***
Следующее утро встретило Гарри восторженными криками однокурсников. Все радовались первому снегу, словно малые дети. Возможно, он бы порадовался тоже, если бы не видел этот снег ещё ночью и не отморозил задницу на холодной каменной плитке. Да и вернувшись лишь после трёх часов утра, он только и надеялся проспать до самого полудня. Но сколько бы лет не прошло, друзья его оставались всё теми же — крикливыми и непоседливыми. — Гарри! Гарри! — Рон потряс его за плечо. Гарри нахмурился и натянул одеяло до самой макушки. Намёка не поняли. — Ты всю жизнь проспать собрался, герой? — послышался голос Финнигана по другую сторону. Гарри открыл глаза и увидел лыбящиеся лица Невилла и Симуса. — Я слышал. Первый снег. Ура-а-а, — вяло пробормотал Гарри и вновь закрыл глаза. — Радуетесь, словно наступило Рождество. — Это предвестник Рождества! — сообщил Невилл. — После всего произошедшего, учишься радоваться каждой мелочи. Гарри улыбнулся и стянул с головы одеяло. Лица друзей были всё так же веселы и наполнены неподдельным предвкушением. Он вдруг понял, какими правильными были их слова и действия, и как на самом деле всё бы изменилось, если бы не их желание жить дальше. От собственного отчуждения, чувства постоянной вины и потерянности, ему внезапно стало стыдно. Гарри показалось, что среди всех, он был единственным, кто сдался. И тем не менее, он гордился друзьями. — Ладно, — сев на кровати, Гарри протёр очки краем футболки. — Надеюсь, в этом году всё не закончится всеобщим отмыванием школы. — А что, — отозвался Рон. — Представь статью в «Ежедневном пророке»: «Мальчик, победивший самого опасного волшебника в истории — моет школьные полы!» — «Герой войны, павший от учебника по ЗОТИ» — звучит куда трагичней, Рон. Да и Гермиона на этот раз тебя просто-напросто убьёт, если ты вздумаешь опозорить её. Ведь МакГонагалл обязательно отчитает тебя перед ней. — Скоро наш Рональд будет выходить из дому только с письменным разрешением от жены. А если выйдет без, его будет швырять обратно. Я желаю смотреть на это со двора и с безудержным хохотом кидать в его окна снежки, — загоготал Симус. — Что ты говоришь такое! Гермиона не такая, ясно?! — возмутился Рон. — Крикнешь мне это в замочную скважину. Лицо Рона вмиг раскраснелось. Схватив подушку, он швырнул её в лицо хохочущего Симуса. Уклонившись от неё, Финниган расхохотался лишь громче и запел песню про скромного домохозяина, с тоской ждущего свою жену с работы, и её тут же подхватили остальные. Гарри искренне пытался сдержать смех, желая поддержать друга, но лицо Рона было таким красным от возмущения, а песня такой заразительной, что он не сдержался. — А ты чего смеешься?! — тут же заметив предательство, Рон запустил подушку уже в него.***
После завтрака все ринулись в Хогсмид. Младшие курсы довольствовались лишь заснеженным двором Хогвартса, но и этого хватало, чтобы вдоволь повеселиться. Большая часть восьмого курса решила тоже остаться. Разбившись на две команды (одна из которых состояла лишь из одних гриффиндорцев, а другая из пуффендуйцев с парой когтевранцев), они устроили настоящее сражение. И тут команде Гриффиндора воистину повезло, потому что Гермиона тоже не осталась в стороне. Легко, одним взмахом волшебной палочки, она выстраивала перед ними снежные стены, сквозь которые сложно было пробиться. Ни один противник не знал заклинания лучше, ни один не был способен наколдовать самого настоящего снежного тролля, который ещё и гоготал и с азартом лепил гигантские снежные шары, швыряя их в сторону соперников. Рон торжественно верещал и непрестанно повторял: «Все видели? Это моя девушка!» Младшекурсники смотрели на всё это, разинув рты. Закончилось всё позорным поражением команды Пуффендуй (со смесью Когтеврана), однако этим поражением, странным образом, все были довольны. Было много смеха, много раскрасневшихся от холода лиц, и много веселья. Гарри чувствовал, как прошлое медленно ускользает прочь, и он был рад этому. — Гермиона, мне срочно нужно научиться этому заклинанию! — Симус воодушевлённо подпрыгивал возле неё, коварно скаля зубы. Рон распахнул руки и не давал ему приблизиться к своей девушке. — Не говори ему! Он уж точно этого не заслужил! — Чего это я не заслужил?! — Самому учиться надо! — И кто мне это говорит?! Симус толкнул его и Рон ответил тем же. Началась несерьёзная потасовка, которая на удивление лишь развеселила Гермиону. — Мне иногда кажется, что им всё ещё по тринадцать, — сказала Джинни, смеясь. — Не вижу в этом ничего плохого, — улыбнулся Гарри. — Да, ведь и ты иногда ведешь себя так же. Гарри фыркнул. Он посмотрел на её красное от холода лицо и опустил взгляд на её руки. Она крепко сжала кулаки и переступала с ноги на ногу, пытаясь согреться. Повинуясь какому-то чувству долга и трепета, Гарри взял её руки и принялся растирать её ладони. Глядя на её тонкие пальцы, на слегка загорелую кожу, он подумал о том, что делает это из острой необходимости искупить вину перед самим собой. Что это вовсе не нежные чувства к Джинни, а стыд, побудивший его к идее проводить с ней как можно больше времени. Эта мысль задела и больно кольнула. Гарри осторожно взглянул в её лицо; всмотрелся в её глаза, розовые щёки и слегка посиневшие губы. Джинни была всё так же прекрасна, и сердце отозвалось к ней прежней нежностью, сметая пугающие мысли. И, тем не менее, та острая необходимость быть ближе к ней никуда не делась. Она и не могла никуда деться. После прошедшей ночи, Гарри вдруг осознал, что измена его заключается не только в поцелуях. Если бы это было в действительности так, было бы куда проще. Но теперь он прекрасно сознавал и то, что изменяет ей в доверии. В личностном откровении. В разговорах, которые должны были быть сокровенными, почти что интимными между двумя любящими людьми. Теми разговорами, с которыми ты не можешь поделиться с другими. Именно после них Гарри чувствовал себя чуть более счастливым. Более лёгким и более свободным. Прошедшая ночь заполнила его нутро теплом и спокойствием, и их подарил ему Малфой, а не Джинни. Если бы он только позволил и ей и себе, то эти воспоминания делили они между собой. Он заснул бы с мыслями о Джинни. — Ты так смотришь, будто я тебя поругала, хотя ты ни в чём не виноват, — весело сказала Джинни. Гарри в ответ слабо улыбнулся. — А что, если виноват? — слова были произнесены осторожно и почти что тихо. Желудок свернулся в нервный ком. — Тогда