«Я знала, я так и знала, что что-нибудь обязательно случится» - причитала про себя Мисаки, натягивая свитер на белокурую голову пятилетнего Ранмы. «Как хорошо, что я хоть додумалась заранее послать Юкимуру отнести все документы в садик и записал туда Ранму. Как бы я сейчас бегала с ребенком на руках, оббивая все мыслимые и немыслимые пороги спасая свое «Пристанище Зевса» - продолжала насупив брови размышлять девушка, попутно собирая своего подопечного.
Новости от Юкимуры как и ожидалось оказались очень не очень. Как скрупулезный и ответственный работник он ни свет, ни заря отправился в ресторан, чтобы лично убедится и еще раз проверить все ли готово к его открытию. Но едва ли переступив «Пристанище Зевса» он сразу понял – что-то не так. В помещение было очень холодно, а лампы отказывались освещать своим мягким и приятным светом все еще темные в такую рань помещения. Стало понятно – в ресторане что-то случилось с отоплением и электричеством и судя по столбику термометра, висевшему в одном из помещений для персонала произошло это давно, скорее всего ночью, потому что еще вчера вечером, уходя с работы около 21:00 Юкимура не наблюдал ничего подобного. К утру же помещение успело хорошенько так остыть. Плюс ко всему практически все стены были в огромных, тянущимися от потолка до пола окнах, что еще больше ускорило процесс снижения температуры. Такая ситуация была более чем опасна. Это не только угрожало переносом даты открытия, но и сулило немалые финансовые расходы, дабы покрыть последствия отключения коммуникаций. В такой мороз вода могла просто поразрывать отопительные трубы, дорогостоящий ремонт мог испортится: посыпалась бы от перепада температуры штукатурка. Промерзшее здание могло пустить плесень и грибок, а также местами потрескаться, что часто случается с заброшенными домами, которые зимой остаются без отопления. И почему только Мисаки не послушалась его? Он же советовал ей перенести открытие ближе к лету и курортному сезону. Но с другой стороны Юкимура понимал ее. Она уже просто не могла больше ждать, начальница так долго судилась за это здание, вложила туда немало денег и сил и просто не собиралась ждать еще полгода до открытия какого-то там летнего сезона, чтобы осуществить свою мечту. Она заслужила свою новогоднюю сказку и пусть все рестораны в подобных местах обычно открываются в теплое время – это не важно, главное успех и радость его начальницы, к которой мужчина испытывал огромное уважение за ее трудолюбие и добродушное отношение к любому человеку независимо его от материального или социального положения.
Можно было бы еще долго гадать как же оно могло там быть, как было лучше поступить, да только сейчас у Юкимуры абсолютно не было на все это времени. Ему срочно нужно было что-то делать и вначале он предпринял попытки самостоятельно устранить проблему. Помощник незамедлительно вызвал аварийные службы в надежде, что они мигом все исправят, но те лишь сухо констатировали: «Коммуникации по отоплению и электричеству в полном порядке. Подача коммунальных услуг просто была отключена ЖЕКом - обращайтесь туда». Телефон ЖЕКа молчал, что было неудивительно, ведь сегодня было католическое Рождество и, наверняка, там сегодня выходный. Дежурный номер был безсовестно занят и скорее всего работник просто снял трубку, за нежеланием отвечать сегодня на какие-либо и звонки и не дождывшись окончания рабочего дня уйти в закат на часик-другой раньше. Тогда поняв, что своими силами он не справится с нависшей проблемой, Юкимура не нашел иного выхода, кроме как позвонить своей начальнице и сообщить о случившемся.
Мисаки не пришло ничего другого в голову, кроме как ехать в ЖЕК и выяснять, что там случилось, пока ее подченинный будет пытаться спасти их ремонт, натаскивает в помещение обогреватели на аккумуляторах, а повара уже начали подходить на работу, чтобы начать делать свежие заготовки к открытию вечером, но вместо выполнения своих непосредственных обязанностей, кутались в куртки и помогали решать проблему с отоплением Юкимуре.
Тем временем Мисаки, мучаясь в догадках, что же такого могло произойти, что ЖЕК отключил поставку коммунальных услуг, быстро приведя себя в порядок после банных процедур продолжала сборы ребенка. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что даже не сразу сообразила в связи с чем к ней обращается Ранма:
- Почему ты грустная? Ты обижаешься на меня потому что я вчера не слушался тебя? – растроенно спросил Мису мальчик.
Слова ребенка подействовали на нее отрезвляюще, она будто бы снова вернулась к реальности:
- Нет, что ты, Ранма-дорогой, нет, конечно. Как я могу на тебя злится, ты ведь просто играл с Джеком(так мальчик назвал подаренного ему щенка). У меня просто много работы. И я думаю о ней,– стала оправдываться перед мальчишкой Миса, целую его лоб.
Она тут же мысленно сделала себе замечания. Ее проблемы никоим образом не должны отражаться на ребенке, нужно держать себя в руках и не расстраивать его попусту. Он и так многое пережил в свои почти пять. Нет… Они вместе с ним пережили это.
