Исчезнувший рейс

      Намджун и Сокджин отправляются к самолёту вдвоем. До полудня планируют разобраться хотя бы с тремя-четырьмя креслами, а там уж как получится. Кресла бизнес-класса едва ли не вдвое меньше, чем из первого, поэтому задача кажется куда проще на первый взгляд.       Сокджин делает себе на голову повязку из лоскута ткани, некогда бывшего рубашкой, чтобы чёлка не падала на глаза, пока Намджун разминает плечи и оценивает взглядом фронт работ.       — Я беру правый ряд, — оповещает Сокджин, двинувшись к креслу, которое и так уже подорвано у основания. Оторвать его от пола окончательно должно быть не слишком сложно.       Намджун согласно кивает и идёт к левому ряду, критично его разглядывая. Кресел в бизнес-классе полно — бери любое. Он проходится вдоль, каждое дёргая рукой, проверяя, не расшаталось ли какое. Убедившись, что таковых здесь нет, он принимается с самого начала, берясь за первое кресло. В одного это проделывать оказывается не так уж просто, и через некоторое время Намджун стягивает с себя уже влажную футболку, вытирая ею пот со лба. Кресло оторвалось лишь на половину и теперь стоит, накренившись на одну сторону.       — Я думал, ты посильнее будешь, капитан, — усмехается Сокджин и присасывается к бутылке с водой, обведя оценивающим взглядом полураздетого Намджуна.       Он ведет бровями и оборачивается, замечая, что одно из кресел уже стоит в стороне, готовое к транспортировке в лагерь.       — Твоё уже было подорвано, — отмечает он и складывает руки на груди.       — Или кто-то просто не так уж и силён. — Джин продолжает улыбаться и вытирает тыльной стороной ладони влажные губы. Его глаза насмешливо искрятся.       Намджун знает этот тон. Знает и то, что Джин с ним флиртует. Не слепой, замечает его взгляды, его внимание. Возможно, будь они в другой ситуации, Намджун повелся бы сразу. Объективно Сокджин в его вкусе. Даже очень. Или был в его вкусе там, в прошлой жизни, в которой он беззаботно ею наслаждался, крутя романы и влюбляясь. Сейчас же, в нынешнем положении вещей, его едва ли заботят такие вещи, как флирт, секс или вообще какой-либо любовный интерес. Последнее время в его жизни этому не было никакого места, и нет в нём места сейчас. Но Джин продолжает смотреть, откровенно и однозначно, и Намджун принимает его игру. Возможно, пожалеет — он даже почти в этом уверен, — но оттолкнуть внимание Джина не получается.       — Проверим? — чуть хрипло спрашивает он, когда пауза затягивается.       — Мне кажется, мы уже всё проверили, разве нет? — выдает невинную ухмылку Сокджин.       Намджун ведётся на провокацию, дает ему ту реакцию, которую тот хочет получить. Он смотрит в его хитрые глаза и кидает в сторону свою пропитанную потом футболку.       — Сколько в тебе килограммов? Семьдесят? Семьдесят пять? — навскидку предполагает Намджун. — Я подниму тебя одной рукой.       На лице Сокджина отражается заинтересованность. Он снова очерчивает взглядом фигуру Намджуна, проходясь по ней в этот раз медленно, никуда не спеша: от его лица движется ниже, скользнув к ключицам, грудным мышцам, очерчивает торс с промелькнувшим в глазах удовлетворением и снова возвращается к лицу, смотря прямо на Намджуна.       — Что ж, вызов принят, капитан. Каким образом ты собрался поднимать меня?       — Иди сюда. — Он манит Сокджина к себе рукой.       Сокджин делает несколько шагов ему навстречу, пока они не подходят друг к другу почти вплотную. Он смотрит ему в глаза, приподняв подбородок, и ожидает. Намджун, не разрывая зрительного контакта, кладёт одну руку ему на поясницу, медленно спускает ниже и, слегка согнув колени, подхватывает его той же рукой под ягодицы. Сокджин от неожиданности хватается за его шею и округляет глаза: он действительно теперь сидит на одной его руке. Намджун победно приподнимает брови и являет ему свою ямочку на щеке.       — Окей, капитан, — тянет Джин, широко улыбаясь и зарываясь одной ладонью во влажные волосы на его затылке.       — Достаточно убедительно? — интересуется Намджун, прижимаясь к нему голой грудью.       