Было лето. В тот день солнце светило особенно ярко, его лучи даже просачивались сквозь щели между досками небольшой хижины, расположенной на ветвях высокого старого дуба. Внезапно раздался негромкий хлопок, и посреди помещения появился молодой блондин, одетый в форму школы чародейства и волшебства Дурмстранг. Он огляделся по сторонам и, не заметив ничего примечательного, выкрикнул: — Эй, Арк! Не заставляй меня ждать. Между прочим, я приперся в эту дыру по твоему приглашению. А его, оказывается, нет дома! — Геллерт, не злись раньше времени. С ветки дерева вниз головой свесился улыбчивый студент и заглянул в окно. — И вовсе это не дыра, а мое убежище! — Ну конечно. Больше похоже на домик для магловских детей, — передразнил его Грин-де-Вальд. — Да что ты имеешь против маглов?! Постоянно о них твердишь. — Ничего. Это глупый вопрос, в любом случае, мне часто его задают. И если ты оттуда не видишь, я скажу: я закатил глаза. Маглы во всем уступают нам, но мы почему-то должны скрываться от них, как последнее отребье. Разве это… хм… справедливо? Раскрыть волшебников и сделать их правящим классом было бы гораздо большим благом для всех. — Вот опять ты со своим «Общим благом», — вздохнул Арк и влез в окно. — Но я не за этим тебя сюда пригласил. Воцарилась тишина. Гость терпеливо ждал, пока обитатель хижины, наконец, поведает ему о своем секрете, но тот все молчал, а внимательно рассматривал уже начинавшую облезать синюю краску на досках. Наконец, Арк вздохнул и, подойдя к стене, поднес к ней волшебную палочку. — Де-ардере*, — тихо произнес он, и на стене вывелся черный, выжженный треугольник, затем внутри него появился маленький кружок, а под конец весь рисунок резко перечеркнула тонкая вертикальная линия. — Так за этим ты меня пригласил? — спросил Геллерт, подходя к студенту, но он ему не ответил, а лишь задал встречный вопрос: — Что ты знаешь о дарах смерти?
— Сэр, так что это за артефакты? Грин-де-Вальд вздрогнул и очнулся от своих мыслей. Тем временем на него продолжала смотреть пара любопытных черных глаз. На секунду магу даже показалось, что этот мальчик-полукровка слишком сильно походит сейчас на того студента, кем Геллерт был когда-то. — Да, — продолжил он, как ни в чем не бывало, но намерения его изменились, — эти артефакты помогут совершить то, на что никто больше не способен и добиться лучшего… Том было хотел что-то сказать и даже приоткрыл рот для этого, но Геллерт опередил его вопрос и продолжил: — …Лучшего для всех, в том числе и для тебя. Ты ведь хочешь узнать, кто ты, и почему ты не такой, как все? Последние слова Грин-де-Вальд проговорил как-то особенно. Для постороннего наблюдателя это прозвучало бы, словно тонкая насмешка, но для того, кто слушал предводителя «Общего блага», слова превращались в могущественное заклинание и выглядели, как откровение. Реддл смотрел на чародея с жадным интересом, ожидая дальнейших его слов, и ни разу не прервал его, хотя ему и очень хотелось. — Треугольник — это мантия, — продолжал Геллерт, — которая способна сделать любого невидимым для окружающих. Это лучшая защита, не считая нападения, конечно. Круг посередине символизирует воскрешающий камень. Думаю, название говорит само за себя, не так ли?.. — Безусловно, сэр. Несколько секунд Грин-де-вальд смотрел на Тома, но, казалось, взгляды их обоих ничего не выражали, а может быть, каждый из них хотел скрыть свои собственные тайные намерения. Нет. Иллюзия, всего лишь иллюзия скрытого замысла. Маг встал из-за стола и, скомкав пергамент со знаком даров смерти, бросил его в огонь. Когда он уже начал поворачивать ручку двери, мальчик вдруг тоже встал. Грин-де-Вальд обернулся и приподнял бровь: — Ты можешь идти, твоя комната в правом крыле. Но мальчик не шелохнулся, а только опустил голову и исподлобья посмотрел на мужчину. — Извините, сэр, что означает вертикальная линия на том рисунке? — Это линия судьбы, — не изменившись в лице, лаконично ответил Геллерт, — символ Смерти. После этих слов Грин-де-Вальд переступил порог и скрылся за дверью.***