***
Чимин почти не чувствует тяжести чужого тела. Все его мысли заняты Дахён. Он не видит её. Не слышит её голоса. Его захватывает невыносимый страх. Сердце стучит в панике как бешеное. Ему нужно найти жену, но он не может бросить людей. Он должен помогать, в то время как хочется всё бросить и искать только её. Он всё ещё несёт за всех этих людей ответственность, ведь они доверили экипажу свои жизни, садясь в самолёт. Когда он с мальчишкой из бизнес-класса оказывается на берегу, то сразу оставляет его, лишь убедившись, что тот в порядке. Только воды наглотался. Чимин отправляется в воду вновь, но кричит имя жены, пока взглядом ищет выживших и нуждающихся в помощи. — Дахён! Дахён! — Выходит слишком истерично, на срывающемся на хрип голосе, но он ничего не может поделать. Его накрывает паникой. — Дахён! Он больше не видит живых людей в воде. Намджун помогает выбраться на сушу мужчине, тому самому, который просил виски в начале полета. Какой-то парень-пассажир вытаскивает мальчишку, совсем юного. И, кажется, уже не живого. Чимина начинает потряхивать. — Дахён! Он кричит снова и тут же находит её взглядом. Выдыхает, прикрывая на мгновение веки. Живая. Она живая, она здесь. По её виску течёт кровь, но она помогает двум парням на берегу подальше от них. У одного из них кровоточит рука, и она перевязывает её своим платком, пока второй под её присмотром пытается остановить носовое кровотечение. Счастливчики, ещё не понимают своей удачи, размениваются на глупые незначительные травмы. Рядом с ними, обняв себя за колени, уткнувшись в них и едва заметно раскачиваясь, сидит Кэти. Он узнает её по пепельно-белым волосам, собранным в уже не такой идеальный пучок, каким он был несколькими часами ранее. Чимина отпускает. Дахён жива. Значит, всё не так плохо. Она, кажется, почти в порядке. Если она может оказывать помощь другим, значит относительно цела сама. Эта мысль немного бодрит его, и он продолжает искать выживших людей вместе с Намджуном. Опускать руки ещё рано.***
Тэхён вытаскивает на сушу парня и быстро оглядывает его посиневшие губы. Кажется, мальчишка не дышит. Чёрт возьми, был ведь живым, когда он вцепился в него и потащил на берег! — Он… он умер?.. — хрипит дрожащая Минджи, обняв себя мокрыми руками. На её лице нескрываемый ужас. — Пусть только попробует, — бросает ей Тэхён. Схватив парня снова, перекидывает через своё бедро, заставляя его голову свеситься немного ниже, чем тело, засовывает ему в рот палец, чтобы очистить полость от песка и водорослей, а затем пытается заставить избавиться от воды, которой тот сполна успел наглотаться. Он давит на область его желудка до тех пор, пока изо рта не начинает литься вода. Избавив его от жидкости, Тэхён снова переворачивает пацана на спину, но тот всё ещё совсем бледный и не дышит. Он быстро запрокидывает его голову назад, держа одной рукой за подбородок, пальцами другой руки зажимает его нос и припадает ртом к раскрытым холодным губам, начиная активно вдыхать в него воздух. Спустя несколько попыток тело парня сводит непродолжительной судорогой, и Тэхён отрывается от него. Мальчишка откашливает воду, которая брызгами попадает Минджи на ступни, и начинает дышать самостоятельно, громко и судорожно. Тэхён приподнимает его корпус, повернув на бок, чтобы удобнее было откашливаться. — Вот так, молодец, — одобрительно кивает Тэхён. — Порядок? Больше не будешь умирать? Мальчишка смотрит на него в ответ беспомощно, оглядывается по сторонам и возвращает взгляд снова на него. Потерянный, трясущийся, с застывшим в глазах страхом. Тэхён похлопывает его по спине, растирает её, но тот никак не реагирует, словно оцепенел. Продолжает молчать и смотреть широко распахнутыми глазами. — Мне нужно идти помогать другим. Побудь здесь. Минджи за тобой присмотрит. — Он поворачивается к племяннице, чудовищно бледной, в кровавых разводах по лицу и телу, и быстро притягивает её к себе, поцеловав в макушку. — Всё хорошо, Минджи, всё хорошо. Посиди здесь с парнем, ладно? Минджи, шмыгнув носом, кивает, не смотря на лежащего рядом мальчишку. Тэхён бросает на него ещё один взгляд, надеясь, что парень будет в порядке, и бежит снова в воду. Сидеть с ними нет времени.***