тебе стоит просить прощения кружкой сливочного пива и, так уж и быть, поцелуем. Гарри вытянул из себя ещё одну улыбку и подумал, что если бы она знала в каком положении находится на самом деле, поцелуй бы стал последним в её списке поводов простить его. Если бы она только видела, как он целует Драко, как легко поддаётся его пылу и как самозабвенно отдаётся своим желаниям, Джинни бы попросту испытала к нему отвращение. Она бы точно не захотела целовать его снова. Точно не после Малфоя. От этих мыслей Гарри ощущал, как растёт внутри ненависть к самому себе. Глядя в её глаза, наполненные смехом и радостью, он понял, что больше не может нести этот груз. В конце концов, они с Малфоем теперь могут говорить. Они могут изредка видеться и так же общаться. Поцелуи теперь совсем не обязательны. Они ведь могут быть… друзьями. Положив ладонь на щёку Джинни, Гарри коснулся губами её губ, целуя ласково, мысленно прося у неё прощения. — Кажется, в мою сторону только что полетели проклятия, — пошутила Джинни, как только он отстранился. Гарри обернулся и увидел направленные в их сторону завистливые, раздражённые взгляды девушек. Он улыбнулся и вновь показательно взял за руку Джинни. Ей всегда нравилось показывать, кому он принадлежит и что, собственно, никому не завладеть его сердцем. Раньше Гарри находил это забавным, теперь же это тяготило его, и он не мог найти себе места. Желудок скрутило тревогой и сдавило грудную клетку. Гарри замер, затаив дыхание, и ощущая в себе уже до боли знакомое волнение. Набравшись смелости, он осторожно поднял взгляд. За окном второго этажа стоял Малфой. Сунув руки в карманы брюк, он смотрел прямо на него. Холодно и равнодушно. И тем не менее, за этим взглядом можно было уловить осуждение и даже презрение. Этот взгляд словно ударил Гарри в солнечное сплетение. Несмотря на свежий воздух, ветер, обдувавший лицо, он почувствовал резкую нехватку кислорода. Опустив глаза, Гарри посмотрел на собственную руку, намертво вцепившуюся в ладонь Джинни. Она показалась ему чужой. Мертвенной и посторонней. Ему вдруг захотелось бежать. Бежать от самого себя. От своих же мыслей и поступков. От непонимания и неясности собственного рассудка. Гарри никак не мог понять, почему минуту назад он переживал, что изменяет Джинни, а теперь, держа её крепко за руку, ему казалось, что он изменяет Драко? Разве может быть так, чтобы человек изменял сразу двум людям? Может ли быть так, чтобы человек не понимал, чего хочет от него собственное сердце? Ему всё больше казалось, что он попросту сходит с ума. Эти терзания и переживания давили на него, заставляли чувствовать себя ничтожным и жалким, и Гарри не видел иного выхода, как бежать. Но куда, собственно, он мог убежать? И не сделает ли этот побег ещё хуже? Задержав дыхание, Гарри осторожно выпустил руку Джинни и посмотрел в сторону смеющихся друзей. Несмотря на холод, ладонь нещадно обжигало чувство собственной вины. Ему хотелось извиниться, вновь взять Джинни за руку, но отчего-то считал, что этот поступок будет очередным предательством. — Пойдём в зал? — тихо сказал он, исподлобья поглядев на неё. — Холодно. Ты можешь заболеть. Джинни кивнула. Гарри заметил, что она посмотрела на него как-то иначе. Он не хотел задумываться об этом взгляде.***
В Большом Зале к ним подсела Луна и заговорила о новой статье журнала «Придиры». Гарри был рад ей. Он боялся остаться с Джинни наедине. Боялся показать ей свою тревогу, боялся внезапного разоблачения. Казалось, смотри она в его глаза чуть дольше — и всё тут же всплывёт на поверхность. Вину, которая теперь поглотила его целиком, невозможно было не заметить. Гарри понимал это и старался избегать взгляда любого, кто обращался к нему. И с каждой минутой он всё больше чувствовал себя потерянным. Убеждение, что он попросту сойдёт с ума, если с кем-то не поделится, укреплялось в сознании всё больше и заставляло испытывать необъяснимый страх. Услышав знакомый смех, Гарри вскинул голову и посмотрел в сторону, откуда он доносился. Гермиона стояла рядом с Роном, положив руку ему на плечо, и с весельем слушала его воодушевлённые разговоры. Гарри не привык вмешиваться в их уединение и не привык становиться третьим в такие моменты, но ждать дольше он попросту не мог. Каждое мгновение всё больше сводило его с ума. Взглянув на Джинни и только убедившись, что она занята разговором с Луной, он поднялся с места, тихо пробормотав «я скоро вернусь». Он заметил, что Джинни взглянула на него с улыбкой, но посмотреть в ответ так и не решился. На пути к друзьям, Гарри ненадолго замер в нерешительности. Затея рассказать всё Гермионе показалась ему вдруг неразумной. Она напугала его, заставила устыдиться, и едва не броситься со всех ног прочь. Но терзающее изнутри беспокойство не позволило ему двинуться с места. Усилием воли Гарри приблизился к ним. — Гарри, — Гермиона широко улыбнулась ему. Гарри выдавил из себя слабую улыбку и бросил мимолётный взгляд на Рона, который смотрел на него с прежним весельем. — Надо поговорить, — неуверенно сказал он, обратившись к Гермионе. Она, заметив его серьёзность, словно что-то поняла. — У вас что, какие-то секреты? — беззлобно спросил Рон. — Разумеется нет, — фыркнула Гермиона. Гарри внутренне сжался. — Просто подожди нас с ребятами, ладно? — сказала она Рону и кивнула Гарри. Гарри безропотно следовал за ней, думая только о том, как сказать, и с чего, собственно, начать разговор. Ещё ничего толком не объяснив, он уже чувствовал стыд и её разочарование в нём. — Ты узнал про письмо, да? — сказала Гермиона, остановившись у окна пустынного коридора. Гарри недоумённо взглянул на неё и только затем вспомнил о своей недавней просьбе. — Пришёл ответ из министерства? — Да, и весьма положительный, — довольно ответила Гермиона. Сунув руку в карман пальто, она достала из него мятый конверт. Гарри взял его без промедлений и в ту же секунду прочитал ответ, написанный аккуратным почерком секретаря. В этом кратком письме были принесены извинения за сложившуюся ситуацию. Подкреплены они были обещанием в самом скором времени исправить положение. Также в нём было сказано, что больного в тот же вечер было велено перевести в палату больницы Святого Мунго. Гарри улыбнулся и вложил лист обратно в конверт. Он подумал о Драко. О том, сообщили ли ему уже эту весть или всё ещё предстоит узнать от него самого. Гарри хотел увидеть его. Посмотреть на