***
Тяжело вздохнув, Изуку вышел на крыльцо школы, втягивая голову в плечи, и тут же припустился бегом. Дождь к концу их репетиции так и не утих. На его удивление, в новом свитере ему было гораздо теплее, чем во всех остальных (или ему так только казалось), но от холодного воздуха и дождя это его не спасало. Забежав на какую-то детскую площадку, Мидория укрылся под небольшой деревянной крышей и уселся на лавочку. Аккуратно расстегнув изрядно вымокший портфель, он заглянул внутрь. Облегченно выдохнув, он еще раз пощупал его и застегнул обратно. Пакет, в котором лежал его костюм, не дал промокнуть ни одежде, ни учебникам с многочисленными тетрадями. Проверив телефон, он быстро написал сообщение матери, что немного опоздает, по привычке проверил новости и посмотрел расписание поездов. Застонав, Мидория запихнул телефон в карман и от нечего делать достал тетрадь с анализом. До ближайшего поезда было еще сорок минут, а до станции спокойным шагом было всего десять. Бегом путь занял бы минуты три-четыре максимум. Осмотревшись, Изуку, недолго думая, уселся на стол. Его немного мучила совесть, но стол был единственным местом, куда дождь не мог попасть. Дерево на лавочках было холодным, мокрым и сырым. Поэтому он уложил рюкзак на колени, достал наушники, включил видео с Камуи, и продолжил дополнять его странички. Кажется, у него недавно появился новый прием! Вряд ли он хранил его в рукаве так долго, у него и до прошлой недели было достаточно ситуаций, чтобы воспользоваться им. Это было бы гораздо эффективней. Оттягивая нижнюю губу двумя пальцами, он усердно хмурился и что-то строчил, пока сбоку сквозь голос ведущего вдруг не послышалось: — Что ты делаешь? Замерев, Изуку обернулся, большими глазами изучая паренька его возраста перед ним. Он тяжело дышал и опирался на одну из балок, поддерживающую над ними крышу. У него были пурпурные растрепанные и изрядно вымокшие волосы, а мешки под глазами и еще более глубокие глаза похожего оттенка оставляли о нем только одно впечатление. Фиолетовый! — П-прячусь от дождя? — пискнул Мидория, склоняя голову и нервно переводя взгляд от своих рук до рук парня. Он выпрямился и моргнул, не впечатленно осматривая его. — У тебя плохо выходит. Мидория дотронулся до мокрой шевелюры и нервно хихикнул. Стоп, он только что хихикнул? Перед незнакомцем? — Что ты смотришь? Пишешь? Изуку мгновенно потерял связь со всеми предыдущими мыслями. Так, так, только спокойно, не нервничай. Спокойно. — В-видео с Деревянным Камуи. Я люблю писать… д-делать заметки. — Заметки. О Камуи? — О г-героях, — дернул он плечом, сжимая челюсти и упорно смотря в стол. — Вот как. Фиолетовый запрыгнул на лавку, шмякнулся на стол с противоположной стороны и кинул школьную сумку рядом. На нем была обычная черная форма средней школы, а рост и низкий голос только подтверждали его догадки о том, что он, скорее всего, ровесник Изуку. Хотя, если сравнивать с Изуку, его ровесником мог быть и младшеклассник. — Можно глянуть? — спросил он, прямо посмотрев на Мидорию. — Видео. Про Камуи. Напрягшийся Мидория тут же немного расслабился и постарался ответить ему без писка полевки: — Д-да, конечно. Изуку выдернул наушники из телефона, уселся поудобней и положил телефон между ними. Парень повернулся, чтобы они оба могли видеть экран без смертельных выворотов шеи, и уставился в телефон, не уделив Изуку и секунды больше. Выдохнув чуть спокойней, Изуку продолжил смотреть видео и что-то писать в тетрадь. Не так яро и активно, как до этого, но ничего страшного. Он может дописать и дома, когда доделает домашку. Из-за