Поиски выживших не останавливаются ни на минуту. К Намджуну и Чимину присоединяется парень-пассажир, представившийся Тэхёном и относительно целый, не считая ссадин. Они решают разделиться. Расходятся в разные стороны, переворачивая тела, которые есть на поверхности, но каждое из них оказывается мёртвым. Снова и снова, одно за одним. Людей на берегу, кажется, можно по пальцам пересчитать. Выживших почти нет. Однако Намджун продолжает переворачивать людей, проверяет реакцию зрачков, но у каждого из них они замерли уже навсегда. Вода начинает светлеть. Кровь уносит течением. — Есть кто живой?! — кричит Чимин. Все трое останавливаются и прислушиваются, оглядываясь вокруг себя. — Здесь есть кто живой?! В ответ тишина. — Кажется, это всё, — негромко говорит Тэхён, подплыв к Намджуну и пытаясь отдышаться. — Надо искать дальше, — твёрдо отвечает капитан. — Намджун, мы проверили всех, кого могли, — констатирует приблизившийся Чимин. — Нужно залезть в самолёт. — Намджун указывает на носовую часть воздушного судна, которая упала на берегу у самого края, немного дальше, чем они находятся. Именно оттуда их выбросило в океан, когда хвостовая часть самолёта взорвалась в воздухе, расколов судно на несколько частей, упавших в воду. — Тогда погнали, — кивает Тэхён. Они втроём выбираются на берег. Дахён, оставив двух мужчин, которым оказывала помощь, спешит к Чимину. Её слегка качает, и в объятия мужа она падает, принимаясь плакать. Намджун чувствует облегчение, видя её живой. Они на мгновение встречаются взглядами, и его сердце сжимается оттого, сколько боли в её глазах. — Тише, тише. — Чимин прижимает её к себе, целует в лоб и пальцем стирает кровь с виска. — Ты ранена, Дахён. — Плевать, — плачет она, вцепившись в него. — Послушай, мне нужно пойти помочь искать выживших. — Я пойду с вами. — Нет, Дахён, останься здесь, — говорит Намджун, качнув головой. — Ты не пойдёшь, у тебя разбит висок. — Чимин проводит ладонью по её волосам — на ней остается кровь. — Пожалуйста, посиди здесь. Я скоро вернусь. — Нет, я… — Дахён! — повышает он на неё голос и почти силой усаживает на песок рядом с темноволосым парнем, который даже не обратил на них никакого внимания, продолжая неотрывно смотреть на море. — Эй, друг. Ты не мог бы приглядеть за ней? Посиди рядом, ладно? Пожалуйста. У неё голова разбита. Парень медленно поворачивается, словно в трансе, и так же заторможено едва заметно кивает. Чимин сомневается, что на него можно положиться, но выбирать не приходится. Он наклоняется к жене, быстро целует её, и они с Намджуном спешат догнать Тэхёна, ушедшего вперед, к обломкам самолета. По берегу раздаётся громкий крик. Они оборачиваются. — Чжиын! — кричит парень, которого Намджун вытащил из воды. Он стоит у самой кромки, делает круг вокруг себя и кого-то высматривает, снова и снова повторяя имя. — Чжиын, пожалуйста! Чжиын! Намджун, наконец, узнаёт его. Это тот самый актёр, Ким Сокджин. Наверное, он зовёт девушку, которая была с ним. — Бедняга, — вздыхает Чимин. Они проверили всех на берегу. Там больше нет выживших.***
Добравшись до носовой части самолета, они обходят его вокруг. Намджун быстрым взглядом осматривает то, что осталось от его воздушного судна. Груда металлической обшивки, мусора, сравнительно целый нос. Подгоревшие обломки вокруг. Трупы. Все вместе прикидывают, как забраться внутрь. Хотя бы на нижнюю палубу. Вариантов не так много: придётся лезть по обломкам, которые не выглядят надёжно. Они переступают через раскиданный всюду багаж, которым завален берег, а другая часть которого плавает в воде. Намджун лезет первым, стараясь быть осторожным, что получается не очень хорошо. Периодически он шипит, касаясь плеча. Внутри уцелевшей части самолёта полный бардак. Висящие кислородные маски, часть кресел сломана, побитые иллюминаторы, раскиданная ручная кладь. Тела, оставшиеся в креслах и лежащие в проходах. Они движутся по бизнес-классу, подходя к каждому телу. Все мертвы. Чимин проходит дальше, в первый класс нижней палубы, где за несколько часов полёта успел узнать почти всех поимённо. В горле застревает ком. Он слышит тихий стон и резко оборачивается, замирая. Прислушивается. Ждёт секунды, пытаясь сориентироваться, куда ему двигаться, и стон раздаётся снова. Он в два шага доходит до другого ряда, туда, где кресла сломаны, оторваны от пола, и видит, что под одним из них придавило