Vivre ensemble

POV Strawberry Зубы непроизвольно стучали, ноги подкашивались. Перед глазами все стоял тот оценивающий, наполненный похотью, взгляд французского политика. На меня таким еще никто не смотрел, и от этого было особенно страшно. Не говоря уж о том, что я ни слова не понимала без Клэр, а она так и не перевела мне последнюю часть диалога. А ведь именно там крылась причина всего. И этого жуткого взгляда, и моего «изгнания» из кабинета, и того, что спокойный, уравновешенный Адам вдруг взъярился. Поставив в памяти галочку, выбить правду из Адама и Снейка, я быстро пересекла коридор, изо всех сил стараясь не замечать небрежно-презрительные взгляды, которые кидали на меня блондинистые французские девицы, что дожидались своих лю… гм… соотечественников у огромного витражного окна. Конечно, осуждать меня все могут, но… попробовали бы они столько ночей подряд посидеть над бумажками. Посмотрела бы я на них тогда! Бледная, как полотно, Клэрри догнала меня у «палаты», куда я направилась первым делом: Змей говорил, что ребята остались без помощи. - Что случилось? И почему ты здесь? - обеспокоенно спросила я у девочки. Интересно, а она сможет дать ответы на мои вопросы? - Твой Снейк сказал, что взрослые дела не для детских ушей, и выгнал меня, - пожаловалась Клэр. - А почему… - А еще он сказал, чтобы я ни под каким предлогом не рассказывала тебе, что произошло, - тоном ябеды доложила она и немного злорадно добавила: - Так что вытрясай сведения у него, а не у меня. Я резко остановилась, прижимая пальцы к вискам. Забавно, однако, получается! Змей, похоже, меня за дурочку держит. Ну или за ребенка малого. Иначе с чего бы стал скрывать то, до чего я все равно докопаюсь? Нет, ну правда! Как будто он не знает, что от всей этой секретности мне только любопытнее станет. Покачав головой, я двинулась дальше. Что ж, поджидать мальчишек под дверью смысла нет, лучше заняться своими делами, пока они там секретничают с французами. Клэр торопливо побежала за мной. - Ты куда? Можно с тобой? - зачастила она. - Просто пока они там со всем разберутся… Даже не знаю, чем заняться. Не с этими блондинками же тусоваться… - Клэрри, я ведь не развлекаться иду. Нет, если твои уши не завянут от отборной портовой - хотя даже матросы стесняются произносить такое, я уверена - ругани, то милости прошу. Девочка резко остановилась, озадаченно хлопая глазами. На ее лице крупными буквами было написано сразу несколько чувств - от заинтересованности до ужаса. Я посмеялась про себя и потянула ее за руку. - Что это за место такое? - поинтересовалась Клэр, слабо упираясь. - Госпиталь. *** - Вот и все, ничего страшного, - я лучезарно улыбнулась, обрезая ножницами концы бинта. Мужчина, сидящий напротив меня, скривился, Клэрри булькнула горлом. Ну хорошо, когда полруки разворочено так, что можно изучать строение человеческого скелета, это страшно. И когда эту самую руку приходится зашивать в живую, без наркоза и в основном подручными средствами - это тоже страшно. Но когда все уже позади, когда завязан финальный бантик на повязке, все перестает казаться таким ужасным. И только перед глазами стоят жуткие картины… Но я уже научилась не замечать их, а вот бедная Клэр… - Прости, что притащила тебя сюда. Я не думала, что сегодня появится кто-нибудь новый, - призналась я, искренне раскаиваясь и держа подругу за руки. - Ничего, - выдавила Клэр, лицо которой приобрело нежный салатовый оттенок. Она через силу растянула губы в улыбке: - Зато какой опыт! Я такого еще никогда не видела… - И больше не увидишь, если повезет. - Между нами вклинился огромный детина в одной только длинной рубашке. Стоял он