Сокджин быстро облизывает губы и обхватывает своими ногами Намджуна. Руки его тем временем сползают ниже, проводя по блестящей от пота коже, и сжимают пальцами крепкие мышцы его рук.       — Нужно подумать, — пожимает он плечами. — Но, знаешь, я вот уже неделю хочу потрогать их. Они выглядят каменными.       Джин ведёт горячими пыльными от работы ладонями к его грудным мышцам и мягко поглаживает, оставляя на них серые разводы.       — И как?       — Нравится, — хмыкает Сокджин.       Намджун смотрит на него загипнотизировано. В голове стучит мысль, что не время и не место, а черти нашёптывают вопрос: что ещё им здесь делать? Их единственная задача — выжить и дождаться помощи. А развлекает себя каждый как сможет. Не слепой же он, видит, чем заняты остальные. Так уж он не заслуживает тоже отвлечься? Забыть на время о реальности и глупо повестись на эти взгляды и провокации. Сокджин знает, что делает — не надо быть гением, чтобы понять, чего он от Намджуна хочет. Им всем нужно как-то сбрасывать стресс и накопившееся напряжение. А уж его у Намджуна больше, чем у кого бы то ни было. Он все это время — натянутая струна, грозящаяся лопнуть в любой момент. Так не проще ли плюнуть и отдаться случаю, разрядиться, забив на всё?       Заткнув кричащую совесть и нудящий разум, он подаётся вперёд, подхватывая Джина под зад уже обеими руками, и приближается к его губам. На секунды поднимает взгляд, заглядывая ему в глаза. Убеждается, что он хочет того же, и снова опускает взгляд на губы, чуть ниже которых, на подбородке, пробивается щетина. Ладонь Сокджина скользит снова наверх, поднимается по груди к шее, пока не ложится на заднюю её поверхность, нажимая. Между губами остаются миллиметры, а по коже скользит теплое дыхание.       — Эй, вы здесь? — слышится голос Чонгука, забирающегося в самолёт.       Намджун резко отстраняется.       — Намджун? Джин? Вы тут? Там Ёнгук трансивер починил!       Голос Чонгука становится ближе, и Джин опускается ногами на пол, отстраняясь от Намджуна. Уголки его губ опускаются, и это не уходит от внимания. Сам Намджун неловко отводит взгляд. Может, оно и к лучшему? Не наделал глупостей.       — О, вот вы где. — Чонгук подтягивается и залезает на палубу. — Вы слышали? Трансивер включился!       Намджун откашливается, пока Чонгук отряхивает ладони о собственные шорты.       — Сигнал поймали? — интересуется он и тянется к отброшенной на спинку кресла футболке.       — Нет ещё. — Чонгук качает головой. — Я сразу побежал за вами, как только Ёнгук сказал, что трансивер заработал. Там все собрались вокруг него.       — Тогда идем.       Чонгук спрыгивает на песок первым. Намджун и Сокджин успевают смущенно переглянуться, прежде чем отправиться за ним. Мысли Намджуна, впрочем, быстро оказываются захвачены трансивером и замаячившим на горизонте спасением, при мысли о котором его наполняет бесконтрольным страхом и волнением.       На берегу и впрямь почти все собрались вокруг Ёнгука, окружив его вместе с трансивером в плотное кольцо. Только Уён забрался повыше на дерево, свесив с него ноги и наблюдая за ними с высоты человеческого роста, а Ноа неизменно сидит у самой воды. Остальные взволнованно переглядываются, перешептываются и ждут вердикта.       — Что там? Работает? — Намджун протискивается между Тэхёном и Кэти и останавливается напротив Ёнгука.       — Работает, — спокойно кивает Ёнгук. Он поворачивает перемотанный не новой изолентой трансивер к нему — на крохотном дисплее светится «Нет сигнала» и два деления заряда из четырех.       — Так. Это уже что-то. — Намджун трет виски. — Что с этим можно сделать? Есть идеи?       Ёнгук пожимает одним плечом:       — Забраться повыше и попробовать там.       — Я могу залезть высоко на дерево! — с энтузиазмом выходит вперед Чонгук. — Я хорошо лазаю.       — У вас это семейное, — усмехается Кэти, глянув на Уёна.       Чонгук недовольно хмурится на её сравнение, но ничего не отвечает.       — Валяй. — Ёнгук протягивает трансивер Чонгуку.       