлению, мне удалось выжать из себя правду, но завуалировать ее так, будто бы для меня все ещё в приоритете был именно Капитолий с его садистскими интересами. Уильям ещё долго меня рассматривал. Когда мне это надоело, я уставилась на него. Так мы и пилили друг-друга взглядами, когда над нами зажегся экран и загремел гимн Панема. Остальные сонно зашевелились в своих мешках. На небе появляется одно единственное лицо: девочка из 11. Кто-то раздраженно цокает и откидывается обратно на мешок. Свет гаснет и нас снова поглощает тьма. Смена наша ещё не закончилась и мы продолжаем сидеть дальше. Скоро дыхание за нашими спинами выравнивается и мы снова остаёмся «одни».
«По чему ты скучаешь больше всего? - снова заговорил Уильям. - Не считая родителей и твоего жениха».
От упоминания последнего меня легонько передернуло и Уильям усмехнулся.
«По нашей бухте», - отвечаю я.
«Не думал, что тебе интересны судна или мореходство, я редко тебя видел за этим делом», - удивился Уильям.
«Верно, я больше теоретик, нежели практикант в этом конкретном деле. Я про ту часть бухты, что находится дальше от центра», - уточняю я.
«Ты про Дикий пляж?», - ещё больше удивляется Уильям.
«Ну да», - озадаченно отвечаю я. Дикий пляж, конечно, не самое популярное место в 4 Дистрикте, но его посещение не запрещено законом.
« И как часто ты там бывала?» - продолжил докапываться Уильям.
«Ну…, - неуверенно начала я, - может, несколько раз в неделю. Я… Я люблю нырять, а там всегда так спокойно и на дне много чего интересного и полезного можно найти».
Очевидно, Уильям ждал продолжения и я решила, что милая история моего детства хуже этот разговор не сделает.
«Когда я была маленькой, мне очень нравилось собирать ракушки, но родители никогда не разрешали мне заходить в воду дальше, чем по колено. К годам 12 я взбунтовалась и ушла осматривать бухту в одиночестве. Шла я долго, где-то час с лишним. В самом дальнем ее конце, где хранятся самые старые лодки, я нашла узкий проход между какими-то заброшенными лавочками и протиснулась между ними. Тогда я ещё не знала, что до этого места можно добраться намного проще. Каково же было мое удивление, когда передо мной открылся целый новый мир. Огромный пляж и никого рядом. Отличное место для того, чтобы научиться достойно нырять, а это была моя мечта. Видишь ли, многие рвутся в позолоченные палаты, считают, что было бы у них столько же денег, сколько у нас, то они бы никогда не работали там, где работают сейчас. Со мной же все в точности наоборот. Мне осточертела одинаковая повседневность: школа, уроки, дополнительные занятия для того, чтобы сделать из меня благородную даму, снова уроки. Работать меня не пускали, да и смысла в этом не было. Потом начались подготовки к Играм, но ничего не приносило мне удовольствия. Все казалось серым и скучным. Когда мне удалось изучить пляж от и до, я, наконец, поняла, что искала именно это. Вне зависимости от негативного мнения, циркулирующего вокруг него, для меня это место всегда будет самым родным из всех, где я когда-либо была. Помню, когда я нырнула первый раз, у меня получилось задержать дыхание всего на несколько секунд. Но какой же вид открывался там, под водой. Сколько маленьких рыбок беззаботно снующих туда сюда я увидела в тот день, сколько разных подводных растений, но самым моим любимым занятием все ещё оставалось собирательство ракушек. Позже, когда я стала заплывать на приличную глубину, мне стал попадаться жемчуг. Все свои находки я складывала под половицу у себя в комнате. Скоро там накопилось столько всего, что мне пришлось сбавить обороты. Тогда я стала изучать кораллы, водоросли и другие растения. Потом оказалось, что и на суше растет много чего интересного. Можно сказать, что теперь я - ходячая энциклопедия. Это разнообразие меня завораживало. Мне хотелось знать все.
