***
— У меня вышел корень из трех, — сказал Изуку, тыкая ручкой в губу. — У меня тоже, — отозвался Шинсо. — Киришима, ты уже закончил? — Еще нет, — натужно протянул одноклассник, хмурясь, щурясь и морщась поочередно, а иногда и одновременно. Карандаш на конце уже был безжалостно изгрызен в щепки, но, кажется, его это ни чуточку не волновало. Прикусывая язык, он вывел последние вычисления на бумагу и облегченно вздохнул, откидываясь на кровать. — Корень из трех! Я уж думал, это никогда не закончится! Вы двое так быстро все сделали. Мой мозг лопается. Мидория улыбнулся. — Зато у тебя получилось. Это просто дело практики. — Да, — вздохнул он, ероша макушку. — До экзамена уже всего ничего. — Время еще есть, — пожал плечами Шинсо. — Решай каждый день по нескольку номеров и к апрелю перерешаешь их по два раза. — Это, конечно, ясно, но ведь это не единственный предмет, который надо учить. Шинсо снова пожал плечами, монотонно продолжив: — Читай перед сном и повторяй с утра. А потом через пару дней вспоминай все, что выучил за это время. Мне помогает. Киришима со свистом втянул воздух. Изуку думал, что он сейчас снова завалится на спину и начнет издавать жалобное мычание-рычание, но он лишь с шумом выдохнул, снова опуская взгляд в тетрадь. Киришима действительно настроен серьезно. — Хорошо. Спасибо за совет. — Поблагодаришь после экзамена. — Следующий! — воскликнул Киришима, закатывая рукава и с новыми силами принимаясь строчить условия. Изуку тоже опустил взгляд в тетрадь. Судя по его записям, ответ на следующий был четыре корня из двух. Покосившись на друзей, он переписал условие. В дверь негромко постучали. — Мальчики, ужин будет готов через пять минут. Отдохните немного, хорошо? Изуку поднял голову и, недолго думая, отложил тетрадь. — Мы сейчас подойдем, мам. — Спасибо, Мамадория! — Спасибо, мисс Мидория. Киришима охотно хлопнул тетрадью, несмотря на весь свой запал минуту назад, потягиваясь и разминая затекшие мышцы. Шинсо захрустел пальцами и прикрыл глаза, откидываясь на кровать. Изуку щелкнул карандашом и вытянул ноющие ноги. Сегодня он решил добавить к пробежке пару лишних километров. — О! — вдруг воскликнул Киришима. — Снег снова идет! Шинсо и Мидория неспешно повернулись к окну, щурясь и пытаясь разглядеть на фоне серо-синего неба мельтешащие снежинки. Хитоши лениво приподнялся на локтях, вытягивая голову, а Изуку выпрямился, заглядывая в окно. Весь выпавший на этой неделе снег уже успел растаять, оставив после себя лишь серые лужи и бурую грязь. — И правда, — пробормотал Шинсо. Эйджиро широко улыбнулся, качнувшись на месте в восторге. — Класс! Давно на Новый год снега не было! — М-м-м, — протянул другой подросток. — Спорим, растает к утру? Темноволосый чуть не поперхнулся, агрессивно выдувая воздух и хмурясь. Шинсо одарил его флегматичным взглядом. — Не в этот раз, мужик, я еще хочу надрать кому-нибудь зад в снежном бою, — Киришима комично выбросил кулак вперед, избивая невидимую грушу. — Как жаль, — Шинсо даже не попытался скрыть сарказм. Изуку наблюдал за вальсирующими хлопьями еще пару секунд, прежде чем подняться на ноги. Он надеялся, что в этот раз обойдется безо льда и завывающего ветра. Киришима и Шинсо уловили его идею и поднялись за ним, направившись к двери. — Ты тихий сегодня, — негромко заметил Шинсо, а затем нахмурился и поправил себя. — Всю неделю. Изуку пожал плечами, не поднимая взгляда. — Не знаю, что сказать. Киришима невесело присвистнул. Мягко похлопав его по плечу, он ободряюще улыбнулся. — Все в порядке, мужик. Изуку тихо вздохнул и кивнул. Инцидент выбил его из колеи. Он целый год успешно прятался ото всех, даже несмотря на то, что землю из-под ног у него выбивало чуть ли не каждый день, а запах хлорки и зеленые дверцы туалетных кабинок у него уже в подкорке. А сейчас, одно воспоминание и он сорвался прямо там. Он был… расстроен. Впервые за долгое время он был просто расстроен. Обычная человеческая эмоция. Это было что-то давно забытое, но очень знакомое. До всей этой… замкнутости, он был довольно эмоционален. Он мог сосредоточенно бормотать и светиться от радости. В прошлом году он мало что чувствовал, кроме извечной тревоги и страха, но последние пару месяцев действительно пошли ему на пользу. И все же первое, что он действительно смог ощутить в полной мере, если не считать редкие моменты его расслабленности, — разочарование. Если поразмышлять подольше, Изуку был даже рад. Он пусть и был дома, но даже с Киришимой и Шинсо чувствовал себя… нормально. Расслабленно. Как и должен был, он надеялся. Его сердце не сжимали когти неуверенности, а живот не выворачивало наизнанку от тревоги. И все же он был расстроен. И