***
Кавалькада всадников спустилась с холма и внезапно остановилась, потому что глава похода, Феанаро Куруфинвэ, остановился и задумался. — Что, все? Мы пришли? — вдруг спросила Арэльдэ. — Да. Вот он, Аватар. Тебе нравится? — спросил ее Карнистир язвительно. Арэльдэ, понимая что над ней издеваются, надула губы. Он раздумывал несколько минут, но потом к нему подъехал Нолофинвэ и спросил: — В чем проблема? — Ни в чем. Сейчас поедем через Калакирью и двинемся на юг по берегу моря. — Но зачем? Мы ведь можем пройти по лесам Оромэ и богатым полям Йаванны. — Зачем нам беспокоить напрасно валар? Мы идём в поход сами. И пойдём по неизведанным землям. А с валар ты можешь увидеться в другое время, — сказал Феанаро и направил коня на восток, и отряд пустился в путь. Нолофинвэ хотел бы возразить, но не стал. В конце концов, глава отряда — Феанаро, он позвал его с собой. С одной стороны он понимал, что в пути ожидают неудобства, но с другой — ощущение чего-то опасного и неизвестного подстегивало его. И почему Нолофинвэ раньше не напрашивался в походы? Дорога к Калакирье заняла совсем немного времени. И к концу дня они уже свернули на юг, миновав Альквалондэ, и расположились лагерем возле берега моря. Нолофинвэ с семьей и племянники тоже раскинули шатры, феаноринги справились со своими шатрами достаточно быстро, разожгли костёр и начали готовить еду, расположившись вокруг огня во главе с отцом, и вскоре к ним присоединился Нолофинвэ с сопровождавшими его родичами. Кто-то пришёл с книгой, кто-то — с вышиванием и вязанием, кто-то — с музыкальными инструментами, и вокруг спокойного костра поднялся гомон и треньканье инструмента. Феанаро поднялся и пошёл к берегу моря, и Нолофинвэ, подумав, последовал за ним. Некоторые из сыновей Феанаро тоже хотели последовать за отцом, но Нолофинвэ остановил их. За стенами Пелори почти не проходили лучи Древ, но пухлые облака, укутывавшие небосвод, причудливо светились под теми лучами, что все же касались неба. А беспокойное море ластилось к босым ногам эльфа, ветер застенчиво касался его волос. — В чем дело, друг? Почему ты ищешь одиночества? — Все в порядке. Почему не остался с детьми? — Им и без нас весело. А у меня наконец получится поговорить с тобой один на один. — О чем ты хочешь поговорить? — Не знаю. О чем ты говоришь со своими друзьями? — Мои друзья — мастера. Мы говорим в основном об искусстве, о мастерстве, о составах металлов и кристаллах. — Интересно… Но с друзьями можно ещё и сердце раскрывать. Скажи мне, почему ты нас ненавидишь? — Я тебя не ненавижу. — Рад это слышать. Но в любом случае, ты избегаешь общения со мной и Арафинвэ. — Хочешь разговора начистоту? Что же, ладно. Я ревную. Ревную к вам обоим отца. — Но… почему? Разве ты не уверен в его любви к тебе? Ты не представляешь, как он тобой гордится! — Я знаю, что он мной гордится. Он гордится моей славой… Однако, видится со мной редко. Знаешь, когда он в последний раз приходил ко мне домой? В день рождения Амбаруссар. А Амбаруссар уже взрослые юноши. — Я понимаю, Куруфинвэ. Но ты сам уехал из дворца и решил жить отдельно. Ты ведь тоже редкий гость в Тирионе. А он — король нолдор, и на нем большая ответственность. — Возможно, ты прав, — тихо ответил Феанаро и замолк на какое-то время, смотря куда-то вдаль. — Знаешь, я иногда задумываюсь, какой была бы судьба нашего народа, останься мы там, за морем? — задумчиво произнес Феанаро. — Те, кто пришёл оттуда, говорил, что земля там полна опасностей. Возможно, там у тебя не было бы семерых. А был бы один. Или двое. И ты не смог бы сотворить много того, что сотворил здесь. — Но может быть, я сотворил бы много другого? — Этого никто не знает. Зачем размышлять о том, что было бы, если бы? Впереди у нас так много времени, здесь и сейчас мы счастливы. Быть может, впереди нас ждут невзгоды, но если думать о них и ждать, не заметишь как загремишь в Мандос. Феанаро ничего не ответил и лишь усмехнулся. — А ты мыслитель. — Ну, мы оба — сыновья одного отца. Если ты получился у него мудрым мастером, то почему мудрым