***
Мисаки, конечно, предполагала, что Игараши был высоким мужчиной, но реальность немного превзошла ее ожидания. В тот раз прокурор так и не встал со своего кресла за весь их разговор у нее в кабинете, поэтому сейчас девушка была немного удивлена росту чиновника, нервно дыша ему в грудь, хотя и надела внушительные шпильки. В принципе, учитывая рост отставного офицера рядом с ней сложно было быть не высоким, особенно, что касается мужчин, которые и без того в среднем выше женщин. И если раньше девушка часто комплексовала по этому поводу, то сейчас собственный рост ее больше чем устраивал: не придется лишний раз пересекаться взглядом с этим уродом с ангельским лицом и дьявольской усмешкой. Даже пару минут танца вытерпеть это было бы невозможно. Игараши, в свою очередь тоже был удивлен. Но скорее не своей высотой, а миниатюрностью его врага. Он невольно улыбнулся своим мыслям: вселенная определенно играет с ним злую шутку. Разве такой маленький человечек может быть причиной его больших проблем? Прокурор не был великолепным танцором, но и медведем косолапым его тоже нельзя было назвать. Двигался он вполне себе сносно. Правда первые свои шаги он немного не рассчитал. Крошечные ножки Мисаки 35 размера, да еще и на высоких каблуках просто не могли поспеть за его широким уверенным шагом, так что в какой-то момент, пытаясь угнаться за темпом мужчины, девушка едва не упала. Прокурор намеренно поймал ее только в последний момент, желая опозорить эту «чертову Мисаки» перед толпой зевак, демонстрируя косолапость своей партнерши, но, к их взаимному удивлению, получил обратный эффект. Вместо ее позорного падения и его героического жеста спасения у них скорее вышла, что называется на языке танцоров «поддержка», да еще какая. Все получилось так естественно и свободно, будто так и было задумало. Гости, которые в тот момент наблюдали за танцующими парами разразились громкими аплодисментами, а множество ярких вспышек камер, которые до этого вяло сверкали время от времени, своим неистовым светом на секунду, кажется, полностью осветили зал, немного ослепив виновников всеобщего восторга. Даже Юкимура, зажав под мышкой планшет с прикрепленными бумагами, с нескрываемым восхищением хлопал в ладоши, пока не столкнулся с раздраженным взглядом Шинтани, под взором которого быстро вернул свой рабочий «инструмент» в руки тихо ретировался с фразой: «Пойду проверю, что там кухне». Настроение адвоката полностью разделяла и парочка. Такой ошеломляющий танцевальный дебют не пришелся по душе танцорам, но, понимая сколько вокруг камер и глаз, они постарались натянуть на себя максимально доброжелательное выражение лица, хотя, если бы не свидетели, уже давно забрызгали бы друг друга ядом: – Кажется, Вам уже достаточно шампанского. Вы едва ли стоите на ногах, Аюдзава, - язвительно заметил прокурор, пока девушка прокручивалась у него под рукой. – Кажется, Вам не стоит так спешить, господин прокурор. Вы же не за преступником гонитесь, - не осталась в долгу Мисаки. ‒ Возможно, я уже догнал одного. ‒ Да? – издевалась девушка, - и что же он сделал? «Украл мой ресторан и спокойствие» - подумал мужчина, но ответил: ‒ Следствие покажет, Аюдзава, дождитесь его окончания. ‒ Знаете, говорят главное во время следствия не выйти на самих себя. – попыталась уколоть прокурора девушка, на что тот больно сжал ее тонкие пальчики, утонувшие в его огромной руке. Прокурор уже двигался не так размашисто, его шаги стали куда более мелкими, давая возможность партнерше поспевать за ним. Он решил невзначай оттолкнутся от этой ее очевидной колкости и вместо этого попытаться выведать у нее хоть какую-то информацию о ее прошлом, которую сам в единых базах так и не нашел. Поругаться с ней у него еще будет вдоволь возможностей, а вот побыть в такой интимной и располагающей обстановке врятли еще представится. ‒ Вы совершенно правы, Аюдзава. И откуда же родом такие остроумные девушки? ‒ Не стоит держать меня так сильно, господин Игараши, я никуда не убегу - прошипела сквозь безупречную улыбку Мисаки, не желая идти на поводу у чиновника и отвечать на его вопросы. Девушка попыталась незаметно для