Кабинет прокурора встретил Мисаки пафосной роскошью, так присущей руководителям всех мыслимых и немыслимых ланок государственных структур. Следует отметить, что остальные, помещения здания прокуратуры, в том числе белоснежные лестницы и широкие коридоры также не были лишены вкуса и подчеркнутого величия, но девушка отчего-то была уверенна, что «тронный зал» здешнего правителя увенчивал и заметно возвышался над остальными помещениями, пусть она их и не видела. Глубокого синего цвета стены в сочетании с большими окнами, обрамленными длинными шторами, и новый не скрипучий паркет, придавали кабинету некоторого изящества и спокойствия. Но, пожалуй, наибольшего внимания все же заслуживали другие детали, бросавшиеся в глаза в первую очередь, а именно красивый темного цвета резной и массивным стол, помпезность которого делала его больше похожим на трон нежели на предмет интерьера и с перпендикулярно расположенный, пусть и менее роскошный стол для посетителей, окруженный толи стульями, толи креслами. Таким образом ансамбль столов образовывал конструкцию, напоминающую букву «Т» и становился главным акцентом в комнате. Сзади сего изящества стояли не менее красивые деревянные шкафы, наполненные разными книгами и папками с документами. Справа, у противоположной от окон стола был расположен высокий серый сейф. А в углу комнаты у окна, что было ближе ко входу находился угловой кожаный диван, с приставленным к нему резным столиком, над которым возвышался хрустальный поднос с таким же вычурным графином, наполненным янтарным содержимым, что то и дело переливалось в свете солнечных лучей. В общем все в этой комнате говорило о любви его хозяина к деньгам и роскоши.
Правда рассмотреть все это с первого раза девушке суждено не было, мысли ее были заняты вовсе не здешним интерьером, ведь что-то ей тогда подсказывало – она тут еще появится и времени оценить вкус и кошелек хозяина этого кабинета будет еще предостаточно. А вот его самого Мисаки, напротив, как раз хорошо успела оглядеть, особенно сейчас, упираясь рукой о его стол, куда она буквально только что чуть не вдолбила со всего размаху изданный им приказ об отключении от коммуникаций «Пристанища Зевса». Даже когда этот прокурор сидел было понятно – он мужчина статный, довольно высокий и рослый и дело тут вовсе не в высоком столе или кресле. На вид чиновник не был ее ровесником, ему точно было немного за тридцать, возможно тридцать два или тридцать четыре. Девушка, пусть даже в такой напряженный момент, не могла не обратить внимание и на то, что Игараши обладает далеко не посредственной внешностью. Он был несомненно красив. Просто дьявол в ангельском обличии. Блондин, со светлыми пронзительными глазами и правильными чертами лица, явно не был обделен внимание представителей прекрасного пола. Интересно, эти женщины хоть догадываются, что он тот еще урод?
Злорадная улыбка прокурора выводила ее из себя, а его: «Так в чем собственно дело?» едва ли не стало последней каплей ее терпения, так что девушка с трудом подавила в себе желание плюнуть ему в лицо, а после вмазать туда же его приказом. Мисаки постаралась собрать в кучу все самообладание и взять себя в руки, чтобы выдавить из раскалывающейся от боли головы все известные ей дипломатические уловки, дабы никоим образом не обострить и без того не легкую сложившуюся ситуацию, но в ту самую голову, увы, ничего не приходило. Девушка жалела, что позволила себе потерять контроль над эмоциями и ворваться в кабинет чиновника, будто за ней гналась целая стая собак. Хотя нет, один верный цербер (по греческой мифологии собака, охранявшая вход в ад) этого заправлявшего тут всем «Люцифера» Игараши в лице верного секретаря Маки таки последовал за ней. Кажется, стоит указать прокурору, что ему следует лучше следить за своим зоопарком – его ручная зверушка нападает на людей, бесцеремонно хватая их за плечи, которые у Мисаки пусть и не были усыпаны шрамами от разлетевшегося снаряда, в отличии от спины, но все же попытки освободить их из лап секретаря, отдались режущей болью на месте ее бывших ран. Кроме того, она проигнорировала предложение прокурора занять указанное кресло и буквально стукнув о стол рукой приземлила перед глазами чиновником причину своего праведного гнева, в виде выданного им накануне приказа.