девушку. — Живая! — кричит Чимин парням и поднимает тяжёлое кресло, отодвигая его в сторону и освобождая пассажирку. — Ты как? Слышишь меня? Эй? Чимин присаживается возле неё, обхватывая ладонями лицо и внимательно в него вглядываясь. Она приоткрывает глаза и замученно смотрит прямиком на него из-под полуопущенных ресниц. Зрачки, вроде, одинаковые, — отмечает про себя стюард. Он узнаёт в ней ту самую девушку, которая сопровождала актёра и которую он так отчаянно зовёт на берегу. Живая. — М-м, — неразборчиво мычит она и приоткрывает глаза. — Что… — Кости целы? Болит что-нибудь? — Она вряд ли сможет идти. Давай её сюда. — Намджун присаживается рядом и осторожно поднимает девушку на руки, на случай, если у неё всё же что-то сломано. — Подстрахуйте меня кто-нибудь. Тэхён отправляется с Намджуном обратно на землю, страхуя того от падения, пока он выносит выжившую девушку. Им приходится спускать её вниз как выйдет, а выходит не слишком аккуратно, из-за чего она болезненно стонет. Чимин остаётся в самолёте. Он ещё раз проверяет каждого, разгребает завалы, но живых больше не находит. Никого. Он позволяет себе маленькую слабость, пока никто не видит: опускается на колени посреди самолёта, упирается в них ладонями и с тяжёлым вздохом склоняет голову. Вниз, скатившись по щекам, падают несколько слезинок. Как… как, черт возьми, такое могло с ними произойти? На лучшем лайнере, с лучшими пилотами. Он не понимает. Почему они? Ему требуется около минуты, чтобы снова взять себя в руки и собраться. Вытереть свои позорные слёзы, перевести дыхание. Ещё раз пройдя по самолёту, он достаёт с самых ближних к кабине багажных полок их чемоданы — его и Дахён. Почти невредимые. Должно быть, здесь они им пригодятся. Он относит их на всякий случай в кабину пилотов, дверь которой оказывается нараспашку открытой. Вернется за ними позже. После этого он доходит до бортовой кухни. Бутылки с водой, контейнеры с остатками ужина и совсем не тронутые ещё коробки с завтраками. Надо бы вернуться сюда, чтобы накормить выживших. Неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем их заберут.***
Намджун с девушкой на руках возвращается к той части берега, на которой спасшиеся пытаются прийти в себя. Кто-то осматривает свои повреждения, кто-то оттирается от крови. Стараются разговаривать друг с другом. Сокджин замечает их сразу и несётся к нему со всех ног. Девушка к тому моменту уже окончательно приходит в себя, но морщится каждый раз, когда Намджун ступает по песку неосторожно. Кажется, у неё всё-таки есть травмы. — Чжиын… — шепчет актер, быстро вытерев с щёк слёзы, словно это не он только что ревел, зовя её по имени. Он подбирается, шмыгает носом и говорит Намджуну негромкое «спасибо». — Можешь забирать. — Намджун передаёт девушку ему. — Осторожнее только. Возможно, у неё есть переломы или что-то ещё. Сокджин кивает и принимает её в свои руки. Она снова болезненно хмурится, хватаясь за его шею, и Намджун их оставляет. Отойдя в сторону, он шумно вздыхает и касается своего повреждённого плеча. Болит. На пальцах остаётся кровь. Однако это сейчас абсолютно ничего не значащая мелочь. Он поднимает взгляд и скользит им по людям, находящимся на берегу. Тэхён — парень, который помогал им спасать людей, — лёг на песок и тяжело дышит, сложив руки под головой. Позади него сидит девушка, совсем юная — почти ребенок, — вытирающая слезы, которые катятся у неё по щекам. Рядом подросток, лежащий на спине почти не шевелясь. Лишь только по его вздымающейся грудной клетке понятно, что он жив. Немного дальше сидит ещё один парень, не особо, наверное, старше того подростка, и неотрывно смотрит на лежащего мальчишку стеклянными глазами. Чимин, усевшийся рядом с Дахён, прижимает её к своей груди, пока её плечи содрогаются от рыданий. Рядом с ними Кэти, всё так же уткнувшаяся в свои руки лбом. Хосок, сидящий один, нечитаемым взглядом всматривается вдаль, туда, где вода забирает с собой тела невинных людей, где на её поверхности слишком много лишнего — обломки, вещи, чемоданы. Немного поодаль ото всех сидят парни, которым помогала Дахён. Дальше мужчина, которого вытащил он сам, курит невесть откуда взявшуюся сигарету. Рядом с ним развороченный чемодан с вытряхнутым содержимым. Воссоединившаяся пара — актер и его