этим, кажется, расстраивал и Киришиму с Шинсо. Как же тяжело быть нормальным. Шинсо сжал его плечо с другой стороны, останавливая. Мидория приподнял голову и легонько повернулся к нему. Тот недовольно хмурился, глядя на него сверху вниз. Он сжал челюсти, прежде чем тихо начать: — Мидория, поз… — Ужин готов! — послышался голос Инко из-за поворота. Шинсо перевел взгляд на проход и вздохнул, отпуская его плечо. — Ладно, потом скажу. Изуку сгорбился чуть сильнее. Он не хотел, чтобы его проблемы затронули еще кого-то. По крайней мере, он не хотел, чтобы все это случилось так. Он такой придурок, боже. Киришима фыркнул, прямо как какая-нибудь овчарка за его спиной. Инко улыбнулась ярче, когда они трое вошли в небольшую гостиную. — Как ваши занятия? Шинсо неловко дернул плечом, а Киришима застонал, тут же начиная причитать о корнях, степенях, функциях и обо всем остальном. Кажется, у него проблем с общительностью не было, в отличие от Шинсо и Изуку. Инко понимающе засмеялась, расставляя последние тарелки на стол. — Благодарю за еду! — воскликнул Киришима с широкой улыбкой, тут же принимаясь за курицу. — Спасибо за еду, — негромко пробормотал Шинсо. — Спасибо за еду, — Изуку слегка улыбнулся матери, собирая на это оставшуюся горстку ментальных сил. — Приятного аппетита, — кивнула она им и поставила перед сыном дымящуюся кружку. Призрачное тепло окутало его сердце, и он улыбнулся шире, уже не тратя никаких сил. — Спасибо. — Эйджиро, Хитоши, позвоните своим родителям, пожалуйста. Я бы не хотела, чтобы они волновались. Они вместе угукнули, кивая женщине. Инко взъерошила шевелюру сына и удалилась на диван, оставляя троих подростков наедине. — Твоя мама потрясающая, — едва различимо сказал Киришима с набитым ртом. — Жуй, а не говори, — буркнул на него Шинсо. — Но я соглашусь. Изуку тепло улыбнулся, грея руки о кружку. — Я знаю. Шинсо еще пару секунд колебался, прежде чем едва слышно спросить: — Почему ты не хочешь рассказать ей? Изуку подцепил овощи из салата и положил их в рот. — Она всегда старалась изо всех сил. Я не хотел нагружать ее еще больше. Шинсо глянул на него исподлобья. — А теперь? Изуку невольно выдохнул, тут же сжимая кудряшки меж пальцев. — Я знаю, что я не прав. Я уже понял, что это было глупо, но… Ох, это тяжело. Изуку забыл, как тяжело может быть говорить. Он сильно прикусил губу, шаря взглядом по столу. — Но? — мягко подтолкнул его Киришима. Поразительно мягко, будучи человеком с причудой отвердевания. Изуку прикрыл глаза, склонившись совсем низко над тарелкой. — Я не могу, — его голос предал его, переходя на хрип. — Я не могу рассказать сейчас. Это больно. Я не хочу снова срываться. Он неосознанно приобнял себя, стараясь сдержать шмыганье и успокоить взволновавшееся нутро. — Все в порядке, мужик, — Киришима коснулся его плеча, поглядывая в сторону Шинсо и явно зовя на помощь. — Папа всегда говорил, что бесполезно проводить терапию тому, кто к ней не готов. Так что… эм-м, не заставляй себя. Не торопись, но мой совет — не закрывай на это глаза. Просить помощи это нормально. Мы здесь. Шинсо бросил нервный взгляд на Киришиму, пока Изуку поднимал голову. Киришима ответил ему еще более нервным и паникующим взглядом. Мидория чуть приподнял голову и кивнул. — Спасибо. Просто… давайте просто не будем говорить об этом. Шинсо и Киришима колебались ровно секунду, прежде чем одновременно кивнуть. — Но учти, что мы не будем спускать с тебя глаз, — тоном не принимающим отказ предупредил Шинсо. Изуку едва заметно поморщился. — Он хотел сказать, что мы будем присматривать за тобой, верно? И помогать, когда это нужно будет. Потому что помогать это хорошо и нуждаться в помощи это нормально. Киришима изогнул бровь, впериваясь взглядом в Шинсо. Он закатил глаза. — Верно. Киришима довольно улыбнулся. — И вообще, Мидория, мужик, ты мне тоже сильно помог. Что бы я сейчас делал, если бы не ты? И даже не пытайся отрицать это. Он засиял и сверкнул зубами на грустную улыбку друга. — Хорошо. Спасибо. — Ешьте уже, наконец, остынет, — вздохнул Шинсо. Вряд ли он догадывался, с чем столкнется, еще тогда заговорив с Мидорией. — Кстати, — снова промямлил Киришима с набитым ртом. — Никакой домашки после всего этого. — Это и не была домашка. — Предлагаю посмотреть какой-нибудь новый фильм! Еще тридцать заданий мой мозг не выдержит. — Странно. Быстро ты сдулся. Но я думал, он уже полностью затвердел. Киришима продолжил игнорировать Шинсо. — Звучит неплохо, — ответил Изуку, улыбаясь уже привычной перепалке. — Отлично! — Киришима победно вскинул кулаки. — Ладно, можно и отдохнуть немного, — пробормотал Шинсо, утыкаясь в свою тарелку.***