Ранме было едва ли три с половиной года, когда это случилось. У него уже появилось какое никакое осознание себя, он уже все понимал и хорошо разговаривал. Тот злополучный день, когда мама не забрала его из садика он не забудет никогда. Тогда бабушке Ранмы – Минако Аюдзаве позвонили на работу в больницу, чтобы та забрала внука. Женщина сорвалась и побежала в садик, по пути судорожно раз за разом набирая номер дочери, но телефон Сузуны молчал. На следующий день за ним в садик снова пришла бабушка, с такими же мокрыми от слез глазами как и вчера. На его вопрос почему она плачет, женщина отвечала, что все хорошо и ему показалось, а на «когда прийдет мама» мальчик не слышал ничего, кроме безнадежного «скоро». Но ребенок, почему-то не верил этим словам. Воспитатели даже и не думали, наверное, что он ощущает их взгляды на себе, когда они тыкая пальцем на него о чем-то тихо шушукаются. Ранма не совсем понимал, что происходит, но детское сердце чувствовало- что-то не так. Неужели мама его больше не любит и бросила его? Он не мог дать ответ себе на этот вопрос, а бабушка его не давала.
Новостью о пропаже Сузуны Минако, конечно, же не могла не поделится со своей старшей дочерью. Известие о пропаже Сузуны дошло до Мисаки на следующее утро, после того как минувшим вечером ее мать приняла множество безуспешних попыток найти младшую дочь самостоятельно. Миса находилась на тот момент за границей и Минако не сразу удалось с ней связаться. Заплаканная мама, что-то отчаянно кричала в трубку, связь предательски вырывала неразборчевые слова из и без того не четкой речи, но даже тех скудных обрывков, донесшихся до ушей, было достаточно, чтобы Мисаки поняла – твердая почва под ее ногами начинает бессовестно трястись и нет никакой уверенности, что она еще раз когда-то увидит свою сестру. Но девушка была связана контрактом по работе и не могла покинуть ее когда ей вздумается, ближайший самолет был не раньше чем через неделю, без возможности заменить этот маршрут какими-либо пересадками. Она решила позвонить своему другу детства, живущему и работающему сейчас в Америке – Шинтани. Мисаки понимала, что не имеет никакого права отрывать его от работы и просить решать проблемы ее семьи, но ситуация была безвыходной, бездействие гложило девушку куда больше, чем неловкость за беспокойство друга и отрыв его от дел. Она не знала никого больше кому она могла бы доверять и кто был бы настолько рассудительным и образованым как Шинтани. К тому же ему удалось стать успешным юристом в престижной компании в США и она была абсолютна уверенна – он точно знает, что делать в ситуация с пропажей человека.
Реакция мужчины оправдала все ожидания – он ни капли не изменился с детства, всегда готовый помочь всем чем может. Получив звонок от подруги детства он не раздумывая купил билеты на ближайший самолет и вылетел в их родной город. Немудрено, из Чикаго куда проще взять уехать на их родину, чем из того Богом забытого места, где сейчас по долгу службы находилась Мисаки. Его прибытие действительно оказало большую помощь несчастной женщине, оставшейся один на один с бедой и малолетним внуком на руках. Она одна воспитывала своих девочек одна и такая же судьба постигла ее младшенькую Сузуну – Ранма, к сожалению, тоже был лишен отцовской любви и ласки, так же как и его мама с тетей Мисаки. Именно поэтому Минако отчаянно нуждалось в чье-то сильном плече и широкой жилетке, коими без каких-либо сомнений стал Шинтани. Женщина была бесконечно благодарна прибывшему гостю. Молодой, сильный и уверенный друг ее дочери, которого она, Минако, всегда воспринимала как сына, помог ей в те тянущиеся часы поисков не сойти с ума. Мужчина ходил в полицейский участок, подгоняя следователей в поисках, а также сам активно принимал в них участие, обзванивая и опрашивая всех общих знакомых. Он по десять раз на дню повторял Минако, что все будет хорошо и Сузуна обязательно найдется, а по вечерам выходил прогуляться с Ранмой, давая убитой горем матери вдоволь наплакаться не напугав своим видом и поведением маленького внука. Но с каждыми последующими сутками уверенности в счастливом конце на лице адвоката, в которое с такой надеждой заглядывала несчастная женщина, становилось все меньше и меньше. И в какой-то момент он просто перестал ее обнадеживать, утратив веру на благополучный исход.
В это время за тысячу километров для Мисаки каждая минута тянулась так же сильно и выматывающе, как и для ее мамы. Она с нетерпением ждала своего самолета. Было опасно просить сослуживца отвести ее за 300 км до ближайшего аэропорта – она находилась в самом центре военно-политического конфликта конфликта на Ближнем востоке в составе миротворческой миссии ООН, поэтому все передвижения должны были быть предварительно согласованы высшим руководством, дабы не усугублять и без того шаткое положение дел между сторонами конфликта. Девушке ничего не оставалось, кроме как ждать очередного самолета ООН, который время от времени прилетал с целью ротации, а также пополнения запасов медикаментов, гуманитарной помощи и военного обмундирования военных-миротворцев.