менеджер, которых он оставил наедине, сидят плечо к плечу у самой воды. Неподалёку от них молодой парень с отросшими длинноватыми волосами, разглядывающий свои ладони, покрытые ссадинами. Четырнадцать. Пятнадцать, если посчитать его самого. Пятнадцать из четырехсот пятидесяти восьми. Он болезненно зажмуривает глаза и отворачивается. Слишком страшно. Непостижимо. Ему от этой крови вряд ли когда-либо отмыться. Проходит несколько часов, прежде чем люди на берегу начинают понемногу приходить в себя. Сидя у воды вдали ото всех, боковым зрением Намджун видит, как некоторые ходят вдоль берега, о чём-то переговариваются. Рядом с ним тем временем опускается на песок второй пилот. Хосок сидит некоторое время молча, смотря с Намджуном в одну сторону — на горизонт. Солнце начинает припекать. Должно быть, время близится к полудню. Они не знают, сколько прошло времени. Знают лишь, что всё произошло на рассвете. — Я ничего не помню, — тихо говорит Хосок. — Совсем ничего. Намджун молчит, не поворачиваясь к напарнику. Потом вздыхает, на него покосившись. — Ты уснул. — Я всё ещё странно себя чувствую. Словно приложился головой. — Возможно, так оно и есть. Тебя вырубило. — Что произошло, Намджун? — Отказали двигатели, — помедлив, отвечает он. — Я пытался посадить самолёт на воду. Произошёл взрыв. Это всё, что я знаю. Оба замолкают. У Хосока слишком много вопросов, на которые у капитана вряд ли найдутся ответы.***
— Как ты? — Чимин хмуро осматривает голову Дахён. Кровотечение остановилось, но образовалась гематома, и жена тихо шипит сквозь зубы, когда он нащупывает выпуклость пальцами. — Нормально. Немного больно, — отвечает ему она, всё так же сидя в его тёплых объятиях. — Пройдёт. Главное, что ты рядом. — Я так испугался, что потерял тебя. — Чимин шепчет, прижимаясь губами к её макушке. — Я тебе кричала. Ты не слышал меня. Или я слишком тихо это делала. Голос совсем сел. — Она сглотнула и попыталась прокашляться. — Хочется пить. — Там остались бутылки с водой. Нужно достать все и поделить между людьми. — Да, — кивает Дахён. — Там ещё осталось что-нибудь целым? — Кухня пострадала меньше всего. Осталась еда. Но она быстро испортится. Мы сможем поесть сегодня и, максимум, ещё несколько дней, и то, если закопаем контейнеры сейчас поглубже в песок. Честно, не знаю сколько еда сможет храниться в подобных условиях. Попытаемся сохранить всё, что сможем. — Ты же не думаешь, что мы пробудем здесь несколько дней? — хмурится Дахён, отстраняясь от Чимина и заглядывая ему в глаза. — Нас же заберут сегодня? — Я не знаю, детка. — Он вздыхает. — Им может понадобиться какое-то время, чтобы найти нас. — Но нас легко отследить. У них же есть «акарс», транспондер или что там ещё? Они знают, где мы. Они сегодня же вышлют за нами спасательный самолёт, так? Чимин едва заметно пожимает плечами. Ему тоже хочется верить в лучшее, но приходится быть реалистом. Он не переубеждает. Не хочет лишать надежды. Он лишь покрепче её обнимает и целует в лоб, на котором всё ещё виднеются кровавые разводы. Дахён тихонько всхлипывает. — Тот парень, рядом с которым ты оставил меня, — говорит она, указывая в его сторону подбородком. Чимин прослеживает взглядом и тоже замечает парнишку с волнистыми темными волосами почти до подбородка. Он сидит один, смотря куда-то вниз, не обращая ни на кого внимание. — Да, что с ним? — Он из экономкласса. Он вышел из уборной, когда всё началось, и я заставила его сесть в бизнес, — по её рукам пробегают мурашки. — Да, я помню его. Я отправил его на место. Выходит, ты случайно спасла ему жизнь, — задумчиво говорит Чимин. В его голове возникают мысли о судьбе и предназначении. Он переводит взгляд на Тэхёна и его племянницу. Ведь они тоже спаслись только потому, что их пересадили из экономкласса в бизнес перед началом полета. Миллионный пассажир. Кто бы мог, черт возьми, подумать… и если бы не пересадили в бизнес-класс Ким Тэхёна, не был бы спасён подросток, который всё так же лежит на песке, смотря в небо. А ведь того парня, которого за минуты до катастрофы в бизнес посадила Дахён, из воды вытащил тоже Тэхён. Получается, спасённый дважды. От этих размышлений по его спине проходит холодок.***