Он засовывает его в карман и быстрым шагом идёт к ближайшему относительно крепкому дереву со множеством прочных веток — он уже забирался на него прежде, поэтому ловко хватается, перебирая руками и ногами, пока не оказывается достаточно высоко.       — Что теперь делать? — смотрит он вниз на Ёнгука.       — Просто посмотри, есть ли сигнал.       Ветка слегка покачивается под весом Чонгука, пока он достает трансивер из кармана. Он смотрит на него долгие несколько секунд, после чего показывает им. На дисплее по-прежнему «Нет сигнала». Он разочарованно вздыхает.       — Ничего? — спрашивает Тэхён, прикрыв глаза от солнца ладонью.       — Сигнала нет, — уныло кивает Чонгук.       — Ладно, слезай, — машет ему Намджун.       — Ещё идеи есть? — Дахён с надеждой поворачивается к Ёнгуку.       — Ходить по острову и искать сигнал. — Он оборачивается на лес.       — Тогда чего мы ждем?       — Всей делегацией ходить будем? — усмехается он.       — Думаю, надо меняться, — предлагает Хосок. — Попробуем найти сигнал вдоль берега. Если не выйдет, следующие пойдут в лес искать.       — Придется постоянно отключать его, — говорит Намджун. — Иначе он сдохнет раньше, чем мы найдем хоть какой-то сигнал.       — Разумно, — откликается Ёнгук.       Разделившись, он, Хосок и Намджун уходят на поиски сигнала вдоль побережья. Кёнсу, Джексон и Тэхён вызываются пойти после них вглубь леса, на случай, если на берегу ничего не выйдет.

***

      Костёр разводят рано, когда до заката еще есть время. Трансивер одиноко лежит отключенным на пледе. Сигнал поймать не удалось ни у воды, ни в глубине леса. Завтра с самого утра решено выдвинуться в сторону холма — небольшого возвышения ориентировочно в центре острова, на которое они ни разу не забирались, ходили только вокруг.       Энтузиазма к вечеру во всех немного поубавилось. Девушки молчаливо ужинают, больше слушая, парни сухо обсуждают план. Спасение перестало казаться близким, но реальным — нет. Стало понятно, что легко это не будет в любом случае, но зато шансом вдохновились все. Ничего не потеряно.       Хосок с Тэхёном снова наловили рыбы, успели её почистить да пожарить на огне. Всем достаётся не по одной, а по целых две средних рыбины, которыми вполне можно наесться. Чимин не отходит от Дахён, и к ужину уже всем становится известно о её положении. Открыть виски она так никому и не разрешает, всё сетуя, что они не могут быть расточительными, поэтому все глупо чокаются половинками кокосов, поздравляя их с Чимином. Раздаются даже тосты, смущающие Дахён, но вызывающие смех и счастливую улыбку у Чимина, а она только просит выпить лучше за то, чтобы их поскорее забрали. Муж целует её в щеку, обещая, что они скоро будут дома. Обязательно будут. Его вообще как подменили: он больше не дёрганый и переживающий, а счастливый и расслабленный. Он то и дело касается её живота, целует в макушку, обнимая покрепче, и словно все проблемы отступили на задний план, будто они вовсе не выжившие в авиакатастрофе и заключённые на необитаемом острове без шанса связаться с сушей. Этим вечером все расслабляются и чувствуют себя лучше. Словно жизнь продолжается. И даже трансивер, хоть пока и без сигнала, но уже дает надежду. А мнимую или нет — время покажет.       Намджун, сидящий возле костра аккурат напротив Сокджина, весь вечер ловит на себе его взгляды и не может удержаться от того, чтобы тоже иногда на него поглядывать. Его губы каждый раз выгибаются в улыбку, которую Намджун пытается разгадать. Внутри до него назойливо пытается достучаться разум, и он то и дело отбивается, уговаривая себя, что это ничего не значит.       У них не было времени что-либо обсудить, а обсудить, казалось, есть что. Как только они были прерваны внезапно нагрянувшим Чонгуком, а Сокджин спустил на пол ноги, которыми обвивал талию Намджуна, недосказанность и незавершенность осталась висеть над ними в воздухе, создавая напряжение. Он тоже его чувствует, хоть и запрещает себе мысленно, каждый раз возвращаясь к тому, что точно не должен ни о чем таком думать. Он не в том положении. Ему не до этого. Но гребаное притяжение, возникшее словно ниоткуда, тянет его к этой черт знает что означающей улыбке.       