публики поежится и ослабить хватку мужчины, но тот лишь сильнее сжал ее руку и поясницу, пресекая ее жалкие попытки избежать выбранное им наказания за ее длинный язык. Пальцы девушки пугающе побелели и на секунду ей даже показалось, что она услышала какой-то хруст. Боль в руке, равно как и злость на этого человека, заглушили мигрень и ноющие боли в спине. «Если так пойдет и дальше, то этот Игараши просто сломает мне руку», - подумала девушка прекратив всякие действия направленные на освобождение от нависшего над ней мучителя. Свободной рукой он впилась в предплечье блондина, желая тоже доставить ему «приятно», но тот едва ли почувствовал давление. ‒ А вдруг Вы снова упадете, Аюдзава, - с широкой улыбкой сказал прокурор наклонившись к уху девушки, - разве я могу такое допустить? Его горячее дыхание обжигало ухо, хотелось сбежать прямо сейчас и будь, что будет, но здравый смысл одолел ее желания, напоминая о том, как все это выглядеть. Будут лишние вопросы, надо просто дотерпеть до конца танца. «А еще придя домой хорошенько отмыться, особенно намылись руку и ухо» - подумала девушка, стараясь не выдавать своих эмоций. ‒ Так вы так и не ответили, Аюдзава? Откуда Вы? – не сдавался Играши. ‒ А Вы? – словно надсмехалась девушка. ‒ Я местный. ‒ А я нет. – отчеканила девушка, давая понять прокурору, что не собирается делиться подробностями своей биографии. ‒ Давно в ресторанном бизнесе? – продолжал гнуть свою линию прокурор. ‒ С шести часов, - ответила Мисаки, намекая на сегодняшнее открытие ресторана. ‒ Надо же, у Вас очень хорошо получается, как для такого скромного опыта. Чем же Вы раньше занимались? ‒ Работала по профессии. ‒ И какая у Вас профессия, если не секрет? ‒ Господин Игараши, - улыбнулась Мисаки, глядя ему прямо в глаза, для чего ей пришлось хорошенько так задрать голову, - Ну право, я будто бы на допросе, разве в женщине не должна быть загадка? «Да ты, бл*ть, одна сплошная загадка, хуже ребуса» - подумал чиновник. ‒ Надеюсь Вам никогда не доведется побывать у меня допросе, - оскалив свою самою доброжелательную улыбку сказал прокурор. «В чем я очень сильно сомневаюсь» - подумали оба. Игараши понял, что сегодня ему врятли удастся что-то выведать из брюнетки. Эта нахалка чувствовала себя в ЕГО ресторане, словно на своей територии, поэтому надавить на нее как-то или же хитростью попытаться разузнать о ее прошлом не получится. Тогда почему бы не поиздеваться над ней лишний раз? ‒ Судя по всему Ваши помощники не только мне забыли выслать приглашение. У меня его даже не просили при входе, да и у других гостей по моим наблюдениям тоже, - ехидно заметил блондин непрозрачно намекая на утреннею очевидную ложь девушки в его кабинете о том, что ему «забыли» выслать приглашение нерадивые подчиненные. Прижимающий девушку в рамках приличия, но все же довольно близко к себе, прокурор ощутил под своей рукой, как ребра Мисаки немного вздымаются, давая их обладательнице набрать в легкие как можно больше воздуха. Девушка вскинула голову наверх, давая их глазам встретиться, а ее блестящие губы слегка приоткрылись с намереньем дать ответ. Прокурор уже предвкушал, как «эта змея» словно уж на сковороде будет выкручиваться и сочинять оправдание, но музыка вдруг прекратилась и девушка с облегчением, а прокурор с досадой одновременно выдохнули. Вместе с ними выдохнул и Шинтани. ‒ Спасибо за танец, Аюдзава, надеюсь не последний, - поблагодарил Игараши, вежливо целуя руку девушки, предварительно очередной раз сжав ее до побеления костяшек, и только сейчас обратил внимание на безымянный палец Аюдзавы, который не был украшен кольцом. Этот факт ввел прокурора в некий ступор. До этого он был так ослеплен злостью, что даже и не задумывался над семейным положением «чертовой Мисаки». Скорее всего где-то на подкорке он был уверен, что она имеет обеспеченного папика, ну или папу, который помог ей купить ресторан. Первое скорее всего. Где еще могла взять такая относительно юная двадцатипятилетняя девушка столько денег? Версию о том, что у Мисаки просто обеспеченные родители прокурор откинул сразу. Он был хорошо знаком с подобными. Прирожденные мажорки