***
Но Андрей не «отОшел», как предсказывал Милко. Отношения начальника и подчиненной вскоре совсем перетекли в сухой официоз. Андрей говорил с Катей сухо, отрывисто, не глядя ей в глаза. Катя заметила, что его глаза стали какие-то красные, воспаленные, стеклянные, будто бы он заболел. Она это списывала на то, что он очень много работает — он и правда без конца ездил то на встречи, то в банк, то на производство. Сама она боялась с ним заговорить, кроме рабочих тем, и сама с головой ушла в работу, потому что, помимо своих обязанностей, она помогала Милко упаковываться для переезда. Работа в новом помещении подходила к концу. Помещение для мастерской Милко было раза в два больше и очень светлое. Здесь, как и в офисе Зималетто, было помещение, где готовились модели к выходу. Комната отдыха персонала легко превращалась в собственный зал для презентаций. Больше не было нужды тратить баснословные суммы на аренду залов. В комнату Маэстро, размером с небольшую студию, где он мог уединиться от трудов праведных, Андрей купил большой кожаный диван, так и манящий в свои кожаные объятия, громадный, в половину стены телевизор. Здесь же был холодильник и мини-бар. Все было обставлено и куплено с согласия будущего хозяина этого дома, где создавалась мода. Милко был в неописуемом восторге и ему уже самому не терпелось поскорее переехать «из этой бЕрлоги». В семье Пушкаревых наступило перемирие между Валерием Сергеевичем и Катей. Он забирал ее с работы и пару раз в неделю возил в за город на производство. Это было долго и нудно — ползти по пробкам, когда основная масса выезжала за МКАД. Старик мужественно дожидался дочь в машине, которая иногда совсем выхолаживалась к тому моменту, когда Катя выходила с работы. Тогда еще Валерий Сергеевич несколько минут прогревал салон, требуя у дочери отчет о проделанной работе. Может, это было и к лучшему — такси стоило дорого, да и мама очень переживала за дочь, когда она садилась в такси. Обычно кроткая и тактичная Елена Санна, когда нужно, становилась на дыбы, и Катя от поездок в такси отказалась. Папа пригодился как нельзя лучше. Но все равно Катя взамен выторговала себе полную свободу на выходных, полностью посвящая себя автокурсам, и отец, горестно повздыхав, махнул рукой. Даже день рождения и новый год прошли как-то буднично. Жданов поздравил Катю, как всех сотрудников — сказал «поздравляю, Екатерина Валерьевна», пожал руку по деловому и выписал премию. Хоть премии к дням рождениям практиковались в Зималетто, именно эта премия выглядела как издевка. Катя даже не хотела ее забирать, но дома сломалась старая стиральная машина, и премия была спасена. И машинка тоже. Иногда, долгими зимними вечерами она рисовала эскизы, но по сравнению с эскизами Милко она (на Катин взгляд) получались довольно убогими, и поэтому пока попадали в ящик письменного стола. Жизнь, казалось, вернулась в старое спокойное русло. Через два месяца Екатерина сдала на права (с первой попытки и теорию, и вождение, хотя много из группы провалили экзамен) и стала сама водить свою «Микру». Когда они поехали с Андреем на какую-то встречу, она очень хотела рассказать о полученных правах, и блестящей сдаче экзаменов, но Андрей вел машину, плотно сжав губы и вглядываясь в дорогу, и выглядел настолько далеким и чужим, что Катя прикусила язык. И на работе Жданов вел себя подчеркнуто-отчужденно, что расстраивало Катерину. С другой стороны, с прежним начальником в банке у нее не было неформальных отношений, а в формальных он вел себя куда теплее, чем Жданов. Андрей явно обиделся, и Катя не знала, как себя с ним с таким вести. Еще через какое-то время производство вместе с «мастЕрской» окончательно переехало