реакцию, когда он узнает, и от этой мысли ему вмиг стало дурно. — Конечно, жаль, что они допускают подобное, но всё же есть надежда изменить всю эту систему к лучшему, — сказала Гермиона. Заметив рассеянный взгляд Гарри, она озадаченно нахмурилась. — Что-то не так? — Гарри посмотрел на неё и нервно закусил губу. — Ты хотел поговорить не об этом, — поняла она. Гарри мотнул головой и сунул письмо в карман куртки. — Я хотел… поделиться с тобой. Есть кое-что, что я скрываю от вас, — сказал он, наконец осмелившись посмотреть ей в глаза. — И, боюсь, тебе это совсем не понравится. Но я должен. Гермиона заметно напряглась и встревоженно ожидала продолжения. Гарри вновь опустил взгляд и, прислонившись к стене, тяжело вздохнул. — Я… — Гарри заколебался. Он облизнул пересохшие губы, судорожно перебирая в голове все за и против. Но тошнотворное чувство в желудке не давало ему повода идти на попятную. — Я изменяю Джинни, — сказал он на одном выдохе. В ответ последовало молчание. Гарри взглянул на Гермиону и, как и ожидал, увидел ошеломление и явное недоверие услышанному. Он прекрасно понимал, что она и Рон, Джинни, все, кто искренне с ним дружил, считали его неспособным совершить ничего подобного. До недавнего времени и он думал о себе так же. Но теперь отчётливое разочарование к самому себе неприятно бегало по коже. — Что? — Гермиона издала какой-то нервный смешок, взглянула на него с надеждой на шутку, но он был всё так же серьёзен. И только тогда она заметила в его глазах затаённое отчаяние. Лицо её стало испуганным. — Но как же так, Гарри? — горестно произнесла она, никак не находя в его словах логики и смысла. — Как же так? Гарри стыдливо опустил глаза и робко заговорил. Он рассказал ей всё: с момента первого столкновения до последней ночи. Гермиона слушала внимательно, и на его первое осторожное «он», лишь слегка вздрогнула. Она поняла, что этот «он» был ему давно знаком. Поняла и то, что с тем самым «он» их мало что связывало. И в то же время так много. — Кто он, Гарри? — встревоженно спросила она, когда он договорил. — Я знаю его, ведь так? Гарри вновь закусил губу и кивнул. — Не бойся своих догадок, Гермиона. Даже самая пугающая может быть верна. — Боже, Гарри! — воскликнула она с отчаянием и прислонилась к стене рядом с ним. — Ты ведь и в самом деле сошёл с ума! — Да. Я знаю. — Ты и Малфой. Даже не могу себе этого представить, — она закрыла лицо руками и покачала головой. Гарри улыбнулся, глядя на неё. Подобная реакция происходила в его собственной голове ежедневно. Справившись с собой, она вновь поглядела на него с отчаянием. — Ты ведь не влюблён в него, правда? Гарри пожал плечами. — Наверное, нет. Кажется, всему виной наше прошлое. Я сам толком не разобрался во всём. — Скажу честно, ты и меня поставил в тупик, Гарри. Это всё скверно. Джинни такого не заслужила! — Я знаю. И поэтому я чувствую себя просто ужасно, Гермиона. Мне следует всё рассказать ей. — Тебе следует. Но для начала тебе нужно разобраться с Малфоем. Ты уверен, что у тебя нет к нему чувств? Гарри не был уверен. Однако, скрепя сердце, кивнул. — Тогда зачем же ты всё ещё продолжаешь видеться с ним? — Я… Странным образом чувствую себя спокойно рядом с ним. Не знаю, как объяснить, но мне кажется, он чувствует себя в Хогвартсе точно так же, как и я. Чужим. — Ты до сих пор чувствуешь себя так? Гарри качнул головой. — Тогда тебе следует всё это закончить, Гарри. А с Джинни лучше поговорить после Рождества. — Думаешь, она простит? — Расскажи ей всё то же, что и мне. Ей это всё, конечно, не понравится, но, я думаю, она сможет простить. Главное, прекрати видеться с Малфоем, Гарри. Иначе это всё кончится плохо. Гарри кивнул и опустил глаза. Сам он плохо представлял это прощение. Да и как она простит, если он ещё никак не мог простить сам себя? — Гарри, — мягко позвала Гермиона, встав перед ним. Гарри поднял голову и взглянул на неё всё с тем же стыдом. — То, что ты сделал — неправильно. Но я всё ещё считаю, что никто не имеет права судить тебя. Не каждый способен пережить то, что пережил ты. Ты всего лишь искал утешения, и пусть его тебе принёс Малфой. Тебе ведь стало лучше. Это видят все. И это главное. Гарри благодарно улыбнулся ей. Гермиона тихо вздохнула и крепко обняла его. Её объятия и логичное объяснение всему происходящему ещё недавно могли бы принести облегчение. Только вот он всё ещё ощущал какую-то неправильность. Гарри никак не мог понять почему.***
После разговора с Гермионой Гарри твёрдо решил, что всё, что их связывало с Малфоем, пора прекращать. Затем он вспомнил о своём намерении перевести всё в дружбу и решил, что идея довольно-таки неплоха. Гарри хотел этой дружбы. Как бы то ни было, ему было приятно проводить время с Драко. Он серьёзно начал задумываться о том, что между ними может сформироваться крепкая связь. Без поцелуев, без нежных касаний, а просто тёплые разговоры и дружелюбные подначки. Чем дольше он об этом думал, тем больше желал. Выход такой простой и очевидный, и Гарри всем сердцем надеялся, что Драко согласится на это. А если нет? Если ему будет всё это не нужно? Неужели всё обернётся тем, что им вновь придётся игнорировать существование друг друга? Гарри не мог представить этого. Теперь уже нет. Когда он увидел Драко, затаившегося в нише, то заметил, что он был весел. Малфой улыбнулся ему и, отпрянув от стены, встал во весь свой рост, дожидаясь, пока Гарри приблизится. — Кажется, кто-то наконец встал с нужной ноги? — фыркнул Гарри. — У меня все ноги нужные, Поттер. Это на твои посмотришь, так начнёшь сомневаться в их надобности. — Только не говори, что это опять шутка про мой рост, — скривился Гарри. — Ух ты, твоя шрамогловая голова всё же умеет соображать. Даю ей все пятьдесят очков, — оскалился Малфой. Гарри на это лишь закатил глаза. Затем он заметил, как лицо его переменилось. Стало вдруг мягким, доброжелательным, а в голосе появились почти что ласковые нотки. — Это ведь ты постарался, да? Гарри понял, что он уже знает о своём отце, и тепло улыбнулся. — Вообще-то, я всего лишь подал идею. Всё сделала Гермиона. То, как резко переменилось выражение лица Драко, не понравилось Гарри. Он напрягся всем телом и выпрямился, предчувствуя неладное. — Что не так? — Ты издеваешься, Поттер? Грязнокровка?! Гарри буквально ощутил, как в венах забурлила кровь от окатившей его ярости. — Только не говори мне, чёрт возьми, что это твоя благодарность! — О