Когда солнце понемногу начинает садиться, кто-то разбредается, кто-то остаётся ещё посидеть у костра. Намджун ощущает на своём ухе чужое дыхание.       — Иди к водопаду, — раздаётся шёпот Сокджина.       Будь в этот момент в Намджуне хоть немного здравого смысла, он непременно бы спросил, о каком водопаде может идти речь — скоро ночь, станет не видно почти ничего. Но рациональность покидает его, как только кожа покрывается мурашками от близости. Сокджин, отстранившись, разворачивается и уходит в сторону леса, и он, выждав пару минут, отправляется следом, игнорируя бьющий тревогу разум. Он может позволить себе слабость хоть раз — так он уговаривает себя, пока следует за Джином, разглядывая в спускающихся сумерках его фигуру.       Видимость уже не та, что днем, но тропинка, к счастью, давно ими проторена, и до водопада они добираются без приключений. Сердце гулко стучит в груди Намджуна, когда он упирается взглядом в Сокджина, стоящего к нему спиной. Он подходит почти бесшумно и встаёт позади в шаге от него. Простояв так ещё несколько секунд, Джин поворачивается к нему лицом. На его губах играет та же шкодливая улыбка.       — Кажется, нас сегодня прервали.       — Да, кажется, так и есть, — соглашается с ним Намджун, продолжая начатую ещё днем игру.       — Как насчёт того, чтобы искупаться?       — Только «за».       Сокджин делает шаг назад и начинает избавляться от одежды, смотря прямо в его глаза. Намджун заворожённо наблюдает, как он расстёгивает пуговицы светлой рубашки, после чего кидает её на камень и тянет вниз шорты. Оставшись в одном белье, он изгибает бровь, ожидая того же от Намджуна.       Следуя его примеру, он точно так же снимает свою одежду, складывая её туда же, и замирает, когда Джин снимает боксеры, небрежно кидая поверх их одежды. Не дожидаясь капитана, он снова разворачивается к озеру, являя его взгляду обнаженные спину и ягодицы, подходит ближе к краю и прыгает в воду.       Намджун облизывает пересохшие губы, рассматривая волны на воде. Сокджин показывается спустя пару секунд, убирает ладонями мокрые волосы назад и выжидательно смотрит на него. Намджун стягивает белье вниз, переступает через него ногой и ныряет в озеро. Выныривает из-под воды он прямо рядом с довольно сияющим Сокджином, который тут же обвивает руками его плечи.       — Хочу продолжить с того момента, на котором мы остановились, — смело признаётся Джин.       — Это с какого? — Намджун на пробу ведёт по его спине ладонью от поясницы вверх.       — Вот с этого. — Он опускает его ладони обратно, пока тот не доходит ими до его ягодиц, и заставляет сжать их ладонями, в то время как сам опирается о его плечи и обхватывает бёдрами, прижимаясь слишком интимно. — А теперь поцелуй меня. Я мечтал об этом весь этот сумасшедший день.       И Намджун поддается. Обратного пути больше нет. Он чуть склоняет голову и не спеша тянется к губам, которые Джин нетерпеливо облизывает. Он дразнит, сначала касаясь едва ощутимо, отстраняясь сразу, как только губы напротив приоткрываются, а потом тягуче оттягивает нижнюю, проходясь по ней языком. Сокджин в его руках прерывисто вздыхает и устраивается поудобнее, проезжаясь собственным членом по его животу. Тихо выдохнув, Намджун сжимает его в своих руках сильнее, начиная целовать глубоко и неистово, так, как давно никого не целовал. В голове не остается ни одной мысли, только Джин в его объятиях и бесконтрольное желание им обладать прямо здесь и сейчас. Он сходит с ума, выплескивая в поцелуй накопившееся напряжение, усталость, всё, что беспокоит и тревожит. Он отключается, оставаясь лишь в поцелуе. Сокджин льнет ближе, зажимая между них их члены, и елозит, создавая трение. Намджун сжимает ягодицы сильнее, помогая двигаться, и Сокджин откровенно стонет в поцелуй, но и этого ему оказывается мало.       — Подожди секунду, — на выдохе шепчет он, немного отстраняясь, просовывая между их телами руку и пытаясь обхватить оба члена рукой, что выходит у него не очень, потому что у Намджуна гораздо толще. Однако такая мелочь его не останавливает, и он начинает водить рукой так, как получается, неуклюже и неловко, в то время как Намджун кусает его губы от переизбытка чувств.       