***
— Со мной не нужно ночевать, — уверяет Чонгук Намджуна. — Я же сказал. Все нормально. — Ты уверен? Я могу остаться, если хочешь. — Думаю, Джин расстроится, — изо всех сил намекает он. Вообще-то, он не столько переживает за чувства Сокджина, сколько надеется, что ночевать к нему придет Тэхён, как только Минджи уснет. Он все ещё не рассказал ему о поцелуе с ней — не нашел подходящего момента, и это его немного нервирует. Учитывая, что у Минджи и Тэхёна отличные взаимоотношения, как и положено нормальным родственникам, слишком велика вероятность, что этот момент всплывет наружу без участия Чонгука. — Ладно. Как скажешь, — соглашается Намджун и останавливается возле выхода, прежде чем уйти. — Если что, знаешь где меня найти. Не стесняйся обращаться. — Ничего не случится, — уверяет Чонгук, но мурашки по предплечьям все равно расползаются. Он их прогоняет, поежившись. Намджун кивает и оставляет его в их бунгало одного. Чонгуку кажется, что снаружи накрапывает дождь, и он на секунду высовывается, чтобы в этом убедиться. Несколько капель падает ему на нос. Надеясь, что Тэхён все-таки придет сегодня, он заваливается на кресло, обнимает скомканный плед и прижимается к нему щекой. Кажется, он морально вымотан. И, может, удивительно, но ему кажется, будто моменты рядом с Тэхёном — единственные, когда он чувствует себя отдохнувшим и каким-то… счастливым? Хотя показывать в открытую он это стесняется. Страх выглядеть глупо превосходит все остальное. Чонгук прислушивается. Шум дождя становится сильнее и стучит по настилу громко, так, что почти не слышно, что происходит за пределами палатки. Хотя, скорее всего, там ничего и не происходит — костер потух и все разошлись по своим углам. Он не слышит быстрых шагов по песку в сторону его бунгало и вздрагивает, когда портьера резким движением отодвигается, а он тут же оказывается прижатым к креслу. Тэхён, мокрый и холодный, усаживается прямо на его задницу и не дает ему даже приподняться, уперевшись ладонями в его лопатки. — Вот где этот ревнивец, — шепотом, чтобы никто его не услышал, тянет он. — Спрятался от дождя? — Тебе бы тоже не мешало. — Чонгук, чувствуя, как начинает намокать из-за мокрого Тэхёна, пытается пошевелиться, но результатов это не приносит. — И я не ревнивец. — Ревнивец, — самодовольно повторяет тот. — Я тебе этого теперь не забуду. И знаешь, что я понял? Это ужасно заводит. Как представлю, что ты реально взбесился из-за того, что просто видел меня с девчонкой, так тут же хочется спустить с тебя трусы. — Идиот, — становится пунцовым Чонгук. — Может быть, но это твоя вина. — Тэхён ложится на него полностью и кусает за загривок. — Ревнивец. Такой глупыш. Чонгук вздыхает, решив, что спорить бесполезно и он только больше раззадорит Тэхёна, и поэтому смиренно лежит под ним, стараясь не думать о том, насколько они оба мокрые, что ощущается так, будто они совсем без одежды. — Сними мокрую одежду, — просит его Тэхён, усаживается на его бедрах и ухватывается за край шортов, сразу обнажая его ягодицы. — Эй! Ты что творишь! — Снимаю с тебя мокрое, а что такое? — самым невинным тоном спрашивает Тэхён, но сжимает его бедра своими крепче, чтобы не вырвался. И Чонгук лежит под ним с совершенно голым задом. — Я из-за тебя мокрый, вообще-то! Слезь! — Я и не преуменьшаю свою вину. — Улыбку Тэхёна можно слышать. Его ладони ложатся на ягодицы Чонгука, сжимают их, а затем разводят. Чонгук задыхается от смущения, зажмуривает глаза и утыкается лицом в плед, слушая бьющееся в ушах собственное сердце. А Тэхён все мнет его зад и задевает подушечками больших пальцев то его промежность, то анус. Чонгуку хочется провалиться под землю. — Ну так что? Разденемся? — Дай мне сухую одежду, — хрипло просто Чонгук и сжимает ягодицы. — Нет, так не пойдет. Речь только о том, чтобы