До самого вечера на берегу мертвенно тихо. Если кто и разговаривает, то только почти шёпотом, между собой. Кто-то сидит парами: Чимин с женой, спасённая из самолёта Чжиын со своим подопечным актером или двое мужчин, которым помогала Дахён. Некоторые сидят поодиночке. Намджун всё ещё сидит рядом с Хосоком. Когда солнце начинает понемногу садиться, за их спинами выстраиваются люди. Намджун чувствует их затылком и оборачивается. На их лицах вопросы. Это, в принципе, не удивительно. Кому ещё они могут их задать, как не пилотам. Из немногочисленной толпы вперёд выходит Дахён, неуютно обняв себя за плечи. Они встречаются взглядами. Намджун и Хосок поднимаются с песка, выпрямляясь перед ними. — Все хотят знать… — негромко начинает она. — Что произошло?.. Намджун оглядывает их всех. С каждым устанавливает зрительный контакт. Среди них не видит только мальчишку. — У самолёта отказали все двигатели. Мы потеряли связь с наземными службами. Остальное вы сами видели, — безжизненно отвечает Намджун. В горле пересыхает. Хочется пить. — То есть… они не знают, где мы?.. — уточняет она. — Нет, Дахён. Не знают. — Намджун качает головой. — Некоторое время мы летели без навигации. — Кто виновен в катастрофе? — довольно жестко спрашивает молодой мужчина со сломанным носом. Повисает молчание. Собравшиеся буравят взглядом пилотов. Намджун эти взгляды выдерживает стойко. Хосок виновато отворачивается. Им нечего ответить на этот вопрос. — Ответ, думаю, ясен, — выплёвывает мужчина, складывая на груди руки. — Прекратите. — Дахён выходит вперёд, становясь перед толпой и оставляя пилотов позади себя. — Они сделали всё, что смогли, чтобы спасти ваши задницы. Проявите немного уважения. — Да? — выгибает бровь тот. — А сколько человек не выжили? Около четырёхсот, полагаю? Или больше? — Кёнсу, брось. — Его друг, парень на вид одного с ним возраста или чуть моложе, кладёт здоровую руку на его плечо. — Лучше давайте думать, что делать дальше, — вполне разумно предлагает Чимин, обращаясь к пилотам. — Если никто не знает, где упал самолет, значит, нам придется просуществовать здесь какое-то время. Намджун? — Мы будем спрашивать советов у того, кто позволил самолёту разбиться? — Мужчина, названный Кёнсу, морщится, скидывает ладонь друга со своего плеча и, развернувшись, уходит. Намджун смотрит хмуро, уязвлённо и подавленно, хоть и понимает всё. Люди, должно быть, разочарованы в нём. Возможно, они даже будут ненавидеть его. И уж точно будут обвинять во всем. Кто-то из них сегодня потерял близких, любимых. Кто-то получил травмы. Если это вообще можно ставить в один ряд с душевной болью. — Намджун? — снова обращаются к нему. На этот раз Дахён. Он на мгновение прикрывает глаза, переводя дух, и снова смотрит на каждого. Он видит в их глазах надежду. Они полагаются на него. Уверены, что он знает, что им делать. — В самолёте… осталась бутилированная вода и еда. Нужно всё достать и разделить поровну между нами. Пледы также раздать всем. Их должно быть много, каждому достанется по несколько. Сегодня переночуем так. Завтра разберём все чемоданы. Найденные в них предметы первой необходимости тоже поделим между всеми поровну. Приготовьтесь к тому, что мы можем застрять здесь на какое-то время, пока нас ищут. Отнеситесь к вещам экономно. Завтра нужно будет исследовать местность. Пойдут те, кто в хорошей физической форме. Мы пока не знаем, что там, — кивает он в сторону леса. — Сейчас нужно разжечь костёр на берегу, побольше. Такой, чтобы было видно с воздуха. И… нужно будет похоронить тела, которые есть на суше. Завтра. Большинство согласно кивает, хоть он и увидел, как надежды в их глазах поубавилось, а уголки губ совсем опустились. Несмотря на это, почти все принялись за работу, чтобы успеть до наступления ночи. Доставать еду и воду из самолёта снова пошли мужчины — Намджун, Чимин, Тэхён и Хосок. Парень с травмированным плечом порывался пойти тоже, но его с собой по понятным соображениям не взяли. Дахён в это время принялась записывать выживших пассажиров, найдя в каком-то из валяющихся на берегу чемоданов чековую книжку и ручку. К тому моменту, как мужчины возвращаются с провизией, которую сложили на металлический лист — обломок самолёта, — на берегу уже горит костёр. — Всё, чем можно развести огонь — зажигалки, спички, тоже нужно сильно поберечь, — отмечает Хосок, разглядывая огонь. Солнце село за горизонт. На