какой благодарности должна идти речь?! Грязнокровка помогает чистокровному волшебнику избежать смерти! Такое и в анекдотах не напишут, Поттер! Спасибо, удружил! — И что в этом такого?! Гермиона стоит тысячи ваших чистокровных, и поверь, она сделала вам одолжение! — Да! Так и скажу своему отцу! Может, он тоже сделает вам всем одолжение и помрёт от радости! От этой упрямости и глупых суждений, Гарри хотелось рвать на себе волосы. Он раздражённо застонал, яростно взмахнул руками и нервно прошелся по сторонам. — Ну почему ты, чёрт возьми, такой?! В одну минуту мне кажется, что ты изменился, а в следующую ты показываешь, что всё такой же! — Поспешу открыть тебе глаза, Поттер: я всё такой же! Не имею понятия, почему ты думаешь иначе! — Да потому что это не так! Твоя голова забита всякой чушью, в которую тебя заставили поверить! — Моя голова забита тем, чем нужно, Поттер! То, что ты ни черта не понимаешь, не значит, что это неправильно! — Тогда иди ты к чёрту со своим папашей и со своими принципами, Малфой! — Гарри достал письмо из кармана и швырнул его в Драко. — Можешь этим подтереться! Развернувшись, он твёрдым шагом ушёл прочь, слыша за собой гневное: «Вот и проваливай!».***
Вся ситуация не на шутку разозлила Гарри. В груди бушевал настоящий ураган и никак не хотел утихать. Весь остаток дня он провёл в раздражении. Даже самая маленькая мелочь, не имеющая, собственно, никакого особого значения, могла вызвать в нём недовольство. Он ходил угрюмый, холодно отвечал друзьям, и стоило только кому-то отвлечь его от задумчивости, кидал на них хмурые взгляды. Все косились на него и крутили у виска пальцем. Где-то за всей этой злостью мелькало понимание, как это всё глупо, и как неправильно срываться на друзьях из-за какого-то идиота. И только Гермиона, теперь уже относительно понимавшая причину его состояния, не стеснялась тайком шипеть «Прекрати», да «Приди в себя, Гарри». Но Гарри не мог. Сам не зная почему, но захламленность головы Малфоя, его упрямая убеждённость в своей правоте — выводили из себя. Он всё находил в себе желание ударить, встряхнуть Малфоя, да так сильно, чтобы весь этот мусор из его головы просто-напросто высыпался. Но, разумеется, это было бы слишком просто. Поэтому, следующим утром, проснувшись всё с тем же приступом злобы, Гарри решил действовать по-другому. После обеда все по-обыкновению собрались в Хогсмид. Гарри отказался, сказав, что не в настроении. Ему поверили легко и так же легко отвязались. Уходя, Гермиона кинула на него подозрительный взгляд, но Гарри, привыкший к ним, никак на него не отреагировал. И только когда гостиная опустела, он достал измятую карту и решительно произнёс торжественную клятву. Гарри увидел имя Малфоя в соседней спальне. Он был не один. Двое студентов мельтешили по комнате, очевидно куда-то собираясь. Имя Малфоя оставалось неподвижным, что было весьма кстати. Ему пришлось подождать ещё минут с пятнадцать, прежде чем соседняя дверь наконец открылась и в гостиной послышались громкие, весёлые голоса. Спрятав карту в ящик тумбочки, Гарри, надев ботинки и куртку, вышел из комнаты. Сомнения не пробудились в нём ни на долю секунды. Злость всё так же кипела в крови. Распахнув дверь, он решительно вошёл в спальню. Лежавший на кровати Драко вздрогнул, едва не выронив книгу из рук. Одна нога была согнута, другая закинута на колено, одет он был всё в те же чёрные брюки и водолазку, но было в этой расслабленной позе что-то личное. Что-то, чего Гарри никогда не видел, и этот почти что домашний Малфой отчего-то вызвал в нём трепет. Однако возмущенный взгляд Драко не позволил ему забыть зачем он здесь. — Одевайся. Мы отправляемся к маглам. — Что?!***
Под натиском рьяных возмущений и Малфоевского «не хочу», им всё же удалось добраться до Хогсмида. Остановившись, Гарри подал ему руку, но Драко посмотрел на неё так, будто её окунули в ведро с помоями, и глубже сунул свои в карманы пальто. — Дай руку, — потребовал Гарри. — Не дам. — Прекрати быть таким сволочным ребёнком! — Гарри силой вытащил сопротивляющуюся руку и крепко сжал ладонь в своей. Малфой на удивление быстро присмирел, но всё ещё смотрел на него с презрением и жутким недовольством. — Приготовься, мы трансгрессируем. — Будто я не понял, умник. Гарри тяжело вздохнул и с упрёком уставился на Малфоя. Не успел тот скривить лицо, как они переместились. Приземлились они в безлюдном узком переулке рядом на площади Гриммо. Это первое место, о котором он мог вспомнить и куда часто перемещался, оставаясь незамеченным. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что никого нет, он посмотрел на Малфоя. Тот глядел с ещё большим отвращением и, заметив рядом с собой мусорный бак, сморщил нос. Гарри фыркнул. — Пойдём, брюзга, — сказал он и потянул его за собой. Гарри хотел отпустить его руку, чтобы избежать возможные последствия, но увидев на лице Драко настоящий ужас при виде машин, ему пришлось повременить с этим решением. — Это машины, — сказал он. — Они предназначены для перемещения маглов. Вроде метлы, но более наземный способ. — Будто мне интересно, — насупился Драко. — Разумеется, не интересно. Что интересного в том, что маглы придумали их и используют без всякого волшебства? Драко покосился на него с сомнением. Гарри вздохнул и потянул его за собой по пешеходной дороге. — В мире маглов есть свои правила передвижения, как ты заметил. Всё упорядоченно и продуманно. Хотя многие любят нарушать законы. Впрочем, как и везде. — И что будет, если эта штуковина налетит на меня? — Ну, исход бывает разный. Но, самое худшее, разумеется, смерть. Гарри не сдержал смешка, когда на лице Драко промелькнул страх и тело его непроизвольно приблизилось на шаг ближе. — Ты серьёзно, Поттер? И это самое умное, что могли придумать маглы? — Если такой сообразительный, то можешь предложить свою идею, только без применения магии. Такой идеи у Малфоя не нашлось. Он раздражённо нахмурился и поджал губы. Гарри улыбнулся и добавил: — Есть ещё самолёты. Это огромные махины, больше похожие на птиц, но не машут крыльями. Сложно объяснить, но только представь, он невероятно тяжелый и в нём помещаются сотни человек. Он взлетает в небо и пролетает высоко-высоко, куда ты не полетишь ни на одной метле. — Что?! — Представляешь, — хохотнул Гарри. — Я до сих пор удивляюсь, как так получается. Это ведь чудо — сотворить такое. И в этом не замешано ни капли магии. — Драко