фестиваля ее все равно надо будет сдавать только через три дня. Мидория недоуменно хмыкнул, когда понял, что сидеть с незнакомцем в тишине, нарушаемой лишь шумом дождя и вскриками видео, было довольно комфортно. Легкий шелест листьев, мокрых шин о дороги, скрежет карандаша о бумагу почему-то действовали, словно массаж для его вечно взвинченных нервов. — Что? — повернулся к нему незнакомец, недовольно приподнимая бровь. — А, н-нет, ничего! Эт-то я сам себе, — Мидория тут же замахал руками и головой, но затем тут же остановился, подумав, что выглядит как эти дурацкие воздушные куклы у заправок. — Ясно, — угукнул незнакомец, переводя внимание обратно на экран. Выдохнув снова, Мидория кое-как успокоил сердце и продолжил записи дрожащими руками, вслушиваясь в голос ютубера. Фиолетовый сложил ноги по-турецки, как и Мидория, подпер рукой подбородок и лениво моргнул. Теоретик продолжал разбирать новый прием Камуи, вспоминать старые инциденты, оценивать его технику и поведение перед прессой, предлагать свой прогноз его продвижения в топе и так далее. Изуку не знал, нравится ли парню видео или увлекается ли он героями. Он выглядел так, будто ему настолько скучно, что он согласился бы посмотреть что угодно, даже довольно унылое для незаинтересованных видео о Камуи, а единственное, что было рядом, это Изуку с его извечным анализом, поэтому… да. Даже так. Это было как-то успокаивающе.***
Захрустев косточками, Тошинори потянулся и встал в стойку, с негромким «пуф» принимая свой геройский облик. Хорошенько оттолкнувшись, он привычно взмыл вверх, рассекая холодный воздух над крышами города. Дел в последнее время меньше не становилось, но Яги почему-то все равно чувствовал острую необходимость навестить мальчика. Тем более, прошла уже неделя с его последнего визита. Оттолкнувшись от крыш парочки зданий, он приземлился прямо возле лестницы, спускающейся к пляжу. Благодаря усердным стараниям его подопечного, куч здесь почти не осталось, открывая вид на море. Это было всего двадцать метров чистого горизонта, но это была площадь равная почти двум волейбольным площадкам за два с половиной месяца работы. Может показаться мало, но ведь кучи не состояли из пластиковых бутылок и уже готовеньких и упакованных мусорных мешков. Всемогущий улыбнулся чуть шире и хмыкнул, довольствуясь видом. Повернув голову влево, он не сразу нашел мальчика взглядом. Он не мельтешил меж металлолома, как обычно, не писал что-то в своей тетрадке и не упражнялся со своей причудой. Он стоял, опустив голову и, наверное, что-то разглядывая на своей руке. Тошинори решил не окликать его и как можно тише зашагал по песку, подбираясь к пацаненку со спины. — Что это ты тут делаешь, юный Мидория? Мальчик заметно вздрогнул, что Всемогущий скорее понял по его кудряшкам, нежели плечам, но взгляд от руки не оторвал. Тошинори посмотрел туда же и понял, почему тот стоял и просто… наблюдал. На ладони юноши виднелась длинная царапина, но края ее лишь едва заметно покраснели, отчего края раны казались фиолетово-багровыми. Но что было самым удивительным, крови почти не было. Одна ленивая струйка стекала вниз и редкими каплями падала на песок, но ничего более. — Я поц-царапался, сэр. Я хотел пойти за апт-течкой, я всегда ношу с собой в рюкзаке для вот таких вот с-случаев, но… крови почти нет, — мальчик на секунду нервно глянул на него, но снова опустил взгляд к руке. Яги задумчиво кивнул. — Тебе больно? Невероятно глупый вопрос, Тошинори. Мальчик чуть приоткрыл рот и кивнул. — Да. П-после активации причуды мое сердцебиение замедлилось. Н-наверное, поэтому