раздеться. Ладони Тэхёна скользят по пояснице вверх, ласково оглаживают его спину, а затем он оставляет несколько поцелуев на его лопатках, которые удивляют Чонгука куда больше, чем откровенные ласки. Потому что эти поцелуи нежные, трепетные и очень теплые. И из-за них Чонгук чувствует себя лучше. — Ты тоже разденешься? — Чонгук, почувствовав, как Тэхён привстал с его бедер, а шорты вместе с трусами поползли по ногам вниз, оборачивается. Во мраке они встречаются взглядами. — Да. — Что потом? — Сделаем друг другу хорошо? — А если я не хочу? Тэхён пожимает плечами: — Поцелуемся и ляжем спать. — Хорошо, — выдыхает Чонгук. Он, оставшись обнаженным, переворачивается, усаживается и приводит к груди колени, наблюдая за тем, как Тэхён как и всегда без стеснения снимает с себя влажное и откидывает в сторону. Чонгук разглядывает, насколько может разглядеть, рельеф его рук, торса, дорожку темных волосков, ведущую к паху, выразительные бедра. Раньше, в школьном душе и раздевалке после игр, он никогда не обращал внимания на других парней. Всегда хотелось только побыстрее помыться, переодеться да свалить домой. Теперь он смотрит на раздетого Тэхёна и в нём просыпается любопытство. Интересно провести пальцами по каждой выступающей вене, по четко очерченным линиям мышц. И даже узнать, как ощущался бы в ладони его член, тоже интересно. Это было бы так же, как трогать свой собственный? Или это было бы странно? Задумавшись, он не замечает, что пялится на член Тэхёна непозволительно долго. А Тэхён молча стоит напротив и ждет. Смутившись, Чонгук опускает взгляд. — Первый вариант или второй? Первый или второй. Второй или… первый. В висках стучит из-за слишком активного мыслительного процесса. — Что будет в первом? — неловко спрашивает он. Все же, надо хотя бы понимать, с чем сравнивать, прежде чем выбирать. Тэхён снова просто пожимает плечами: — Не знаю. Что-нибудь. Чонгук молча обдумывает. И тянет, и хочется, и интересно до жути. Но неловко, стыдно и странно. А Тэхён тем временем опускается на кресло рядом с ним и проводит ладонью по собственному члену вниз и вверх. — Первый, — сглотнув, выдает Чонгук, следя за его рукой. Губы Тэхёна трогает едва уловимая улыбка. Он отпускает свой член, и тот шлепается о низ живота. — Иди сюда. Тэхён тянет Чонгука к себе на колени, и он подчиняется, седлая их сверху. Он опускает взгляд и смотрит, как интимно они теперь соприкасаются друг с другом. Чонгук, в отличие от Тэхёна, еще не возбужден, но уже чувствует волнительную дрожь в теле. Он напуган. Ладони Тэхёна ползут по его бедрам вверх, оглаживают талию, притягивают к себе поближе. Он садится прямо на его пах. Чувствует его под собой. — Поцелуй меня, — просит Тэхён. Чонгук опускает взгляд на его чуть приоткрытые губы и медлит. Собирается с мыслями, настраивается, усаживаясь на чужих бедрах удобнее. Думает, что, возможно, зря не смотрел порно с геями — один единственный раз, когда на него наткнулся, он смутился и переключил в ту же секунду. Может, сейчас бы ему оно пригодилось и он бы чувствовал себя хоть немного увереннее. Хотя это не единственное, что беспокоит его. — Послушай, — негромко начинает он на выдохе. — Честно говоря, у меня не очень хорошо получается слушать, когда ты верхом на мне и трешься о мой член. Но я попробую, — улыбается Тэхён и гладит ладонью его щеку. — Ты горячий. Все нормально? — Да, — кивает Чонгук и трогает другую свою щеку. И правда горячая. Раскраснелась, наверное. Может даже поднялась температура. Но сейчас это последнее, на чем он способен задержать свое внимание. — Я хотел спросить. Что это все значит? Тэхён удивленно приподнимает брови. — Я ведь уже говорил тебе. Ты мне нравишься. — Да, я помню. — Чонгук быстро облизывает пересохшие губы. — Я имею в виду, для тебя это что-то значит?.. Ну… я просто… не