Намджун разрывает поцелуй, когда почти доходит до предела, и перемещается губами на шею Сокджина, шумно дыша. Ладонь между ними двигается ещё быстрее, Джин запрокидывает голову назад, подставляясь под ласку, и они кончают с интервалом в несколько секунд.       Отдышавшись, Намджун снова тянется к губам Сокджина, и поцелуй выходит нежным и ленивым. Неторопливым. Джин опускает ноги, но продолжает поглаживать тело Намджуна.       — Ты представить себе не можешь, как сильно я хотел тебя, — негромко говорит он, смотря на Намджуна в темноте.       — Могу, — усмехается криво Намджун. Почти безрадостно. — Думал о тебе целый день. У меня так давно никого не было, сумасшествие какое-то.       — У тебя? Давно никого не было? В это крайне сложно поверить, знаешь ли, — играет бровями Джин, кладя ладонь на его щёку.       — Это ещё почему?       — Ты слишком горяч. Не думаю, что у тебя проблемы с тем, что бы найти себе кого-нибудь хотя бы на ночь.       — Последние несколько месяцев были… тяжёлыми, — неопределенно отвечает Намджун. — Мне было совсем не до этого. Кажется, у меня никого не было с Рождества.       — Ты хорош в поцелуях. Мне понравилось. Хочу ещё.       Намджун посмеивается с прямолинейности Сокджина и увлекает его в очередной поцелуй, не убирая ладоней с его ягодиц. Джин снова обхватывает его под водой бёдрами, создавая горячую близость, и трогает везде, где достают руки, изучая каждую мышцу капитана.       Джин спустя время снова начинает возбуждаться. На этот раз он заводит руку Намджуна между ними, бесстыдно заставляя трогать его.       — Боже, где ты раньше был?       — А ты? — Намджун обхватывает его член рукой, мягко начиная по нему водить, будто снова дразня.       — Мы осквернили озеро, — Джин мимолётно улыбается и толкается в чужую ладонь, закатывая глаза от ощущений.       — Ни о чём не жалею, — шепчет ему Намджун, кусая за мочку уха и начиная двигать рукой настойчивее.       По ощущению, прошло не меньше часа, прежде чем они, уставшие и удовлетворённые, начинают лениво собираться обратно, постоянно отвлекаясь на поцелуи. Сокджин, идя к лагерю, берёт Намджуна за руку, ласково поглаживая его ладонь большим пальцем.       Костер ещё горит, когда они возвращаются, делая вид, что пришли не вместе. У огня всё так же сидят Тэхён, Кёнсу, Ёнгук, Хосок и Джексон, о чем-то переговариваясь.       — Трансивер больше не включали? — интересуется Намджун, усаживаясь возле Хосока. Джин, выждав немного времени, присоединяется — садится напротив, плюхаясь в оставленное кем-то кресло, принесенное из самолета.       — А смысл? — Джексон пожимает плечами. — Только заряд израсходуем. На берегу ловить нечего. Мы его весь сегодня обошли. Надо утром выдвигаться в лес, забираться повыше. Может, там что и получится.       — Согласен, — кивает Хосок.       — Слушайте, — поднимает голову Тэхён, отбрасывая в сторону ветку, которой чертил на песке. — Сейчас, возможно, скажу глупость…       — Никто слишком не удивится, — хмыкает Кёнсу и получает в ответ сверкающий взгляд Тэхёна.       — Так вот, — продолжает тот. — Что, если нам попробовать забраться в самолет и поймать сигнал там? Не знаю, как там все работает, но самолет явно выше, чем мы тут, плюс там аппаратура всякая, вдруг это поможет?       — Всякая аппаратура, как ты говоришь, не работает, ты в курсе? — Кёнсу приподнимает брови. — Самолет рухнул на землю, чего ты хочешь от него?       — Ничего не хочу, кроме того, чтобы Дахён не родила тут на острове, чтобы к нам не приперся снова невесть откуда взявшийся крокодил или кто похуже и чтобы моя племянница не спрашивала каждый день, когда нас уже спасут. В остальном меня все устраивает, а тебя?       Кёнсу недовольно фыркает, как обычно демонстрируя высшую степень пренебрежения.       — Ладно, может быть, в этом есть смысл и стоит хотя бы попробовать. Как минимум самолет действительно на высоте, — говорит Намджун, прекращая их перепалку.       — Тогда идём прямо сейчас. Чего тянуть? — предлагает Хосок.       Они выдвигаются к самолету тем же составом, решив не медлить. Джин идёт рядом с Намджуном молча, но иногда задевая его ладонь своей, как бы невзначай.       — Ты мог остаться в лагере, — негромко говорит ему Намджун, так, чтобы остальным не было слышно.       — Чего вдруг? Я тоже хочу поучаствовать.       Намджун хмыкает, ничего не отвечая. Ему не всегда понятно, что у Джина в голове.       До самолета они добираются по кромешной темноте. Подсвечивает только светящая на безоблачном небе Луна. На нижнюю палубу забираются ловко, уже привычно, друг другу помогая. Ёнгук идёт первым и вытаскивает из кармана брюк трансивер.       — Из кабины можно попробовать, — предлагает Хосок.       Ёнгук кивает. Они доходят до кабины пилотов, он усаживается в одно из кресел, то, что принадлежало когда-то Намджуну, и включает трансивер. Хосок опускается в соседнее кресло, внимательно за ним наблюдая. Намджун останавливается в дверном проеме и складывает на груди руки. Трансивер всё так же не подает никаких признаков желания вытащить их с этого острова.       — Дай я попробую, — вытягивает ладонь Хосок, и Ёнгук отдает трансивер ему.       Он пробует выключить его и включить снова, поднимает вверх и ждет. Взгляды всех, не мигая, наблюдают за дисплеем. Делений на нём становится меньше. Остается всего одно. Последнее.       Проходит, по ощущениям, не меньше десяти минут, в полной тишине, но с надеждой, что изменится хоть что-нибудь.       — Давайте попробуем забраться на верхнюю палубу. Может, там что выйдет? — предлагает Джексон.       — Можно попробовать. — Намджун освобождает проход.       На верхней палубе ситуация не меняется. Проведя там немало времени совершенно впустую, спускаются обратно. Они занимают кресла в самом начале, те, что не испачканы кровью, и снова ждут. Намджун стоит с трансивером почти у самого края обломков, вытянув руку вверх.       — Это бесполезно, — отмахивается Кёнсу. — Завтра надо идти в лес и пробовать там, как можно выше. Возьмем пацана этого, пусть ещё раз на дерево залезет.       — Да, наверное, — вздыхает Хосок.       — Ну, попробовать все равно стоило. — Тэхён поднимается с кресла и одергивает шорты. — Возвращаемся?       Намджун опускает руку и уже собирается зажать кнопку выключения, как на секунду на дисплее появляется связь. Всего одно деление антенны, но он успевает поймать его взглядом, прежде чем оно исчезает снова.       — Подождите. — Он опять вытягивает руку вверх, поднимая трансивер над головой. — Он поймал что-то. Там была антенна.       Остальные, встрепенувшись, подходят ближе. Намджун держит трансивер поднятым ещё недолго, затем снова смотрит на дисплей. Ничего.       — Давай ещё, — просит Хосок, и Намджун поднимает руку.       Ничего. Опять ничего. Они пробуют поднять трансивер повыше ещё с десяток раз, но сеть больше не ловится.       — Ладно, заканчивай, — машет рукой Ёнгук. — Хоть знаем, что шанс есть. Вернемся завтра утром и будем пробовать ещё. Отключай, иначе разрядится.       — Уверен, завтра получится, — говорит Тэхён и вытирает ладонью со лба пот.       Костер уже дотлевает, когда они возвращаются из самолета в лагерь. Джексон его тушит, присыпая сверху. Остальные разбредаются по своим жилищам. Время наверняка уже позднее. Из бунгало Намджуна выглядывает сонный Чонгук, трет глаза и хмурится:       — Вы чего делаете? — сипит он.       — Ничего, — отвечает Тэхён, подходя ближе и ероша его чуть отросшие волосы, которые на концах начали образовывать завитки от постоянного контакта с солью. — Ложись спать, кудряшка. Завтра большой день.       — Какой ещё большой день? — раздраженно отталкивает он его руку от себя.       — На секунду удалось поймать сигнал, — говорит Намджун. — Завтра будем пробовать ещё.       — Правда? — Чонгук оживляется.       — Правда. Ложись спать.       Намджун оборачивается, невольно ища взглядом Сокджина. Он видит его идущим навстречу Чжиын, вышедшей из их постройки, вздыхает и уходит в свою, падая на соседнее от чонгукова кресло и устало вздыхая. Сумасшедший день.