она почти не кровоточит, — он тыкнул пальцем в царапину. — Замедлилось сердцебиение? — Тошинори удивленно посмотрел на кудряшки. — Это серьезный побочный эффект от твоей причуды. — Д-да, на самом деле у меня много таких, — он неловко запустил здоровую руку в волосы. — Например? Мальчик нервно дернул плечом, наконец, опуская руку и разворачиваясь к рюкзаку. Всемогущий зашагал рядом с ним. — Когда я порезался бу-бумагой, палец заживал дней четыре-пять, хоть царапина и была меньше с-сантиметра. А е-еще, мне почти всегда холодно. Особенно м-мерзнут руки. Тошинори нахмурился и кивнул. Это объясняло многое. Всемогущий всегда гадал, почему мальчик даже летом ходил в двух кофтах. Обычно у самых сильных причуд самые большие побочные эффекты, пусть и исключения из правил тоже были. Существовали просто очень неудобные, неприятные и опасные причуды, с этим просто пришлось смириться и попытаться создать подходящие предметы поддержки. Была ли причуда юного Мидории одной из таких неудобных? Было сложно сказать. Наверное, его причуда была всем сразу: и сильной, и неудобной, и опасной. Хорошо, что мальчик активировал ее совсем недавно. В детстве с ней было бы гораздо сложнее справиться. Тошинори уже видел таких людей. — Мои нервные окончания тоже б-будто притупились от холода. Мне больно, но явно не так сильно, как д-должно быть. Мальчик сжал руку в кулак и присел возле рюкзака, открывая его здоровой. Он достал оттуда небольшую желтую коробочку и, усевшись на лестнице, открыл ее зубами. Выпустив смешок, герой устроился рядом, каким-то чудом занимая не всю ширину достаточно узкой лестницы. Герой удовлетворительно закивал, когда мальчишка перевязал свою руку правильно. — Ты говорил, что активировал свою причуду два месяца назад, верно? — Да, — мальчик кивнул. Всемогущий тихо вздохнул. Было кое-что, что интересовало его еще с их предыдущей встречи. С замиранием сердца он спросил: — Значит ли это, что ты думал, что ты беспричудный? Мальчик рядом заерзал, сутулясь и нервно теребя кофту. — Да. Тошинори почувствовал, как старые воспоминания мелькнули у него перед глазами, но он продолжил: — И ты все равно хотел стать героем? Мидория еще секунду смотрел себе в ноги, прежде чем немного выпрямиться и посмотреть на Всемогущего с бушующем морем чувств и мыслей в глазах. — Еще раньше этого, сэр. Яги склонил голову. — Раньше того как… тебе сказали, что ты беспричудный? — Да, сэр, — он посмотрел на свою руку, снова сжавшись. — Всю свою жизнь. Тошинори слышал легкий шум волн и просыпающегося города, но не слушал. Он будто вернулся в тот пасмурный день, будто снова чувствовал, как легкие снежные хлопья тают у него на коже, будто снова сжимал лямки своей школьной сумки, будто снова ощущал присутствие Наны. Вот только… теперь он видел ее глазами. Широкая улыбка расползлась по его и так растянутым губам. «Поэтому ты хочешь стать героем? Даже не имея причуды?» Всемогущему осталось проверить только одну вещь. — Почему? Мидория тихо зашипел и яростно взъерошил себе макушку. — Сначала это было… С-смотреть на вашу улыбку делало м-меня счастливым в детстве. Вы спасали людей и делали их счастливыми одной в-вашей улыбкой. Я тоже хотел помогать людям, чтобы они улыбались и радовались. Потом я понял кое-что. После того, как врач сказал, что я б-беспричудный. Скорее всего, б-беспричудный, — поправил он себя, хмурясь и поджимая губы. — Многие люди могут быть жестокими и даже не п-понимать этого. Но… все-таки это не то же самое, что быть зл-злодеем. Я подумал, что пока в-вы спасаете людей от злодеев, я буду спасать людей от л-людей. Я