Инко не смогла сдержать любопытства и под предлогом заботливой матери и хорошей хозяйки тихо постучала. Ответом ей послужило монотонное бормотание фильма и мелькающий под дверью свет. Неуверенно положив ладонь на ручку двери, она снова прислушалась, но ничего, кроме нарастающей музыки слышно не было. Осторожно приоткрыв дверь, она заглянула в щель, уже догадываясь, что ее ожидает. Как она и думала, все трое мальчишек уже спали. Усевшись на небольшой кровати Изуку, они закутались в одеяла и пледы, деля одну подушку на троих. Все они завалились набок, валяясь друг на друге, как упавшие костяшки домино. Изуку сопел куда-то в ребра Хитоши, а Эйджиро полностью закрыл собой ноги ее сына. Безмятежно посапывая, они безнадежно позабыли о компьютере, все еще крутившем какой-то фильм. Тихонько хихикнув, она быстрыми тихими шагами вбежала в свою спальню, хватая с полки фотоаппарат и проверяя его боевую готовность. Отключив вспышку, она вернулась к комнате Изуку и, просунув камеру в щель, осторожно нажала на кнопку сверху. Едва тихий щелк разрубил тишину дома, она опустила аппарат. Взглянув на подростков еще раз, Инко аккуратно и используя все свои материнские навыки, прокралась к столу, поставила кино на паузу, закрывая браузер и выключая компьютер полностью. Выйдя и прикрыв за собой дверь, она надеялась, что Всемогущий простит ее сыну один день отдыха. Но на всякий случай она все-таки оставит ему пару бутербродов на утро.***
Изуку что-то толкнуло, и он открыл глаза, но так и ничего не увидел. Пару раз моргнув, он сел и потер затекшую шею. Какая-то странная сегодня подушка. Наверное, просто неудобно лег. Попытавшись слезть с кровати, он понял, что на его ногах что-то лежит. Сглотнув, Изуку вытянул вперед руку и активировал причуду. Слабое зеленоватое свечение рассеяло темноту. Даже такой слабый свет казался ярким в кромешной тьме. Опустив руку к ногам, Мидория прищурился и склонил голову, пытаясь понять, что видит. Чуть не поперхнувшись воздухом, Изуку откинулся назад и выдохнул. На его ногах пуская слюни, развалился Киришима, едва слышно посапывая. Недолго думая, Мидория обернулся и поднес руку к «подушке». Все, что он разглядел — принт на смятой футболке Шинсо, вздымающейся от его дыхания. Ага, теперь все ясно. Обернувшись к часам на его тумбочке, он облегченно вздохнул и принялся вылезать из-под Киришимы. Кажется, вчера они так и не досмотрели фильм. Одноклассник что-то пробормотал, лишившись своего лежака, и продолжил сопеть, как ни в чем не бывало. Изуку невольно улыбнулся и на носочках принялся бродить по комнате, отключая будильник на телефоне, вытаскивая одежду из шкафа и спотыкаясь о рюкзак. Прикрыв Шинсо одним из пледов, он засунул наушники в карман и так же тихо прокрался на кухню. Включив кофеварку, он плюхнулся на стул, всунул наушники в уши и как всегда принялся за бутерброды, оставленные мамой еще вечером. Тихо мыча мелодию под нос, он качал головой в такт и смотрел в окно. Снег, выпавший вчера вечером все-таки пока еще не растаял. Хотя, сейчас было только четыре часа. Кто знает, что будет к девяти-десяти. Зевнув, он поморщился и выпрямился, потягиваясь и разминаясь одновременно. Задрав старый свитер и кое-как взглянув на свою спину, он облегченно выдохнул, не заметив огромных или особо темных трупных пятен. Но решив перестраховаться, он все же сходил в ванную и проверил все в нормальном освещении и с зеркалом. Тщательно вглядевшись себе в глаза и не заметив ничего странного или жуткого, он протер спину мокрым горячим полотенцем и размял плечи. Натянув одежду обратно, он вернулся как раз вовремя, чтобы застать на кухне мигающую кофеварку и сонного Шинсо. То есть, обычного Шинсо, но в помятой одежде, с еще более диким беспорядком на голове и увеличившимися в двое мешками под глазами. — Д-доброе утро, — сказал Изуку, замерев в проходе. Шинсо медленно, очень медленно моргнул, переводя взгляд на него. — …что ты делаешь? Кажется, что-то подобное уже происходило. Мидория неуверенно пожал плечами. — Собираюсь на тренировку?.. — Тренировку, — протянул Шинсо, щурясь. — В воскресенье. В полпятого утра. Изуку снова пожал плечами, отводя взгляд. — Это… не обычная тренировка. Шинсо отвернулся от него, вздыхая и открывая холодильник. Вытянув из него молоко, он неспешно подошел к шкафчикам, достал старую кружку Мидории в цветах Всемогущего, и мучительно медленно и громко в полной тишине наполнил ее. Изуку беззвучно скользнул мимо него, забирая свой уже готовый кофе. Усевшись на стуле, он тихонько глотнул напитка, отрываясь от кружки одновременно с Шинсо. Широко зевнув, тот залпом допил свое молоко, сполоснул кружку и побрел к выходу. Наверное, Шинсо даже не стоит говорить, чтобы он