Это бездействие болезненно давило на Мисаки и она старалась всецело погрузиться в работу, чтобы занять себя хоть чем-то, но попытки ее были тщетны. Все внутри переворачивалось с ног на голову и обратно. Какое-то неприятное холодное сосущее чувство под ложечкой будто подсказывало ей – хороших новостей уже не будет. На третий день ожидания, занимаясь своей ежедневной работой, она наконец-то услышала за спиной такие пугающие, но в тоже время долгожданные слова. «Аюдзава Мисаки, Вас к телефону». На ватных негнущихся ногах девушка медленно пошла к аппарату. Все было как в тумане. В голове летало тысячу мыслей, в животе от волнения все скручивало в ноющий узел, а глаза невольно начинали наливаться слезами. Что же там? Что ей скажут? Мама ведь просто сообщит ей, что Сузуна нашлась и все хорошо? Или…. Нет? С этими мыслями она смиренно дошла до нужного кабинета, в здании, где базировалося их подразделение. Встав у телефона Мисаки нервно сглотнула, после чего глубоко вдохнула прежде чем ответить. Ей отчаянно не хватало воздуха и своим аккуратным носиком она попыталась собрать весь возможный кислород вокруг, после чего собрав в кучу остатки самообладания, девушка подняла трубку и приложила ее к уху, выдавив из пересохшего от волнения горла сиплое, едва слышное «Алло»… Из трубки донесся голос Шинтани. Его низкого и приглушенного «Здравствуй, Мисаки» было вполне достаточно, чтобы все понять. Он мог просто больше ничего не говорить. Все и так было понятно – она больше никогда не увидит свою сестру. Это стало последней каплей для девушки, чья чаша терпения уже и без того была переполнена изнуряющим ожиданием и сейчас она разлеталась на тысячи меленьких кусочков, освобождая все свое тяжелое содержимое.
Не успевший сказать ни слова больше, мужчина услышал лишь пронзительный и душераздирающий крик доносившийся из трубки : «Нет, Шинтани, нет!!!» - изнывал такой близкий его сердцу голос, что оно невольно сжалось у него в груди и казалось подскочило в самое горло, прочно застряв там, не давая протиснуться словам. Он слышал, как плачет Мисаки, ее надрывные всхлипы, повторяющееся: «Нет, нет, нет!!! Этого не может быть!!!» и впервые за столь долгое время был растерян как ребенок и просто не понимал, что ему делать. Он хотел ее поддержать, найти какие-то слова, которые могли бы утешить в такой ситуации, но отчего-то был абсолютно уверен - таких слов еще не придумали ни в одном языков по всему миру за столь долгое существование человечества и врятли ему удастся придумать их сейчас. Затем рыдания Мисаки неожиданно затихли и адвокат услышал как падает о что-то телефонная трубка и приближающиеся возгласы на английском языке «Что с Вами Мисаки?! Принесите воды!».
Похороны были назначены на следующей недели – как раз к приезду Мисаки, чтобы та тоже могла попрощаться с сестрой, но как оказалось позже - ей не суждено было туда попасть. За сутки до ее запланированного возращения телефон Минако настойчиво зазвенел где-то в гостиной:
- Алло, Аюдзава Минако слушает, - ответила женщина.
- Здравствуйте, Вас беспокоят из Министерства иностранных дел. Сегодня нам сообщили, что Ваша дочь Аюдзава Мисаки погибла в результате в ходе военных действий. Мы приноси Вам искреннее соболезнования. Государство выделит Вам соответствующую материальную помощь согласно закону. По поводу транспортировки тела покойной, а также касательно вопросов получения выплаты с Вами свяжутся позже, - отчеканил звонивший и положил трубку.
После услышанного женщина в момент побледнела и схватившись за сердце медленно поползла вниз по стеночке. От приземления на пол ее успел спасти подхвативший ее Шинтани, так вовремя оказавшийся поблизости. А затем приступ, инфаркт, скорая, реанимация. Шинтани все это казалось каким-то страшным сном, но его попытки проснутся не увенчались успехом. Мисаки… Этого просто не могло быть. Он сидел в коридоре больницы у реанимационного отделения в своих выглаженных брюках и белой с закатанными рукавами слегка расстегнутой рубашкой и плакал как маленький мальчишка, глядя стеклянными глазами в холодную белую стену. Даже в таком разбитом и подавленном состоянии он оставался таким же мужественным и статным, вызывая сочувствующие охи медсестер, пытавшихся утешить убитого горем, но все же безумно привлекательного мужчину стаканчиком воды или предложением прилечь отдохнуть в свободной палате.
Благо, пытаясь произвести на него неизгладимое впечатление парочка интернок уведя в ординаторскую Ранму, наперегонки пытались развлечь белокурого мальчугана, в надежде, что после того как его, предполагаемая по мнению медсестричек его мама, тобишь Минако, придёт в себя, вызвать у Шинтани на свой счет бесконечную благодарность и получить заветное приглашение на свидание от этого красавца.
Но ожиданиях этих медсестричек, собственно как и самого Шинтани, не оправдались. Измученная горем женщина не смогла пережить новость о гибели второй дочери так, так и не оправившись от удара. Вышедший утром из реанимации пожилой доктор лишь виновато посмотрел в пол, выдавливая дежурную речь сочувствии и что они делали все, что могли, хотя и понимал, что он действительно сделал все возможное, но горе Минако оказалось сильнее всяких лекарств аппаратов.