не твердо, опираясь на импровизированный костыль, потому что имел лишь одну ногу - вторую потерял в ту ночь, когда свергли Солюса. Косматый и не бритый, он внушал некий ужас, но на самом деле был добрейшим человеком во всем мире. И даже несмотря на то, что он был эденовцем, что остался не только без части тела, но и без семьи, он не потерял веры. Ни в людей, ни в добро. Он, кажется, был готов раскрыть свои объятья для каждого, и мы любили его за это. - Ты встал! - вскрикнула я, всплеснув руками. - Я же говорила тебе: постельный режим! Я подтолкнула мужчину к кровати, но он даже не сдвинулся с места. Что ж, оно и понятно: он был головы на три меня выше и раза в четыре шире, как уж тут мне с ним сладить. - Постельный режим, - проворчал Пьер (так его звали). - Да у меня всю жизнь теперь постельный режим должен быть, и что? Сиднем сидеть? А работать кто будет, а, Строуберри? Кто страну поднимет? - Да уж найдется кто-нибудь, а тебе о себе подумать надо, здоровье поберечь. - Зачем? У меня теперь нет ничего, к чему себя беречь? - Как это нет? Как это?! Я выразительно потрясла пальцем, но убедительных слов так и не нашла. Со всех сторон на меня смотрели насмешливые лица, ожидая продолжения. - А, правда, Строуберри, что у нас теперь осталось? - выкрикнул кто-то сзади. - Половина здесь - инвалиды, которым некуда податься. Так что… - Но… но… Еще всегда остается любовь! - наконец нашлась я. Все вокруг обидно засмеялись, а Пьер потрепал меня по волосам: - Девочка, наивная… *** Я никогда не любила темноту, ночь и… спать. И если первое и второе меня просто пугало, то третье напрягало конкретно. Меня всю жизнь мучила мысль о том, сколько полезных вещей можно было бы сделать вместо этого бесполезного занятия. Вот если бы люди изобрели что-нибудь, поддерживающее энергию всю жизнь… Это была моя детская мечта. И только теперь я осознала, как это здорово - спать. Но подобное мне не светило еще ой как долго, ибо все мы оказались в такой заднице, что выбираться из нее придется полгода, как минимум. А так хотелось просто вернуться на свою Другую сторону и весь остаток жизни посвятить вязанию носочков… М-да, у Снейка случилась бы истерика, узнай он о моем желании. Итак, на чем я остановилась? Ах да, спать мне было некогда: пару свободных часов я решила посвятить дневникам Лилит. Давно уже дала себе слово пролистать их в поисках какого-нибудь подробного и - самое главное - понятного описания системы Солюса, так почему бы не сделать это сейчас? Вообще-то, я боялась трогать эти тетрадки, разбросанные на полу. Нет, не потому, что там могло быть что-то страшное или противное, а потому… Ну не знаю… Вот лично мне бы было не очень приятно, если бы кто-нибудь прочитал мои записи, так почему я должна так поступать с Лилит? Нет, ответ ясен: потому что это может нам помочь. То есть, все пристойно, благородно, но… мне еще никогда не доводилось копаться в чужих вещах и сейчас начинать не хотелось. Как бы там ни было, отставив лирику в сторону, я присела на корточки посреди захламленной комнаты. С чего бы начать? Наверное, с нынешнего года, а там уж как пойдет. Открыв тетрадь с кошачьим силуэтом на синей обложке, я вгляделась в ярко-желтые страницы, исписанные черным маркером. Первая запись была сделана четырнадцатого февраля. 