Сложности субординации и деонтологии

      Первое же, что он почувствовал, придя в сознание и открыв в кромешной мгле глаза, уже почти привычную головную боль. Лежа в темноте, было трудно сразу понять, с чем же на этот раз придётся расстаться во имя науки. Уже остались позади утрата мелкой моторики, слуха, осязания — тактильной чувствительности и паралич обеих нижних конечностей, он становился глухим, тупым, впадал в детство, в неконтролируемую ярость. В попытке выяснить, чего же на этот раз его лишили эскулапы от науки, Ткачев Артем Романович поочередно шевелил конечностями и головой. Вроде всё исправно работало, но это ещё не показатель, может, теперь ему предстоит насладиться непроизвольным мочеиспусканием. Артем досадливо поморщился — в такой темени ему и без проблем с мочеиспусканием будет непросто сходить поссать. И тут он окончательно пришел в себя — какая темень? Какая ещё на хуй темень? Он лежит в палате военного НИИ под круглосуточным наблюдением, везде камеры понатыканы и всякое там аварийное освещение. Здесь вообще, по умолчанию, не может быть темно. Он спать ложился под свет из окна в коридор института. Артем поводил глазами из стороны в сторону, закрыл, открыл и разочарованно застонал. В этот раз его лишили зрения. Словно подтверждая догадку, сбоку раздался писк открытия электронного замка на двери и шаги в его направлении.       — Артем, ты уже пришел в себя? Как самочувствие?       — Хуёво.        — А конкретнее?       — Окей, Гугл. Я ослеп.       — Серьёзно? Потрясающе! В смысле сочувствую, конечно. А как ты это понял?       — Ты не Гугл, Глеб, ты Яху, — Артем демонстративно провел по лицу ладонью. — Я не вижу ни хуя.       — Совсем?       — Абсолютно. Темнота в глазах.       Артем почувствовал возле лица легкое движение воздуха. Видимо, образцово-показательный помощник лаборанта Глеб Караханов махал у него перед глазами своей рукой, чтобы удостовериться самому.       Он забавный, этот Гугл. Единственный по-настоящему живой человек, а не как все остальные тут — машины, а не люди. Может, потому его и приставили к Артему. А может, потому что они уже были знакомы ранее и светила науки решили сыграть на этом, потому что измученный опытами Артем всё хуже и хуже шел на контакт, а им нужны были сведения. И хотя медицинская техника максимально давала им информацию, что Артем чувствует и как себя поведет, она показать не могла. Артёму было плевать, но Гугл действительно разбавил депрессивную серость будней, внося хотя бы видимость жизни. Он закрыл слепые глаза и приготовился к привычному опросу и осмотру от образцово-показательного Гугла, чтобы затем уснуть и проснуться хотя бы уже без головной боли.       Проснулся он от возмущенного шепота Гугла. Но виду не показал, стало интересно, на кого шипит обычно позитивный парнишка. Оказалось, на Лебедева. Как понял Артем, его как «проект», напрямую связанный с контактом с неземной цивилизацией — Харитоном и его грёбаной тарелкой, как называл их Артем, — передали курировать Лебедеву. Почему его должны окружать ранее знакомые люди, Артем пока не понял. Ему по большому счету было все равно. Лебедев так Лебедев. Тот появлялся редко, говорил мало, уходил быстро. Идеальный начальник. Лучше него мог быть только начальник, отпустивший его наконец домой. Но Леонид уже давно лишил его иллюзий на этот счет. Никто его никуда отпускать не собирался, слишком ценный он экземпляр для изучения — единственный человек, освоивший инопланетный экзокостюм и единственный оставшийся в живых, которого вытащили чуть ли не с того света неземные технологии. Тем интереснее показался подслушанный разговор — Гугл просил Лебедева замолвить слово перед учеными, чтобы Артёма отпустили к нему домой.       — …Ну, Валентин Юрьевич, он же живой человек. Ему же тоже тяжело. Он же сейчас совсем беспомощный.       — Не более чем всегда.       — А если ему ночью что-то нужно будет?       — Вызовет дежурного по смене.       — Вы серьёзно? Вы видели, как эти дежурные работают?       — Глеб, если сотрудники проявляют в работе халатность, я жду от тебя докладную записку о нарушениях, а не попытки забрать объект из лаборатории.        — Да при чем тут халатность, они же, ну… бесцеремонные, будто не с человеком, а с куклой обращаются, Валентин Юрьевич.       — Это называется — субординация и медицинская деонтология, Глеб.       — Валентин Юрьевич, — продолжал жалостливо шипеть Гугл, — я дома за ним круглые сутки присматривать буду. Я же не навсегда прошу, на выходные только, пока мои на даче. В понедельник верну его обратно. А там, может, зрение уже восстанавливаться начнёт, ему легче будет. Ну, поговорите с Леонидом Евгеньевичем.       — Я подумаю, — холодно и резко.       И звук удаляющихся шагов, писк открывшейся двери и тишина. Артем прислушался, пытаясь понять, ушел ли Гугл тоже.       — Я знаю, что ты проснулся. Как ты себя чувствуешь?       — Лучше, — Артем не стал юлить или притворяться дальше. — Голова уже не болит.       — Хорошо. Что-нибудь хочешь? Пить, есть?       — Пожалуй, пить хочу. И в туалет.       — Да, конечно. Вот моя рука, вставай аккуратно, я тебя провожу.       — И за хер подержишь? — попытался сострить Артем.       — Это ты сам как-нибудь, — не повелся Глеб.       — Слепой снайпер?       — Мда… О! Я тебе «утку» принесу.       — Смышленый малый, — вздохнул Артем. — Тащи свою птицу счастья.       — Ага. Но ты всё равно вставай, надо походить, размяться. Заодно расскажи, как себя чувствуешь…       Образцово-показательный помощник лаборанта включился в работу и завел привычную уже за эти месяцы шарманку.       Артем полулёжа на кровати слушал музло, когда из уха неожиданно выдернули наушник и вместо Порнофильмов он услышал взбудораженного Глеба:       — Артём, вставай! Представляешь, Валентин Юрьевич договорился! Мы забираем тебя домой!       — Окей, Гугл. А если я не хочу?       — Как?       — Каком кверху. Вы меня спросили, хочу ли я к тебе домой? Может, меня и тут всё устраивает.       — Но… Ммм… Ты ведь слышал наш разговор и не возразил, значит, был не против.       — Ладно, умник, уел. Поехали.       — Артем, ты прям в пижаме ехать с-собрался?       — А в чём же ещё? Разве у меня есть что-то, кроме неё?       — Да. Я тут принёс кое-что из своих вещей. Не уверен, что кроссы подойдут, но спортивки и куртка налезут точно.       Артёму было всё равно в чём ехать, хоть бы и в пижаме, но куртка так куртка. Он переоделся с помощью Глеба и, положив руку тому на плечо, последовал за ним на выход. Пройдя лабиринты НИИ и несколько пропускных пунктов, они наконец вышли на улицу, где их уже дожидалась машина.       — А где Андрей? — удивился чему-то Глеб.       — С Лебедевым уехал. Мне поручено вас доставить до места.       — А-а Валентин Юрьевич?       — Не могу знать. Так вы едете или нет?       — Едем, — вмешался в разговор Артем. Не хватало ещё из-за Лебедева упустить возможность побыть на воле.       В ответ ему минутная тишина и настороженный голос вояки:       — Ты?       — Ага. И я тоже еду. На чем поедем хоть? Я ж ни хрена не вижу, порадуйте инвалида, скажите, что на Бентли?       Оба сопровождающих молчали. Артем вытянул руки вперёд и, поводив перед собой, нашел открытую дверцу.        — Судя по посадке, это ваще не Бентли. Ну, скажите, что Гелик. Чё молчите, УАЗик, что ли?       — Нет, — всё-таки отозвался Глеб. — Не УАЗик.       — Да пофиг, — Артем уже уселся в салон и водил руками по чехлам сидений. — Блядь, как же я соскучился по тачкам. Эх, здесь, кроме освежителя, ничем не пахнет. Я б сейчас бензинчику нюхнул.       — А ты под капотом нюхни, — всё-таки отозвался вояка и захлопнул за усевшимся рядом Глебом дверь.       — Не в этой жизни, — горько усмехнулся Артем и почувствовал, как его руку чуть сжал ободряюще Глеб.       Ехали довольно долго, по всей видимости, НИИ от Чертаново было далеко расположено. Артем жадно вслушивался в работу двигателя и шум за приоткрытыми окнами. Вслушивался в уже забытый голос города и был даже немного разочарован, когда машина плавно притормозила, и водила заглушил мотор.       — Приехали. Выходим вместе. Затем я иду первым и открываю двери.       — Спасибо, я могу…       — Не надо. У меня инструкция.       Глеб не стал спорить, а Артёму было всё равно. Все эти инструкции и протоколы уже казались неотъемлемой частью происходящего.       В квартире вояка звякнул ключами, положив их куда-то, и ушёл. Глеб разулся, помог Артёму раздеться, надеть тапки и повел на экскурсию по квартире. Помещение было просторным и чем-то неуловимо знакомым. Артем не напрягался, когда они притащили к Гуглу полуживую Юльку — было не до осмотра. И всё-таки что-то его смущало. Неосознанно, где-то на задворках сознания, крутилась неоформленная мысль, которую никак не получалось поймать за хвост из-за трескотни разговорчивого Гугла и необходимости запоминать маршрут передвижения вслепую. И только когда они добрались до комнаты, в которой Артёму предстояло провести выходные, он вспомнил. Вспомнил запах, вспомнил расположение комнат, вспомнил, что он здесь тоже уже был.       — Это ведь не твоя квартира, Гугл.       — Нет, конечно.       — Какого черта я здесь делаю?       — А-артем… Ну, ты здесь будешь жить пока.       — Почему здесь? Почему не у тебя? — Артем от волнения вцепился в края кровати под собой. — Почему?!       — Потому что я так решил! — раздался резкий голос из коридора, хлопок защелкнувшейся двери и приближающиеся шаги. — Отставить панику! Ты будешь жить со мной.       Жить в одной квартире с Лебедевым и, судя по всему, в комнате Юльки Артём точно не планировал.