Девушке вдруг стало очень стыдно за такое поведение. Она же пусть и отставной, но все же старший офицер – военный медик, человек с высшим образованием, служивший в горячих точках. Не пристало ей позорить честь своего мундира и никакая нервозность, после пережитых ею трагедий не может быть оправданием такого глупого, подросткового поведения. Поэтому в попытках хоть как-то исправить, поистине, простите за тавтологию, неисправимое первое впечатление о своей персоне она, накинув на себя маску светской дамы, благоразумно плавно приземлилась на указанное ей кресло, которое, к слову оказалось ну очень комфортным. Заметно сбавив обороты и тон своей речи, девушка, набрав в легкие побольше воздуха, спокойно начала излагать суть сложившегося «недоразумения»:
- Господин Игараши, представляете, придя сегодня утром в ресторан мой помощник сообщил мне ужасную новость – там отключили свет и отопление. А у нас сегодня как раз открытие в 18:00. Разве Вы не знаете? - наигранно, кося под дурочку спросила Мисаки чиновника, на что тот лишь отрицательно покачал головой, - Ох уж эти мои помощники, - продолжала свой спектакль невинным голосом девушка, если прокурор хотел игру, то он ее получит, - Я же сказала им прислать Вам приглашение. Они такие растяпы, ничего без меня не могут. Сегодня будет благотворительный фуршет, а также ледовое шоу на замерзшем озере и запуск фейерверков. Все взносы пойдут на покупку новогодних подарков для детского дома, а также сотрудникам детской реанимации и ее пациентов. Мы же так долго готовились к этому открытию. А без света и отоплениям ни гостей принять не можем в залах, ни на кухне ничего приготовить. А ремонт-то, Боже, даже представить боюсь, что может случится с трубами и штукатуркой в такой мороз, - сетовала Мисаки изображая несчастную и поверхностную барышню и заглядывая в глаза прокурора словно кот из Шрека, - Я, конечно, незамедлительно поехала в ЖЕК выяснить в чем же причина и мне сказали, что виной всему этот документ, - добавила она указывая рукой на лежавшую на столе чиновника бумажку.
- Вот оно в чем дело. Все верно, госпожа Аюдзава, - едва сдерживая злорадную усмешку так же холодно отвечал прокурор, - в связи с анонимным сообщением (которое надо сказать он сам и накатал) по факту систематического уклонения от уплаты за коммунальные услуги было открыто уголовное дело и сейчас идет досудебное расследование. С целью остановить продолжительное преступления в виде неуплаты налогов до окончания следствия и выяснения всех обстоятельств правонарушения издан соответствующий приказ. Мне очень жаль, но я всего лишь исполняю закон, – говорил чиновник сам сомневаясь в законности своего решения, но абсолютно полностью уверенный в бюрократичной безупречность сделанных им документов и действий. В случае чего комар носа не подточит о его преступные махинации в виде незаконного давления на ведение хозяйственной деятельности (хозяйственная деятельность – на юридическом языке означает ведение бизнеса).
Надо, кстати, отметить. Что сумма повешенного на девушку долга была неприлично высока. Поэтому оплатить его было равносильно тому, что купить еще треть «Пристанища Зевса».