***

      С той ночи, как Хосок забрал промокшего Ноа в своё бунгало на ночлег, тот спит рядом с ним. Он приходит поздно, когда Хосок, как он, видимо, думает, уже давно спит, и тихонько укладывается на своё кресло, стоящее впритык к креслу пилота. Только Хосок не спит. Не может уснуть, пока Ноа не придёт. А утром тот снова уходит ещё до того, как он проснётся. И так каждую ночь.       Сегодня Хосок не может уснуть тоже. В голове беспорядок из мыслей, они крутятся, не дают никакого покоя. Катастрофа, трансивер, остров, Ноа, дом, семья. И так по кругу. Пролежав ещё какое-то время в одиночестве, уставившись взглядом в навес над ним и зацепившись мыслями за Ноа, который ночевать все ещё не пришел, хотя точно видел, что они вернулись из самолета, он решает сходить за ним. Тот, наверняка, как и всегда сидит у океана. Знать бы, о чём он думает и почему молчит. Это тоже не дает покоя.       Последнее время Хосок начал отчётливо осознавать, что Ноа занимает приличную часть его мыслей. Он думает о нём постоянно, то переживая, не пропустит ли он ужин и не забудет ли прийти на завтрак, то размышляя, в каком на самом деле моральном состоянии тот находится. Он хочет помочь, но и представить не может, что делать, ведь он молчит, а Хосоку только догадки строить, что на самом деле творится в голове Ноа. Он отстраненный, тихий, совершенно отсутствующий, и один только его вид наводит на Хосока уныние и массу тяжелых воспоминаний, с которыми он живет уже много лет.       Спустив ноги на пол, устланный пальмовыми листьями, он находит резиновые шлёпанцы и выходит наружу. В лагере ни звука. Стихли разговоры, все давно разошлись по своим временным жилищам. Ноа, сидящего у самой воды, он видит сразу благодаря лунному свету, отражающемуся в воде. Он подходит к нему и осторожно кладёт ладонь на плечо. Ноа не пугается — наверное, почувствовал его приближение.       — Эй, — негромко зовёт его Хосок. — Уже поздно.       Ноа никак не реагирует, только едва заметно поворачивает голову, слушая.       — Идём спать, Ноа. — Он ведёт рукой вниз по его плечу, пока не доходит до сгиба локтя, и мягко его сжимает. — Давай, вставай.       Ноа не приходится уговаривать. Он поднимается на ноги и стряхивает с себя песок. Хосок вглядывается в его лицо в полумраке ночи. Чуть бледное, с блестящими глазами, лезущей в них тёмной отросшей чёлкой. И совершенно ничего не выражающее.       — Тебе не нужно приходить поздней ночью, а уходить спозаранку. Я рад, что ты живёшь со мной. Ты не гость. Считай это и своим жилищем тоже, пожалуйста. Договорились?       Ноа медленно кивает, точно так же разглядывая его лицо, и Хосок выдавливает улыбку.