Их похоронили вместе: мать и младшую дочь, позже в закрытом гробу пришло тело старшей дочери, которую также похоронили рядом. Адвокат побеспокоился, чтобы все было на высшем уровне: самые лучшие цветы, щедрый стол на поминках, отпевание. У надгробия Мисы он возложил ее любимые белые ландыши – такие же чистые и благородные как и сама девушка. Какая же она была смелая. Она всегда его защищала в детстве от задир, а он был плаксой. Много времени прошло с тех пор. Он мечтал стать достойным ее – такой сильной и бесстрашной Мисаки. Не смотря на свой юный возраст, он уже успел добиться внушающих высот в карьере, став успешным и востребованым адвокатом в одной из ведущих юридических компаний Чикаго. Адвокат смог купить себе прекрасный частный дом в пригороде, их прекрасный дом… Он хотел приехать за ней и увезти ее в свою сказку, забрав ее с той опасной и сложной работы в миротворческих миссиях. Теперь он стал достойным ее. Он мечтал, что с этими замечательными белыми ландышами в руках она будет идти с ним к алтарю, но сейчас ему остается лишь положить их поверх ее могилы и всю жизнь винить себя, что Бог забрал ее к себе быстрее, чем он. Этот мир оказался слишком ужасным местом и Создатель счел свои райкие сады куда лучшим пристанищем для Мисаки. Ему надо было лучше работать, чтобы как можно скорее обеспечить себе материальный фундамент и вырвать ее из рук жестокой судьбы. Но он не успел. Он должен был приехать в их родной город принцем на белом коне, раскрыть ей все свои чувства, а приехал отпевающим усопших. Ах, Мисаки-Мисаки, она просто не могла не связать свою жизнь с тем, чтобы помогать нуждающимися, такая смелая и благородная, она не могла поступить иначе.
Шинтани решил забрать с собой Ранму, ведь у мальчика не никого других родственников. Он был единственным, что осталось после любимой его сердцем девушки – ее маленький белокурый племянник. Он уверен – она бы очень хотела, чтобы он позаботился о Ранме – этот белокурый ангел его единственный повод не бросить работу и не спится после потери Мисаки.
Прошло пару месяцев с момента трагедии, прежде чем на мобильный Шинтани позвонил какой-то странный незнакомый номер , по первым цифрам он понимал – звонят не с США. Подняв трубку мужчина не сразу поверил своим ушам, ему на секунду показалось, что он начал с ума от горя. Этого просто не могло быть, ведь он сам организовывал ее похороны. Но это было правдой! Он взлетел на седьмом небе от счастья, ведь улышал голос той, чей голос так сильно боялся забыть – звонила его дорогая Мисаки. Она жива, а остальное не важно! Это была просто чудовищная ошибка, в могиле захоронено не ее тело, она была жива и он больше ни за что не позволит ей никуда уйти!
Оставаться в родном городе девушке не было никакого смысла – у нее в нем никого не осталось, кроме того, тут все напоминало о маме и Сузуне. Поэтому, посетив своих родных на кладбище она незамедлительно вылетела первым же самолетом к Шинтани в Чикаго. Ей стало немного жутко видеть свое надгробие, но тогда ей и правда казалось, что она никогда не вернется домой. В отличии от адвоката, малыш Ранма не был рад появлению тети – он вообще был ничему не рад. У него все еще стояло перед глазами исказившееся от приступа лицо бабушки плавно сползавшей по стене в гостинной и подхватившего ее дядю Хинато, ее заплаканное лицо и громкие рыдания за стенкой. Шинтани пытался это как-то исправить, нанял лучших психологов, которых только мог найти, но Ранме пока что ничего не помогало и даже присутствие любимой тети не облегчало его состояние. Что касается Мисаки, то мужчина пока что не собрался обременять ее своими сердечными тяготами, учитывая, что девушка недавно потеряла сразу двух своих близких людей и сама едва ли смогла выжить после той злосчастной трагедии, подробности которой она не хотела вспоминать. Он поселил Мисаки в отдельную комнату в своем доме под и собирался терпеливо ждать, когда ее можно будет посвятить в свои амурные переживания, поэтому никоим образом не выдавал свои истинные чувства к Мисаки – дав почувствовать крепкое дружеское плече. Он был уверен – скоро все наладится. Главное, что она жива.
Девушка же отнюдь не собиралась и дальше доставлять хлопоты своим пребыванием у адвоката. Она не подозревала о чувствах Шинтани, а даже если бы и знала о них, то врятли сейчас смогла бы ответить. Мисаки была очень благодарна ему за его активное участие в поисках Сузуны, за поддержку оказанную ее матери, за то, что он оплатил все расходы на похороны и, конечно же, за то, что не бросил Ранму. Девушка прекрасно понимала, что он откажется принять деньги. И поэтому за неимением другой возможности отблагодарить Шинтани, кроме как искренними словами и обещанием помочь ему при первой же на то необходимости, она скоропалительно стала искать место, куда переехать. Мисаки решила, что ее жизнь наконец-то должна повернуть в спокойное русло. Она решила бросить свою работу, здоровье после которой и так не восстановилось, а также уехать из шумной Америки и вернутся на родину, куда-то в тихий городок у моря, чтобы исполнить свою давнюю мечту и на заработанные деньги открыть свой собственный ресторан. Такое решение девушки, хоть и удивило адвоката, но он не стал возражать. Шинтани понимал – ей нужно чем-то заняться, чтобы отвлечься и легче пережить горе. Он поддержит ее – она сама потом поймет, что ей не нужно это и вернется в его крепость в поисках надежной защиты и он будет ждать и поддерживать ее столько – сколько понадобится.