Между тем усмешка, которую так тщательно пытался скрыть прокурор, не ускользнула от глаз отставного офицера. Девушка поняла: она точно по адресу. «Ну здравствуй, причина всех моих нервов и проблем за последний год», - подумала Мисаки, вместо этого сказав:
- Но, господин Игараши. Это же не я не платила тогда те налоги, за тот год как я владею рестораном, все счета исправно оплачивались без задержек, а что касается прошлого хозяина, так пусть он и отвечает, - старалась найти хоть какие-то веские аргументы хозяйка «Пристанища Зевса», впервые поймав себя на мысли, что в этой суматохе совсем забыла позвонить Шинтани. Он как адвокат помог бы подсказать ей более весомые доводы ее правоты, но было поздно. Она пришла в самое логово врага совсем безоружной, не считая своего сильно характера. – Прошу Вас, отзовите приказ хотя бы ради детей, ведь вырученные сегодня деньги пойдут им на подарки. Если после окончания следствия суд признает наличие долгов, то я все оплачу, только не лишайте их подарков. Тем более сегодня такой священный праздник, Вам обязательно зачтется свыше эта благодетель. Пожалуйста, не отказывайте мне. - Взмолила она, взывая к его человечности, надеясь, что Игараши не сможет отказать, когда дело касается детей.
Прокурор выдержал многозначительную паузу, выстраивая в голове только ему ведомые логический цепочки, и, слегка улыбнувшись, довольный своей находчивостью выдал:
- Хорошо, Аюдзава, раз такое дело, то так уж и быть, я вижу Вы склонны к благотворительности и считаю, что лишить города такого благодетеля как вы будет худшим проступком, нежели восстановить подачу в ресторан коммунальных услуг. Я аннулирую этот приказ и издам новый. Отныне Вы будете на особом контроле у нашей налоговой. Но я не могу дать Вам на будущее каких-то гарантий о бесперебойной работе Вашего заведения. – объявил прокурор, дарую Мисаки столь долгожданное облегчение.
Это решение Игараши было вызвано отнюдь не от внезапного приступа милосердия. Как и ранее им руководили лишь его собственные алчные желания и амбиции, хотя, надо признаться что слова о детях таки едва слышно отозвались в его каменном и холодном сердце - все таки не такой уж он и подонок. Дети даже послужили поводом «вернуть к жизни» ресторан. Но настоящей причиной того, что чиновник так легко сдался на уговоры девушки было его меркантильное нежелание самостоятельно потом вкладываться в такой дорогостоящий ремонт в ЕГО ресторане. Он слышал, что она там даже трубы поменяла. Будет очень обидно, если их поразрывает. Не менее важным пунктом была и моральная, хотя нет, тут лучше подойдет слово «аморальная» сторона вопроса. Взять и обрубить сейчас все на корню будет скучно. Это слишком простое для нее наказание. Он отпустит свою окрыленную жертву, чтобы поймать и досадить ей снова. Как кот, он будет отпускать мышку в этой серой шубке, а потом опять ловить. Раз за разом, когда она будет считать, что он отстал от нее, он снова станет напоминать о своем присутствии доставляя ей все больше и больше проблем, а она пока, пусть поднимает популярность этого заведения все выше и выше. С виду такая безупречная и правильная, занимающаяся благотворительностью девушка просто не может делать что-то плохо, в том числе и вести бизнес. Пусть старается на его ресторан. Он выжмет из нее все. Он не один год выгонял оттуда бывшего владельца, приложив столько сил и стараний, терпеливо доводя его с помощью своих связей до банкротства. И вот после стольких лет, эта чертова Мисаки пришла на все готовое и обогнала его, купив на аукционе ресторан первой. Целый год после этого он пытался судиться, но, увы, знакомства его доходили только до области, а вот Верховный суд оказался не по зубам. «Теперь эта наглая девка будет страдать так же и даже и больше», - подумал Игараши, но тогда он даже не мог себе представить, что его расправа никогда не сможет сравниться с тем, что уже успела пережить девушка, и, о-Боги, никак не мог подумать, что начнет страдать сам. Но до этого времени было еще далеко, а пока ничего не подозревающий чиновник был крайне доволен занятой им сейчас позицией. Понятное дело, он прекрасно знал о грядущем открытии, ни одна молекула воздуха без его ведома не прошмыгнет в ресторан. Он решил нанести сокрушительный удар в день открытия, но визит Мисаки подкинула ему куда более заманчивую идею – поиздеваться над ней, как сделала это она. Бедная девочка, своими же действиями она сама оттянула неминуемый, по его мнению, крах ее надежд и усилий, а ведь все могло закончится уже сегодня.