всё хмурился, но в глазах его мелькало удивление. — Чем отличаются маглы от волшебников? Изобретательностью. Именно поэтому мистер Уизли так увлечён ими. Волшебство для тебя естественно. Ты привык перемещаться куда тебе нужно с помощью трансгрессии или летучего пороха. Чтобы вылечить простуду, тебе просто нужно найти нужные травы и смешать их; чтобы защититься —произнести нужное заклинание, даже почистить одежду ты можешь лишь взмахом палочки. Забери у тебя волшебство, и на что ты будешь пригоден? — Даже не хочу думать об этом! — Вот именно. У маглов нет волшебства, но они способны творить его и без волшебной палочки. Смотри, — Гарри остановился и указал на светодиодный экран на верху здания. На нём девушка с блистательной кожей рекламировала косметику. — Это экран телевизора. Они есть едва ли не в каждом доме. На нём показывают разные передачи и фильмы, для развлечения и отдыха. Это как театр, только на экране. Маглы придумывают сюжеты, нанимают актёров и снимают кино. Затем их показывают по телевизору. Вон там, — Гарри обернулся и указал на яркое здание, увешаное плакатами предстоящих сеансов. — Это кинотеатр. Там есть огромный экран. Люди ходят туда, чтобы посмотреть новые фильмы. — А мы можем пойти? Гарри улыбнулся и взглянул на него. Лицо Малфоя было всё так же недоверчиво, но теперь оно так же излучало любопытство. — Я свожу тебя как-нибудь. Потом, — сказал он. Желудок скрутило от нахлынувшего волнения. Ему вдруг подумалось, что если они окажутся в кино, то обязательно станут теми, кто сидит на задних рядах и целуется. Гарри проглотил эту мысль и отогнал её прочь. — Сейчас я отведу тебя в другое место. — По вечерам здесь совсем другой вид, — сказал Гарри, всё так же ведя Драко под руку. Тот озирался по сторонам и с любопытством разглядывал здания, проезжавшие мимо автобусы и магазины, на витринах которых красовались вещи весьма странного вкуса. — Особенно зимой здесь всё сияет. У маглов есть электричество. Эти провода ведут его в каждый дом. Оно позволяет по щелчку освещать дом. С помощью него в доме работают телевизоры. Ещё у них есть машины, которые стирают одежду, моют посуду, сметают мусор, варят кофе и даже поджаривают хлеб. И это только начало. Каждый год появляется что-то новое, что упрощает жизнь. И некоторые даже обгоняют наше волшебство, Драко. Помнишь тот блокнот, что ты мне дал? — Век не забуду, Поттер, — пробурчал Драко. — Сейчас появляется возможность общаться точно так же, только при помощи новых технологий. Думаю, ещё немного и такие устройства будут у каждого. Ты знаешь, что если бы маглы услышали, что волшебники отправляют письма совами, они посчитали бы это прошлым веком? — Драко скептически изогнул бровь. — У них есть телефоны. Это такие аппараты. Тебе просто стоит взять трубку, набрать номер, и тебе ответят. С тобой могут связаться точно так же. Что ты на это скажешь? — Скажу, что у них едет крыша без волшебства. — Именно, — фыркнул Гарри. — Да, мы отличаемся от маглов, но ты не можешь сказать, что они не достойны уважения за эти изобретения. Не каждый волшебник способен на подобное. У каждого есть свои сильные стороны, Драко. Ты можешь похвастаться тем, что у тебя есть, но и они смогут ответить тем же. Спустившись вниз по лестнице на оживленную площадку, где не было ни дорог, ни машин, Гарри хотел отпустить его руку, но почувствовав, как Драко сжал его ладонь, явно не желая этого, быстро передумал. Сердце дрогнуло от такого, казалось бы, маленького жеста, и Гарри ничего не мог с этим поделать. — Это парк развлечений. Для маглов он то же, что Хогсмид. Есть правда парки получше, но пешком до них не добраться. Если ты, конечно, не хочешь прокатиться на автобусе. — Спасибо, меня устраивает и этот. — Драко вновь скривил лицо и с откровенной неприязнью смотрел на маглов и с ещё большей неприязнью смотрел на гогочущих детей, которые бегали на каждом шагу, норовя коснуться его идеального тела. Он отшатывался от них, словно мог чем-нибудь заразиться. — Ты можешь сделать свою физиономию чуть дружелюбнее? Это всего лишь люди. — Они мерзкие. — Знаешь, они могут сказать о тебе то же самое. Драко посмотрел на него с той же неприязнью. Гарри вздохнул, но не сумел сдержать улыбки, уже порядком смирившись с его характером. Мимо пробежала девочка лет пяти. Одета она была вся в розовое, голову обрамляла диадема, а в руке была крепко зажата пластиковая волшебная палочка феи. Она звонко смеялась и кружила вокруг большой фигуры единорога. Гарри подозвал её. — Зачем она тебе сдалась?! — зашипел Малфой похлеще змеи. — Попугать тебя, — фыркнул Гарри. Девочка с сомнением покосилась на них, но всё же робко подошла. Гарри выпустил руку Драко и сел на колено. — Как тебя зовут? — Нелли, — гордо сказала девочка и улыбнулась во все свои неполноценные зубы. Гарри широко улыбнулся ей в ответ, сразу расположившись к ней. — Посмотри на этого дядю, Нелли, и скажи, приятное ли впечатление он на тебя производит? Девочка посмотрела на Драко, и тот тут же скривил лицо. Нелли прищурилась и с видом знатока постукивала пальцем у подбородка. — Хм-м-м… — многозначительно протянула она. — Он симпатичный, но уж больно похож на маньяка, которых показывают по телевизору. — Вот видишь, маньяк! — фыркнул Гарри. Драко забормотал себе что-то очень недовольное под нос. — Может, у тебя есть заклинание, чтобы задобрить его? — Заклинания здесь не помогут, — знающе ответила девочка, махнув рукой. — А что же поможет? — Конечно же поцелуй принцессы! — сказала Нелли и широко заулыбалась. Драко прыснул и покосился на Гарри. — Боюсь, ни одна принцесса не захочет целовать такого брюзгу, — Гарри изогнул бровь, выразительно глядя на Малфоя. — Может его поцелуешь ты? Или хотя бы пожмёшь ему руку. — Ну разумеется! — воодушевлённо воскликнула Нелли и, обернувшись, протянула руку. Драко подался чуть назад и с опаской поглядел на неё. — Кишка тонка пожать ребёнку руку, Малфой? — насмешливо спросил Гарри. Драко раздражённо глянул на него, но всё же достал руку из кармана и неуверенно, всё так же брезгливо обхватил маленькую ладонь лишь двумя пальцами. Однако Нелли сцепила его руку и крепко пожала, покачивая то вниз, то вверх, и никак не отпускала. Глаза Драко едва не выкатились из орбит. — Как тебя зовут? — спросила Нелли, всё так же тряся его руку. — Драко, — неохотно ответил он, морща нос. — Очень приятно, Драко! Улыбайся, пожалуйста, чаще. И не будь