EVERYTHING TO EVERYONE.

      По приезду в гостиницу мы решили отдохнуть пару часов, поесть, заказав еду в номер, а после этого поехать и осмотреться в Денвере. Разумеется, Гарри уже был здесь, поэтому ему просто не терпелось показать мне свои любимые места, а мне, в свою очередь, не терпелось поскорее их увидеть. В конце концов, я хочу по возможность знать обо всем, что прямо или косвенно связано с Гарри. - Кем ты хотел работать до того, как стал певцом?       Да, мы снова решили поговорить по душам, пока ждали обед. В последнее время нам так редко удавалось провести время вместе, что не хотелось терять ни минуты. Предложив это, поначалу мне было боязно, что он не согласится, не захочет делиться личным, но Гарри, к моему удивлению, напротив, поддержал мою идею и сказал, что тоже соскучился по такого рода разговорам. Честно говоря, это не могло меня не радовать, ибо именно во время таких откровенных разговоров я могла узнать его со всех, даже самых уязвимых сторон. Мы решили сыграть в «правду или правду», что-то вроде «правды или действия», но без действия, ибо после шестичасового перелета нам меньше всего хотелось бегать и выполнять дурацкие задания. - Я рано задумался о сцене, - Гарри лежал на спине, расположившись вместе со мной на огромной круглой кровати, которая занимала добрую половину его номера. Я, в свою очередь, положила голову ему на грудь, периодически приподнимаясь на локти и поглядывая на него, в то время, как он нежно гладил мои волосы, - но до этого я хотел работать в пекарне. - Ты умеешь печь? - Я вообще прекрасно готовлю. Жаль только, что у меня практически никогда нет на это ни времени, ни сил. Но да, раньше я работал пекарем, и мне очень нравилось это дело. Знаешь, бывало, засиживался я там холодными зимними вечерами вместе с Бетси – она работала там кассиршей, смотрел, как падает снег, и думал о том, как же у меня все хорошо. Наверное, трудно это представить, но я на всю жизнь запомнил это чувство спокойствия и умиротворения.       Улыбка растянулась на всем моем лице тут же, стоило мне только представить Гарри в фартуке и поварской шапочке, как он стоит и месит тесто, кладет его на противень, отправляет в духовку, а затем вытаскивает оттуда вкусный и пышный хлеб. Как предлагает кассирше Бетси попробовать его – как она улыбается его галантности… Боже, поверить не могу, что он действительно занимался этим. То есть, я бы поддержала его, даже если бы он захотел полы мыть, но поскольку он обладал таким музыкальным даром, сложно было представить его в какой-либо другой сфере. - А ты, Кэти? Кем мечтаешь быть? Кстати, я еще кое о чем хотел тебя спросить. Вопрос довольно странный, но я до сих пор не знаю, сколько тебе лет.       После этой фразы мы оба не могли сдержать улыбки, потому что действительно не знали возраста друг друга. Точнее, я не знала, сколько ему лет, пока однажды не загуглила статью о нем, и там было написано, что он родился в феврале девяносто четвертого. То есть, зимой Гарри исполнится двадцать четыре. Кстати, меня действительно удивило то, что, оказывается, можно действительно влюбиться в человека, не зная о нем даже таких элементарных вещей. - Восемнадцать. В этом году я только закончила школу, - на секунду мне показалось, что Гарри будет смущен моим юным возрастом, что закроется, посчитав меня слишком юной для того, чтобы быть с ним. Но он, напротив, только больше прижимал меня к себе, нежно обнимая за талию, - а насчет профессии… Я не знаю. В университете можно будет определяться в течение первых двух курсов, но я думаю пойти на бизнес или администрирование. - Так ты будешь бизнесменом? - Вообще я мечтала пойти на актерское, но… - Кэти, если ты мечтала, а тем более, если все еще мечтаешь – ты должна пойти. Не губи себе жизнь, не насилуй душу нелюбимой профессией.       Где-то я уже слышала эти слова про профессию. По-моему, их сказал кто-то известный, но я могу ошибаться. Безусловно, я знала, что каждое сказанное им слово – правда, чистая правда, но все было не так просто, и у этого решения, как и у всего, что я делаю, была причина. Не знаю, готова ли я обсуждать эту тему с Гарри, но мне все же предстояло это сделать для того, чтобы он лучше понимал мои поступки. - Гарри, я не оспариваю твоей правоты, но я приняла это решение не без оснований. Оно далось мне нелегко. - В чем дело? - Там училась моя мама, - как только я произнесла эти слова, ком практически моментально подступил к горлу, а слезы застелили глаза. Черт возьми, не думала, что это будет так трудно. Тем не менее не смотря на все свои переживания, продолжаю говорить, - я бы ни за что не уехала из Англии, не стала бы учиться так далеко от папы и друзей, но для меня важно не терять с ней связь, понимаешь? Я хочу учиться там, где училась она, хочу бродить по тем же улочками, посещать те же аудитории, жить в том же студенческом городке. Я хочу чувствовать ту атмосферу, которую чувствовала она, когда училась. Я хочу прожить этот период вместе с ней. - Она была бизнесменом? - Нет, преподавала вокал.       