Под натиском

      Тепло расходилось по венам. Она медленно повернулась в сторону, где предполагаемо стоял наблюдающий. Глаза широко распахнулись, а нижняя челюсть едва не соприкоснулась с пушистым ковром от шока. По телу пробежал разряд тока. Сердце бешено билось о ребра. «Как такое возможно?», — один единственный вопрос интересовал её сейчас.       — Закрой рот, Аккерман, а то муха залетит, — рот мгновенно захлопнулся, а зубы клацнули друг об друга. Но вопрос в серых глазах не исчез.       — Капитан Леви? — спросила она, с сомнением бегая по мужскому лицу.       Стальной голос заставил её замереть подобно статуе. Молча разглядывая его, она и не заметила, как он сам приблизился на пару шагов и точно также вперил в неё взгляд. Снизу вверх, его глаза поднимались всё выше и выше, пока не столкнулись с её серо-золотыми. Взор был наполнен холодом и дикостью, как у волка.       Это словно был совсем другой человек, не тот капитан, которого она знала все эти годы. Весь внешний вид Аккермана источал смертельную опасность, а ледяная жестокость в глазах заставляла тело неосознанно трепещать. Микаса была уверена, что он с лёгкостью может наклониться ближе и перерезать ей горло, не теряя при этом зрительный контакт. Затем отступить, заботясь лишь о том, чтобы она не запачкала кровью его блестящие ботинки и белоснежный галстук.       Микаса недоумевала — что такого могло произойти за время её заключения, чтобы он поменялся так кардинально. Не успела она и открыть рта, как неведомая сила, словно атаковала её разум и заставила пошатнуться на скользком деревянном полу. Какие-то картинки стали проносится перед ней, моментально сменяя друг друга. Скорость их движения была невероятной настолько, что по окончании Микаса не могла припомнить содержание ни одной. Ментальная атака была похожа на ножевое ранение, острая боль разносилась от макушки и до кончиков пальцев. Казалось, что в голову непрерывно вбивали огромный ржавый гвоздь.       Приступ прекратился также внезапно, как и начался. Она с удивлением заметила, что валяется на полу у его ног. Ткань от робы липла к телу, испарина выступила на лбу, а лицо белое, словно гипсовая скульптура, которые выставляют в саду для эстетического наслаждения. В данном случае эта скульптура будет скорее украшать её могилу, но никак не волшебный сквер на улице. Микаса была настолько поглощена своей уязвимостью и последствиями от припадка, что голос мужчины донесся до неё, словно через толщу воды.       — Значит, ты действительно забыла, — он оценивающе взирал сверху вниз.       Девушка, словно получила оглушительную пощёчину, мигом подскочив с места, она взглянула на него с высоты своего роста. Что ответить? Аккерман не знала, что можно сказать этому чужаку. Видимо, он прочитал это в её потухших растерянные глазах и решил расставить все точки над «и».       — Ну и ладно. Король Фриц был слишком добр к тебе, когда освободил от заточения. Даже не думай, что теперь независима, вовсе нет, здесь я твой хозяин и я не дам тебе вздохнуть, не рассчитывай на это, — Леви встряхнул несуществующие пылинки с манжетов пиджака, и, приосанившись, крикнул дворецкому: — Отведи её в комнату и расскажи о правилах и обязанностях.       Бросив последний безразличный взгляд в её сторону, Аккерман большими шагами вышел из дома и оставил наедине с пожилым мужчиной, пришедшим из тёмного коридора впереди.       — Иди за мной, — обернувшись спиной, Фрэнсис двинулся направо к широкой лестнице, ведущей наверх.       Микаса безропотно следовала за ним, утопая в бесчисленных размышлениях о произошедшем.       «Значит, ты действительно забыла», — что это вообще означает?        Ломая голову над сутью его слов, она поднималась по лесенке, всюду были развешены картины: от натюрмортов и до портретов всей четы королевской семьи. Неужели их свободолюбивый и рассудительный капитан стал фанатиком «Культа стен»? Бесчисленные мысли, кипящие в её голове, сводились лишь к одному вопросу:       «Как он скатился к этому?»       Он предал Разведкорпус ради красивой усадьбы и дворянского титула. Променял свои крылья свободы на золотой ошейник короля. Безвольная шавка монарха, вынюхивающая информацию о выживших остатках Разведотряда.       «Если они, конечно, вообще есть», — уголки губ скривились от затапливающего омерзения. Пазл в сознании почти собрался, осталось лишь вставить последний кусочек, недостающая деталь.       «Почему?»       Она, разумеется, не была слепа и прекрасно видела в каких роскошных условиях теперь прибывает бывший командир, но раньше она никогда не подмечала за мужчиной подобную меркантильность.       Вредный, своенравный, упрямый и дотошный, но никак не жадный и расчётливый — эти качества никогда не входили в его психологический портрет. Это тоже изменилось? Но почему?       Кровь зашумела в ушах от количества мучающих вопросов, ей срочно необходим ответ. Чёткий и вразумительный, пусть реальность и будет жестокой, но зато она будет знать правду из первых уст.       Идя по длинному коридору, Микаса заметила справа от себя окна, располагающиеся друг за другом, слева были полностью идентичные по внешнему виду двери. Их было не счесть, оранжевого цвета лучи падали снаружи прямо к ногам девушки. Луна, не спеша, приходила на смену ослепительному солнцу. Лёгкий сквозняк блуждал за ними по пятам. Белоснежные пушистые облака подсвечивались желтизной, уходящего солнца. Микаса не сдержала зевка — усталость весь день не спеша поглощала организм, словно бокал изысканного вина. Потерев глаза ладонью, Микаса уткнулась во что-то приятно пахнущее и мягкое.       — Кхем-кхем, — прокашлялся в кулак мужчина, привлекая внимание.       Она сразу отшатнулась назад и едва не рухнула вниз, её координация значительно ухудшилась за время пребывания в Друденхаусе. Фрэнсис закатил глаза и правой рукой указал на дверь возле себя.       — Вот комната. Будешь жить там, — он погладил свой бархатный черный костюм, и, вытащив из него пару комочков, заговорил скучающим тоном: — Подъём в шесть, будешь заниматься либо готовкой на кухне, либо уборкой в комнатах, смотря в чём будет большая необходимость. Проспишь — пеняй на себя, — развернувшись на каблуках, он, не медля, пошёл в обратную от неё сторону.       Вздохнув поглубже, Микаса схватилась за железную ручку, и, нажав, дёрнула её на себя. Это была небольшая спальня с кроватью у левой стены и двумя большими окнами впереди, у правой стены стоял внушительных размеров шкаф цвета слоновой кости. Обычная комната служанки, но она уже запала ей в душу. Подойдя к ближайшему из окон, Микаса присела на подоконник и взглянула на сад. Взгляд сразу выцепил невысокую фигуру капитана, он стоял возле кареты и беседовал о чём-то с дворецким. Когда он только успел спуститься? Может, у него вставлен двигатель для УПМ в зад? Это бы вполне объяснило ошеломительную скорость пожилого человека. Двое мужчин увлеченно разговаривали, Аккерман подключила все свои таланты, скрытые, и не очень, чтобы прочитать по их губам хоть одно слово. Вникнуть в смысл.       Леви, словно почувствовал её внимание, и, посмотрев наверх, встретился с ней взглядами. Микаса вложила в него всю свою неприязнь, а мужчину на это лишь криво усмехнулся и подмигнул ей. Брови взлетели от такой дерзости, он издевается над её теперешним положением, не то чтобы раньше оно было лучше. Но если бы у неё стоял выбор между голодным заключением в сырой камере Друденхауса и жизнью в уютной светлой комнате величественного поместья близь Стохесса, то она однозначно предпочла бы компанию настоящих крыс метафорическим.       Девушка фыркнула в ответ на ехидную ухмылку Аккермана, это было так явно, что, судя по всему, мужчина это уяснил: взгляд наполнился ледяной решимостью и он вернул внимание распинающемуся перед ним дворецкому. Они проговорили ещё пару минут, после чего Леви вошёл в экипаж и умчался вдоль каменистой дорожки. Ворота по сигналу Фрэнсиса закрылись, старик подобно Аккерману взглянул в её окно, и, сузив глаза в щелочки, стал выглядываться в лицо. Такой пристальный взор вызвал у неё дрожь, а волосы рефлекторно встали дыбом. Микаса направила лучший из своей коллекции угрожающий взгляд на чудокавотого старика. Фрэнсис, высокомерно приподняв подбородок, направился в сторону оранжереи.       Голова ныла от количества свалившейся на неё информации. Запустив руку в волосы, Аккерман стала массировать корни, глаза прикрылись от удовольствия. Настроения поднялось выше, когда она заметила узкую дверь возле шкафа, которую не было видно со стороны входа. Она уже представила в красках, как впервые за долгое время примет душ и сменит одежду. Ей ведь предоставят хотя бы униформу? Тело соскользнуло с подоконника и Микаса направилась к загадочной двери полная надежд. Вместо душевой кабины тут была маленькая ванная, судя по всему, этот коротышка подбирал здесь всё под себя. Ванная комната по размерам напоминала ванную Разведкорпуса, правда, в корпусе такая комната предоставлялась на целый этаж, а тут только для неё. Возможно, всё не так уж и плохо?       