брюзгой! Гарри расхохотался. Драко нахмурился и тихо пробормотал «Обойдусь без твоих советов». — Спасибо, Нелли, ты очень милая, — сказал Гарри. — Большое спасибо. Вы тоже очень милый. Я хочу, чтобы вы стали моим женихом! — Ну всё, брысь! — недовольно забурчал Драко, махнув на неё, словно на назойливую муху. — Прочь, пока я не пожаловался на тебя твоей мамочке! Нелли рассмеялась и убежала. Гарри взглянул на Драко со смешинкой и уже хотел пошутить про его внезапно вспыхнувшую ревность, но эта шутка резко перестала быть смешной. Он вздрогнул и отвёл глаза. Поднявшись, он отряхнул колено, и вернул самообладание мыслью о том, что у него отчего-то вдруг разыгралось воображение. И тем не менее, он быстро сунул руки в карманы, только бы вновь не брать за руку Малфоя. — Видишь, не всё ведь так страшно? Ты не испарился от её прикосновения. Драко недовольно фыркнул и показательно передёрнул плечами. — Просто позволь им угодить тебе. Они весьма приятные, если ты им немножко улыбнёшься. И я знаю, что она не была тебе неприятна. Так что побудем сегодня обыкновенными маглами, да Драко? — заискивающе спросил Гарри, обращаясь к нему, словно к ребёнку. Драко погримасничал, но на удивление не стал сопротивляться. Гарри улыбнулся, и они неспешно пошли по тротуару. Отчего-то было странно не держать больше руку Драко. В одно мгновение он решил, что сейчас самое время заговорить о своём решении. Поставить его в известность и понадеяться, что их общение на этом не закончится. Гарри хотел услышать, что Драко всё ещё желает дружить с ним. Как желал восемь лет назад. Но взглянув на него, увидев, с каким любопытством тот смотрит на аттракционы, как оглядывается по сторонам, и как лицо его наконец смягчилось, он понял, что время вовсе-то и не подходящее. Гарри всё ещё не знал, что таится в его голове, и совсем не был уверен, что ему ответят, если он спросит. — Хочешь прокатиться? Драко посмотрел на него и скорчил рожу. — Нет, благодарю. Я не доверяю этим магловским штукам. — Да ладно тебе, есть безопасные аттракционы. — Не хочу. — Ну хочешь пойдём посмотрим какую-нибудь выставку. — Мне достаточно твоей рожи. — Тогда давай перекусим. Драко покосился на ларьки и сморщил нос. — Нет. Гарри вздохнул и, высунув руку из кармана, схватил Малфоя за рукав и потащил за собой. — Два корн-дога, пожалуйста. Старенький азиат улыбнулся ему широко и быстро обжарил две нанизанные на палочки сосиски в тесте и полил их горчицей. Он протянул их всё с той же широченной улыбкой, произнеся дружелюбное «Угосяйтесь». Драко брезгливо уставился на своё «угощение» и даже не думал брать его в руки. — Драко, — с напором произнёс Гарри. Драко тяжело вздохнул, смирившись со своей участью, и взял корн-дог за палочку. — Надеюсь, это не изысканный способ отравить меня, Поттер. — Нет. Изысканный способ не для меня, Драко, — ухмыльнулся Гарри и откусил от своей порции. После яств Хогвартса обычная уличная еда показалась ему пресной. Он подумал, что вряд ли такому искушённому магу, как Малфой, который не провёл и дня среди бедности, понравится нечто подобное, и уже пожалел, что не купил ему что-нибудь получше, однако Драко удивил его. Гарри внимательно наблюдал за тем, как тот хмурит брови, как всё так же морщит нос и как недоверчиво пробует маленький кусочек, и как взметнулись вверх от удивления брови. Следующий кусок был намного больше и он ел его уже с аппетитом. Гарри старался не подавать вида, насколько это смешно. — А это не так уж плохо, Поттер, — сказал Драко, разом доев своё угощение. — Могу я получить ещё? — Разумеется. Гарри с радостью оплатил ещё один корн-дог и с улыбкой наблюдал, с каким аппетитом ел его Драко. То, что подобная еда понравилась ему, он пообещал себе запомнить и при удобном случае рассказать этот анекдот кому-нибудь из друзей. Гермиона так точно его оценит. Но и улыбке и радости настал конец, когда Драко заказывал ещё и ещё, и, казалось, этому аппетиту не настанет конца. — В самом деле, как в таком худом теле помещается столько еды?! — Да чего ты жмотишься, Поттер?! Будто ты мне их готовишь. Заплати ещё за два. За три. Гарри тяжело вздохнул, но, как ни странно, отказать не смог. Старенький азиат, как назло, всё приговаривал с акцентом: — У вас отень хоросий аппетит, сэр. Это отень хоросо. Есьте есё-есё! Куда «есё» Гарри не имел представления и, тем не менее, всё доставал из кармана купюры. — Обжора! Малфой улыбнулся с набитым ртом, очевидно довольный тем, что лишний раз насолил ему. На удивление, после того, как Драко повторно «отобедал», он стал менее раздражителен и более милостив к маглам. Гарри даже удалось уговорить его прокатиться на более менее безопасном аттракционе. Разумеется, тот сопротивлялся и всё так же морщил нос, однако стоило услышать от бывшего врага ехидное «Что, великий Малфой боится?», как осанка его выпрямилась, а подбородок гордо выпятился вперёд. — Я ничего не боюсь, Поттер! Это было неправдой. По глазам, которые едва не выкатились из глазниц, когда аттракцион пришёл в движение, это было более, чем очевидно. Гарри изо всех сил старался не смеяться, но, очевидно, у него всё же были некоторые проблемы с выдержкой. Драко напоминал ему об этом ещё долго и всё ворчал с угрозами расплаты. Однако на вопрос—понравилось ли ему, он неопределённо бурчал себе под нос. Гарри улыбался, глядя на него, в ответ ему пообещали выколоть его бесцеремонные глаза. Затем Драко познакомился с понятием «автомат». Услышав о его назначении, он весьма удивился и выказал недовольство тем, что подобные «штуки» не выдавали на войне. Но Драко быстро переменил своё мнение, когда не смог выбить ни одной банки. — Это какая-то пародия на оружие, Поттер. Из него же невозможно попасть в цель! — Это потому что ты криворукий, — ответил Гарри, намеренно утаив, что кривые там совсем не руки, а дуло «автомата». После пяти попыток Драко с недовольством всучил «орудие» продавцу и пожаловался на мошенничество. Впрочем, здесь он был прав, и Гарри не стал сильно подшучивать над ним. Впрочем, вошедшего в азарт Малфоя скоро сложно было оттянуть от игральных аппаратов, а от последнего он и вовсе отказывался отходить до тех пор, пока «железная лапа» не вытащит ему игрушечного дракона. — На те деньги, что ты потратил, я уже мог тебе купить этого долбанного дракона, Драко! — Купленный и выигранный — не одно и то же, Поттер! Лучше отойди и не мешайся! Ты не даёшь мне сосредоточиться! Гарри