Мисаки в свою очередь, конечно, прекрасно понимала, что прокурор так быстро сдался, явно не из благородных побуждений. После ее предыдущей работы она стала очень проницательной и, как ей казалось хорошо разбиралась в людях. Она снова выиграла маленькую битву, но война была в самом начале. Может он просто загоняет ее в ловушку? Мисаки не могла ответить себе на этот вопрос как и на многие другие. Но довольная своим промежуточной победой, она учтиво улыбнулась и поблагодарила мужчину:
- Большое спасибо, господин Игараши, за Вашу готовность помочь. Уверенна с таким отзывчивым и порядочным Руководителем прокуратуры Небесный Порт в полной безопасности, - говорила девушка будто нарочно выделяя слова «порядочным» и «отзывчивым», - когда будет аннулирован тот приказ?
- Я незамедлительно займусь этим. В течении получаса все коммуникации будут снова подключены. Вы можете спокойно начать подготовку к открытию, - ответил мужчина.
- Чудесно. Я лично приглашаю Вас сегодня на 18:00 к открытию. Буду очень Вам рада, - пролепетала Мисаки, удивляясь своими безупречными актерскими данными. Она говорила так искренне, что почти сама поверила в правдивость своего «очень Вам рада». Эх, Голливуд теряет замечательную актрису.
- Спасибо, я обязательно приму Ваше предложение - подозрительно улыбаясь ответил блондин на приглашение.
- Ну что ж. Мне пора ехать в ресторан, до вечера, прокурор Игараши, - вежливо попрощалась девушка и поднявшись с кресла поспешила покинуть этот адский котел, где ее едва ли не сварил этот «Люцифер».
- До вечера, всего доброго Аюдзава, - кинул ей вслед прокурор, поймав себя на мысли, что сам аж выдохнул после ее ухода.
Что-то все таки было в ней необычное. На секунду ему даже показалось, что он испытывает некое странно чувство после их разговора, похожее чем-то на дежавю, но быстро постарался отогнать от себя эти мысли. Он взрослый образованный мужчина, Руководитель прокуратуры, не пристало ему вдаваться во всю эту хиромантию и шаманство. А вот факт отсутствия о ней какой-либо информации в базах все же стоит особого внимания, все обязательно нужно было проверить еще раз, но позже. Сейчас ему было не до нее – работа не волк, в лес не уйдет, но и Мисаки эта оказалась тоже не волком и из головы его по доброй воле тоже похоже никуда не собиралась. Весь день он безуспешно пытался нормально вычитать сложное дело и, как его процессуальный руководитель, определится с конкретными следственными действиями и экспертизами, написать парочку ходотайств и прочее прочее, но ему это отчаянно не удавалось. Часто прокурор сам выполнял даже незначительную работу, которую вполне себе можно спихнуть на подчиненных. Но, желая не терять навыков, он нередко самостоятельно писал процессуальные документы или участвовал в следственном действии: руководить можешь, когда знаешь нюансы, которые могут возникнуть на самом начальном этапе. Сегодня же ему не давалась даже самая элементарная работа. Собственная расхлябанность бесила его едва ли не больше, чем эта «чертова Мисаки». Он уже и не помнит, когда в последний раз чувствовал себя так …Так… Да, черт его бери, он и сам не мог понять как, но чувство это ему совершенно не нравилось. Когда он уже десятый раз дочитывал одну и ту же страницу отчета следователя, снова не понимая и не запоминая прочитанного, нервы его не выдержали:
- Сука! – ругнулся прокурор, сметая со своего шикарного дубового стола документы, с которыми работал.