чувствовал себя как дома. — Спокойной ночи, — пробормотал он, исчезая в темноте коридора. — А… ага. Изуку сделал еще глоток, смотря другу вслед. Что ж, понять его можно было. Вымыв тарелку и допив кофе, он тихо вышел из квартиры, надеясь, что утренняя пробежка сегодня будет действительно пробежкой, а не про… ездкой. Пятой точкой по льду. Когда он наконец уселся на все-таки не замерзшей лестнице, он раскрыл тетрадь и пробежался глазами по последним записям. На прошлой неделе он смог поднять маленький холодильник телекинезом, а это где-то сорок или пятьдесят килограмм. Правда, после этого он свалился на колени из-за приступа мигрени, вытирая рукавом струйку крови из носа, но он хотя бы не отключился на этот раз. А в среднем он мог поднимать тумбочки, комоды, кресла и даже небольшие шкафы без особых усилий. Если не считать холодильника, то сейчас тридцать-тридцать пять килограмм его средняя грузоподъемность. Это примерно половина веса обычного человека. Учитывая, с какой скоростью развивается причуда, то к середине весны, или даже к началу апреля он должен достичь семидесяти килограмм. В последние месяцы его телекинез стал послушнее, тверже и стабильнее. Это как будто учить ребенка ходить. Сначала он будет неуклюжим, будет падать и шататься, пытаясь сделать свой первый шаг. Но спустя пару месяцев его ноги окрепнут, уже не будут так сильно трястись и страх падения станет ему чужд. Так же было и с телекинезом. Поначалу, его сбивала… невидимость его способности. Это как бродить в темноте, стараясь взять что-то, не видя своих рук. Но потом Изуку понял, что ему в принципе не надо ничего видеть. Ему не надо фокусироваться на самой невидимой конечности, если так можно сказать. Ему надо фокусироваться на предмете. Для удобства, можно представить, что он хватает его рукой, но не более. Теперь Изуку мог без особых проблем швыряться не только ржавыми банками, он мог жонглировать старыми лампами, шинами и бочками. С «отражением» все было пока не очень хорошо. Он перестал пытаться буквально «отражать» летящие в него предметы. Он пытался создать вокруг себя что-то типа щита, но он не мог защитить себя со всех сторон. Пока что он мог концентрироваться только на определенном месте, если видит, откуда в него что-то летит, но конечным итогом Мидория хотел видеть полноценный щит без дыр и желательно с некоторой отражающей, а не только останавливающей силой. А пока что цель на следующую неделю — добиться сорока килограммов. Хлопнув тетрадью и проверив время, Изуку резко поднялся, закинул ее в рюкзак и побежал по пляжу, разделяясь надвое. В глазах привычно легонько зарябило, когда призрак открыл глаза. Всемогущий как обычно спросил о его успехах, когда с грохотом приземлился в песок, поднимая вокруг себя дымовую (песочную) завесу. С энтузиазмом покивав его сбивчивым объяснениям, он отошел в сторонку и снова забавно присел, наблюдая за ним из-под гигантских бровей. Уходя, он дал пару советов и рассказал о кое-каких домашних упражнениях и извинился, что из-за надвигающихся праздников не сможет прийти на следующей неделе. Изуку, если честно, на это и рассчитывал. Преступность всегда повышается в такое время, так что это было весьма ожидаемо. Когда истекла последняя минута его тренировки, Изуку нетерпеливо закусил губу, закинул рюкзак на плечи и бросился в противоположную сторону от его дома к запримеченному магазинчику рядом с небольшим ТЦ, который он тоже намеревался посетить сегодня. Пускай он недолго знал Шинсо и Киришиму, но его сердце наполнялось какой-то глупой детской радостью, когда он отдавал накопленные деньги кассирам, бережно кладя в рюкзак приобретенные вещи. Улыбнувшись циферблату на телефоне, он прижал рюкзак к груди и с двойным рвением побежал обратно. Он управился за полчаса.***
Выдохнув пар в последний раз, Изуку облегченно ступил в тепло, однако снимать перчатки и шапку он не спешил. Кивнув уже знакомой медсестре, он без лишних слов проследовал вглубь коридора. — О, это снова ты, — сказал кто-то сзади. Вздрогнув, Мидория тихо икнул и обернулся, оглядываясь как олень, попавший в свет фар. Сзади к нему подошла высокая врач, улыбаясь и выныривая из полутьмы коридора. — Надеюсь, больше не будешь падать в обморок? Может быть, это и лечебница, но точно не для людей, знаешь. Она хохотнула, резко стягивая его шапку за помпон и беззлобно ероша его зеленоватый беспорядок на голове. Икнув снова, Изуку почувствовал, как заливается румянцем и поспешил втянуть голову в плечи. — Не б-буду, — пробормотал он на грани слышимости, когда врач со смешком перестала пытать его волосы. Наэлектризованные, они теперь стояли торчком во все, абсолютно все стороны. Ладно, обычно