на новое место. Милко капризничал и требовал присутствия Катерины около себя, но это было немыслимо — ездить каждый вечер туда. К слову, сам Маэстро легко и играючи переехал вместе с «пупсиком» со съемной квартиры в Таганке в район метро «Аэропорт», чтобы поближе было ездить, Но Катя ведь по-прежнему жила с родителями. Она приезжала вымотанная, уставшая, Маэстро истерил, скандалил, дул губы и Катя сказала, что будет снова приезжать к нему два раза в неделю — вторник и четверг. На том и порешили. Правда, приезжала Катерина только к восьми, а возвращалась домой к полуночи. Без родителя ей было спокойнее — ни перед кем не нужно было отчитываться. Она так уставала, что с трудом хватало на вождение. Правда, обратно вести машину было гораздо легче — пробок почти не было. Иногда она думала, что напрасно она ввязалась в эту затею — помочь Милко подготовить коллекцию. Вклад ее в это предприятие был мизерный, практически микроскопический. Больше времени тратится на дорогу. Однажды Милко особенно сильно задержал Катю в один из дней, девушка приехала домой только к трем ночи. Споткнулась в своей комнате об ноги спавшего сидя на Катиной постели Валерия Сергеевича. Тот горестно вздохнул, пробурчал «ну, вот, снова здорово и спасибо хоть, что на своей машине» и что «спустился бы встретил во двор, почему не позвонила». Катя ласково, но настойчиво спровадила родителя в свою комнату, приняла душ и сама моментально уснула — чувствовалась накопившаяся усталость за последние недели, да так крепко, что проснулась утром в 9. Полчаса судорожных сборов — и Катерина, как пуля, выкатилась на улицу, но злоключения этого утра продолжались. В дороге у нее лопнуло колесо. Катерина услышала стук справа сзади, ей сигналили обгоняющие «Микру» машины. Тогда Катя остановилась, вышла посмотреть, что произошло. Задняя правая покрышка была похожа на тряпку. Ничего не попишешь, надо сдаваться Жданову. Она набрала Андрея и рассказала обо всем. Но, на удивление, голос начальника был ласков и весел. Давно она его таким не слышала. — А ничего, Катенька. Все бывает! Отгоните машину на шиномонтаж и приезжайте на такси. Шиномонтаж не понадобился. Вскоре вокруг «Микры» собралась кучка сочувствующих, и один мужчина пенсионного возраста, чем-то похожего на Валерия Сергеевича, сказал: — Красавица, у тебя запаска-то есть? Ну, чего рот разинула? Открой багажник! Запаска отыскалась в багажнике. Появился домкрат и колесо водворилось на место. Катерина поблагодарила мужчин и поехала дальше, и попала на работу только к двум часам дня. В кабинете Жданова горел свет, и Катя слышала чьи-то веселые голоса сквозь неплотно закрытую дверь. Раздался звон бокалов, какой-то женский смех, из чего Катерина сделала вывод, что у начальника гости. Катерина сморщила нос. Она почувствовала явный запах табачного дыма и спиртного. Девушка осторожно постучала в дверь. — Войдите, — попросил Жданов. Катерина вошла. У Жданова было двое людей — светловолосый и улыбчивый молодой человек и женщина, как ей показалось, неописуемой красоты. Она сидела в гостевом кресле, скрестив длинные стройные ножки в лодыжках, обутые в изящные ботинки на каблуках. Длинные прямые волосы пепельно-русого оттенка ниспадали на плечи, а из-под ровно остриженной челки сияли улыбкой серо-голубые глаза. Красиво очерченные губы изогнуты в улыбке, обнажающей жемчужные зубки. На вид женщине было лет 35. В руке она держала бокал с шампанским. Гости уставились Катю. На столе стояли стаканы, бутылка виски, откупоренная бутылка шампанского с золотистой этикеткой, какая-то закуска и пепельница, забитая окурками. — Знакомьтесь, друзья мои, — объявил Андрей. — Екатерина Пушкарева, мой личный ассистент. Молодой