х-хотел, чтобы они поняли. Может быть, тогда они бы не были так же-жестоки. Но… у меня не выход-дило. Мидория поднял взгляд и немигающим взглядом уставился на море. — Я не хотел, чтобы кому-то б-было больно. Ни ребенку от чьей-то ш-шутки, ни любому взрослому от рук з-злодеев. Я-я имею в виду, — он широко раскрыл глаза, тут же начав бормотать что-то на октаву выше, чем обычно, — в мире и так слишком много п-плохого, н-несчастные случаи, болезни, катастрофы, кризисы, просто… п-плохие люди! Наверное, было бы з-здорово, если бы все люди были немного героями. И смотря на вас люди д-действительно хотят. Поэтому… я хотел быть героем, с-смотря на которого люди хотели бы п-помогать друг другу. «Яги Тошинори, верно? А ты и правда забавный. Настоящий псих». Всемогущий уже открыл было рот, как мальчик продолжил: — Но… не думаю, что с такой п-причудой это возможно. То есть, я б-благодарен, что она вообще есть! Но в-ведь в современном обществе чуть ли не половину успеха об-беспечивает медиа и образ г-героя, а я и т-так выгляжу ж-жутко, а с этой причудой не удивлюсь, если буду только п-пугать людей, но все же не п-поймите неп-правильно, я счастлив, если вообще смогу с-стать г-героем! Я не пытаюсь оспорить в-ваши слова, н-наоборот, они мн-много для меня зн-значат, если бы не вы, я б-бы точно… — Спокойней, юный Мидория! — прервал его Всемогущий, прежде чем тот совсем заплутал среди своих мыслей. Мальчик хлопнул руками себе по рту, затем негромко ойкнув, тут же отдернул перевязанную руку от себя, болезненно жмурясь. — Ты же знаешь, что сейчас есть довольно устрашающие герои. Герой Босатка уже давно лидирует в списке героев, похожих на злодеев. — Д-да, я знаю об этом. Мальчик обнял коленки, ссутулившись и сведя брови. Ты опять выбрал не те слова, Тошинори. Молодец, придурок ты бестактный. — Тем более, почему ты решил, что выглядишь жутко? Мальчик насупился и выпустил воздух, то ли фыркая, то ли хмыкая. — Н-ну, я просто знаю это. Люди обходят меня стороной на улицах, некоторые одноклассники тоже мне это г-говорили. Да и… у меня дома есть зе-зеркала! Я действительно выгляжу, как ходячий т-труп. Яги хохотнул. Да, сложно поспорить, что первое впечатление о мальчике может быть немного пугающим. Но стоит ему начать говорить о чем-нибудь, глазам испуганно забегать по асфальту, кудряшкам мягко подпрыгнуть и рукам взлететь к лицу, как оно тут же испарялось. Единственное, о чем можно было подумать, так это о том, что мальчику нужно немного расслабиться, отдохнуть, покушать, погулять на солнце и, возможно, совсем немного обнимашек. А лучше совсем не немного. — Глупости, юный Мидория! — широко улыбнулся герой, мягко хлопнув его по плечу, вспоминая, как чуть не снес мальчонку с ног в прошлый раз. — Поверь мне, это совсем не так! Конечно, судить только по мне будет глупо, за всю свою жизнь я успел повидать много чего действительно жуткого, но мальчик мой, ты не прав! Разве твои одноклассники говорили это, чтобы обидеть тебя? Тошинори ступал по тонкому льду и знал это. Черт, Тоши, что ты вообще делаешь? — Н-нет, — Мидория робко взглянул на героя исподлобья. — Вот видишь! Может быть, я не знаю тебя так хорошо, как твои друзья, но я уже знаю, что ты очень хороший молодой человек! В тебе есть настоящая натура героя! Думаешь, люди будут не рады тебя видеть, просто потому что ты якобы выглядишь жутко? Ерунда! Не важно, как ты выглядишь, важны твои поступки! Ты будущий герой! И между нами, если думаешь, что людей будет пугать твоя причуда, вспомни Каспера! Разве он выглядит пугающе? Я тебя заверяю, ты выглядишь не страшнее