у него они так же торчали, но они хотя бы не напоминали ореол или перекати поле. — Ладно, ладно, прости мальчик, — примирительно пригладила его волосы женщина и вложила шапку ему в руки. — Ты снова пришел к той кошке, верно? Изуку облегченно выдохнул и немного выпрямился, поднимая на нее взгляд. — А-ага. — Тогда хорошие новости, ребенок, она родила сегодня утром. Все прошло хорошо, кстати говоря. Глаза Изуку расширились, когда женщина дружелюбно улыбнулась ему. У нее были светлые, почти белые, голубые волосы, собранные в неряшливую гульку и пурпурные глаза. — П-правда? Она кивнула, пройдя вперед. Изуку последовал за ней, уже гадая, что может представлять из себя ее причуда. — Правда. Четверо прекрасных маленьких котят. Все абсолютно здоровы и уже пригрелись под боком у матери. — Это хорошо, — тихо пробормотал Изуку, входя в уже знакомое помещение. — Конечно, — еще раз тепло улыбнулась женщина, открывая клетку. — Закроешь, когда будешь уходить. О, и зови, если тебе станет плохо. Мы понимаем, с каждым бывает. Она мягко опустила руку ему на плечо, прежде чем снова скользнуть в полутьму за дверью. Проводив ее взглядом, Изуку повернулся к кошке. Она распласталась в клетке, лениво моргая и то и дело облизывая свои лапы и головы котят. Ох, котята. Четыре маленьких пушистых комочка пристроились у ее живота, неловко распихивая друг друга тоненькими дрожащими лапками и неуклюже заваливаясь набок. Двое из них были похожи на мать — они были светло-серыми в такую же темную полоску, другие два немного отличались. Один из них был коричневатым, а второй был пятнистым. Эми с тихим урчанием положила голову, сжимая лапки поочередно и неотрывно смотря на Мидорию из-под полуприкрытых глаз. Резко выпрямившись, Изуку хлопнул себя по щекам, настраиваясь на боевой лад. Вспомнив все уроки Шинсо, он уверенно расправил плечи перед клеткой. Уверенно и медленно моргая, он опустил руку почти к самому дну клетки и вытянул костяшки пальцев вперед. Кошка не двинулась с места, продолжая лениво моргать и царапать выступающими когтями подстилку. Пододвигая руку все ближе и ближе к кошке, Изуку постепенно терял уверенность. Его глаза невольно расширились, а губы разъехались в кривую линию. Муркнув, кошка носом потерлась о его пальцы. Его сердце пропустило удар. Или два. Зато его глаза совершенно точно немного прослезились. Тихо охнув, он неуверенно разжал ладонь и провел кончиками по ее шерсти. Эми зажмурилась, легонько запрокидывая голову. Все еще не веря в происходящее, Изуку мягко почесал ее по шее и погладил по загривку, слушая ее мелодичное урчание, пока ткань под ней покрывалась все новыми и новыми дырочками и затяжками. Мяукнув, она перевернулась по мере возможностей, вызывая у котят недовольное шкрябание крохотных когтей о пол в попытках отыскать источник еды заново. Она снова приоткрыла глаза, в ожидании следя за ним, будто приглашая. Зарывшись пальцами в открывшуюся на ее грудке шерсть, он не смог сдержать улыбки, когда почувствовал тепло распространяющееся по кончикам пальцев. Улыбнувшись еще шире, он уже уверенней провел по ее спине, тихонько хихикая. Дотронувшись до пушистых спин котят, он кое-что понял. Он выиграл.***
— Я пойду, мам. — Только не задерживайся слишком! — Я не опоздаю, — обернулся Изуку, легонько улыбаясь. Инко расслабленно выдохнула и кивнула, взъерошив сыну волосы. — Будьте осторожны, — попросила женщина, поправляя его шарф. — Мы будем, — зажмурился он, когда она замотала его в ткань по нос. — Хорошо. Инко встала на носочки и оставила невесомый поцелуй у него на лбу, положив свои руки ему на щеки. Изуку прильнул к ее ладони, с тихим выдохом прикрывая глаза. — Повеселитесь там, хорошо? Мальчик тихо хмыкнул и кивнул. — Пока, мам. — Пока, Изуку. Когда дверь за ним закрылась, Мидория поправил лямки рюкзака и поспешил к месту встречи. Они договорились встретиться в парке недалеко от центра города. Ничего серьезного, они собирались побродить по округе, полюбоваться мелькающим всеми огнями вывесками, гирляндами, может, купить что-нибудь вкусное из ларьков, натыканных на каждом свободном куске асфальта. Может, пройтись по магазинам или поиграть в снежки. Изуку правда не знал. Он никогда не ходил… гулять с друзьями, тем более на праздники. Но когда Киришима позвонил и сказал (прокричал, на самом деле), что он даже смог уговорить Шинсо, то Мидория просто не мог отказать, несмотря на все его обстоятельства. Новый год был особенным для их семьи. — Привет! — воскликнул он, едва фиолетовая шевелюра Шинсо замелькала над толпой. — Йо, Мидория! Я уж думал, ты потерялся уже! — П-простите, везде сейчас толпы, вот и задержался, — Изуку согнулся, пряча лицо