человек галантно поднялся и пожал Кате руку. — Роман Дмитрич Малиновский, — объявил он свое имя. Малиновский… Что-то знакомое! Господи, где я слышала это имя? — Мне знакомо ваше лицо. Где я могла вас видеть? Малиновский засмеялся. Смеялся он искренне, заразительно. — О! Мне очень лестно, но вряд ли могли меня где-то видеть. Я живу в Санкт-Петербурге. — Роман Дмитрич мой старинный друг, — подал голос Жданов. — Помните, Катя, я рассказывал о нем? — Надеюсь, хорошее? — обернулся к старинному другу Роман. — О, да. Ничего такого, что могло бы принести вред твоей репутации. А это… (Жданов галантно подал руку гостье, которая оставила бокал на столик и встала). Это Снежана Алехина, бизнес-вумен. Бывшая модель и нынешняя владелица модельного агентства «Династия». Жданов как-то очень суетливо подал руку гостье, и Катя криво улыбнулась и отвела глаза. Конечно, по роду работы Пушкарева слышала об этом агентстве. Милко часто приглашал оттуда моделей на показы. Модели там были элитные, «дорогие». Снежана подала Кате руку и улыбнулась: — Здравствуйте, Катя. Вообще, весь ее облик, и особенно улыбка располагали к себе. Тогда почему в горле пересохло? — Катенька, хорошо, что вы зашли. Тропинкина заболела, и… вас не затруднит сделать нам кофе? Три… Нет, четыре! Себе тоже. У меня к вам есть разговор. — Мне кофе не нужно, — подала голос Снежана. — Лучше зеленый чай, или просто стакан минералки без газа. — А мне эспрессо, если вас не затруднит, — сказал Малиновский. — Вам? Катерина, не мигая, смотрела на Жданова. — Мне кофе со сливками. Ну, вы же знаете. Не мне вас учить. Эти слова почему-то задели. — Разрешите, я приберусь. — Что вы, Катя, не нужно, — усмехнулся Жданов. — Я сам потом приберусь! — Ничего, ничего! Мне не трудно. Катя раскрыла окно на проветривание, взяла пепельницу и вышла в приемную. На некоторых окурках были следы алой помады с губ Снежаны. Все это мерзко пахло. Катя зажала нос рукой и выбила пепельницу в мусорное ведро в туалете. «Не дождетесь, Андрей Палыч», — решила Катерина и заказала все напитки в баре. Пока бармен готовил кофе, Катя взяла поллитровую бутылку с водой без газа и наполнила два высоких стакана, бросила щипцами несколько кубиков льда и разложила по дольке лимона. Затем составила все напитки на поднос, и направилась в кабинет Жданова. Роман Дмитрич поблагодарил и взял свою микроскопическую чашку с эспрессо. Снежана мило улыбнулась, поблагодарила и взяла стакан с водой. Жданов взял свой кофе, наконец, Катя взяла последний стакан, поставила пепельницу на стол и села на свободный стул. — Большое спасибо, Катенька. Жданов выудил пачку сигарет из кармана и бросил пачку на стол. — Екатерина, вы не возражаете, если мы будем курить? (и не дождавшись ответа, продолжил) — замечательно. Итак, мы здесь обсуждаем коммерческий проект Романа Дмитрича. Он чиркнул зажигалкой. Катя вспомнила их поход к Шнайдерову, где Андрей курил. Тогда он был в точно таком-же настроении — какой-то весь заведенный, как натянутая пружина. Того и гляди — выстрелит. Роман закурил тоже, Снежана не курила, пила свою воду и взглядом сквозь приспущенные накрашенными ресницами следила за Ждановым, называя его в разговоре «Андрюша». Кате не понравился этот взгляд и эта фамильярность. Барышня мало того, что вела себя так, будто бы знает его тысячу лет, и, казалось, не скрывала, что Жданов ей нравится. Она заливисто смеялась его репликам и двигалась все ближе, поглаживая наманикюренными пальцами ждановское запястье. Скрещенная нога двигалась все ближе к ноге Андрея, того и гляди — сейчас она погладит ее носком ботинка. Андрей свою руку не убирал, казалось, ему даже нравилась такая игра. Он не отводил от нее