***
На следующий день отряд собрался в поход. Эльфы разбились на группы и начали исследовать этот далекий незнакомый край. Феанаро отправился путешествовать вместе с Нолофинвэ и Артанис. Почему Артанис решила последовать за дядей, которого недолюбливала, оставалось для последнего загадкой, но он не отказал ей. Макалаурэ оказался в группе с Финдекано и Турукано, а мрачному Морифинвэ составили компанию Финдарато и Ириссэ. Остальные тоже разошлись по группам и отправились в путь. Всю дорогу Нолофинвэ не затыкался ни на минуту, а Артанис молча сверлила мастера взглядом, так что ему даже стало не по себе, как будто он делал что-то не то. Не выдержав сверлящего взгляда, он полушутливо сказал ей: — Дорогая полуплемянница, я не совсем понимаю, почему ты так смотришь на меня, но хочу сказать, что я женат и у меня семеро сыновей. Возможно, ещё дочь будет, так что не надо прожигать меня взглядом. Арафинвиэль опешила, но затем усмехнулась и ответила: — А я не поэтому смотрю. — А почему? — Пытаюсь найти, где заканчиваются твои гордость и высокомерие. — О, тогда ты точно не найдёшь, — сказал Нолофинвэ и продолжил рассказ. Феанаро пытался найти хоть что-нибудь интересное, но это было просто невозможно под неумолчную болтовню полубрата, который решил, казалось, рассказать историю всей своей жизни. Тогда мастер все же решил вставить в непрерывный словопад Нолофинвэ своё мнение: — Интересная и увлекательная жизнь была у тебя, Нолофинвэ. Однако, зачем ты рассказываешь это мне? — Как это зачем? Мы с тобой вроде друзья и ты должен знать обо мне все, — с совершенно невинным видом ответил Нолофинвэ. — Однако, я не рассказываю о себе все. Особенно о детстве, как ты сейчас. — О твоём детстве знает каждый эльф. Они охотно делятся воспоминаниями о тебе. Так я узнал о том, что ты каждое утро врывался в комнаты к своим друзьям и желал им доброго утра, что любил лазать по перилам и твоей излюбленной игрой было собирать своих друзей и атаковать слугу Оромэ который только ради вас и приходил в Эльдамар. Вы атаковали его игрушечными мечами, прятали на кухне, а затем вымогали у Оромэ сладости и подарки. Оромэ, надо сказать, охотно шёл на сделку и с удовольствием дарил тебе подарки. Так у тебя появился твой конь, лук и стрелы, даже кота тебе подарил — чёрного и ужасно злого, с которым ты быстро подружился. Он только тебя слушается. Ты был забавным и смелым ребёнком. Однажды ты уселся на трон и надел на себя корону отца и сидел, мотая ногами. В это время к отцу во дворец пришёл Курумо и ты представился ему наместником короля и вёл с ним вполне себе взрослую беседу, пока не пришёл отец. — Я был тогда совсем маленьким, — с удивлением заметил Феанаро, удивляясь интересу Нолофинвэ к своей персоне. — Да. Однако это не мешало тебе разговаривать как взрослый эльф. Тогда Курумо рассказал о тебе Аулэ и тот стал мечтать о том дне, когда ты достаточно повзрослеешь, чтобы он взял тебя в ученики. — Впрочем, я недолго был его учеником. — Ровно до тех пор, пока не увидел рыжую кудрявую девчонку, которая приходила к вала-мастеру по поручению отца. И до тех пор, пока Аулэ не застал тебя целующимся с ней. — Ты что все это выспрашивал у всех? — Как видишь, я интересовался своим загадочным старшим братом. — Тебе заняться больше нечем было? — Ну, мне было интересно. Ты, все же, знаменитость. Кто может похвастаться тем, что преподнёс королю Арды украшение, с которым тот не расстаётся? — Мне льстит твой интерес ко мне, Нолофинвэ. Ты и вправду так хотел подружиться со мной? — В юности я мечтал, что мы с тобой будем друзьями. Я даже обрадовался, что у меня есть взрослый старший брат. А вот ты не очень уж много мной интересуешься. Феанаро смутился. Конечно же он замечал, что юный сводный брат каждую встречу пытался подойти и поговорить с ним. Но все его попытки ничем не заканчивались. — Я занят созданием вокруг себя ауры загадочности, — усмехнулся он. — И взращиванием высокомерия и гордыни в своих сыновьях. — И на это уходит все твоё время? — спросила наконец Галадриэль, слушавшая весь их разговор — Да, на это уходит все мое время. Ну, ещё немного на мастерство, на семью… так, совсем чуть-чуть. Артанис