После этого началась активная подготовка к переезду и подбор помещения для будущего ресторана. Благо в финансах девушка нужды не ощущала. Она, правда, ни в коем случае не собиралась заимствовать средства у Шинтани, ведь участвуя в миротворческих миссиях, она получала приличное жалование. Тем не менее куда большую сумму она получила от родителей одного из раненых солдат, которого она не бросила во время той страшной трагедии на востоке и до последнего оставалась с больными, прикрыв одного из самых тяжелых пациентов в нужный момент свое спиной. Позже, когда все окончательно выяснилось родители спасенного, которые были очень обеспеченными людьми, не нашли лучшего способа отблагодарить врача за спасение единственного сына, кроме как переслать ей на счет кругленькую сумму в знак благодарности. Если бы Мисаки тогда не прикрыла его собой от осколков разлетевшегося после взрыва снаряда, что залетел в окно палаты, то и без того раненый солдат просто не выжил бы. Осколки надежно впились в ее кожу, доставляя нестерпимую боль, а после остались ноющими шрамами и разу раз снова начинали болеть в минуты тревоги о чем-либо. Когда помощь прибыла на место трагедии Мисаки уже потеряла сознание. Ее, как и спасенного ею солдат вместе с остальными пострадавшими, незамедлительно отправили в ближайшие госпитали, которые были порядком переполнены после случившейся трагедии. Надо сказать, что тот роковой день был чередой ужасных случайностей. В то утро Аюдзава и ее коллега по госпиталю по ошибке перепутали свои военные именные жетоны, которые они положили на свои вещи в раздевалке душевой. И хотя было запрещено их снимать – этим правилом часто пренебрегали, потому что купаться с ними было неудобно. Уборщица, мывшая пол в раздевалке, пока девушки принимали душ, случайно зацепила шваброй лавку, где были сложены их вещи. Ругнувшись, она принялась складывать упавшую на пол одежду и непреднамеренно перепутала жетоны, положив их не на ту стопку с вещами. Выйдя с душа. Мисаки с коллегой не знав об этом, конечно, не глядя надели, как они тогда были уверенны, свои жетоны. Это и стало причиной того, что Минако ошибочно сообщили о смерти старшей дочери. Врач, на шее который был жетон Мисаки погибла. Сама ж Аюзава после взрыва еще долго не приходила в себя – один из осколков попал в голову девушки.
Врачам чудом удалось ее спасти, пришлось даже на какое-то время ввести в искусственную кому. Когда она наконец-то очнулась, то ей понадобилось некоторое время, чтобы восстановить в памяти случившееся. За эти попытки она была наказана сильной головной болью. Спустя минут 30 после пробуждения, после обезболивающего укола, девушка сразу же попросила дать ей позвонить.. Она даже не сразу придала значению тому, что медсестра назвала ее другим именем, подумала, что просто напутала, да и вообще это сейчас не важно. Мисаки сама врач и знает что такое путать имена пациентов, когда их немеряное количество. Ходить ей, конечно, было запрещено, впрочем как и сидеть, но ее настойчивые мольбы к медсестре отвезти ее на каталке к телефону сделали свое дело. Пожилая медработница уже многое повидала и понимала, если она сейчас сама не поможет ей добраться до телефона, то девушка сделает это сама. А если она встанет и упадет от головокружения или чего хуже, то крайней сделают ее – сегодня же ее смена. Поэтому ей ничего не оставалось делать кроме как помочь настойчивой пациентке. Наконец-то добравшись до телефона девушка нетерпеливо подняла трубку:
- Алло, говорит старший офицер медицинского бригады подразделения номер 2761, код 71315, прошу дать разрешения на международное соединение, - протараторила по инструкции Мисаки связному, чтобы тот подключил телефон к международным линиям, дав возможность дозвониться до дома.
- В разрешение на международное соединение отказано. Офицер 71315 не найден. – ответил голосом робота телефонист.
- Как это не найдено, - разозлилась Мисаки и сразу же схватилась рукой за голову, прикрыв от режущей боли глаза, - А я тогда кто по Вашему? Может вы неправильно набрали. Код 71315. Старший офицер Аюдзава Мисаки. – возмущалась девушка.
- К сожелению, ошибки нет, ничем не могу помочь, - отчеканили ей в ответ и положили трубку.
Неожиданно подавшая голос медсестра, что стояла рядом еще больше ошарашила Мисаки, кажется, «сюрпризы» после ее пробуждения только начинаются и она даже не подозревала на сколько она была права:
- Разве Вы не Хацумото Нанами? – спросила медсестра.
- Что? – удивилась Мисаки, - Нет, конечно, я Аюдзава Мисаки код 71315. Хацумото Нанами моя коллега из госпиталя, - утверждала девушка.
- У нас в отделении нет никого с фамилией Аюдзава. – доложила медсестра, пока Мисаки, нервно бледнея читала надпись на своем жетоне, который она судорожно достала из под больничной рубашки чуть ли не порвав ее от спешки. - На Вас был жетон Хацумото, - продолжала старушка, - видимо Вы надели чужой, такое хоть очень редко но бывало в моей практике – молодые люди часто пренебрегают запретом устава не снимать их – предположила пожилая медсестра.
- Но что же тогда с Аюдзавой? – с пересохшим горлом горлом спросила Мисаки.