Она уже забралась в металлическую ванную и включила горячую воду. Её вольный нрав, словно пробудился от такого количества непривычных, но приятных ощущений, в мысли стали закрадываться разные планы побега. Терять-то нечего? Эрен мёртв. Армин мёртв… Или нет? Она выпрямилась, сидя внутри, и напряглась. Микаса могла точно сказать в какой день ей сообщили о смерти Йегера, но причину она не знала. Также она и не могла сказать с уверенностью, что все друзья погибли, она не помнила ничего, что с ними связано.       Последнее их взаимодействие датировалось двухлетней давностью или того больше. Они сидели всем отрядом у костра и разговаривали о всякой ерунде. Саша с Конни травили всякие анекдоты, старше их самих, Армин сидел рядом с ней и улыбался, а Эрен сидел с мрачным лицом по другую руку. Жан хлопнул себя по лицу, когда рассказчики начали спорить о том, какой на самом деле была кульминация истории. Они десять минут слушали этот «захватывающий» рассказ и, видимо, так и не узнают подлинный конец. Капитан стоял вдалеке, подпирая дерево плечом, и краем уха прислушивался к их бессмысленной болтовне. Картинка стоящая перед ней была такой детальной и красочной, что, казалось, протяни руку и коснёшься действующих лиц.       Капающие звуки стали доноситься до неё, вода во всю выливалась из-за краёв бортика, она подскочила и закрыла кран. Приличная лужица образовалась под ванной, пока она летала в воспоминаниях о тех беззаботных деньках. По сравнению с тем, что началось потом, те дни борьбы с титанами и вправду можно назвать беспечными. Бороться против людей гораздо труднее, чем против безмозглых людоедов за стенами. Безмозглость человечества была неописуема и неоправданна, Эрен и раньше заводил жалобные речи о действующем правительстве, но никто особо не прислушивался к экспрессивным монологам парня. Его титаническая сила сейчас бы очень понадобилась для борьбы с королём, однако они уже проиграли свою войну. Эрен мёртв и последняя надежда человечества на свободу умерла вместе с ним. Он так и не смог смириться с тем, что люди не желали выходить за пределы трёх стен, он так и не смог смириться с людской жадностью и глупостью, он так и не смог добиться желаемого.       Пелена заволокла грозового цвета глаза, слёзы текли по щекам, ей ничего не осталось кроме как утереть их лечь в тёплую, мягкую постель, в то время, как половина друзей умерла, а другая половина отбывает срок перед казнью. Приговор гласил о пожизненном заключении в тюрьме строгого режима Друденхаус, но все прекрасно понимали, что как только государственные изменники прибудут на место — им не прожить там и года.       Микаса всегда считала, что первым делом избавятся как раз таки от неё, но планы короля поменялись, осталось узнать, на что и по какой причине. Она любыми силами выпытает это из Леви, даже если придётся в итоге убить его. Ведь если она опустит руки, то смерть Эрена будет напрасной, гибель всех её товарищей будет бессмысленной, она не может этого допустить. Пусть капитан теперь на другой стороне. Она останется верна себе и своим идеалам, она останется верна своей семье. Аккерман ляжет костями, но убьет короля Фрица и всех, кто малейшим образом причастен к уничтожению Разведкорпуса и его членов. Оперевшись о края, она выскочила из ванной и помчалась в комнату. Роясь в ящиках прикроватной тумбы, она вынудила, наконец, листок бумаги и тоненький графит. Оставить в её распоряжении стеклянную чернильницу они не рискнули.       «Это тоже сойдёт», — она взяла графит в руку и аккуратно, стараясь не сломать, вывела «Список покойников». Дело осталось за малым, выяснить личности, замешанных в этом людей, и мучительно прикончить.       По крайне мере два имени она могла записать туда уже сейчас. Первым значился — «король Фриц», а последним витиеватыми буквами она вывела — «Леви Аккерман». Пора взять себя в руки. Пора бороться за свою свободу и жизнь.       «Борись. Борись. Борись», — вещал юношеский голос с присущей ему упёртостью. Она вздрогнула так, словно разряд тока прошёлся по ней только что. Все опасения отошли на второй план, нельзя колебаться — бороться до конца!