не могу быть я? Феанаро вновь ухмыльнулся и опустил взгляд на ноги, к которым прильнула волна. — Я тебя не ненавижу. И порой ты меня выручал. Я этого не забыл. Просто мне казалось, что ты хочешь вытеснить меня из сердца отца. А тут ещё Мелькор… — Мелькор лжёт. Мы все как-то забыли, что это тот самый Чёрный всадник, который уничтожал наших собратьев там, в Эндорэ, — продолжил за своего полубрата Нолофинвэ. — Ты прав, — сказал Феанаро, все так же смотря на волны под ногами. — Он постоянно распускает слухи. — А владыки, видя все это, сидят и ничего не делают. — Да! И это странно! — согласился Феанаро. — Быть может, Мелькор делает это не со зла. Быть может, он действительно хочет для нас блага. — «Посмотрите, как благ Валинор! Валар окружают вас со всех сторон! Они постоянно лезут в вашу жизнь, контролируют ваши действия и постоянно учат мудрости ваших королей! Они говорят, что вы можете жить и бродить где вам вздумается, но удивляются, когда кто-нибудь покидает блистательную Туну! Разве это не странно?» Если речи эти во благо, то я вовсе теперь не знаю, что такое благо. Он явно говорит против своих собратьев. И если валар молчат, то у меня есть лишь два варианта почему. Первый — они ничего не знают. Второе — они об этом знают и намеренно молчат, потому что сами сказали ему говорить так. Нолофинвэ задумчиво уставился в темную даль. — Я не хочу думать плохо о владыках. Но чем больше слушаю слова Мелькора, тем больше тревога и разочарование опускается на сердце мое. — Ну, а кто говорил, что здесь и сейчас мы счастливы? — с улыбкой посмотрел на Нолофинвэ Феанаро и тут им пришлось отвлечься от разговора, потому что прибежали Амбаруссар: — Отец, дядя, ужин готов! — Если вы не поторопитесь, Тьелко все съест. — И Турукано! Мы не знали, что он есть все, что не приколочено. — А что приколочено — отрывает и есть, — со смехом закончил Телуфинвэ. — Ладно, идём, — сказал Феанаро, и эльфы вернулись к гомонящей группе эльфов, сидящих, полулежащих и стоящих возле костра. Нолофинвэ и Феанаро получили свою порцию еды и устроились возле своих детей. После ужина некоторые из эльфов стали убирать последствия ужина, а Макалаурэ взялся за свою походную лютню и заиграл весёлый мотив, который явно сочинил только что, и слова к нему не были готовы. Но один из Амбаруссар исправил это и напел совсем простые и даже забавные строки, которые тут же были подхвачены. Песня постепенно набирала силу и задор, и в конце концов Аредель и Артанис внезапно обнаружили себя танцующими с Тьелкормо и, что совершенно неожиданно, с Карнистиром, а затем Карнистира сменил Финдекано, его сменил Ангарато, затем Майтимо, а потом, когда песня почти подошла к концу, Аредель оказалась в объятиях отца, а Галадриэль — в руках старшего брата. И песня закончилась. Спев ещё пару спокойных и медленных баллад, Макалаурэ внезапно обнял лютню и улёгся головой на колени отца. — Ну вот ещё! А ну живо в шатёр все! Завтра нас ждёт путь! И эльфы с охотой послушали его, а майар остались караулить шатёр. Карнистир улёгся на свою походную кровать и внезапно будто провалился во тьму. Он знал, сны такими не бывают. Ирмо всегда посылал чего-нибудь интересного эльфам. А иногда сны приходили пророческими, их направлял Намо. Порой Карнистир видел во сне валар или незнакомые земли и эльфов. Однажды он увидел эльфийку, танцующую в лесах, и дворец-пещеру, и широкую незнакомую реку возле леса. И Карнистир знал — он видел Серые земли. И не понимал, что в них опасного или ужасного? Однажды ему приснился певец в незнакомых лесах, и просыпался, напевая мотив услышанной им песни. Но сейчас это была просто чернота, такая, что будто укутывала его. Морифинвэ испугался, но все же протянул руку, и тут почувствовал что-то липкое и страшное, и убрал и тут услышал скрежещущий голос: — Идите ко мне, маленькие эльфы! Идите! Я жду вас! И я вас убью! И тут зажглись какие-то злые глаза, и показался огромный силуэт, и Морифинвэ закричал.Тогда кто-то начал тормошить его. Но тут он проснулся, и открыл глаза, и увидел лицо отца.***