- Этого я не могу знать. К нам никто с такой фамилией не поступал. Может, в другой госпиталь отвезли. Суматоха тогда была, много раненых везли. Мест не хватало, поразвозили кого-куда, где места были. Мертва эта Хацумото, скорее всего, раз офицер с твоим кодовым номером на жетоне не найдет, – объясняла медсестра, - Сама посуди.Была жива, то выяснилось бы давно. Если бы сознании попала в госпиталь, то и без жетона назвала бы и имя, и звание, тогда бы не была ты записана тут под ее именем и числилась бы неизвестной из миротворцев. А если бы без сознания та Хацумото туда попала, то тоже, прийдя в себя, сказала бы, что никакая не Аюдзава она. Ты-то, здесь, голубушка, месяца два уже. Так что шансов, что жива она нет считай. Мы уже думали, что и не спасем тебя тут. Нетранспортабельной ты была, так что лечили тут чуть ли не подорожником. А ты вон какая, выкарабкалась и еще возмущаешься мне тут сидишь, кричишь по телефону. Сейчас все отделение мне разбудишь. Доктор дежурный узнает, что ты здесь - голову мне снесет. Мы сейчас же возвращаемя в палату – пожурила по-доброму Мисаки старушка и покатила коляску обратно в реанимационную палату, - Ночь сейчас, завтра утром доктор свяжется со штабом, объяснит в чем дело. Приедут оттуда, займутся твоим случаем, а сейчас спать.
На следующее утро действительно приехали из штаба. Прибывший ей сообщил – офицер, найденный с ее жетоном числится погибшим. Доселе очень сильная и стойкая Мисаки разрыдалась как дитя от услышанного. После выхода из комы она стала очень чувствительной. У Мисаки не было никакого сомнений, что девушка, носившая ее жетон была лучшая подруга и по совместительству коллега – Хацумото Нанами. Она просто не понимала как так могло произойти тогда в раздевалке, что они перепутали жетоны, но другого варианта просто не было. Девушка прекрасно помнила как за вечер до трагедии она не могла уснуть от какой-то непонятной тревоги и чтобы успокоится крутила в руках свой висевший на шее жетон, попутно рассматривая его. Там точно было написано – Аюдзава Мисаки. Она еще тогда заметила, что нижняя часть последней буквы ее имени немножко кривая – и как она раньше этого не видела. Таким образом утром раздевалка душевой было единственным местом, где она после ночи снимала жетон, а учитывая, что то время в душе была кроме нее только Хацумото, сомнений не было – погибшая с ее жетоном была именно она.
Еще больший шок Мисаки осознала, что поняла – мама думает, что ее уже нет в живых. Более того, ее «предполагаемое» тело было давно отправлено на родину и мама наверняка успела ее похоронить с полной уверенность, что потеряла обеих дочерей. Как же она там сейчас, одна с Ранмой. Девушка поняла, что ей срочно нужно позвонить домой. Ей пришлось подождать еще день, пока ей вручили временный жетон с временным кодом, которым она могла пользоваться, в том числе для связи по телефону, пока шла юридическая процедура удаления ее имени из числа погибших и восстановление всех необходимых документов. Как только сотрудник главного штаба вручил ей в госпитале новый жетон и папку с временными документами, она сразу же ринулась к телефону. То ли от счастья наконец-то услышать маму и обрадовать ее, что она жива, то ли от пережитой комы Мисаки не могла вспомнить домашний номер. Но мышечная память оказалась куда сильнее ее мысленных способностей сейчас и поразмыслив немного она попыталась откинуть все мысли и вспомнить как же обычно в таком случае двигались ее пальцы и о-чудо нужный номер был набран сам собой, после того как телефонист открыл международную линию связи.
Мама почему-то не отвечала и она сразу набрала Шинтани. Мисаки оказалась права ужасные новости все продолжали сыпаться на нее словно из рога изобилия - мамы больше нет. Тогда ей показалось, что ей лучше было не просыпаться от комы:
- Это я, это я во всем виновата! – кричала в трубку обезумевшая от горя девушка. Это известие вызвало у нее нестерпимую жгучую боль на спине и затылке в местах, куда попали осколки, и с тех пор каждый раз, когда она начинала нервничать, шрамы начинали предательски болеть, напоминая о пережитом. Как же Мисаки корила себя. Если бы она только не нарушила устав и не сняла в перед душем жетон, тогда бы маму, наверняка, не хватил бы такой сильный приступ, от известия о смерти дочери уже второй раз за ту жуткую неделю. Она бы жила надеждой на ее скорое выздоровление и бы ни за что не попала в больницу. Но Мисаки не имела никакого морального права сдаваться. Она просто обязаныа жить ради своего маленького племянника Ранмы, он нуждается в ней и она сделает все, чтобы он был счастлив. Хотя, кого она обманывает. Мисаки куда больше нуждается в маленьком белокуром мальчишке как единственному поводу жить дальше, коим когда-то стал Ранма и для Шинтани.
Итак, после того, как Мисаки побыла немного в Чикаго в доме Шинтани, приняла решение о переезде и наконец купила здание под ресторан, начались уже известные нам из прошлой главы затяжные суды касаемо законности его размещения на аукционе и самой процедуры покупки.
Теперь, пройдя столько всего, буквально за шаг до исполнения своей мечты об открытии ресторана, Мисаки узнает о отключении «Пристанища Зевса» от электричества и отопления, что грозит свести на нет все ее усилия. А денег на восстановления последствий сего происшествия просто не было. Все, что у нее было она вложила в покупку дома, машины и здания для ресторана, а также на ремонт в нем и оплату работу набранных сотрудников. Нет, она, конечно, не осталась совсем без средств, но оставшийся сбережений явно не хватит на еще один недешовый ремонт. Кроме того, у нее уже на 30 декабря был заказан корпоратив для сотрудников мэрии. Оплата за него уже принята. Вычурные и дорогостоящие продукты для него, а особенно для десертов давно заказаны, а мер был последним человеком в городе, с которым Мисаки хотела бы испортить отношения. Ей и так хватает этого инкогнито, который как-то связан с местной прокуратой, вытянув у нее столько сил и времени на суды.
