Винаийр представляли Создательницу с волосами чёрными, как плодородная земля, и глазами голубыми, как небо.
Но то была не она.
Из окошка овилена выглянула прекрасная женщина, тонкой рукой в золотых браслетах отодвинув плотную занавеску.
У Махитебенге перехватило дыхание.
На площади толпился народ, и девушка чудом ухитрилась оказаться в первом ряду. Женщина в овилене гордо держала голову и слегка улыбалась, кивая на приветствия.
Как она не боится холода?
Таким, как эта женщина, ничего не положено бояться.
Тоарзаран Эдир’хан объезжала свои владения.
Нет, Махитебенге не собиралась бросаться повелительнице в ноги и выпрашивать разбирательства и суда.
«Я провинилась» - подумала девушка. - «Убила свою хозяйку. Я добьюсь только собственной смерти".
Тем более что её не подпустят даже к рабам, несущим овилен.
Махитебенге переступила с ноги на ногу. Площадь покрывал мокрый грязный снег, ветер нёс в лицо мелкую ледяную крошку. Плащ, найденный на помойке ещё осенью, почти не грел, как Махитебенге в него не куталась.
Занавеска задёрнулась, и овилен тронулся дальше, а с ним и восторженно кричащая толпа.
Махитебенге чудом избежала падения — с ней не церемонились, признав бродяжку. А почему бы не признать? Девушка хмыкнула, утирая мокрое лицо. И здесь она такая одна. Сразу видно — человек или полукровка.
Чья-то дерзкая рука коснулась её бедра.
Махитебенге грязно выругалась и замахнулась не глядя. Ответом ей был звонкий мальчишеский смех.
Раздувая ноздри, как взволнованная лошадь, Махитебенге напустилась на паренька:
- Куда руки суёшь, ушлёпок?
Но осеклась, узнав знакомое лицо.
- Виха?..
Мальчик улыбнулся, блеснув зубами, удивительно хорошими для нищего.
- Чего ты тут забыла? Эвхаг тебя заждался. Много денег набрала?
Махитебенге схватила его за руку и отвела в сторонку.
- То есть, он меня заждался? Мы договорились, что я приду завтра после полудня.
Виха снова улыбнулся.
- Он передумал.
- Вот скотина!
- Как передам ему!.. Побьёт.
Ну это дело не такое уж страшное. Махитебенге за всю её не очень длинную жизнь били много раз. И плетью, и палкой, и руками, и даже сковородкой. Эвхаг, при всём его гадстве, вряд ли измыслит что-то новое.
- Плевать мне на твоего Эвхага. Надо — вернусь. А денег я насобирала достаточно, он слюнями подавится.
Эту берлогу Махитебенге ни за что бы не признала домом. Покосившаяся лачуга, пропахшая дешёвым пивом, блевотиной и потом, служившая приютом не одному поколению бедноты.
Эвхаг сидел, будто брат или сын тоарзаран, на груде подушек, только свалявшихся и грязных. Эвхаг считал деньги, шевеля толстыми, в болячках, губами. Ему было лет семьдесят. Худой, как жердь, и высоченный — когда он вставал, его седая макушка касалась потолка.
- А, это ты… - протянул он лениво, даже не подняв головы. - Ну показывай, с чем пришла.
Махитебенге высыпала на одну из подушек деньги из мешочка, в который она собирала милостыню… и прятала ворованное.
Брови Эвхага взлетели вверх, потому что среди принесённых чёрной девушкой монет сверкнула одна золотая.
- Ты что, перед кем-то ноги раздвинула?
Махитебенге, не таившая своих пристрастий, спокойно поправила:
- Это передо мной раздвинули. Прелестная молоденькая ваарта.
Эвхаг махнул рукой.
- Девке захотелось новых ощущений? Бывает.
- Бывает, - согласилась Махитебенге. - Мне можно идти?
Взгляд Эвхага был не по старчески острым и внимательным. Махитебенге смутилась.