его! Мидория медленно кивнул, слегка покраснев. — В-возможно, вы правы. — Конечно! Не забивай свою большую голову этими мелочами, юный Мидория. Ты станешь отличным героем, — герой упер одну руку в бок, а второй взъерошил ребенку волосы. Мальчик удивленно подпрыгнул на месте, но сразу же расслабился, легонько улыбнувшись. — Спас-сибо, Всемогущий. — Всегда пожалуйста, мой мальчик, — улыбнулся Тошинори, освобождая его от своей медвежьей ладони. — Ты невероятный, юный Мидория. Не давай никому разуверить тебя в этом. Этот парень определенно может стать кем-то, кто сможет его превзойти.***
Мирай крутил в руке то телефон, то свои печати. Взгляд его блуждал между его экраном и окном. Едва он чувствовал в себе силы нажать на кнопку вызова, как его губы поджимались, и он резко отводил руку поправить и так идеально сидящие очки. Он мог двумя пальцами удержать три печати, весящие по пять килограмм каждая, но не мог нажать на одну кнопку. Не мог сдержаться, когда слышал знакомый голос в очередном интервью, запущенном на огромных плазмах в каком-нибудь торговом центре. Бабблгерл все время непонимающе хмурилась и взволнованно всматривалась в своего босса. Как может человек, имеющий один из редчайших плакатов Всемогущего, его ярый фанат, так болезненно морщиться, смотря на него, пока думает, что его никто не видит? «Невзаимная любовь!..», прошептала она про себя, прикрывая руки ладошками и краснея (ну, или синея, правильней сказать), с неверием смотря на Сэра большими глазами. Он вздохнул и так же пробормотал про себя: «Если бы». «Что же ты делаешь, Всемогущий?» Ночноглаз раздраженно цыкнул, резко оттолкнулся от стола и положил печати обратно в футляр. «Что же делаешь ты, Мирай?»***
— Кстати, как прошла репетиция? Изуку резко схватился за поручни, когда поезд резко встряхнуло, и крепче прижал телефон к уху. — Все п-прошло хорошо, Киришима. Кумико вроде бы была довольна. Они остались с Айяно, Митсеру и Дайко доделывать декорации. Они еще г-говорили, что протестируют оборудование, так что з-завтра все должно быть уже готово. — О-о-о, это хорошо! Дайко говорил, что все остальные смогут закончить завтра по мелочам! — Д-да, так и есть. — Кстати, Мидория, помнишь, я говорил о, ну, тренировках? — неуверенно начал он. — Да, к-конечно! — активно кивнул Изуку. — Как насчет выходных? Из-за фестиваля у нас будет не так много домашки, поэтому… — А, хорошо, я не против! Т-только я не смогу с самого утра, н-наверное. — Без проблем, чувак, я и не мог даже рассчитывать на твою помощь, спасибо большое! Лучше скажи, когда тебе удобнее всего, я не хочу доставлять слишком много неприятностей! Изуку невольно улыбнулся, сжимая холодный поручень чуть сильнее. — Мне будет удобно к пяти. — Отлично! Надеюсь, завтра все пройдет хорошо! До завтра, Мидория! — Я тоже! Д-до завтра, Киришима. Повесив трубку, Изуку тут же всунул наушники обратно в уши и втянул голову в плечи. Киришима был действительно хорошим другом. Иногда Мидория не мог перестать надеяться, что они вместе смогут попасть в Юэй. Его можно… его действительно можно было назвать его первым другом. С фиолетовым незнакомцем ему пришлось попрощаться быстро. Изуку позвонила мама и он, заболтавшись и не заметив времени, бегом побежал под дождем к станции, наспех бросив тому «Пока!». Он уже не мог услышать, получил ли что-либо в ответ. Выпрыгнув из поезда, он бросился бежать, перепрыгивая через лужи. От станции до дома было всего ничего, но он и так успел промокнуть во всех своих коротких перебежках. Поэтому только он влетел в их небольшую квартирку, Инко подскочила к