другие. Эта хоть и знает себе цену, но не из таких, нет. А вот отсутствие кольца на пальце оставляло только одну возможную версию, объясняющую ее относительно здешнего общества богатство: эта «чертова Мисаки» точно раздвигает ноги перед каким-то пузатым, старым или не очень кошельком. Как еще это можно объяснить? Довольный своей догадкой Игараши оторвал губы от бледной руки девушки, расправляясь в полный рост и одаривая Мисаки своим надменным взглядом. Он смотрел на нее с высока и дело было не только в росте. Прокурор был абсолютно уверен в низменности этой женщины, как и в основах ее «финансовой подушки». «И вся это благотворительность просто чушь для дураков. – думал он. - Стоит из себя святошу, а сама-то явно не праведными заслугами обзавелась рестораном». Он был рад, что его сомнения относительно ее особы развеялись. Игараши словно искал какие-то доказательство для самого себя, чтобы очернить в своих же глазах девушку, увевшую из под носа его мечту. Что-то внутри до этого будто кричало: «Нет, она не может быть такой правильной, нет. По-любому, что-то должно быть с ней не так». И ему показалось, что вот оно облегчение. Теперь он сможет с большим рвением и уверенностью портить жизнь этой «шл*хе». Игараши был уверен, что внезапная волна негодования захлыстнула его только по причине того, что ему стало противно, что он танцевал, а тем более целовал руку такой аморальной девушке, хотя сам и не похвастаться высокой нравственностью. Но в тот момент он еще не был готов признаться сам себе, что его внезапная догадка расстроила его, врочем он так же не понять почему это случилось. ‒ Спасибо, господин Игараши, буду рада видеть Вас здесь снова, - ответила девушка глядя снизу вверху своим янтарным взглядом на причину своих нынешних и будущих проблем. Мисаки развернулась на 180 градусов желая поскорее уйти от этого омерзительного ей человека, который, испытывающий к ней более чем взаимные чувства, сделал тоже самое. Оба прекрасно понимали, что встретятся еще скоро. Медленная музыка сменилась чем-то до боли зажигающим и уже заметно подвыпившие гости кинулись в пляс. В этой веселящейся толпе Шинтани удалось незаметно подхватить девушку под руку и заботливо вывести в ее оттуда. ‒ Юкимура, сладкий чай с лимоном и холодный компресс в кабинет сейчас же. – приказным тоном обратился адвокат к помощнику, который так кстати попался им в коридоре для персонала. ‒ Госпожа Аюдзава, Вам плохо? Может врача? – испугано спросил мужчина, глядя на болезненное лицо начальницы. Он был знаком с ее другом всего пару часов и доселе он был со всеми более чем вежлив. Такая резкая смена в его риторике заставила помощника волноваться. ‒ Че разорался? – негодовал Шинтани, стараясь выражать свое возмущение как можно тише, - быстро на кухню и никому не слова. У госпожи Аюдзавы просто болит голова. ‒ Понял. Я сейчас. – сказал Юкимура и словно ужаленный в одно место метнулся в сторону кухни. Он был абсолютно уверен в искренность побуждений Шинтани. Стоило помощнику скрыться за углом, как Мисаки, старавшаяся до этого с последних сил стоять на ногах, спокойно упала Шинтани в руки, зная, что тот ее обязательно словит. Голова болела настолько, что казалось сейчас она просто расколется и, подобно древнегреческим мифам, из нее также как и у Зевса вывалиться сама Артемида и держать эту тяжесть на своих двоих сил у нее больше не было. Адвокат был крайне напуган состоянием девушки и совсем уж забыл о том, что хотел «побеседовать» с прокурором. Он ловко подхватил ее на руки и зайдя в кабинет плавно приземлил на диван, заботливо подкладывая под голову подушку. Ему казалось, что подобные приступы закончились. Последний был более двух месяцев назад, поэтому оба возлагали надежду, что они и вовсе исчезнут. Касательно «обычных» для состоянии отставного офицера головных болей сомнений не оставалось ни у кого – они останутся и как и раньше будут случаться с завидной периодичностью несколько раз в неделю, но не станут доставлять какого-то особого дискомфорта и будут легко купироваться даже самыми безобидными лекарствами. Чего нельзя сказать об этих страшных мигренях и болях в спине, поначалу