понимаю, как мне это воспринимать. — Спрашивай прямо то, что хочешь спросить. Чонгук вздыхает. Это сложнее, чем Тэхён думает. Он медлит ещё немного, вертя вопрос в мыслях и пробуя его на вкус. Возможно, Тэхён и прав. Чем четче вопрос, тем яснее ответ. — Мы встречаемся? — выпаливает он. — Или это то же, что было с Кэти? — Если я уже думал о том, как буду забирать тебя со школы и после пар в университете и возить на пляж в Санта-Монику, — можно считать, что мы встречаемся? Он растерянно скользит взглядом по лицу Тэхёна, не найдя, что ответить. Наверное, это и правда звучит так, словно они парочка, но вместе с тем это так дико для Чонгука, что он не поверит, пока не услышит это. — Да. Встречаемся, — добавляет Тэхён после недолгой паузы. «Встречаемся», — мысленно повторяет Чонгук. Что бы это ни значило. Он и правда пока не понимает, в чем все это будет заключаться. Но становится спокойнее и проще. Если он встречается с человеком, выходит, он может просто целовать его, брать за руку, обнимать, когда ему вздумается? Может не думать о том, что будет выглядеть глупо и странно? — Предлагаю закрепить это поцелуем. Как тебе идея? — Думаю, идея хорошая, — шепотом отвечает Чонгук и обвивает руки вокруг шеи Тэхёна. Он метится прямо в его губы, но приближается к ним не торопясь, поднимая взгляд на распахнутые ресницы Тэхёна, с трудом различимые в темноте, но он видит, что тот тоже смотрит. Не спешит закрыть глаза. Чонгук целует. В начале робко, пытаясь распробовать, каково это — целовать своего парня. Мужчину, черт возьми. Затем он смелеет. Не слишком, но достаточно для того, чтобы почувствовать, как кровь приливает к низу живота и там все тяжелеет. Он прижимается теснее и целует глубже. — Подожди секунду, — шепчет Тэхён, разорвав поцелуй с громким влажным звуком, от которого у Чонгука загораются кончики ушей. Он наблюдает на Тэхёном. Смотрит, как тот сплевывает на ладонь, а потом опускает её: увлажняет своей слюной их члены по очереди, а потом просит Чонгука двигаться. — Давай. Просто двигай бедрами так, будто мой член в тебе. — Что? — выдавливает Чонгук. — Ну, или ты во мне. Просто двигайся. Ну же. Он сжимает его бедра в ладонях сам и показывает, как именно нужно двигаться. Чонгук от ощущений начинает подрагивать. Глаза сами собой прикрываются, с губ срывается вздох, который Тэхён ловит своим поцелуем. Чонгуку не нужно слишком много времени, чтобы дойти до края в такой ситуации. Он двигает тазом активно, сидя сверху на Тэхёне, так, что даже мокнут корни волос вокруг его лба, и кончает ему на живот, уткнувшись носом в сгиб шеи и простонав. Тэхён дает ему время прийти в себя, самозабвенно целуя его уставшее влажное лицо, а потом переворачивает его на бок и начинает вбиваться между его бедер. Чонгук от любопытства даже тянет туда ладонь, чтобы ощутить, как ее коснется головка чужого члена. Тэхён кончает между его сжатых бедер, пачкая и пальцы тоже.***
Чонгук спит сном младенца. Тэхён обнимает его во сне со спины, прижимаясь к его голому заду. Он чувствует его дыхание на своей макушке почти всю ночь. Спать в чьих-то крепких объятиях безмятежно и спокойно. Чонгук спал бы и дальше, если бы не яркий солнечный свет, ударивший по его прикрытым векам. Он с трудом их разлепляет и видит застывшую Минджи, потрясенно смотрящую на них двоих. Сон Чонгука как рукой снимает. Но едва он успевает подскочить, занять сидячее положение и протереть глаза, Минджи уже испаряется. — Ложись обратно, — сонно бубнит Тэхён. У Чонгука сердце в пятках, и ему больше не до сна. Оно колотится от страха так, что готово вырваться из грудной клетки. — Вставай, — толкает Чонгук Тэхёна. — Нам никуда не надо. Ложись спать. — Вставай, говорю. Там Минджи. Чонгук скидывает плед, слезает с кресла и принимается натягивать на себя трусы. Имя племянницы возымело