нему с полотенцем в руках и тут же принялась вытирать ему примятые дождем волосы. Изуку хихикал, пока пытался наощупь снять ботинки и найти брошенный на полу рюкзак. Когда он был освобожден из клетки материнских рук, он робко ей улыбнулся и извинился за свою забывчивость. Она лишь фыркнула и развернула его в сторону комнаты, приказав немедленно переодеться и кинуть всю мокрую одежду в стирку. Мидория тут же закивал и скрылся за дверью. — Кацудон! — воскликнул он, едва его пушистая голова появилась на кухне. Инко хихикнула и обернулась к сыну, — Я подумала, что будет неплохо подбодрить тебя перед фестивалем. У тебя ведь там важная роль, верно? — А-а-а, да, — вздохнул Изуку, потирая еще немного мокрый затылок. — Моя причуда подходит лучше всего, так что… — Понятно, — Инко мягко улыбнулась и взяла тарелку в руки. — Вот. — Приятного аппефифа, — протянул он, уже запихивая в рот мясо. Мидория хохотнула и села рядом, принимаясь за свою порцию. — Разве у тебя раньше был тот желтый свитер? — спросила она спустя несколько минут. — А! Эфо одноклашница швяжала мне, — он тут же взбудоражено повернулся к ней, глотая все, что было во рту. — Так мило с ее стороны, — расслабилась Инко. — Ага, — кивнул ее сын, легонько улыбаясь. Инко могла видеть, как на его бледных щеках появился едва заметный румянец. Ее материнские чувства легонько трепыхнулись внутри, и она не отказала себе в удовольствии ответить им: — Она тебе нравится? Изуку вспыхнул. Его глаза увеличились вдвое (Инко казалось, что это было просто невозможно, но оказалась неправа), он подавился и легонько задрожал, со звонким стуком врезаясь лбом в стол. — М-ма-мам! Вс-се н-не т-так-к! Он-на, н-наверное, замет-тила, что мн-не всегда х-холодно, вот и в-все! Я ув-верен! Он-на нравится мне к-как дру-уг! Мы прос-сто друз-зья! Инко не выдержала и засмеялась, наблюдая за раскрасневшимся до ушей сыном. Он забавно изгибал брови, его рот превратился в дрожащую кривую, а глаза бегали от угла в угол, не зная за что зацепиться. Но то, как он махал руками и как оборачивал их вокруг головы, цепляясь за волосы, было неповторимо. И он так мило краснел! Инко уже ждет возможности спросить о ком-нибудь другом. Она и так знала, что ему вряд ли нравится та девочка, но она просто не могла упустить такой возможности. — Хорошо, хорошо! Прости, — Инко наконец смогла остановить свой смех. — Т-ты это специально, да? — обиженно надулся Изуку. — Прости, — хихикнула она. Что-то проворчав, он сунул палочки в рот, недоверчиво поглядывая на мать сквозь челку. Инко миролюбиво усмехнулась и тоже продолжила ужин. Изуку, доев как обычно в два раза быстрее матери, схватил тарелку и подбежал к раковине. Она гадала, он теперь везде бегает? Даже по дому? В любом случае, пока он не сносит чашки со столов и книги с полок, она не была против. В конечном итоге, он перестал опускать взгляд и втягивать плечи. Перестал заикаться в обычном разговоре с ней, исключая вот такие ситуации, перестал шмыгать по дому из тени в тень, чтобы никто его не видел. Инко была не против. — Мам, тебе сделать кофе? — Пожалуйста, — кивнула она сама себе, зная, что сын не может видеть ее. — Хорошо, — негромко ответил он ей, уже хлопая шкафчиками. Пока он возился с кофеваркой, Инко успела вымыть свою тарелку, принести миску с печеньем в гостиную, включить небольшие теплые лампы по бокам, найти какой-то неплохой фильм и устроиться на их небольшом диванчике. Спустя минуту Изуку — уже не бегом, но все еще довольно быстрым шагом — принес две кружки и сбежал в комнату, не дав и секунды для Инко на размышления. Моргнув