С мыслями об этом девушка, закинув по быстром мальчика в садик, ехала прямиком в ЖЕК – выяснять с какого это лешего «Пристанище Зевса» осталось без тепла и света. Мчась на своей новой машине, обеспокоенная нависшими проблемами, хозяйка ресторана двигалась к нужному ей адресу по зимнем улицам Небесного Порта и даже не замечала – как красиво по-новогоднему они украшены и как отовсюду веет праздничной атмосферой, в то время внутри нее новогодним настроением даже и не пахнет, шрамы на спине и затылке больно ныли от волнения.
Точно так же она и не заметила как очутилась возле ЖЕКа. Наспех запахнув шубу, Мисаки захлопнула двери своего черного седана и зацокала каблучками в направлении входа. Секретарь в приемной даже не успела отреагировать, на залетевшую, словно фурия, черноволосую посетительницу, которая уверенным шагом, словно знала нужную дверь, пошагала к кабинету начальника. Тот на удивление оказался на месте, хотя сегодня и был праздник. Господин Ли пришел на работу дабы лишний раз убедиться, что все в порядке и его точно не оторвут от праздничного семейного ужина, решать какие-то внезапно возникшие проблемы. Он был вовсе не удивлен визиту Мисаки как впрочем и его причинами, но в то же время в голосе его и всем его естестве чувствовалось – ему самому очень неловко и он всецело стоит на стороне девушки, но испытывает некое давление «с верху» и поэтому вынужден действовать именно так иначе кто-то останется без работы:
- Госпожа Аюдзава, - оправдывался он, - К сожалению, я ничего не могу с этим поделать. На прошлой неделе у нас в ЖЕКе прошла прокурорская проверка нашей деятельности. По ее результатам было выявлены серьезные дыры в бюджете нашего коммунального предприятия. И дырой этой оказался Ваш ресторан. На ресторанчике-то Вашем долги непомерные и за электроэнергию, и за отопление. Вы купили его уже с ними, выкупили его уже с долгами, понимаете? А значит Вам придется оплатить их. Но не переживайте, бухгалтер виновный в том, что прощелкал долг уже уволен и находится под следствием. Прокуратура обвиняет его в преступном сговоре с бывшим владельцем. А неуплаченные налоги за коммунальные услуги, они якобы в карман себе клали, пока в отчетах бухгалтер нули ставились. Но я уверен – это какая-то ошибка, бухгалтер Изуми настоящий профессионал и порядочный человек. В прокуратуре обязательно во всем разберутся. Вот, голубушка, приказ нам вчера пришел из прокуратуры – остановить поставку электроэнергии и отопления по указанному адресу до выяснения всех обстоятельств и завершения следствия, поэтому Вам лучше обратиться к подписавшему этот документ Руководителю прокуратуру Небесного Порта – Игараши Торе. Мы ничем не можем Вам помочь, - немного смущенно говорил Начальник ЖЕКа, протягивая Мисаки для ознакомления тот самый приказ. Ему стало жаль эту девушку. Она показалась ему очень честным и порядочным человеком и он уже на себе успел прочувствовать давление чиновника, лишившись ценного сотрудника.
Это ужасная, как и все предыдущие новости за последние время вовсе не удивили девушку, напротив, она даже убедилась в своей правоте – кто-то связаный с руководством прокуратуры Небесного Порта считает, что имеет больше прав на «Пристанище Зевса», чем она. Буквально выхватив документ из рук господина Ли, Мисаки кинула ему:
- Спасибо за информацию, до свидания.
И словно вихрь поспешила покинуть кабинет столь же быстро и неожиданно, как и появилась в нем. Полная решимости, девушка практически перелетела через ступеньки на крыльце здания и снова села в машину. Машино послушно завелась и Мисаки направилась прямиков в центр города – к зданию прокуратуры. Надо отметить, что подъехав нему ей показалось, что она оказалась скорее в автосалоне, чем на парковке. Но такое положение дел был вполне нормальным для работников такого важного органа, да еще и в курортном городке. Быстро припарковавшись, Мисаки выбежала из машины, снова преодолевая множество ступенек крыльца, и вошла в здание. Оно было такое красивое белое, с античными колонами, жаль, только, что ей некогда было любоваться архитектурой этого филиала ада на земле, поэтому поспешно войдя внутрь, девушка начала осматривать висящие на стене стенды в поиске информации о нужном ей кабинете, где сидит заправляющий здесь всем «Люцифер». На часах было 8:32, слишком ранее время для вяло работающих правоохранителей, да еще и в праздник, поэтому на помощь дяденьки или тетеньки в приемной ждать не приходилось – за стойкой было пусто. Найдя номер нужного кабинета и информацию о его расположении, Мисаки, сжав свой бархатный изумрудны клатч, словно какое-то оружие и тот самый проблемный приказ, «позаимствованный» у начальника ЖЕКа, последовала к лестнице ведущей на второй этаж.