тяжело вздохнул, выпуская изо рта пар, и сунул окоченевшие руки глубоко в карманы. Драко опустил в автомат последнюю монету и принялся лихорадочно двигать джойстиком и жать на кнопки. — Вот же долбанная хрень! — раздражённо воскликнул Драко и долбанул кулаком по аппарату. Обернувшись к Гарри, он требовательно протянул руку. — Дай ещё монет. — Ты меня разоришь! Я притащил тебя сюда не ради этой… фигни! — Притащил, так расплачивайся, Поттер. Мне нужны ещё эти монеты! — У меня больше нету! Ты все продул! — Так раздобудь ещё! — Да, только подожди пока я сгоняю в банк Гринготтса! — И что же теперь делать?! — Ты меня спрашиваешь?! Будто я всё растранжирил! Драко опустил руку и гневно вздохнул, поглядев на автомат с игрушками. — Дурацкая штука! Зачем её вообще поставили сюда, если даже выиграть невозможно?! — Она держится на таких идиотах, как ты! Драко вновь стукнул автомат ногой и пригрозил: — Я к тебе ещё вернусь! — Помилуй, Боже. — Поттер, заткнись!***
Легкая прогулка привела Драко в относительное спокойствие. Убиваться по так и не выигранному дракону, и по тому, как у маглов всё построено на мошенничестве он перестал. Теперь Малфой стал обращать внимание на окружающих. Начинало темнеть и парк наполнялся всё новыми людьми, а на фонарях зажигались первые огни. Гарри искоса наблюдал за Драко, за тем, как он с любопытством оглядывался, и подумал о том, что время с ним протекло незаметно. И о том, как ему было хорошо рядом с ним. В конце концов, они вполне могли обходиться без поцелуев, и без излишних касаний. Значит, они вполне могут быть обычными друзьями. Смех и музыка наполнили площадь. Драко смотрел на маглов без прежней неприязни. Лицо его было по-редкому спокойным и умиротворённым. — Без волшебства они довольно весело проводят время, не правда ли? Драко покосился на него и тихо хмыкнул. — В следующий раз, когда будешь говорить про недоумков - маглов, я буду припоминать тебе, как ты торчал у тех автоматов. — Если кому расскажешь — прикончу, Поттер. Гарри хохотнул и потёр руки. Становилось холодно. Они провели на улице достаточно много времени, чтобы замёрзли ноги и появилось острое желание согреться. По правую сторону на площади стояло кафе. Оно сверкало ярче своих соседей и призывало зайти на огонёк. Гарри поглядел на Драко и увидел его посиневшие губы. Однако лицо его хладнокровно держалось, словно он и есть царь зимы. — Зайдем в кафе? — Ты сказал, что у тебя нет денег, — нахмурился Драко. — Я солгал, — Гарри широко улыбнулся ему и направился к кафе, слыша за собой злобное «Сволочь!». Гарри сел у окна, на котором сияла неоновая надпись с названием «Кафе» . Драко сел напротив и хмуро оглядел сидящих за столами маглов. Внутри было тепло и уютно. В преддверии Рождества всё было украшено гирляндами и маленькими ёлками. Из динамиков раздавалась приятная рождественская музыка. Драко всё оглядывался наверх, пытаясь понять, откуда исходит звук. — Вообще-то у меня осталось не так много, — сказал Гарри, снимая с себя куртку, — но на кофе и какой-нибудь десерт должно хватить. Подошла официантка. Гарри заказал два капучино и два шоколадных пудинга. Девушка дружелюбно улыбнулась и, пообещав скоро вернуться, ушла. Как только она оставила их, внезапно стало неловко. Гарри взглянул на Драко. Тот смотрел куда-то в сторону, кажется, всё на тех же маглов, но он знал, что ему неловко тоже. И, собственно, откуда вдруг взялось это смущение? Казалось, они проводили вместе время, и подобные чувства никак не посещали их. Разве только иногда. Гарри с волнением подумал о том, что большую часть времени они целовались. И сейчас бы наверняка поцеловались снова, если бы не находились в людном месте. Но теперь этого нельзя было допустить. Опустив глаза, Гарри взял солонку, и стал нервно крутить её в руках. В груди томилось ощущение уюта и то же время его не покидало смущение. Гарри понял, что отчего-то волновался. Сглотнув, он убрал солонку на место и стал тереть собственные пальцы. — Можно спросить? — тихо спросил он, нарушая молчание. — Будто, если ответ будет отрицательным, ты не спросишь, Поттер. Гарри улыбнулся, всё так же глядя на свои пальцы. — Хочу спросить о твоем отце. — Драко напротив заметно напрягся и наконец взглянул на него. — Ты очень зависел от его мнения. И сейчас зависишь? — Я уважаю отца. — Иногда люди путают уважение со страхом. — Если ты завёл этот разговор, чтобы мы поссорились, у тебя сейчас получится. — Нет. Я завёл его только для того, чтобы понять тебя лучше, — сказал Гарри и посмотрел ему в глаза. — Интересно, зачем тебе это надо? Гарри пожал плечами. — Мы ведь уже не враги, правда? Драко хотел что-то сказать, но промолчал. Гарри заметил, как он нахмурился и отвёл взгляд. Что за мысли крутились в его голове — так и осталось загадкой. Он желал узнать, услышать их, однако понимал, что если Драко не произнёс этих слов, то не произнесёт даже после просьбы. Ему хотелось спросить, кто же они друг другу, и как он относится к нему на самом деле. Но Гарри боялся услышать ответ. И сам он не мог сказать точно почему. — Мне просто хочется, чтобы ты понял: твои решения — должны быть твоими. Ты уже не ребёнок, и твой отец, я знаю, потерял для тебя тот авторитет, что был раньше. Пора смотреть на мир своими глазами, а не суждениями твоего отца. — Я не настолько глуп, чтобы не иметь своих суждений, Поттер. — Я знаю. Только ты отказываешься видеть дальше своего носа. Если бы я не привёл тебя сюда сегодня, ты всю жизнь бы думал о маглах, как о существах не заслуживающих ни капли уважения, не умеющих думать и развиваться. У них есть всё то же: гордость, желание получить уважение, отвага. Они умеют точно так же грустить и точно так же радоваться. И что из того, что у них вдруг родился волшебник? Ты чистокровный. Но ваша чистокровность не уберегла вас от Азкабана и не уберегла от того отношения, что вы имеете сейчас. Посмотри, где твой отец сейчас, и ты не можешь уверенно сказать, что он не заслужил этого. Драко поджал губы и опустил глаза. Ему было неприятно слушать подобное. Гарри знал об этом и прекрасно видел по его лицу. Но его молчание говорило о многом. — То, чему учили тебя родители — не значит, что это правда. Человек ценится далеко не за чистую кровь, а за доброту. За вклад, который он сделал, чтобы сделать мир лучше. Именно поэтому ты сейчас сидишь здесь, а не в Азкабане, как остальные Пожиратели. Драко удивлённо взглянул на него. Он посмотрел ему в глаза, словно желая убедиться, что над ним не подшучивают, и не найдя в них ничего подобного, только лишь неподдельную искренность, вновь медленно опустил взгляд. — А теперь скажи, кто больше заслужил уважения: Гермиона, маглорождённая волшебница, отважно сражавшаяся против Волан-де-Морта, или твой отец, примкнувший к нему только лишь из своей трусости? Драко нахмурился и привычно скривил лицо. — Мой отец, — раздражённо ответил он. Гарри улыбнулся, поняв, что сказал он это из чистого упрямства. Принесли заказ. Гарри поблагодарил официантку и тут же притянул к себе чашку с кофе. — Ешь, — велел он, заметив всё тот же недоверчивый взгляд Малфоя. — Это, конечно, не сосиска в тесте, но тоже должно понравиться. — Поттер! — вдруг гневно гаркнул Драко. Гарри в замешательстве поглядел на него и расхохотался, когда тот выдал: — Я ненавижу тебя!***