в локтях и зарываясь в волосы под шапкой. — Хватит издеваться. Пойдем уже, — буркнул Шинсо. — Эй, я не издевался! Просто шучу. — А есть разница? — Конечно! — раскатисто возмутился одноклассник. — Как скажешь, — вздохнул Шинсо, закатывая глаза. Изуку улыбнулся, натягивая шарф на нос, и последовал за друзьями. — Эй, эй, смотрите! Я не попал сюда в прошлом году, мы обязаны сходить сюда! Киришима с сияющими глазами и улыбкой на пол-лица указал на крышу самого большого храма в Мусутафу. Он стоял на пригорке недалеко от парка, освещая несколько кварталов вокруг. К нему со всех сторон стекался народ, девушки хихикали и хвастались своими кимоно, пока парни дурачились и что-то друг другу кричали, швыряясь уже мокрым снегом друг в друга. — Ты серьезно? Там же не протолкнуться, — застонал хмурый друг. — Да ладно тебе, Шинсо, когда такое еще будет? — В следующем году? — изогнул он бровь, недовольно сверкая глазами в его сторону. — Нужно жить моментом, а то так всю жизнь проспишь, мужик. — Да я и не против, — пробурчал Шинсо на грани слышимости, отводя взгляд. Мидория не выдержал, засмеявшись себе в кулак. — Я тоже, — хихикнул он. — Мидория, — всхлипнул Киришима, — это предательство, мужик. Я тебе доверял. Изуку прикусил язык, расплываясь во все более широкой улыбке. — Как ты мог, — продолжал друг, навалившись на его плечо. — Я… я больше не смогу никому доверять. Киришима обхватил его руками, кажется, полностью доверяя ему свой вес. Мидория с тихим хохотом попытался отмахнуться от него, но в итоге столкнулся только с мучительными воплями Киришимы, который, недолго думая, укусил его локоть, хныча и скуля. Шинсо на периферии устало вздохнул, хватая его за куртку и безуспешно пытаясь избавить рукав Изуку от чужих слюней. Мидорию затрясло из стороны в сторону, как марионетку в неумелых руках новичка. Ему приходилось сдерживать смешки, чтобы нечаянно не откусить себе язык. Пока Изуку пытался устоять на ногах и не покалечиться, слушая стоны одноклассника и злобный скрежет Шинсо, его сердце затрепетало, а живот и легкие задрожали. Зажмурившись и широко заулыбавшись, он втянул в грудь морозный воздух и весело рассмеялся, запрокидывая голову к небу. — П-прекратите! — пытался выговорить в паузах, пока брал дыхание. Когда тряска наконец прекратилась, Изуку тут же согнулся, хватаясь за живот и подрагивая от хихиканья. Вытерев выступившие слезы на уголках глаз, он кое-как выпрямился, с раскрасневшимися щеками показываясь друзьям. Неловко застыв на месте с вытянутыми руками и приоткрытым ртом, Киришима изумленно смотрел на него, А Шинсо удивленно выглядывал из-за его плеча. — Ч-что? — хрипло спросил Изуку, все еще улыбаясь и тяжело дыша. — Ми… Мидория! — кинулся к нему темноволосый, хватая его за плечи. Он снова затряс его перед собой, смотря на него большими влажными глазами. Его опущенные уголки губ задрожали, поднимаясь все выше. — Я раньше никогда!.. — он всхлипнул, жмурясь и смеясь одновременно. — Я раньше никогда не слышал твоего смеха, мужик! Еще раз хохотнув, он обернул одну руку вокруг его плеч, крепко прижимая к себе и все еще потрясывая его из стороны в сторону. — Если подумать, я тоже, — сказал Шинсо, все еще поглядывая на него. Наверное, он зря открыл рот, потому что беспощадный Киришима схватил и его, изо всех сил прижимая к себе и оглушительно смеясь им на уши. Чертыхнувшись, Шинсо кое-как избежал телотрясения, стреляя глазами в Киришиму. На его щеках едва заметно проглядывался румянец, но он бы наверняка сказал, что это от мороза. Конечно же. Не переставая улыбаться, Изуку тоже ухватился за Киришиму, вторя ему. Он же, налегая на них всем телом, развернулся и побрел вверх по улице, вливаясь в толпу желающих посетить храм. — Это ты! — крикнул кто-то сзади, когда они наконец смогли отдышаться и отсмеяться на весь вечер вперед. Вся троица обернулась, встречаясь с солнечной улыбкой девушки в новогодней шапке. У нее были розовая кожа, желтые глаза на фоне черных белков и короткие розовые волосы на пару оттенков темнее, чем ее кожа. Совсем рядом с шапкой из ее кудряшек торчала пара желтых рожек. Она подскочила к ним, указывая пальцем на Киришиму с блестящими глазами. Немного жутковатыми, должен он признать. Прищурившись, Изуку задумался, где мог видеть ее раньше. Она почему-то казалась ему знакомой. — Киришима, верно? О, а ты тот призрак с Культурного фестиваля! — теперь она восторженно тыкала пальцем в Мидорию. Растерявшись всего на секунду, он невольно покраснел и кивнул, промямлив что-то неразборчивое себе под нос. Киришима на мгновенье напрягся, но все равно улыбнулся. Эта улыбка не была одной из тех солнечных, к которым он уже привык. — А ты!.. О, а