свой эффект на Тэхёна, и он усаживается, ещё сонно моргая и смотря на Чонгука. — Минджи? — Она зашла и увидела нас, — почти истерично шепчет Чонгук. Он встает напротив Тэхёна и ждет от него хоть какой-то реакции, но тот лишь зевает и трет лицо, избавляясь от остатков сна. — Я объясню ей. — Все немного сложнее. — Чонгук вздыхает и заламывает руки за спиной. Тэхён поднимает на него взгляд, ожидающий объяснений, а он мнется, не понимая, как преподнести ему эту — очевидно — проблему. — В общем, тут такое дело. Минджи, она… ну… — Видела нас неприкрытыми? — предполагает он. — Нет, мы были укрыты пледом. Слава богу. Проблема в другом. — Он переминается с ноги на ногу, тяжело выдыхает и только потом решается продолжить. — Минджи поцеловала меня. Тогда, когда мы вдвоем ходили за манго. Думаю, я ей, ну… нравлюсь. Тэхён на секунды зависает, разглядывая его лицо. — В щеку? В губы? Куда она тебя поцеловала? — Это был настоящий поцелуй, с языком и прочим. — Каким ещё прочим? Чонгук прикрывает глаза, готовый дать самому себе по лицу. — Просто поцелуй. — Так. Просто поцелуй, — повторяет Тэхён, переваривая информацию. — Я хотел сказать тебе сразу, но не знал как. Не было подходящего момента. — И вы говорили об этом? Или просто целовались? Что она сказала? — Ничего. Мы не обсуждали. Это было неловко и странно. Я думаю, Минджи стало стыдно, и мы просто продолжили молча собирать манго. А потом вернулись в лагерь. — Понятно. Что именно понятно Тэхёну, Чонгук не знает. По его лицу ничего не понятно ему самому, и это напрягает. Они смотрят друг на друга в тишине: Тэхён — изучающе и о чем-то задумавшись, Чонгук — пытаясь понять, что дальше. — Обижаешься? — осторожно уточняет он. Тэхён качает головой: — Чонгук, мне же не пять, чтобы обижаться. Просто думаю, как выйти из ситуации. Если ты нравишься Минджи, но мы решили, что встречаемся — это проблема. — И… что делать? Расставаться? — снова не понимает он. — Чонгук, — вздыхает он, но на губах появляется улыбка. — Не тупи. — Он тянет Чонгука на себя, заставляя встать между его бедер, и целует его прямо под пупком. — Я поговорю с Минджи. Думаешь, ты первая ее влюбленность? Я тебя умоляю. Звучит обнадеживающе. Может, и правда не о чем переживать? Чонгуку хотелось бы верить, учитывая, что у него и других проблем здесь хватает. Ссора с Минджи совсем не входит в его планы.***
Звуки вечернего костра приятно ласкают слух сухим потрескиванием. Джин, обняв колени, сидит напротив Намджуна, наблюдая за тем, как тот потрошит недавно выловленную рыбу. Ему должно быть хорошо и спокойно сейчас: тепло огня, приятный ветерок с океана, любимый человек рядом, но вместо наслаждения моментом его кроет тревогой. Вопрос добычи огня на острове разрешился так же быстро, как и возник, и он мог бы успокоиться и не волноваться вообще ни о чем, если бы цепочка его мыслей не привела к размышлениям о том, что с ним и Намджуном будет после острова. Чем больше он наблюдает за душевными метаниями капитана, тем отчетливее понимает, что все это лишь начало. Самое тяжелое Намджуна ждет впереди. В первую очередь — неизвестность. Для Джина же неизвестность — это их отношения там, вне острова. Он вдруг начал понимать, что у него нет никаких гарантий, никакой уверенности, что Намджун останется рядом. Нет уверенности, что Намджун захочет остаться. Это ведь для него, для Сокджина, он стал всем за проведенные здесь месяцы. О том, какие планы на жизнь и на него в частности у самого Намджуна, он не знает. — Намджун, — тихо окликает он его. Капитан поднимает голову, отвлекаясь от разделывания рыбы. Вокруг них никого, все разбрелись кто куда в ожидании ужина. Джин решает, что лучше сразу все спросит, пока они наедине. Вдруг потом не осмелится, боясь услышать не то, что хотелось бы. — Мы будем вместе после того, как нас