водной глади появилась расплывчатая, подрагивающая Луна. — Итак, нас пятнадцать, — говорит Намджун, усаживаясь на песок у костра. — Четырнадцать, — поправляет Дахён, сверяясь со списком. Намджун хмурится. — Было пятнадцать утром. Ты кого-то пропустила. — Намджун протягивает руку, и Дахён отдаёт список ему. — Я точно записала всех, кто здесь есть, Намджун. Ты, наверное, ошибся. Намджун проходится по списку, куда Дахён записала имена, фамилии и даты рождения. Он читает имена и не находит среди них подростка. Мальчика. Самый молодой по списку, не считая пятнадцатилетней Минджи, — двадцатилетний Чон Уён. Но тот мальчик был младше. Он вряд ли был совершеннолетним. — Чон Уён — это кто? — спрашивает Намджун, и руку в ответ поднимает парень с подвязанными банданой волосами, сухими и волнистыми от соли. — Здесь не хватает мальчика, где он? Кто-нибудь видел мальчишку, который лежал на песке? — Он туда ушёл. — Уён большим пальцем указывает назад, на другую часть берега, и Намджун замечает, что глаза парня раздраженно-красные, как после слез. — Ясно. Дахён, Чимин, пересчитайте пока пледы, воду и коробки с едой и раздайте каждому поровну. И запишите пятнадцатого. Пойду посмотрю, где он. Пока металлический лист с продуктами и пледами двигают ближе к костру, чтобы пересчитать и раздать на всех, Намджун направляется вдоль берега. Он идёт довольно долго, пока не замечает сидящую у самой воды сгорбленную фигуру подростка. Тот сидит, приведя к себе колени и уткнувшись в них лицом в полном одиночестве. — Эй, — тихо зовёт Намджун, присаживаясь рядом с мальчишкой. Он поднимает голову и смотрит на того, кто его потревожил. — Там развели костёр. Скоро будем ужинать. Идём? — Я… не хочу, — выдавливает он. — Как тебя зовут? — Чон Чонгук. — А я Ким Намджун, — говорит пилот, и парень бросает взгляд на его изрядно потрёпанную униформу. — Капитан? — Да, — кивает. — Слушай, Чон Чонгук, тебе нужно хорошо поесть. Неизвестно, когда нам удастся это сделать в следующий раз. Еда имеет свойство портиться. А здесь днем градусов тридцать, не меньше. — Не уверен, что кусок в горло полезет, — шепчет мальчишка. — С кем ты летел? — С отцом и сводным братом. — Чон Уён? Чонгук кивает. — Пойдем, Чонгук. Твой брат, наверняка, ждёт тебя. — Не ждёт. Мы ненавидим друг друга. Намджун на секунду замолкает, разглядывая парня. — В любом случае, ты должен поесть. Ещё там есть вода и тёплые пледы. Спать на песке будет не очень комфортно. Идём. Чонгук нехотя соглашается и поднимается с песка, бредя вместе с капитаном к разбитому лагерю. Пока они не спеша возвращаются, Дахён и Чимин успевают раздать всем по набору из нескольких контейнеров с едой — оставшиеся наборы с ужином, где на выбор была говядина или морепродукты, и коробки с завтраками. Также все получили по паре бутылок с водой и по четыре пледа. Остальное пока решили поберечь. Для Намджуна и Чонгука тоже оставили такой набор, отложив в сторону. Все рассаживаются вокруг костра, начиная медленно ужинать. Все слишком разбиты. Да и спешить некуда. Едят в основном молча. Первая еда за целый день, наполненный стрессом, но никто не торопится проглотить свою порцию в два счёта. Растягивают, словно чувствуя, что ещё не скоро они смогут поесть нормальной пищи. Что у них осталось? Только коробки с завтраками, где на выбор омлет или оладьи, которые они все завернули в ткань и закопали недалеко от костра, пометив место всё тем же металлическим листом. Почти все относительно пришли в себя к вечеру. Намджун не может удержаться от того, чтобы изучить их взглядами, размышляя при этом, как много у них отняла эта катастрофа и что они вообще переживают сейчас, о чём думают. Насколько сильно ненавидят экипаж, допустивший страшное. Кажется, из всех, кто сейчас был здесь, потеряли близкого только братья Чон, младший из которых сидел подле Намджуна, практически прижимаясь к нему плечом и дрожа будто от холода. Второй даже не смотрел в его сторону. Он думает о словах мальчишки о том, что они с братом друг друга ненавидят, и пытается понять, что это за ненависть такая, где даже гибель отца не может их сблизить. Чонгук периодически вздыхает, пережёвывая рис с говядиной, которые Дахён и Чимин любезно подогрели на огне и для них с Намджуном тоже. Когда он думает о выживших, его мысли не