тебя я не знаю, — задумчиво нахмурилась она, разглядывая Шинсо. — А я тебя, — как всегда непробиваемо ответил он. — Это легко исправить! Я Ашидо Мина, приятно познакомиться! Хитоши тяжело вздохнул, отводя взгляд и потирая шею. Кажется, социальные взаимодействия тяжело ему даются. — Шинсо Хитоши. — Ты не из нашей школы, да? Я тебя не видела. — Нет, — поморщился он. — Понятно, — улыбнулась она, совсем не обращая внимание на его угрюмость. Киришима неловко переступил с ноги на ногу. — Ну, ты перестал уже загоняться? — наклонилась она к Киришиме, лукаво улыбаясь. Он удивленно вскинул брови, клацнув зубами, и спустя секунду растерянности, сжал кулаки, твердея не причудой, но взглядом. — Теперь я сделаю все, что в моих силах. Мина фыркнула и выпрямилась. — Ладно, но я все равно еще спрошу. — Спрашивай, — кивнул Киришима без улыбки. — Ну а ты, не напомнишь свое имя? — как по череду обратилась она к Изуку. — М-Мидория Изуку. — Приятно познакомиться! — просияла она. — Я бы поболтала с вами еще немного, но мне уже пора, так что пока, мальчики! Подмигнув им и сверкнув улыбкой в последний раз, она так же внезапно, как и появилась, развернулась и нырнула в толпу, в мгновенье пропадая из виду. Они еще пару секунд стояли на месте, глядя ей вслед. — Она из вашей школы? — спросил Шинсо, разрушая их ступор. — А, ага, — ответил Киришима. — Похоже, у нее к тебе какое-то дело, — протянул он, поглядывая на друга. Киришима закусил губу, снова сжимая кулаки. — Типа того. Мидория охнул, когда вспомнил. — Она проходила наше испытание на храбрость. Так вот откуда она меня знает. Шинсо замычал. — Пойдемте. Толку тут стоять и думать. Киришима не отвел хмурого взгляда от толпы. Когда он наконец развернулся, они снова двинулись вверх по дороге. Инцидент под кодовым именем «Ашидо Мина», кажется, выбил из колеи не только Киришиму, но и комфорт и настроение. Одноклассник хмурился, сжимал кулаки и смотрел себе под ноги, видя точно не заснеженную дорожку. Шинсо как обычно хмуро поглядывал на него, но в его сведенных бровях Изуку мог прочесть совсем не скрытое беспокойство. Обычно, лад и гармонию одной своей зубастой улыбкой мог обеспечить Эйджиро, поэтому Мидория выдохнул, собираясь с силами. У него есть кое-что, что сможет вернуть настроение их нестройной компании. Улучив минутку, Изуку ловко достал из рюкзака две небольшие коробки. Он немного знал о Шинсо и лишь немногим больше о Киришиме, но он постарался сделать все, что было в его силах. Впихнув коробки друзьям в руки, он робко им улыбнулся в ответ на удивленные взгляды обоих. Киришима, выбитый из своих мыслей Мидорией, на удивление аккуратно раскрыл упаковочную бумагу и замер на месте. — …это лимитированная фигурка Алого Бунтаря в полный рост. Схватив воздух ртом, он тут же захлопнул его, издав тихий скулеж. Подняв круглые глаза на Изуку, он шмыгнул и закусил дрожащую губу. — Последняя такая выходила шесть лет назад. О-она входила в благодарственную серию отставным г-героям. Мидор… Мидория! Прижимая коробку с фигуркой к груди, он вновь крепко обнял его свободной рукой, дрожа и по-настоящему всхлипывая. Кажется, на его куртке останутся не только его слюни. — С ним никогда не было много мерча, но я смог найти, так что… Т-тем более, мне всегда нравились и старые герои тоже, поэтому когда я наткнулся на мерч Алого Бунтаря я тоже удивился, но подумал, что это б-будет хорошей возможностью, все-таки, когда еще можно найти новую, даже не распакованную фигурку из коллекции шестилетней давности на одном из сайтов с перепродажей геройской атрибутики, это настоящее сокровище и это настоящее чудо, что ее никто не купил до меня… — Мидория, — прервал его усмехающийся Шинсо, держа в руках самый большой путеводитель по подпольным героям, который он только смог найти в Мусутафу и простую маску для сна в виде желтых очков одного из таких героев. — Ты бормочешь. — П-правда? — икнул Изуку заливаясь румянцем, все еще неистово сжимаемый притихшим Киришимой. — Спасибо, — улыбнулся Шинсо, опуская взгляд на журнал. — Это… очень мило с твоей стороны. Хотя ожидать другого от тебя и не стоит. Спасибо. Изуку, явно не ожидавший таких слов от Шинсо (бога угрюмости, хмурости и мешков под глазами), еще раз, уже второй раз за вечер, широко белозубо улыбнулся.***