***
По отчетливому приближающемуся цоканью каблучков, доносившегося с лестницы, секретарь Маки понял – кто-то очень спешит. Было еще слишком рано, поэтому он даже не мог предположить, кто послужил источником этого звука. Не справившись с интересом, она\ поднял голову от бумаг, с интересом наблюдая за входом приемную, ожидая появления хозяйки каблучков. Но та, едва явившись его взору, сразу же словно вихрь, без всякого там приветствия и «объявления войны» ринулась в нападения на дверь с надписью «Руководитель прокуратуры города Небесный Порт – Игараши Тора». Маки даже не успел среагировать, как невысокая черноволосая девушка в пышной шубе (это было все что он успел рассмотреть), уверенно нажала на ручку двери и ворвалась в обитель его непосредственного хозяина, игнорируя всяческие протесты, последовавшего за ней секретаря, в стиле:
-Девушка, стойте! Куда вы, прокурор сейчас занят, Вам нужно записаться на прием…, - и прочую, последовавшую за этим тираду, содержимое которой Мисаки интересовало сейчас меньше всего.
***
Услышав подозрительный шум за дверью, прокурор Игараши только и успел, что удивленно приподнять бровь, как вдруг в следующую секунду в кабинет его ворвалась какая-то невысокая особа и бежавший за ней его секретарь Маки. Последний очень усердно отчитывал незваную гостью. Наглость подобного вторжения поражала сноба-прокурора, да еще и учитывая столь ранний час – прием граждан еще не начался. Он не сразу понял, что происходит как Маки прекратив свою гневную тираду в отношении визитерши, оправдываясь обратился к начальнику:
- Господин Игараши, я пытался ее остановить, но она меня не послушала, я немедленно выпровожу ее и вызову охрану, - пытался загладить свою вину подчиненные говоря что-то еще ухватив за плечи Мисаки, дабы выволочь ее из кабинета, но Игараши его уже не слушал.
Взгляд мужчины уже давно начал изучать неожиданную гостью, так невоспитанно ворвавшуюся в его кабинет. Это была невысокая миловидная девушка с черными как воронье крыло волосами и глазами цвета благородного янтаря. Накинутая на ней шуба, очевидно, была из не менее благородного меха, как и ее хозяйка. Под ней проглядывалось темно-зеленое бархатное платье, которое выгодно только подчеркивало все достоинства фигуры девушки. Кроме того, девушка была очень ухоженной и статной. Короче говоря, все в ее внешнем виде отчетливо говорило – эта девушка явно не ощущает нужду в деньгах, а столь обеспеченных дам в этом небольшом городке он знал всех – и она, о-горе, была ему не знакома. Прокурор был абсолютно уверен – хоть раз увидев ее врятли смог бы забыть. Он видел в жизни куда более красивых девушек, но во внешности этой определенно была какая-то изюминка. Правда он пока не мог понять какая. В ее покрасневшем от быстрой ходьбы лица читались тревога и гнев, но последний вовсе не казался ему каким-то угрожающим, скорее он даже забавлял его.
Прокурор всегда умевший держать себя в руках словил себя на мысли, что челюсть его невольно отвисла, а рот толи от шока, то ли от удивления слегка открылся. Он мысленно осек себя и моментально вернул на лицо привычное ему холодное и беспристрастное выражение, надеясь, что этого никто кроме него не заметил. И все же его не покинул интерес - что же заставило эту девушку, пренебрегая всеми возможными и невозможными правилами приличия и потревожить Его Великолепие в это мирное Рождественское утро. Профессиональное чутье подсказывало, что причина была в той бумажке, что сердито сжимала маленькая ручка черноволосой посетительницы.
Игараши молча поднял руку в знак того, что Маки стоит оставить свою затею вывести девушку из кабинета и лучше самому смиренно удалиться из него, оставив начальника наедине с этой загадочной незнакомкой.
Тот понял, желание прокурора и тут же поспешил прикрыть за собой дверь с другой стороны. Игра, обещавшая быть долгой, началась. И первым в ней свой ход сделал Игараши:
- Прошу присаживайтесь, - уверенным, даже слишком, голосом сказал прокурор, указывая рукой на кресло для посетителей у его стола, - Я Руководитель прокуратуры Небесного Порта, главный прокурор города Игараши Тора. Чем я могу помочь Вам?
Но девушка, кажется, решила отказаться от предложения прокурора занять предложенное кресло, и вместо этого подошла, хотя нет, скорее подлетела к его столу. Буквально стукнув свой рукой о стол, она положила на него изданный чиновником приказ об отключении коммуникаций от ее ресторана:
- Аюдзава Мисаки, владелиц ресторана «Пристанище Зевса», в прошлом известного под названием «Лебединое озеро», -сказала она.
И тут Игараши уже второй раз за это утро потерял над собой контроль, невольно приоткрыв рот и вытаращив свои глаза. «Владелиц значит… Аюдзава Мисаки. Так вот ты какая. Время еще покажет ,кто его настоящий владелец. Ты еще пожалеешь, что перешла мне дорогу» - подумал чиновник, не в состоянии скрыть свою злорадную усмешку, выставлявшую на показ его безупречные клыки, которые делали его в такие моменты больше схожего на вампира, чем на человека.
- Так в чем собственно дело? – поинтересовался Игараши, надсмехаясь над девушкой и делая вид будто бы даже не догадывается о причинах ее визита.
«Значит вот так вот» - подумала Мисаки,понимая, что разговор у них сейчас будет веселым.