обходят и тех, кто погиб. Он вспоминает свой экипаж, из которого удалось спастись только им пятерым, и с трудом сдерживает слёзы. В горле ком встаёт, мешает проглатывать пищу, но он заставляет себя есть. Ему понадобятся силы, ведь завтра у них много работы. На плече Намджуна оказалась приличного размера рана. Дахён, закончив со своим ужином, вызвалась её промыть и перевязать. В принесённой из самолёта бортовой аптечке есть всё для первой помощи, что значительно упрощает задачу. Капитан сначала отказывается, уверяет, что всё в порядке, но Дахён настаивает, и ему приходится всё же снять рубашку, оголив повреждённое плечо. Он осматривает некогда белоснежную, отутюженную форменную рубашку, и видит, что она совсем ни на что не годится. Вся грязная, распоротая на рукаве, пропитавшаяся кровью в нескольких местах. Пока стюардесса обрабатывает его плечо, он снова перечитывает список выживших, который она записала, добавив туда самым последним семнадцатилетнего Чонгука. — Дахён, а вот это кто? — он указывает на одну из строчек, в которой написано «Парень, ~25-26 лет». — Вон он. — Она указывает на парнишку, сидящего подальше ото всех и смотрящего на океан. Того самого, которого посадила в бизнес за минуты до катастрофы. — Он не разговаривает. — Совсем? Хосок оборачивается на неё, внимательно посмотрев. Дахён грустно пожимает плечами, разрывая стерильную упаковку с бинтом. — Что ты за операцию развернула? Это всего лишь царапина, — хмурится капитан, когда она принимается за перевязку. — Это не царапина. Тут рана, и если в неё попадёт грязь, то ты умрёшь от столбняка. — Разве нам не делали прививку в детстве? Она снова жмёт плечом и завязывает на его плече бантик из оставшихся концов бинта. — Он хоть поел? — интересуется Хосок, кивнув на парня, который молчит. Его длинноватые волосы перебирает поднявшийся с океана ветер и он убирает их в бок. — Мы выдали еду всем, — отвечает ему Чимин. — Пойду посмотрю. Второй пилот поднимается, скинув в общую кучу свои пустые коробки от еды, и шагает в сторону парня. Тот всё так же сидит, смотря куда-то в даль, почти не шевелится и не поворачивается к нему, когда он присаживается рядом, словно не замечает. Хосок несколько секунд разглядывает многочисленные ссадины на его лице и руках и изодранную футболку. Его изучающий взгляд парень тоже игнорирует. — Тебе лучше всё-таки поесть, — говорит Хосок, кивая на нетронутые коробки. — Думаю, мы застряли здесь на какое-то время. Тот на секунду опускает взгляд на контейнеры и снова устремляет его в сторону горизонта. — Я Хосок, второй пилот. Как тебя зовут? Вопрос он тоже оставляет без ответа. Хосок хмурится. — Ты не говоришь, да? Не говоришь совсем или это из-за произошедшего? Слушай, я понимаю, это всё потрясает… но хотя бы поешь, если не хочешь или не можешь говорить. Ладно? Он едва заметно кивает, и Хосок мягко сжимает его плечо, прежде чем вернуться к костру. Намджун так и думал, что у Хосока вряд ли что-то выйдет. — Как он? — спрашивает Дахён. — Не ел и не сказал ни слова. Может, у него посттравматическое расстройство или что-то такое. — Бедный, — вздыхает Дахён, качая головой. — Нужно присмотреть за ним. — Я присмотрю. — Хосок снова кидает взгляд на одинокую сгорбленную спину. Когда с ужином покончено, все начинают разбредаться по берегу, пытаясь соорудить себе место для ночлега из подручных средств и полученных от экипажа пледов, которые теперь им будут служить и одеялом, и подушкой. Многие следуют примеру Намджуна — срывают ветки с широкими большими листьями, до которых могут дотянуться, после чего стелят их на песок, а сверху накрывают пледом, получая импровизированную постель. Кёнсу, его друг Джексон и мужчина по имени Ёнгук, которого Намджун вытащил из воды этим утром, так сильно не заморачиваются и просто настилают несколько пледов прямо на песок, друг рядом с другом. Сокджин и Чжиын тоже устроились вместе. У неё повреждена лодыжка, и он сворачивает один плед, чтобы сделать небольшой валик под её ногу. Чон Уён, особо ни с кем не общаясь, расстелил своё спальное место дальше всех, почти у самой кромки леса, который завтра им предстоит изучить хоть немного и понять, что он из себя представляет. Пока они знают лишь то, что, вероятно, это остров. Главное, что предстоит им узнать — насколько он обитаем. Хотя, думается Намджуну, за весь день к ним никто не нагрянул, и из этого уже можно делать выводы. Вряд ли разлетевшийся в воздухе как фейерверк самолет мог остаться незамеченным.***