Вместе с ни в чем не повинной кипой бумаг, под горячую руку прокурора заодно попался и бокал, который приземлившись на пол, своим звонким и фееричным падением, немного привел в себя разгорячившегося мужчину. Звук битого стекла, конечно, не мог не вызвать беспокойства у Маки, появление которого в кабинете прокурора не заставило себя ждать. Секретарь хотя и был уверен, что ничего сверхъестественного не произошло, тем не менее посчитал нужным лично в этом убедиться:
- У Вас все в порядке, господин Игараши? – поинтересовался мужчина.
- Да, - соврал прокурор, откидываясь на спинку кресла и опустив голову на руку, - распорядись, чтобы здесь все убрали. И позвони Ичиго, пусть разберется с делом о взломе сервера, в исполкоме. Надо будет написать ходатайство следственному судье о назначении еще одной экспертизы для восстановления записей видеокамеры. Я должен обязательно найти этого «разоблачителя».
- Разве Вы не рады случившемуся? – спросил Маки, - Кто-то выставил на сайте горсовета видео, где начальник администрации порта вымогает взятку. Вы же давно хотели поквитаться с ним за то, что не разделил с Вами «улов» от контрабанды, а тут такой повод его убрать и делать ничего не нужно. Мне казалось. Что вы должны радоваться.
- Как ты не понимаешь Маки, сегодня этот херов «Зорро» взламывает сайт горисполкома и выставляет видео с требованием начальника администрации порта взятки за контрабанду. А завтра он выложит на фейсбуке видео со мной или тобой? Мы должны найти его, пока этот монтажер не наснимал и не выложить еще что-то. Мы все в этом городе повязаны: потянут за одного упадут все. – объяснял Игараши. Так что пусть Ичиго в ходе расследования на нас самих, случайно, не выйдет. Этот скандал перед горожанами уже не унять. Так что пусть создают видимость бурного расследования и негодования. Сядет у меня этот морячек с администрации, раз рыбкой не поделился. А сейчас я домой, у меня есть планы на вечер.
После сказанного Игараши, взяв в руки свой кожаный портфель, поспешил удалится со своего кабинета, оставляя своего помощника разбираться с делом. Сегодня толку с него все равно не будет. Прокурор сел в машину и, немного успокаиваясь звуку своего заводящегося железного коня, стал думать чем бы ему сейчас заняться до вечера. Но мысли были все равно о другом. Эта Мисаки продолжала сидеть у него голове, не давая ни минуты покоя и будоража его сущность изнутри. Он уже год как считал эту девушку своим злейшим врагом, поэтому новость о том, что она занимается благотворительностью в пользу сирот выбивало его из колеи. Игараши искренне верил, что она это врет, ну или на крайней случай делает это не от чистого сердца. Эта «чертова Мисаки» пытается казаться невинной овечкой. Ну ничего. Сегодня вечером у него будет хорошая возможность вывернуть сущность этой дряни наружу.
***
Прокурор не соврал и коммуникации действительно были включены не более чем через пол часа с момента визита Мисаки. Окрыленная победой девушка тут же примчалась в «Пристанище Зевса», чтобы лично следить и участвовать в подготовке к открытию. Работа кипела везде: с кухни доносились неимоверные ароматы, уборщицы драили до блеска все поверхности, официанты начищали бокалы и столовые приборы, носили цветы и застилали белоснежные скатерти, музыканты и танцоры репетировали свои выступления, пиротехники устанавливали все для салюта где-то снаружи, а Юкимура, как электровеник бегал всюду со своим блокнотом тыняясь от работника к работнику и что-то увлеченно отмечая у себя в записях. Мисаки же выбрала для себя более спокойную работу, она украшала новогоднюю елку, стоявшую рядом со статуей Зевса по центру зала:
- А ты как всегда не можешь усидеть на месте, - послышался приятный баритон за спиной девушки.