Долго от родителей свои забавы у меня скрывать не получилось. Сначала узнал отец, потом мать. Мне было лет 13. Ох и устроили же они мне взбучку. Однако прекращать свои прогулки я не собиралась. Для меня они были чем-то вроде праздника. Тогда они смирились, а вскоре после этого мне удалось получить разрешение на то, чтобы украсить свою комнату. Когда папа увидел, сколько всего я насобирала за год, мы заключили с ним сделку и с тех пор я, в какой-то степени, стала приносить нашей семье доход. Маме все это не нравилось, но отец сказал, что раз остановить меня нельзя, то пусть от этого хоть польза будет. Это был первый раз за несколько лет, когда он принял мою позицию... »
Наступила тишина. Уильям долго смотрел перед собой, покручивая копье направо и налево. На меня нахлынули светлые воспоминания. Годы средней школы не казались такими ужасными, как те, что последовали за ними. Наверное, я была слишком занята, чтобы обращать внимание на такие подробности своей жизни, как отсутствие друзей, частое одиночество, холодные отношения с отцом и так далее. Мне было достаточно самой себя. Когда же я вдруг стала это замечать, да ещё так бурно реагировать на все, что происходило или не происходило? Интересно, не попала бы я на Игры, где моя жизнь каждую секунду подвергается опасности, задумалась бы я обо всем этом? Смогла бы посмотреть на все со стороны или продолжала бы жить, наблюдая все исключительно из одной и единственной точки ?
«Я тоже часто там бывал», - эти слова Уильям произнёс так тихо, что мне пришлось наклониться к нему поближе.
«Я никогда тебя не видела, может ты… - Уильям не дал мне договорить:
« Нет. Ты говоришь, что забрела туда к 12 годам, меня в тот год забрали работать к отцу на лодку».
Точно, как это я не подумала. Работоспособные дети 4 Дистрикта в 10 лет официально начинают обучаться нашему ремеслу. Конечно, этот закон никого не волнует и работать могут и 8-ми летние, если с голоду помереть не захотят. Однако большинство все же начинает обучение с 10 или 11. Пару лет они учатся у старых моряков, которые уже не могут работать на лодках, одновременно проходя теорию в школе. Насколько полезно последнее, судить сложно, ведь я за 5 лет на Диком Пляже узнала об океане и самой природе столько, сколько ни один учитель нам не расскажет используя записи в учебниках. К 13 годам детям разрешается работать наравне со взрослыми. Как раз когда Уильяму исполнилось 13, мне было 12.
«И что, с тех пор ты никогда там больше не был?» - удивилась я.
«Почему же, был. Пару раз», - неопределенно сказал Уильям.
«Но почему? Судя по всему, тебе там нравилось. Ты же не проводил всю свою жизнь работая, у тебя было свободное время», - на этот раз решила докопаться я. Тем более, мне, действительно, стало интересно.
«Ты бы легла отдохнуть, все равно ничего интересного не происходит. Я тебя разбужу, если понадобится», - предложил он таким тоном, будто я была одной из его младших сестёр. Это совершенно сбило меня с толку. Понятно, что отвечать на мой вопрос он не собирается, но впервые, за все время на арене, мне показалось, что передо мной настоящий Уильям. Его вечная зажатость исчезла, глаза подобрели. Он повернулся ко мне и лунный свет осветил его лицо во всей красе.
«Знаешь, если бы я не знал, что вы не родственники, я бы подумал, что вы с Финником кузены или что-то вроде того», - усмехнулся он.
Я вспыхнула, вспомнив свои собственные сравнения моих новых «друзей». С каких пор мы оба рассматриваем Финника Одэйра как эталон красоты? Да ещё и приравниваем к нему друг-друга. Однако в целом он прав. Мы трое имеем похожие черты лица, у нас всех светловатые, чуть вьющиеся, волосы и ярко бирюзовые глаза. С легкостью можно было бы предположить, что выживший после многочисленных катаклизмов предок у нас общий.
«Знаешь, я то же самое подумала про тебя. За одним исключением», - буркнула я, забираясь в свой спальный мешок.
«За каким ещё таким исключением?» - повеселел Уильям.
Я сползла на землю и застегнула молнию мешка на уровне живота, чтобы было удобно держать меч и сказала:
«Как бы сильно вы ни были похожи, кое-что вас все же сильно отличает».
Я закрыла глаза, зная, что мой собеседник все ещё ждёт продолжения:
«Финник скрывает свои страдания под другой маской».