Тэхён предпочитает занять место подальше от воды и от костра, в импровизированном уединении. Минджи, всё ещё потрясённая и не очень разговорчивая, стелется рядом и отворачивается, укрывшись двумя пледами сразу. Довольно быстро она, уставшая от перенасыщенного дня, начинает тихо сопеть. Тэхён настилает себе побольше листьев и пледов и устраивается недалеко от неё под пальмой, собираясь, наконец, выдохнуть и спокойно прикрыть глаза. Только сделать это ему мешает возникший перед ним подросток. — Привет, — негромко говорит Чонгук, на щеках которого теперь непривычный румянец вместо мертвенной бледности. — Привет? — Тэхён приподнимает брови, мельком оглядывает его с ног до головы и улыбается уголком губ. — Я… хотел сказать. Ну… ты же… это же ты меня спас, — с трудом подбирает слова мальчишка и переминается с ноги на ногу. — Ох, только не говори мне, что я украл твой первый поцелуй! — Тэхён округляет глаза и прижимает к груди ладонь. — Что? — Ну… дыхание рот в рот и всё такое, — играет бровями Тэхён, забавляясь реакцией парня. — Ты делал мне искусственное дыхание? Чонгук становится пунцовым, и Тэхён может это рассмотреть даже в ночи. — Грех было не воспользоваться, — широко улыбается он. — Я пришёл сказать спасибо, а ты издеваешься. Кто тебя воспитывал вообще? — А тебя? Кричишь на своего хёна, — качает Тэхён головой. — Я не живу в Корее, так что ты мне не хён. — Я тоже не живу, но это не отменяет того факта, что я старше и ты должен быть вежливым. — Он продолжает потешаться, наблюдая, как мальчишка злобно стискивает челюсти. — Да иди ты. — Ладно, малыш, не злись. Твоя благодарность принята. Хочешь лечь спать здесь? — Тэхён указывает на место рядом с собой. — Да я лучше на голой земле спать буду, придурок. — Чонгук, насупившись, уходит обратно к костру, к своим оставленным вещам. Тэхён по-доброму усмехается, провожая его взглядом. Забавный.***
Возле костра почти никого не осталось, да и сам он уже начинает догорать. Дахён, ополоснув контейнеры из-под еды, чтобы оставить их на будущее, составила их все в одну кучу, завернув в один из пледов, и поднялась на ноги, отряхнув их от песка. Подошедший к дотлевающему костру Чонгук в это время собирает в охапку свои пледы и оглядывается вокруг. — Ты как? — интересуется она. — Нормально, — бубнит Чонгук. — Иди ложись рядом с нами. — Дахён указывает в сторону, где Намджун, Кэти, Хосок и Чимин готовят спальные места. — Спасибо, я… сам. — Он благодарно кивает и бредёт вдоль берега дальше, чтобы найти себе более уединённое место. Он идет мимо того самого молчаливого парня, который тоже предпочёл одиночество, сев под дерево, завернувшись в плед, и проходит ещё дальше. Удалившись на достаточное расстояние, чтобы никого не слышать и чтобы никто не слышал его, он расстилает пледы, сложив каждый вдвое, чтобы было мягче, и устраивается сверху, укрывшись едва не с головой. Дахён продолжает наблюдать за ним, видя, как украдкой стирает он слезы с лица, думая, что никто его не видит и не слышит. Вздохнув, она тоже уходит отдыхать. Всё, что могла, она сегодня уже сделала. Улёгшись под бок Чимина и устроившись головой на его груди, Дахён тихо вздыхает. Сон никак не идёт, а голова болит сильнее, чем днём. Она слышит, что Чимин тоже не спит. Его дыхание не глубокое и размеренное, оно поверхностное и прерывистое. Он кладёт ладонь на её поясницу, начиная ласково поглаживать, и она снова вымученно вздыхает. — Ты в порядке? — шепотом спрашивает Чимин, коснувшись губами её макушки. — Голова раскалывается, — признаётся Дахён. — Я же говорил, что твоя травма не ерунда. У тебя шишка. — Он находит её кончиками пальцев. Она немного выше виска, и там всё ещё осталась запёкшаяся кровь. — Я знаю. Днём немного кружилась голова. — Мне не нравится это. Боюсь, что это что-то серьёзное, а мы посреди грёбаного океана. — Мы всё равно над этим не властны. Придётся потерпеть, пока нас не заберут отсюда. — Обещай, что не будешь скрывать от меня, если станет хуже. — Не буду. — Дахён приподнимает голову, тянется к его губам, и Чимин её целует, обняв покрепче. В лагере всё стихает.