появлявшимися из ниоткуда, а после ставшими обязательными спутниками сильных стрессов. Шинтани поспешил немного приоткрыть окно, давая свежему морозному воздуху проникнуть в помещение и усевшись рядом с больной на диван стал терпеливо ждать толи Юкимуру, толи окончания приступа. Помощник, к слову, не заставил себя ждать. Не прошло и пяти минут, как двери кабинета тихонько открылись и он прошмыгнул в них с увесистым подносом. Шинтани тем временем снял с себя пиджак и укрыл девушку, опасаясь, что с такими открытыми плечами она может простудиться из-за открытого окна. ‒ Стоять, куда пошел? – приказным тоном обратился адвокат к Юкимуре, будто бы глаза у него были на спине. Тот от неожиданность аж вздрогнул и повернувшись к дивану молча стоял и наблюдал за действиями мужчины, который по всей видимости за время «отсутствия» его доброй и всегда вежливой начальницы остался единственным источником власти в ресторане, не считая самого Юкимуру. Шинтани, хоть и бы крайне взволнован, но состояния своего не выдавал. Уверенными движениями он выжал белою полоску ткани в холодной воде и приложил компресс на голову Мисаки, на что та лишь облегченно выдохнула: сейчас ей станет легче. После этого мужчина максимально тихо наполнил из чайничка чашку, чтобы напиток скорее остыл и, о ужас, встал и двинулся в сторону помощника, отводя его в сторону. ‒ Я не смогу постоянно быть рядом. Завтра мне нужно будет уезжать. – начал свою инструкцию Шинтани. – У госпожи Аюдзавы иногда бывают сильные головные боли. Она будет делать героический вид, что все хорошо, но ты со временем научишься видеть, что это не так. В таких случаях нужно быть к ней максимально внимательным. От толпы увести, уложить, помещение проветрить, изолировать от источников стресса. По возможности расстегнуть верхние пуговицы. Приложить компресс и принести чай с мятой или лимоном. Больше ничего не требуется. Этот приступ может пройти и за пол часа, а может длится по пол дня. Тогда нужно довести ее домой и вызвать няню Ранме. Понятно? ‒ Понятно. – ответил помощник немного успокоившись, что с начальницей все в относительном порядке. Строгий генеральский полушепот этого человека заствлял волосы на его теле вставать дыбом, напоминая о его службе в армии. ‒ Я доверяю тебе Юкимура и буду очень благодарен, если ты проследишь за ней. ‒ Я сделаю все, что в моих силах, – заверил мужчину помощник. ‒ Иди в зал, смотри, чтобы гости были довольны. Пусть они даже не заметили ее отсутствия. – сказал Шинтане и снова вернулся к Мисаки. Аккуратно присев на диван мужчина стал думать, что ему делать. Внешне он, может, и вселял уверенность, но в душе был куда более растерянным и беспомощным, чем лежавший на диване офицер. Начать отчитывать девушку за то, что она сама побежала решать проблемы? Глупо, она все равно будет «все сама». Да и состояние у нее сейчас было не то. Его волновало, что девушка начнет нервничать еще больше из-за своего отсутствия в зале и это может только усугубить ее состояние. Мужчина не сомневался, что позволив себе слабость минут 10-15 повалятся на диване, она снова побежит к гостям. И как всегда оказался прав. Спустя какое-то время девушка, почувствовав заметно облегчение от холодного компресса и морозного воздуха, зашедшего чрез окно, встала с дивана и потянула руки к заветной чашке с чаем и лимоном. Позволить себе намазать виски бальзамом похожим на знаменитую «Вьетнамскую звездочку», она не могла, публика бы заметила этот ядреный аромат. Но едва ли ее руки достигли чашки, как послышалось приглушенное: ‒ Ой. ‒ В чем дело, Мисаки? – поинтересовался Шинтани, в то время как глаза его упали на причину звука. – Что у тебя с рукой? – добавил он хватая ее припухшую руку, пока девушка, словно нашкодивший ребенок, не успела ее одернуть и спрятать. Безымянный палец и мизинец правой руки не просто заметно отекли, они были явно неправильной формы. Все это время Мисаки даже не замечала этого из-за сильной головной боли, поэтому только сейчас, когда возникла необходимость воспользоваться травмированной конечностью, она обнаружила проблему. Бывший военный врач сразу поняла – у нее в лучшем