- Что-то ещё?
- Меня почему-то тревожит твоё рвение. Мне кажется, ты готова подставиться жеребцу, лишь бы добыть денег. А ведь всё забираю я. Ну там, грошик другой оставляю, когда добрый и сытый.
- А мне терять нечего.
Махитебенге и правда добывала денег больше всех нищих из их стаи. Но отдавала Эвхагу чуть больше половины. Остальное прятала для себя. Осознавая, что товарищи порежут её на куски, если дознаются до правды. Но в соседний город, из которого рукой махнуть до усадьбы ваартана Кит’ни’дина, никто её бесплатно не повезёт, а идти слишком долго. Да и одежду поприличней нужно будет купить, и тёплую обувь.
Эвхаг нетерпеливо дёрнул плечом.
- Ну тогда пошла вон. Ты у меня не одна.
Мысленно плюнув, Махитебенге поклонилась ему. Старый хрыч ревниво требовал этого от своих «подопечных». Точно в ваартана играет, не иначе.
Девушка успела заметить самодовольную улыбку старика.
***
- Ну покажи, пожалуйста… Ну покажи…
Ваарте Лин’май было всего семнадцать, а вела она себя на пять. Махитебенге вздохнула и убрала руку за спину.
- Ничего занимательного, моя дорогая.
Оказавшаяся в первый раз без материнского надзора, Лин’май пошла, как говорится, в разнос. В город она прибыла в сопровождении двух старших братьев и десятка слуг. Братья в эту ночь отправились то ли по делам, то ли, что более вероятно, в ближайший дом удовольствий, из слуг была только подслеповатая старая нянька, оглушительно храпевшая в соседней комнате.
К Лин’май Махитебенге влезла через окно.
Лин’май наматывала на палец золотистый локон, буравя Махитебенге недовольным взглядом изумрудно-зелёных глаз. Девчонка не привыкла к непослушанию каких-то полукровок. Но Махитебенге не боялась её возможной ярости, слишком уж безобидно Лин’май выглядела.
- Тогда я тебе после этой ночи не дам монету. Золотую, заметь, как в прошлый раз.
Махитебенге лукаво улыбнулась.
- Неужто я вам так понравилась, ваарта? А если настолько понравилась, то вы мне дадите монету в любом случае.
Девчонку ей было немного жалко. Наивное дитя, которое берегли от настоящей жизни. Может, Лин’май в неё влюбилась?
- Ты со мной только из-за денег?
Махитебенге поборола отвращение к себе, взяла Лин’май за руку, и стала медленно целовать её пальчики.
- Нет, конечно. Я бы не пришла второй раз, если бы вы мне не нравились.
Лин’май густо покраснела.
Тем не менее, она смело легла на кровать, задрав подол и раздвинув стройные ноги.
Махитебенге разделась, накрыла Лин’май собой… Девчонка охнула, потом захихикала. Махитебенге пустила в ход пальцы, которые так любила Асхель. Позже настанет черёд языка, и тогда Лин’май совсем потеряет голову.
***
Махитебенге бежала по тёмной улице, сжимая в руке золотую монету. Собачий лай был по-прежнему хорошо слышен, а значит, она ещё не в безопасности.
Кто мог знать, что братья Лин’май вернутся? И зайдут к сестре, пожелать ей спокойной ночи?
Махитебенге пришлось сигать в то же окно, через которое она проникла к Лин’май.
На сей раз братья не вняли крикам сестры, которая, хоть была младшей, но являлась наследницей земель и состояния, и имела право им приказывать. Первый залепил Лин’май пощёчину, крича что-то о «позоре на весь наш род». Второй на некоторое время просто застыл в дверях, распахнув варежку.
Благодаря их промедлению Махитебенге смогла выбраться.
Сейчас всё зависит от быстроты её ног.
Темнота и умение быстро бегать — подспорье для любого нищего, даже если по его следу пустили злющих псов.