Мисаки обернулась и была встречена огромным букетом белоснежных высоких роз:
- Ой, Шинтани. Ты уже здесь? Я думала ты не успеешь приелететь к открытию, спасибо. – сказала Миса, принимая из рук друга цветы. И хотя она излучала самую, что ни есть светлую улыбку, тень тревоги не укрылась от внимательного взгляда мужчины.
- Все в порядке? Ты как-то напряжена. - поинтересовался адвокат.
- Да, все в порядке, я просто переживаю, ты же знаешь сегодня очень важный день для меня, - с такой же улыбкой соврала девушка и попыталась увести разговор в другое русло, но мужчина подозрительно вкинул бровь, решив, что выяснит что случилось позже - Как добрался? Ты, наверное, очень проголадался с дороги. Юкимура, скажи Кано, чтобы приготовил нам что-то, пусть накроют нам у меня в кабинете.
- Не стоит Мисаки, я перекусил в самоелете, - попытался отказаться адвокат.
- Так, это не обсуждается сегодня я главная. – решительно приказала девушка и Шинтани не без удовольствия сдался ей.
Остаток дня, как и его начало прошли все в таком же сумбуре. Ближе к трем часам дня Мисаки вместе с Шинтани доверив приготовления скрупулезному и ответственному Юкимуре поехали в садик забрать маленького Ранму. Пока адвокат отвозил его домой и дожидался там няню, которая должна была провести сегодня вечер с ребенком, пока его тетя блистает на открытии «Пристанища Зевса», Мисаки отправилась к визажисту делать макияж и прическу.
Встретились эти двое уже в ресторане, ближе к 18:00, когда в стали появляться первые посетители. Хозяйка заведения выглядела просто потрясающе. Шинтани, увидев подругу не сразу узнал ее и лишь пару секунд позже, осознав, кто перед ним невольно приоткрыл рот от восхищение:
- Вау, - сказал адвокат, - Ты выглядишь просто потрясающе.
И был несомненно прав. Мисаки выглядела великолепно. Она несомненно приковывала к себе взгляд надев алое красное платье с соблазнительно открытыми плечами и пикантным вырезом, оголяющим ее стройную красивую ножку - хозяйка заведения определенно будет сегодня в центре внимания. Ее черные как воронье крыло волосы как нельзя лучше подчеркивали белизну ее кожи, рассыпаясь благородными волнами по плечам. Визажист нарисовала ей безупречные черные стрелки и дабы не переборщить с образом подобрала такую уместную здесь нюдовую помаду. А завершала образ скромная маленькая подвеска, которую ей на двадцатилетия выбрали и подарили мама и Сузуна. Сегодня, в этот важный для нее день, они будут рядом с ней.
Мисаки лишь смущенно расхохоталась на комплимент друга. Ей почему-то показалось, что она переборщила с образом, но это было не так. Девушка добилась того, чего хотела: она будет заметной в толпе, но при этом наряд ее не отдавал вульгарностью.
- Спасибо, Шинтани, я не выгляжу слишком откровенно? – поинтересовалась Миса.
- Нет, все как надо. Не переживай, - успокаивал девушку адвокат.
А сам тем временем ой как переживал, что кто-то еще кроме него, может сегодня положить глаз на девушку. Одно его успокаивало, когда он находится рядом другие могут принять их за пару и не решатся перейти в открытое наступление.
- Кажется, пора начинать. Юкимура! – обратилась хозяйка «Пристанища Зевса» к помощнику как тут же по его одобрительному жесту музыканты, игравшие доселе спокойную музыку, начали свою шоу-программу совместно с приглашенными танцорами, а официанты стали выносить на фуршет новые нагонявшие аппетит блюда.
Собравшаяся публика оживленно захлопала и принялась за напитки яства. Кано только и успевал выдавать разные канопе, как официанты прибегали на кухню обратно, требуя еще. Гости общались веселились и подходили знакомится с новоиспеченной жительницей города. Мисаки им улыбалась в ответ, чекалась бокалами с шампанским, принимала их пожелания и поздравления.