После этого я рассказала Гарри о том, каким тяжелым было детство моей мамы: у не было пять братьев и сестер, их семья жила бедно, временами практически впроголодь, и тогда мама решила, что сделает все, чтобы помогать своей семье, и что своему ребенку она даст все самое лучшее. По прошествии времени мой дедушка получил хорошую работу, и мама уже могла позволить себе тоже самое, что и другие дети, поскольку достаток их семьи стал в разы больше, чем раньше, но… Она не сдалась, не отказалась от своего решения, принятого еще в детстве, от обещания, данного самой себе. Школу она закончила на отлично, затем поступила в Беркли и получила степень в области администрирования. Какое-то время она даже руководила отелем (спешу заметить, руководила весьма успешно). - Почему же она сменила профессию, Кэти? - Как говорит папа, эта работа не являлась ее призванием. Она была одним из тех немногих людей, которые не могут быть счастливым без любимой профессии. - И будучи преподавателем вокала, она нашла себя? - Да, она обожала свою работу, и пела мама не просто красиво – великолепно.       Еще около часа мы провели за обсуждением ее жизни, Гарри хотел знать все: какой она была, где бывала, что любила, и я, пожалуй, впервые в жизни, кому-то вот так рассказывала о ней. Я делала это без слез, без сожаления, а напротив, с улыбкой на лице и гордостью в сердце. В конце концов, она заслужила, чтобы о ней вспоминали именно так.       Все это время Гарри ни разу не возвращался к теме с моим поступлением, хотя я и чувствовала, что он что-то недоговаривает, что ему еще есть, что сказать. Возможно, после моих слов о том, что я делаю это ради мамы и связи с ней, он решил не вмешиваться и позволить мне идти по ее пути, но для меня было важно и его мнение. - Гарри, - я осмелилась заговорить с ним об этом только тогда, когда мы уже были в такси, направляясь в центр города, - помнишь, ты сказал, что я должна попробовать себя в актерском мастерстве, если все еще мечтаю об этом? – увидев кивок, продолжаю, - после всего, что я рассказала, ты все еще считаешь, что я должна попытаться? - Тебе правда важно мое мнение? – на этот раз я киваю, - и ты не обидишься? - Конечно нет, я же знаю, что ты скажешь мне правду не для того, чтобы меня обидеть, а напротив, чтобы помочь, направить и дать мне возможность принять правильное решение.       Он обнимает меня в знак благодарности, его глаза как будто твердят «Кэти, спасибо, что правильно меня поняла, я действительно хочу сделать как лучше». Не знаю, что он сейчас скажет, но что бы это ни было – я готова я готова прислушаться. - Честно говоря, я считаю, что ты совершаешь ошибку, поступая в Беркли, - так, кажется, я ошибалась, когда считала, что готова к любому его ответу, - я могу объяснить, почему. Джемма любила рисовать, и я всегда обожал ее рисунки и то, как страстно она была предана своему делу. Иногда мне казалось, что я могу наблюдать за ней часам: как она склоняется над листами, как измазывается красками во время процесса, как горбится, прорисовывая мелкие детали… Любовь к рисованию - это одна из тех вещей, которые я любил в ней больше всего, но… Если она умела рисовать – это не значит, что я должен учиться делать тоже самое. Конечно, это было ее частью, но я плохой художник. Знаю, это помогло бы мне почувствовать с ней связь, ведь общее дело – явный путь к сближению, но я не умею рисовать, и даже если приложу усилия – никогда не смогу делать это так, как она, потому что у нее был талант, а у меня его нет. - Я не понимаю… - Тоже самое с тобой. Если твоя мама училась в Беркли – это не значит, что ты должна поступать туда только ради нее. Понимаю, те места были важны для нее и ее стремления, но ты всегда можешь навестить Беркли, не поступая туда. Зачем тебе получить профессию, которую ты никогда не мечтала иметь? – его слова делают мне больно, но в то же время я понимаю, что он прав. Не перебиваю и продолжаю слушать, - более того, Кэти, твоя мама не любила эту специальность. Возможно, она и не любила Беркли, хоть и проучилась там четыре года. Как ты сама сказала – администрирование не было ее призванием. А это значит, что в молодости она совершила ошибку, поступая туда.       Спустя несколько минут мое дыхание начало сбиваться от волнения: такое чувство, будто я задыхаюсь. Честно говоря, я никогда не думала об этом под таким углом, но ведь действительно, она не любила эту профессию, не мечтала заниматься администрированием отелей. Возможно, она и правда совершила ошибку, а я сейчас собираюсь ее повторить. - Кэти, она сделала неверный выбор, и нельзя винить ее, поскольку это произошло из-за обстоятельств непреодолимой силы. Как ты и сказала, у нее были проблемы в детстве, и она хотела дать семье, которую создаст сама, хорошее финансовое будущее. Это давило на нее, и поэтому она ошиблась. На самом деле, если бы твоя мама, будучи в твоем возрасте, как следует разобралась в себе, то вероятно, она пошла бы учиться на отделение эстрадного вокала, и, возможно, была бы сейчас известной певицей. Или, как и вышло, она бы ушла в преподавание, и была бы счастлива намного дольше. Она бы не насиловала себя работой в отеле. Ты меня понимаешь? - Ты прав. Ты абсолютно прав, - произношу это, не думая ни секунды. - Я ни в коем случае не разубеждаю тебя, просто говорю о том, что каждый должен заниматься тем, к чему действительно лежит его душа. Тебе нужно разобраться в себе, сейчас это действительно очень важно.       В моей голове сейчас творилось абсолютное сумасшествие, и я не знала, что мне с этим делать. Я знала, что поступлю в Беркли много лет. С самого раннего детства я всегда хотела быть, как моя мама, а когда она умерла… Я даже не пыталась рассматривать другие варианты. Университет для меня всегда был решенным вопросом, и в то время, когда мои одноклассники стремились в Оксфорд и Кембридж, я всегда знала, что мое сердце принадлежит Беркли, что я ни за что не променяю этот университет ни на какой другой.       Но только что человек, которого я знаю чуть больше месяца, дал мне неимоверно ценный совет, который, возможно, вскоре изменит всю мою жизнь.