На улице было уже совсем темно. Город засиял гирляндами, рекламными вывесками и на фоне всего этого ярко выделялось огромное Колесо обозрения. Драко отказался кататься на нём, потому что «сохранность жизни куда важнее, Поттер, чем любование городом с высоты, на какой-то непонятной крутящейся хрени». Однако, он был совсем не против подняться на смотровую площадку, но не преминул возможностью сообщить, какие лестницы у маглов непрактичные и даже почти убийственные. Обходя вокруг своего телескопа, Гарри положил на него руку и посмотрел в небо. Он оглянулся, взглянул на восторженных людей и детей, которые видели звёзды, словно впервые, и затем посмотрел на Малфоя. Тот глядел в окуляр и недовольно хмурился. Гарри мягко улыбнулся. Глядя на него, и не желая того, он ощутил, как сердце наполняется невольной нежностью. Он смотрел на его фигуру, на лицо, кривившееся от явного возмущения, и всё нутро наполнялось спокойствием. Ему было хорошо, как не было никогда раньше. Сердце его волнительно билось, словно пыталось что-то сказать. Но Гарри боялся услышать его. — Они даже не смогли с телескопом разобраться. Разве через него можно что-нибудь увидеть нормально? — Драко выпрямился и с презрением поглядел на мудрённый прибор. — Ты разбираешься в созвездиях? — Разумеется, ведь я сам звезда, — Драко ухмыльнулся, театрально взмахнув головой. Гарри фыркнул и подумал, что если изменить его отношение к людям возможно, то самолюбие уже никуда не исчезнет. Однако, отчего-то оно и вовсе перестало раздражать и казалось даже забавным. На самом деле, ему оно теперь казалось милым. Гарри одёрнул себя и проигнорировал своё дрогнувшее сердце. — Некоторые говорят, что звёзды — это души умерших, — сказал он. — Ну конечно. Делать душам нечего висеть там и пялиться на нас. — Да. Но ты ведь тоже не можешь знать наверняка? — Что за чушь? Я знаю точно. — А если нет? — А если да? — А если нет? — Не задавай тупых вопросов, Поттер! — Если ты не знаешь на него ответ, это не значит, что вопрос тупой, Малфой. — Я не собираюсь спорить с идиотами, — проворчал Драко и вновь уткнулся глазом в телескоп. — Ерундистика, — вновь запричитал он спустя минуту. — Вот у меня телескоп, так телескоп. Как-нибудь я тебе покажу звёзды через него, Поттер, ни один Хогвартс такого не видел. Гарри улыбнулся, почувствовав в груди приятный прилив тепла от мысли, что Драко хочет показать ему звёзды. Вместе с этим желудок сжался нервным комом и в груди зародилось странное беспокойство. Подойдя к перилам, он засунул руки в карманы и посмотрел на сияющий город. Ветер обдувал лицо, но даже несмотря на холод, Гарри желал остаться в этом месте подольше. Беспокойство всё сжимало сердце и вместе с тем, оно всё так же трепетало. Позади послышались тихие шаги. Драко остановился за его спиной. Слишком близко. Гарри выдохнул, выпуская изо рта пар, и крепко сжал кулаки в карманах куртки, когда он медленно и робко, приобнял его. Драко сцепил пальцы в районе его живота и тихо выдохнул, опаляя щеку своим тёплым дыханием. Гарри ощутил, как предательское сердце пустилось вскачь. И самое страшное — ему была приятна его близость. Он чуть повернул голову и уловил запах одеколона Драко. Ощущая спиной его тепло, ему невольно захотелось стать ещё ближе. И затем случилось пугающее осознание. Он стал сомневаться. Сомневаться в возможности их дружбы. Гарри больше не мог представить себя прогуливающимся с Малфоем без возможности коснуться его, взять за руку. Он также внезапно осознал, как не хватало всё это время ладони Драко в его руке. И как невыносимо хотелось его поцеловать. Ощутить мягкость его губ и нежные ласки. Сердце всё стучало в ушах, когда они молчаливо спустились с площадки и так же молчаливо пошли по дорожке. Замёрзнув, Гарри застегнул куртку до самого верха и потёр покрасневшие от холода руки. Драко вдруг остановился и стянул с руки кожаную перчатку. Их он надел лишь недавно, и то, словно стыдливо. Теперь Драко натянул одну на руку Гарри, а другую крепко взял в свою. — Холодно, Поттер, — сказал он с упрёком, но глаза его выдавали явное желание сделать это давно. Однако решимость пришла только теперь. Гарри смотрел на него, и сердце всё неутомимо сжималось в груди. Малфой удивлял его. В одно мгновение он бывал таким напыщенным, высокомерным, по-детски хвастливым и ворчливым, а в следующее переполнялся необычайной нежностью. Ему хотелось закричать, чтобы он прекратил. Иначе Гарри вдруг поймёт, что безнадежно влюбился. Стук в ушах превратился в бесконтрольный грохот. — Скажи, что ненавидишь грязнокровок, — сказал он с надеждой. Гарри хотел услышать «Да, я всё ещё ненавижу» и боялся, что этот ответ ничему уже не поможет. Но Драко лишь поморщился, отвёл взгляд и нехотя ответил: — Пожалуй, я убавлю им пару баллов в своем списке недостойных уважения, Поттер. Грохот внезапно стих. Беспокойство ушло и настала какая-то неведомая безмятежность. — Список недостойных, — нежно улыбнулся Гарри. — И кто же в этом списке первый? — Ты, конечно же, — Драко взметнул бровями и поглядел на него с беззлобной улыбкой. Словно заметив что-то в глазах Гарри, вся игривость медленно сошла с его лица. Он с минуту смотрел на него и нервно сглотнул, прежде чем спросить: — Нас сожгут на костре, если я тебя поцелую, Поттер? Если бы Драко спросил Гарри ещё утром, он бы, разумеется, отказался. Но теперь это казалось до абсурдного невозможным. — Нет, Драко. Не сожгут, — тихо ответил Гарри. Он уже привычно положил ладонь на его холодную щеку и сам коснулся губами его губ.