- Здравствуйте, Госпожа Аюдзава, рада наконец-то познакомится, меня зовут Сакура Ханадзоно! О «Пристанище Зевса» столько говорили в последнее время и Вы знаете, слухи оказались ложью – Ваш ресторан оказался еще лучше, чем его описывали, - обратилась к Мисаки розововолосая девушка в светлом платье.
- Спасибо. Мне приятно, что Вам понравилось, надеюсь Вы не раз еще захотите его посетить, - улыбаясь ответила Мисаки.
- А Вы…? – обратилась Сакура к стоявшему впритык к девушке Шинтани не зная как правильно его назвать, то ли мужем, то ли женихом, то ли кем.
- А это мой друг детства – Шинтани. – удовлетворила интерес гостьи Мисаки.
- Приятно познакомиться, - поприветствовала его Сакура.
- Мне тоже. – вежливо улыбнувшись ответил Шинтани и, случайно поймав взглядом Юкимуру, которого он уже давно не видел в силу того, что секретарь активно проверял работу персонал, решил не терять возможности и поговорить с помощником, пока он опять не убежал куда-то. – Простите меня, девушки, мне нужно отойти ненадолго. – виновато добавил Шинтани и покинул девушек следуя к своей цели.
- Юкимура.
- Да, Господин Шинтани, что-то случилось? – ответил помощник.
- Случилось, - тихо проговорил в ответ адвокат.
- Что?
- А вот ты мне сейчас и расскажешь что. Я Мисаки знаю больше двадцати лет и вот эту ее натянутую улыбку и «все хорошо»я знаю. Ничего там не хорошо. Что случилось такого в последнее время, что она сама не своя сегодня? – спросил Шинтани тоном не терпящего какого-либо отказа.
- Не могу знать. Но имею некоторые предположения. – ответил помощник, виновато потупив глаза. Он был очень серьезным и отвественным, но был у него и свой грех –особым мужеством этот худой молодой парень не отличался.
- Говори Юкимура – настаивал Шинтани.
- С утра сегодня свет и отопление нам отключили. Госпожа Аюдзава поехала в ЖЕК и …
Тут заиграла приятная музыка и Шинтани внезапно прервал Юкимуру:
- Я все понял.
Ответ на его вопрос был более чем исчерпывающим – он стоял прямо перед ним. Все это время, говоря с Юкимурой, адвокат наблюдал за Мисаки. Даже полумрак в зале не мог скрыть от него как нервно побледнело лицо Мисаки в тот момент.
***
- Это просто замечательно, что у нас появился еще один меценат, занимающийся помощью таким детям, - сказала Ханадзоно, - Недавно некий Усуи Такуми построил для этого детского дома несколько ученых корпусов.
- Правда? Какой благородный человек. Хотелось бы с ним познакомится, - ответила девушка, как вдруг заиграла медленная музыка и она внезапно почувствовала как кто-то прикоснулся к ее плечу. Чутье внутри подсказывало – хорошего ждать не стоит, а уши лишний раз подтвердили ее опасения, когда до них донесся уже знакомый ей холодный уверенный голос:
- Прошу прощения, Ханадзоно, Вы не против, если я украду у Вас Мисаки, - спросил мужчина.
- Да, конечно. – ответила Сакура, подумав: «Ого, у них отношения, по имени ее называет»
Мисаки обернулась и, к сожалению, глаза ее увидели того, кого еще секунду назад слышали ее уши:
- Вы позволите пригласить Вас на танец, - поинтересовался гость, больно сжимая руку Мисаки и пристально глядя ей прямо в глаза.
- Да, господин Игараши, - нервно бледнея ответила Аюдзава, сама не зная почему согласилась.
В голове снова раздалась сильная боль, шрам на затылке горел и ей показалось, что она бы сейчас просто упала, если бы не чья-то сильная рука оказавшая на талии и плотно прижимающая себе. Она и не успела понять как оказалась прямо посереди танцевальной площадки.