ему вслед, она пожала плечами и пододвинула свою кружку к себе. Долго ждать не пришлось. Спустя пару минут Изуку вышел из своей комнаты, сосредоточенно хмурясь и потирая подбородок, уставившись в какие-то бумажки. Плюхнувшись рядом, он так и не отвел от них взгляд. — Что это? — спросила Инко, заглядывая ему через плечо. — Сценарий, — ответил он, все так же хмурясь. — А-а-а, — протянула Инко, пробегаясь по строчкам глазами. — Уверена, ты справишься. Он насупился и с шипением выпустил воздух, затем мученически застонал и начал ерошить волосы в неубиваемой привычке. — Они определенно зря выбрали меня на эту роль, я никогда не участвовал в фестивалях, тем более не участвовал ни в каких постановках, тем более, никогда не пытался играть и тем более, никогда не пытался никого напугать! Они определенно зря выбрали меня!.. — Изуку, если тебя выбрали, значит, они считают тебя достойным этой роли. — Они выбрали меня из-за причуды! — Тем более, докажи, что ты достоин этой роли не только из-за причуды. Она просто приятный бонус. — Но мам, я, правда, не знаю, как я это сделаю! Мне кажется, я уже боюсь даже больше, чем будут бояться меня… — Изуку, ты же собираешься стать героем, верно? Он отцепил руки от кудряшек и неуверенно посмотрел на нее исподлобья. — Да. — Ты всегда говорил, что их работа только одна сторона монеты. — А их образ другая. В глазах сына мелькнуло понимание. Он опустил взгляд и снова оттянул нижнюю губу пальцами, как всегда делал, когда размышлял. — Точно, — кивнула Инко, улыбаясь. — А образ создает мнение общественности, пресса и публичные выступления. — Угу, — снова кивнула она. — Значит… Значит, это можно считать тренировкой. Вот только не тренировкой публичного выступления, а… — Запугивания злодея? — предложила она, склоняя голову, когда ее сын затих. — Запугивания злодея, — задумчиво повторил он. — Да. Да, можно. Например, на допросе. Или когда нет времени искать информацию через другие источники, или когда нужно заставить злодея сдаться без боя, это вполне возможно, если у него слабая воля, или когда… Инко была немного удивлена такой логике сына, но она всегда знала, что его ум — его сильнейшее оружие. Хотя, кажется, иногда он и сам об этом забывал. Но пока что Инко была здесь, чтобы ему напомнить. Он всегда предлагал неожиданные, но действенные варианты решения ее бытовых проблем, возмущался глупым поступкам героев в фильмах и тут же объяснял, что да как надо было сделать, негодовал из-за каких-то новостей, замеченных им в сети или по телевизору. Инко была бы рада быть рядом, чтобы напоминать и помогать ему. Может, она не так умна и точно уж не сильна, но она мать. Это не стоит недооценивать. Пока ее сын продолжал глухо что-то бормотать, она лишь тепло улыбнулась и мягко взъерошила ему волосы. Остановившись, он поднял на нее растерянный взгляд и, на мгновенье, замерев, улыбнулся в ответ. — Спасибо, мам. Выскользнув из-под ее руки, он прильнул к ее плечу и вновь опустил взгляд в сценарий. Инко почувствовала, как ее сердце дрогнуло и забилось тяжелее в ее груди. Обняв своего единственного сына, она вернулась глазами к телевизору, все равно совсем не обращая на него внимания. Легонько поцеловав его макушку, она позволила теплу в груди наполнить ее сердце с тихим плеском. Изо всех сил сдерживая слезы, она дрожаще улыбалась, вслушиваясь, как он бормочет про себя свои реплики. Она не знала, кому она должна говорить «спасибо», но она хотела сказать это. «Спасибо, Всемогущий, что заметил его» «Спасибо, Киришима, что подружился с ним» «Спасибо, Изуку, что не избегаешь меня» Спасибо.