случае просто вывих. Будет куда хуже, если к нему присоединился еще и перелом, тогда согласно прочитанным ею медицинским учебникам, ей может понадобится операция, которая в планы девушки не входила. Мисаки, конечно, училась когда-то на парах по травматологии вправлять вывихи, но это было так давно, да и вообще не ее это специализация. К тому же, вправлять кому-то дело одно, а вот себе любимой больно сделать – это совсем другое. ‒ Вывихнула, наверное, случайно, когда поскользнулась на танцполе и Игараши не дал мне упасть. – соврала девушка, понимая, что в другую сказку Шинтани врятли поверит, учитывая, что за минуту до того злополучного танца он стоял рядом с ней и видел что все хорошо. ‒ Аккуратней надо Мисаки, - обеспокоено сказал адвокат, в то время, как в глазах его запрыгали чертики. Он, конечно, же понял, откуда взялся этот вывих, ведь внимательно наблюдал за ними. – Сиди, а я пойду сейчас принесу лед. – добавил Шинтани и ушел, направляясь, в противоположную сторону от кухни. Шел он явно не к морозилке.***
‒ Принеси чего-то покрепче. – сказал Игараши проходившему мимо официанту, которому он отдал пустой бокал из под шампанского. Сейчас ему определенно требовалось что-то с более высокими оборотами. ‒ Да ты прямо таки прирожденный танцор. – пошутил над Игараши мэр и по совместительству лучший друг, с которым они в тот момент вели беседу, стоя вдали от танцевальной площадки. – Хотя, с такой-то партнершей я бы тоже не прочь размять кости. ‒ Акститсь, твоей жене это не понравиться. – постарался не остаться в долгу Игараши, напоминая другу о его семейном положении. – Такое себе, на любителя. Видали и лучше, - пренебрежительно добавил прокурор, имея ввиду хозяйку «Пристанища Зевса». ‒ Ты лучше скажи, что там с делом того «Зорро». Нашли этого режиссера-любителя? – поинтересовался мэр, намекая на видео с вымогательством взятки за контробанду начальником местного порта. ‒ Ищем. Эта сволочь зачистила все следы. Мы не можем найти компьютер, с которого был взломан сервер исполкома и было залито видео. Думаю, что крыса завелась где-то у тебя в отделе связей с общественность. Кто еще мог иметь такой доступ к официальному сайту городского совета? Ичиго напишет ходотайство о возобновлении записей с видеокамер. Просмотрев их мы сможем понять, кто в момент опубликования видео заходил в отдел и мог сделать это, – делился догадками руководитель прокуратуры. ‒ Ищи, Игараши, ищи. Иначе плохо будет всем нам, – нервно заметил мэр. ‒ Я вот думаю, может это просто зуб кто-то точил на начальника порта и это одноразовая акция? – предположил блондин. ‒ А если нет? ‒ А если нет, то всем нам следует быть осторожными сейчас. И не высовываться. В это время к ним очень вовремя подошел официант, еще недавно отправленный прокурором за чем-то крепким. Блондин залпом осушил предложенный бокал и продолжил беседу с другом на куда более приятные темы: ‒ Пойду поздравлю Куротацу, говорят у него сын на днях родился, - сказал прокурор, намереваясь отправится к молодому папаше, распивающему шампанское на другом конце зала. ‒ Еще увидимся. – ответил мэр и мужчины разошлись кто куда.***
Засунув руки в карманы блондин вальяжно передвигался по залу, как вдруг дорогу ему преградил знакомый до боли образ. Перед ним стоял адвокат этой «чертовой Мисаки» - Хината Шинтани, с которым они уже успели хорошо познакомится. Кажется, мужчина был не в духе. Слегка закатанные рукава рубашки адвоката говорили о том, что тот собирается воспользоваться своими руками. Не менее красноречивой была и поза мужчины: вид самца, глаза убийцы. Все включено, так сказать «А вот и тот самый кошелек» - подумал прокурор, смерив мужчину таким же презрительным взглядом, как и он его. ‒ Давно не видели, прокурор Игараши. – поздоровался адвокат. ‒ Да уж, Хината, Земля и вправду круглая. – ответил прокурор расстегивая рукава своей белоснежной рубашки. Если уж нельзя остановить надвигающийся бунт, то надо его возглавить. «Кажется, Мисаки хотела, чтобы открытие запомнилось?» - подумал прокурор. Он не собирается ударить в грязь лицом… А в это время толпа вокруг зажигала под звуки поющих в живую музыкантов.