глаз и сжимал ее пальцы, и не выпускал их до конца беседы. Катя заставила себя смотреть в другую сторону. У Романа Дмитрича было архитектурное бюро, и он решил заняться меценатством. Он помогал реставрировать картинную галерею в Питере, и Малиновский решил, что без его финансовой поддержке молодым талантам трудно пробиться наверх. Разговор был об этом. Говорили о каких-то художниках, скульпторах — юных дарованиях. Как поняла из разговора Катя, Роман предлагал Жданову вложиться деньгами тоже. Катерина силилась понять специфику работы картинных галерей, а при слове «смета» напряглась. Чего доброго, сейчас Жданов высокомерно бросит " Катенька, а посчитайте-ка нам вот это». Но смета была уже создана без участия Катерины. Мужчины склонились над листами бумаги и горячо спорили. В конце концов, у Кати разболелась голова от споров и табачного дыма и она совсем потеряла нить разговора. Она искренне не понимала, зачем ее оставили присутствовать. Неужели затем, чтобы продемонстрировать, как какая-то красотка откровенно клеит Жданова? Алехина не принимала участие в обсуждении сметы, а продолжала смотреть на Андрея и улыбалась. Катя отставила стакан и встала. — Андрей Палыч, раз я вам больше не нужна… У меня очень много работы. Можно, я пойду? — Подождите, Катя. Я не сказал самого главного. По всей видимости, мне придется уехать в Питер на какое-то время. — На сколько? — Я не знаю. Это может быть месяц. И вам придется… — Вы оставляете меня руководить компанией? — Как раз нет. Руководить компанией будет Снежана. Она какое-то время работала в нашем бизнесе, и у нее есть опыт руководства большим предприятием. Сказать, что Катя была удивлена — это не сказать ничего. Доверить компанию совершенно постороннему человеку… Впрочем, это было дело Жданова. Пусть поступает, как считает нужным. Сам Жданов наблюдал за реакцией Катерины. Глаза блестели смехом. Браво, Андрей! Прекрасный ход! Впрочем, я вовсе не стремилась управлять компанией в ваше отсутствие. Больно надо! — Что же… Это ваше решение. Можно, я пойду работать? — Я хотел бы вас попросить, Катюша… — О чем? — Если у Снежаны будут какие-то вопросы, вы не могли бы ей помочь? Подставить свое дружеское плечо, так сказать? — Подставлю, конечно… Мне не трудно. Выдавив из себя улыбку, Катя направилась к выходу. — Ну, мы тоже поедем? Нужно еще наведаться к Синицкому, — услышала Катя голос Малиновского. — А как же Милко? — спросила Снежана. — Я обещала, что как только буду в Москве — обязательно зайду! — Милко ты здесь не застанешь. Производство вместе с мастерской я перенес за МКАД. А к Синицкому сейчас поедем, — отозвался Андрей, как бы не замечая удивления и разочарования Алехиной. — Извини, Снеж, мне нужно пару слов сказать своей помощнице. Я вас догоню! А вы вызовите такси. — Никакого такси! Я вас сама отвезу. И возражения не принимаются! — Ты сама любезность, дорогая. Жданов изящно поцеловал руку Алехиной и они с Малиновским удалились. Дверь закрылась. — Катя… Жданов стоял перед столом Екатерины. — Да? — Я хотел бы вас попросить всячески сотрудничать со Снежаной. Она, хоть компетентна в вопросах моды — может не знать каких-то нюансов о нашем предприятии. Вы поможете ей? Жданов на этот раз смотрел серьезно, без улыбки в глазах. — Почему вы решили, что я не стану ей помогать? — Мне кажется, или у вас сложилось о Снежане предвзятое впечатление? Катя прищурила глаза в улыбке. — Вам показалось. Никакого предвзятого впечатления у меня не сложилось. Жданов отвел взгляд в сторону. — Тем лучше. Несколько дней она побудет здесь — я введу ее в курс дела. А потом уеду с Романом. В последней фразе послышалась горечь. — И все же — вы надолго уезжаете? — Я не знаю, Катя. Не