***

      На следующий день идти к самолету собираются все, даже Дахён, которую всё ещё тошнит. Чимин уговаривает её остаться в лагере, но та упрямо желает пойти вместе с остальными. Всем этим утром не до завтрака, поэтому они, наспех умывшись, выдвигаются к самолету, на ходу жуя бананы, чтобы немного перебить аппетит. Сегодня есть дела поважнее принятия пищи, поэтому тратить на это время ни у кого желания нет.       В воздухе витают приподнятые настроения. Девушки взволнованно переговариваются, идя чуть позади парней, смеются. Чонгук и Минджи бредут самыми последними, тоже непринужденно болтая. Минджи так и вовсе идёт едва ли не вприпрыжку, радостно щебеча о том, что скоро они, наверное, будут дома.       Намджун периодически ловит взгляды Сокджина, с которым они за утро ещё не перебросились ни единым словом. Ловит и не находит в себе сил ответить на них. Он не слишком хорошо спал ночью, взбудораженный всем произошедшим накануне. Трансивер, замаячивший шанс на спасение. Близость с Сокджином, совершенно не входившая в его планы, сейчас казалась обрушившимся на плечи грузом. Ему не следовало вчера поддаваться собственной слабости и позволять этому случиться. Сейчас, при свете дня, после ночи назойливых размышлений, все казалось ошибкой, непростительной для Намджуна. У него не может быть ничего с кем-то вроде Джина, никакого будущего, никакого счастливого финала в этой истории. И никакой фальшивой надежды давать ему он не должен. Это было бы слишком нечестно с его стороны. Он самая неподходящая кандидатура для романа с Джином во всём чертовом мире.       За очередными безрадостными размышлениями он не замечает, как они доходят до самолета. Парни забираются на нижнюю палубу, девушки вместе с Ноа и Чонгуком остаются ждать на песке. Намджун проходит вперед, в кабину пилотов, чтобы забрать трансивер, который они ночью положили на его законное место. Того на месте, к его удивлению, не оказывается.       — Кто взял трансивер? — оборачивается он на парней.       — Ты положил его к аппаратуре вчера, — закатывает глаза Кёнсу.       — Я помню, куда я его положил. — Он раздраженно бросает на него взгляд. — Его здесь нет. Кто взял гребаный трансивер?       Хосок с Чимином обеспокоенно переглядываются и подходят ближе, заглядывая в кабину. Втроём они принимаются всё переворачивать в поисках трансивера, но в кабине ничего. Абсолютно.       — Может, он завалился куда? Темно же было. Куда бы он мог деться? — хмурится Джин.       — Зашибись, — фыркает Кёнсу. — Проебать единственный шанс на спасение — это искусство.       — Мы ничего ещё не проебали, — цедит Сокджин.       — Если это чья-то шутка, то она очень хреновая, — говорит Тэхён, начиная обходить салон нижней палубы и оглядывать его. Джексон и Уён присоединяются к нему, проходясь по другим рядам.       — Трансивера нет, — объявляет Хосок, выходя из кабины и промакивая потное лицо футболкой. — Можете не искать в салоне, мы точно оставляли его в кабине, чтобы утром вернуться. Если его там нет, значит его кто-то взял.       — Выходит, среди нас завелась крыса, — констатирует спокойно Ёнгук, привалившись к обшивке плечом и оглядев остальных.       — Кому это, черт побери, может понадобиться? — возмущается Джин. — Здесь все одинаково хотят домой! Всем это уже осточертело!       Ёнгук пожимает плечами, вперив прищуренный взгляд в Намджуна, остановившегося в дверном проеме кабины.       — Что? — поднимает одну бровь он.       — Да нет, ничего. Ты последним видел трансивер.       — Я положил его в кабину при тебе, гений.       — Однако в кабине его нет.       — Предлагаю всех обшманать, — выходит вперед Кёнсу. — Трансивер у кого-то из нас, очевидно.       — Так может, у тебя? — хмыкает Тэхён.       — Не нарывайся.       Хосок устало проходит дальше и грузно усаживается в одно из кресел. То оказывается расшатанным и накреняется под ним, из-за чего ему приходится схватиться за соседнее, чтобы не упасть вместе с креслом.       — Да твою ж… — выплевывает он, с трудом удержавшись на весу.       Из-под перекосившегося кресла, с которого Хосок успевает подскочить, с грохотом падает перемотанная черной изолентой спортивная сумка с торчащим из неё проводом и под наклоном самолета прокатывается дальше, оказываясь прямо под ногами Чимина.       — Это ещё что за хрень? — хмурится он, наклоняясь к сумке.       — Не трогай! — гаркает Намджун.       Чимин замирает.