— Я дома! — крикнул он, на ходу стаскивая ботинки и вешая куртку на крючок. — Ох, Изуку, я уже начала волноваться! — тут же выбежала из кухни в фартуке Инко. — Все прошло хорошо? — Да! — он радостно улыбнулся, тут же оборачивая руки вокруг низенькой женщины. — Спасибо, что разрешила пойти. Инко выдохнула и мягко прильнула к нему, приглаживая его взлохмаченные кудри. — Конечно, милый. Все что угодно, если это делает тебя счастливым. — Спасибо, — уложил щеку он ей на плечо, все еще улыбаясь с красными щеками после мороза улицы. Странно, но ему не было так уж холодно, как он привык. Его пальцы окоченели, а щеки и нос горели, но ему не было холодно изнутри. Он чувствовал себя… обычным. Легкий холодок все еще таился в его сердце, но даже он не казался дискомфортным. Он был уже привычным, как старый друг, которого ты все равно рад видеть, каким бы угрюмым он ни был. — Переодевайся и приходи, все уже почти готово. — Угу, — размашисто кивнул Изуку, бегом преодолевая коридор и влетая в свою комнату. Натянув праздничный свитер, любимое белое худи и два слоя штанов и носков, он выскочил из комнаты и в два прыжка достигнул гостиной, где его мама уже почти накрыла стол. Компьютер привычно был перемещен на подставку, устроенную на кресле около стола. Сунув прихваченную с собой коробку за диван, он удовлетворенно выдохнул. — Изуку, можешь занести кружки? Без лишних слов, он вбежал на кухню, замедлившись лишь тогда, когда взял их с мамой чашки, доверху наполненные соком. Уместив их на свободном кусочке стола, он присел возле компьютера и открыл программу, проверяя и настраивая микрофон и камеру. За годы импровизированной изоляции он научился многому, что сказать, и это давно перестало являться проблемой. — Все готово, дорогой? — Угу, — кивнул Изуку, придвинув кресло поближе к дивану. — Ох, я и забыла, что ты теперь… Изуку весело усмехнулся. — Не спичка? — Н-ну, я бы не стала так говорить, но… Ты никогда не был спичкой! Он улыбнулся, пожимая плечами. Может, и не спичкой, но он мог найти много синонимов. Стручок, скелет, сучок, дохляк, и еще много других, но пока хватит и этих. — Все в порядке, мам. Я рад помочь. Инко вздохнула, помотав головой. — Садись, скоро уже начнется. — Еще кое-что. Ты забыла? Инко вопросительно глянула на него, склоняя голову. Изуку улыбнулся и вытащил подарок в желтой оберточной бумаге из-за дивана и протянул ее матери. Женщина приоткрыла рот, но так ничего и не сказала, принимая немаленькую коробку в свои крохотные ручки. Присев в кресло, она положила ее себе на колени и начала аккуратно ее распаковывать, стараясь не рвать красочную бумагу. Тут же аккуратно сложив ее в квадратик, она вернулась к коробке и взялась за крышку. Приподняв и (испуганно) заглянув в нее, она охнула, тут же шире распахивая круглые глаза. В коробке, в чем он тщательно убедился, лежал набор из спиц, крючков, пять обучающих журналов и несколько мотков разноцветных ниток, уложенных сверху. Изуку всегда считал, что его матери надо найти какое-то более расслабляющее хобби, чем уборка, готовка и старый добрый стресс. А когда она начала засматриваться на магазины с нитками, рукоделием и тканями, Изуку только был рад подметить это и сделать ментальную заметку на будущее. И он очень надеялся, что не зря. — И-изуку, это… к-как ты… я же… Мальчик улыбнулся, легонько краснея и потирая свою шею. — Я запомнил. Инко охнула, а затем шмыгнула, замахав руками перед опущенным лицом. Замерев на секунду, она закрыла рот ладошками, глядя на подарок так, будто нашла что-то очень давно потерянное, но все еще безумно любимое. — Спасибо, Изуку, я… я правда хотела попробовать, моя мама раньше тоже… — Все хорошо, ма, — пробормотал он, притягивая женщину к себе в очередной раз за вечер. Она всхлипнула и хохотнула, кивая ему в плечо. — Да, я просто… Мне нравится. Спасибо, Изуку. Он потерся щекой о ее макушку, успокаивающе поглаживая ее по спине. — Я рад. Оторвавшись от сына, Инко со стеснительной, но счастливой улыбкой чмокнула его в лоб и ретировалась на кухню, хихикая и сверкая глазами, чтобы продолжить греметь посудой и булькать напитками. А Изуку, еще раз проверив настройки и подключение, уселся на диван, обнимая коленки и поглядывая поочередно то на новые часы, то на компьютер, то на телевизор с мелькающей вокруг матерью. Словно по расписанию послышалась мелодия. — Мам! — Уже?! — Как всегда. — Ох, иду! Она ураганом влетела в гостиную, усаживаясь на диван рядом с Изуку, тут же поправляя волосы и юбку. Кивнув друг другу, он потянулся к мышке и принял звонок. Изображение потемнело, оставив кружочек загрузки по середине. Когда оно загорелось, с экрана на них смотрел мужчина с темными кудрявыми волосами и лицом в веснушках. — Изуку, Инко, — из динамиков тут же послышался знакомый хрипловатый, но мягкий голос. — Я рад вас видеть. Мидории улыбнулись, придвигаясь ближе к монитору. — Мы тоже, пап, — склонил голову Изуку. — С Новым годом! Хисаши тепло улыбнулся им, посмеиваясь и сияя с каждой секундой все ярче, несмотря на темные круги под глазами. — С Новым годом, Изуку, Инко.