меньше, чем на месяц. Приготовьте приказ о назначении Алехиной Снежаны исполняющей обязанности генерального директора, я подпишу. — Но, Андрей… Катя испугалась, как прозвучал ее голос. Еще чего доброго, подумает, что она не хочет, чтобы Жданов уезжал. — Что? Андрей стоял, ожидая ответ. Повисла пауза. Героиня бросается на шею, долгий поцелуй, шампанское, признание в любви… Так, кажется, поступают в дешевых плохих сериалах, которые смотрит мама? Но Жданов стоял и ни сближался, ни говорил ни слова. Просто стоял и молчал. Ваш отъезд похож на бегство. Я права? Но Катя вслух произнесла: — Это такая необходимость уезжать так надолго ради какой-то галереи? — У меня, помимо галереи, в Питере очень важные дела по работе. Я не хотел вам говорить заранее… Я веду переговоры, чтобы следующий наш показ провести в Германии на показе «прет а порте». Знаете, что обозначает это? — Высокая мода? — с упавшим сердцем произнесла Катя. — Нет, «готовое к носке». На этом показе будут несколько крупных ритейлеров. Это новый уровень для Зималетто, и для нас с вами. В Питер приедет один из организаторов, пробудет там какое-то время. Я везу наши каталоги, и еще кое-какие образцы. Так что такие дела, Катюша. Катя, я могу на вас рассчитывать? Он произнес этот монолог каким-то уставшим, бесцветным голосом. — Конечно, Андрей Палыч. Можете рассчитывать на меня. Он кивнул головой и зашел в кабинет. С совершенно тяжелым сердцем Катя принялась набирать приказ. Рука дрожала и промахивалась мимо клавиш. Хоть Снежана располагала к себе, но работать под началом этой блондинки совершенно не улыбалось. В отпуск уйти, что ли? Снежана в сопровождении Малиновского снова появилась в приемной. На ее плечи была небрежно наброшенная роскошная шуба. — Катя, передайте, пожалуйста, Андрею, что такси ждет. До завтра, Катюша. Вы мне нравитесь, и я думаю, мы сработаемся! Катя заставила себя непринужденно улыбнуться, хотя у нее свело челюсти, будто бы она переела сладкого варенья. Блондинка и Роман удалились насовсем. Катя взяла приказ и зашла в кабинет. Жданов, уже одетый, собирал свой портфель. — Андрей Палыч… Здесь приказ о назначении Снежаны. Кстати, как ее отчество? — Викторовна. — Ой, я не впечатала. Пойду исправлю. Катя сделала движение, чтобы идти к выходу. — Катя, подожди. Жданов взял ее за руку. — Бог с ним, с отчеством. Это неважно. Я и так подпишу. Он поставил свой знаменитый витиеватый росчерк на бумаге и снова взял Катерину за руку. — Кать… Я прошу тебя. Помогай Снежане во всем! — Конечно, помогу. С чего ты взял, что я не буду ей помогать? — Я видел, как ты на нее смотришь. Катя фыркнула. — Да нормально я на нее смотрю! Просто… Она такая красавица! Жданов улыбнулся. — Да! Что есть, то есть. Одно время она была лицом одной из коллекций Милко, лет шесть назад. Зималетто получило свою нынешнюю славу во многом благодаря Снежане. Так что ты помогай ей, хорошо? Пообещай мне это. Катя опустила голову и сказала: — Обещаю. — Катюша, ну, чего ты? Выше голову! Все будет хорошо. — Просто… Вы так надолго уезжаете! У вас такой важный показ на носу, а вы собрались на какую-то галерею тратить время. — Какая-то галерея! Слышал бы Малиновский, как ты назвала его детище! Можешь считать, что у меня длительная командировка. — Вы уезжаете прямо завтра? — Нет, еще пару дней я буду в Зималетто. Я должен сам ввести Снежану в курс дела. Катя кивнула опущенной головой. У Жданова зазвонил мобильный. Он посмотрел на экран и сбросил звонок. — Катюш, я еще не прощаюсь! Завтра поговорим! Он слегка сжал ее руку и вышел. Катя так и осталась стоять с подписанным назначением в кабинете Жданова. Потом отнесла лист к себе на стол и вызвала уборщицу убрать кабинет.***