14 февраля 201… год. 17:52 С утра приходил Адам. С цветами и открыткой. Папа говорит, что он лишь хочет добиться власти через меня, но я этому не верю. Адам любит меня! Иначе почему он запомнил, что я обожаю горький шоколад и белые лилии? Что я до ужаса боюсь пауков и терпеть не могу лазанью? Иначе как он узнал, что под одеждами стервы скрывается маленькая девочка? Он любит меня, я это точно знаю. Любит со всеми моими тараканами и странностями. Любит такой, какая я есть. А я люблю его, и сегодня же расскажу ему об этом. Мы встречаемся в семь. Думаю, я как раз успею собраться и придумать нужные слова. Или нет, не буду ничего придумывать! Пусть все будет естественно и… идеально. Шок. Просто шок. Она… любила его! Лилит любила, черт возьми! Да и сейчас, возможно, любит… Всего несколько простых строчек, а сколько эмоций! У меня, конечно. Просто я не ожидала, что эта стервочка правда может любить. По-настоящему, вкладывая в это чувство душу. Я всегда думала, что их брак с Адамом - фикция. Ему - власть, а ей… ну, тоже, наверное, досталось бы что-нибудь. Престиж, например. А тут такое… Напряженно закусив губу, я перевернула страницу. Какие чудеса ждут меня дальше? 14 февраля 201… год. 22:03 Я думала, что такое бывает только в кино. Адам поцеловал меня! По-настоящему. Так сладко, так нежно… Это невероятно, мне до сих пор не верится. Он водил меня к морю, и мы любовались закатом. И снова целовались. Кажется, я окончательно пропала. Напоследок он пообещал, что мы теперь всегда будем вместе. И я верю ему, что бы там не говорил отец. Я счастлива. Я абсолютно, беспредельно счастлива. Я откинула волосы со лба и замерла, пытаясь осмыслить прочитанное. Но все это никак не желало укладываться у меня в голове. Наверное, стоит перелистнуть пару страничек и найти что-нибудь, что не относится к Адаму. Иначе я начну завидовать. Или ревновать. Эээ… Ну, то есть, неужели он мог разлюбить эту девушку, раз она, оказывается, вся такая пушистая, да еще и его до безумия любила в придачу? Может, он и сейчас о ней частенько думает, а Ева и не в курсе. А я же ее подруга, я обязана… Так, стоп. Стоп, Строуберри, прекрати нести бред. Адам любит Еву, и пусть Лилит будет хоть сто раз хорошей. А вообще, пора бы поискать то, что относится к делу. 22 февраля 201… год. 23:45 Сегодня папа передавал мне «опыт управления Эденом». Это он сам так говорит. Я пыталась отвертеться, кричала, что когда выйду замуж за Адама, то править всем будет он. А папа все стоял на своем, мол, такой высокий пост должен занимать кто-то из нашей династии. А еще заявил, что Адам бесхребетный дурак, и что от него не будет никакого толку… В итоге мы поссорились. Я этого не хотела, правда. Просто я не знаю, как объяснить папе, что мне совсем не интересна политика. И как доказать ему, что у нас с Адамом настоящая любовь. Он в такую, кажется, не верит. Неужели, он и сам не любил маму?.. А поприсутствовать в зале заседаний мне все равно пришлось: долг зовет и все такое. И я поняла лишь одну вещь: чтобы управлять людьми, отец заставляет их поверить в то, что он им нужен. В то, что им нужно то, что он делает. Вроде как иначе все развалится. Даже на мой взгляд это гениально. Бинго! Я прищелкнула пальцами и, сбросив дневник с колен, прошлась по комнате в диком победном танце. Вот оно, наше спасение! Убедить людей, что мы им нужны! Стоп… А как это сделать? Я застыла с поднятыми руками, как дура, и задумалась. И для чего же мы можем понадобиться людям? Зачем им наши планы? Для нас они понятны, полезны, идеальны, но… как это объяснить людям? Да и не хочу я, чтобы они зависели от нас. Я же не Солюс, в конце-то концов. Я хочу свободы и демократии! Я сожалением посмотрела на отброшенную тетрадь и уселась за стол: надо заняться нужным делом, а не глупостями. Но эти дневники я все равно прочитаю когда-нибудь. Не потому что что-то в них может помочь нам: их методы - не наши, это я уже поняла, - просто мне стало интересно - кто она такая, эта Лилит. По-моему, тут стоит разобраться.