Маленькая коллекция.

Он бывал здесь не раз, с годами ничего не изменилось ни в этой обители, ни в этой комнате. Полупустой, освещённой лишь уличным светом и пропитанной одиночеством. И он, неизменно стоящий у окна, смотрящий куда-то вдаль, похожий на призрака в окружении воздушных белых занавесок. Один. Кому-то нужен был целый мир, а ему было достаточно лишь небольшого кусочка. Тихий, нелюдимый, не покидающий своего дома, живущий, как затворник... Его мало кто понимал. - Из года в год здесь ничего не меняется, - меланхолично тянет Лорд, медленно расхаживая по комнате. - Ты правда не хочешь узнать что-то новое? - Нет, мне и здесь хорошо. Благородный вздыхает, удручённый таким ответом. Даже Рейзел не меняется со временем. Лорд обходит кресло и присаживается на подлокотник, опуская руку на чужое плечо. Алебастровая кожа под белой рубашкой чуть тёплая, возможно даже мягкая и гладкая. Блондин проводит пальцами по тонкой ткани, слегка поглаживая выступающую ключицу. - Тебе бывает одиноко? - тихо, но серьёзным тоном спрашивает благородный. Ноблесс склоняет голову в задумчивости, несколько секунд он молчит. - Возможно, временами, - признаётся брюнет. - Но я бы не сказал, что страдаю от этого. Лорд снова вздохнул, тяжко, протяжно. В грудь всё равно худыми и холодными руками лезла печаль, стараясь дотянуться до сердца. Всё здесь сочится грустью и одиночеством. - Я бы забрал тебя отсюда, но ты не захочешь, - блондин потёрся щекой о тёмную макушку. - Всегда упрямый. - Разве это плохо? - флегматично спрашивает Рейзел. - Иногда, но не сказал бы, что это плохое качество. Всё зависит от ситуации, - мужчина чмокнул брюнета в висок. - Не бери в голову. Ноблесс прикрыл глаза и откинулся на чужую грудь, позволяя пальцам благородного лениво перебирать чёрные пряди. Невинная, лёгкая ласка, от которой в душе что-то теплело. Длинные светлые волосы упали куда-то на спину, некоторые волоски мягко щекотали шею, пробираясь под воротник рубашки. Всё это... Приятно. Сидеть в умиротворяющей тишине, слушать едва слышное дыхание и шелест листвы за окном. Он сам выбрал такой путь, и эта дорога только его, больше ничья...