усмехнулась. А Нолофинвэ услышал озадаченность в голосе Куруфинвэ. Неужели он смог заставить Куруфинвэ задуматься? Эльфы замолкли и Мастер наконец смог хоть немного изучить признаки месторождения руд, зачем он, собственно, и отправился в путь. Но тут они услышали, как к ним кто-то бежит, даже ломится. Это оказался перепуганный до смерти Финдарато. — Феанаро! — крикнул он, споткнулся, упал и кубарем покатился к нему. Феанаро подбежал к нему и помог подняться. — Чудовище! Огромное! Оно поймало Морифинвэ! И утащило в логово. Ириссэ побежала звать остальных. — Что за чушь? Какое чудовище? В Валиноре не может быть чудовищ! — возразила Нэрвен. — Я видел его своими собственными глазами! Это была огромная паучиха! Мы обстреляли ее стрелами, а Морьо кинулся на него мечом. Чудовище окутало его паутиной. Стрелы были для него что солома. — Вы проследили за ней? — Да. — Веди нас. Быстрее! — сказал Феанаро. Внешне спокойный, он скрывал ужасную тревогу за сына. Но сердце подсказывало, что он ещё жив. Поэтому Куруфинвэ заторопился, а Нэрвен он повелел отправиться к Оромэ и рассказать о случившемся. Бежать пришлось далеко. И чем ближе они были к логову, тем больше замечали странных и страшных вещей — убитых животных, погибшие мелкие деревья, почерневшие и иссохшие растения. Как валар не заметили всего этого на собственной земле? Логово чудовища — огромная пещера, вход которой был окутан гигантской паутиной. Феанаро подошёл ко входу и тронул чёрное волокно паутины., раздумывая, что бы сделать. Затем произнёс: — Готовьтесь к бою, — и поджег паутину чарами. Тут же послышался скрежещущий и хлюпающий звук, и на свет, вбирая в себя свет пламени, вышел огромный паук. Сыновья и племянники пустили в него стрелы. Некоторые угодили в цель и паук заверещал и выпустил паутину, попал в Финдарато, но Феанаро тут же обрубил ее и заслонил племянника собой. Эльфы бросились врассыпную и окружили мерзкую тварь, кто-то достал меч и стал рубить лапы, но и паучиха была не так проста. Она тоже начала атаковать эльфов. Убить её было не так уж просто. Но тут в нее прилетело огромное чёрное копье и паучиха взвыла. Эльфы замерли, не понимая, что случилось, но среди них вдруг появилась большая темная фигура вала, которого они никак не ожидали — Мелькор. Он подошёл к паучихе, резко вынул копье и вновь всадил в неё, проломив твёрдый панцирь. — Убирайся во тьму, мерзкая тварь, — прошипел он, и вновь вынул копье, отходя от паука. Тварь погибла, а Мелькор начал петь чары, чтобы сжечь её. — Нет, Мелькор, не надо! Эту тушу надо показать суду валар! — обратился к нему Нолофинвэ. — Как скажешь, — сказал Мелькор, — Это правильное решение. Валар должны лучше заботиться о безопасности своих земель и о вас. Феанаро бросился было в пещеру паучихи, но Мелькор удержал его. — Там может быть опасно. — Там мой сын, Морифинвэ! Вытащи его! — уже не скрывая своего беспокойства, произнёс мастер. — Конечно, — сказал он и пошёл в темноту пещеры. А Феанаро остался и смотрел в глубину пещеры в смятении. В это время к ним и прибыл Оромэ со своей свитой. Перед вала на Нахаре сидела Артанис. Оромэ спешился и спустил на землю Артанис. — Кажется, я опоздал. Твои родичи отважно расправились с тварью. — Нет. Это сделал Мелькор, — сказал Макалаурэ. — Мелькор? Где он сейчас? — Ищет в пещере нашего брата, если он жив. В это время из пещеры вышел вала, на руках он нёс распутанного из паутины Феанариона. — Мне очень жаль, Феанаро, но твой сын уже мёртв, — сказал он, подходя к мастеру. Он положил его на землю и сел возле него. Феанаро опустился напротив, прижал к себе сына и зарыдал, как ребёнок. Сыновья сели возле него и обняли отца, тоже оплакивая брата. К ним подошли и племянники Феанаро, обняли и плакали, сочувствуя горю. — Твой сын был воплощением отваги и силы. Он скоро вернётся к тебе, Феанаро, — сказал Оромэ, положив руку ему на плечо. Но Феанаро не услышал. Зато его услышал Макалаурэ и хотел уже спросить: «как вернулась Мириэль?», но решил не говорить этого вслух. Конфликт с вала был не нужен. Он перевёл взгляд на другого вала — Мелькора, смотревшего на отца с каким-то интересом и ему стало страшно за отца. Страшно за семью.***