заберут? — прямо задает вопрос он. Намджун не спешит отвечать. Джину кажется, будто он вмиг мрачнеет, и от этого внутри все сжимается. — Задай вопрос иначе. — Как? — хмурит лоб Сокджин. — Спроси, хотел бы я быть с тобой и после того, как нас заберут. Он тихо сглатывает, пытаясь по лицу Намджуна понять, что тот хочет этим сказать, но не может. Он не понимает. — Ты… хотел бы быть со мной там, в нашей другой жизни? — на выдохе произносит он и обнимает колени крепче. Намджун опускает взгляд и медленно кивает. — Да, Джин. Я бы хотел. — Его голос совсем не звучит обнадеживающе. Он звучит обреченно и серо, что пугает Джина ещё больше. — Но я не знаю, что меня ждет там. У меня нет для тебя никаких гарантий. Прости. Джин смотрит на него в ответ долго, пытаясь понять, что чувствует. Кажется, что Намджун не сказал ничего принципиально нового, но в груди становится еще более тошно. — Тогда просто пообещай, что ты сделаешь все возможное, чтобы быть со мной, — просит он. — Потому что мне кажется, что я теперь без тебя не смогу. — Обещаю, — отвечает Намджун, смотря ему прямо в глаза. Джин видит в них отражение пламени и верит.***
Тэхён подходит со спины и усаживается рядом с ним на песок лицом к океану. Чонгук сел не слишком близко к воде: страх близости океана все еще никуда не делся после недавних событий, поэтому он пытается с ним бороться понемногу, убеждая себя, что вода — это не страшно, особенно если Тэхён поблизости. Или кто-нибудь ещё. По лагерю уже расползается аромат еды. Джексон умело развел огонь «из ниоткуда», как сказала Чжиын, а парни смогли поймать несколько птиц. От мясного аромата сводит желудок, а Чонгук заранее знает, что им достанется лишь по кусочку. — Ну, как дела? — спрашивает он у Тэхёна. — Глухо. Вообще не хочет со мной разговаривать. На ужин тоже не собирается. — Плачет? — Вроде нет. Злится. Швырнула в меня своей кепкой. В глаз попала, посмотри. Тэхён поворачивается лицом к нему, приближается и указывает на внешний угол глаза. Чонгук присматривается, пытается рассмотреть, но ничего не обнаруживает. А Тэхён подается вперед и быстро целует его в губы. — Что ты делаешь? — отстраняется Чонгук. — Парня своего целую. Нельзя? — Не надо при всех. Мне такое не нравится. Тэхён оборачивается. — Нас никто не видел. — Не делай так больше. — Хорошо. Буду брать свое наедине, — нагло улыбается он. Чонгук закатывает глаза. — Схожу к Минджи. Может, со мной станет разговаривать. Он оставляет Тэхёна и идёт к их бунгало, надеясь, что поговорить с Минджи и правда удастся. Совсем не хочется, чтобы между ними осталось недопонимание. На острове и без того тошно. Чонгук подходит тихо и прокашливается. — Минджи? — зовет ее Чонгук. — Чего тебе? — сухо бросает она, не выходя наружу. Сам зайти он стесняется, и потому продолжает стоять за портьерой, не нарушая чужого личного пространства. — Не хочешь пройтись? — несмело предлагает он. — С Тэхёном пройдись. — Я хочу с тобой. Мы можем поговорить? Портьера отодвигается, и из-за нее показывается Минджи. «Не заплаканная», — с облегчением отмечает про себя Чонгук. — О чем? О том, что ты спишь с моим дядей? Буквально. — Я не… — Чонгук осекается. А что он делает? Минджи застала их в постели, под одним пледом, обнимающимися. Технически, фактически — как угодно ещё — они действительно спят. — Я же видела. Зачем отрицаешь? — Я не отрицаю, — выдыхает он, соглашаясь. — Давай поговорим. Минджи смотрит на него долго и внимательно и, когда Чонгук уже теряет надежду, тихо говорит «хорошо». Они бредут босиком вдоль берега, уходя достаточно далеко от лагеря. Даже костер становится не видно. Идут молча: Чонгук не знает, как начать разговор, а Минджи ничего не спрашивает. Хотя он на миллион процентов уверен, что ей интересно. Девчонки же любопытные. — Ты что-то хотела, когда зашла утром? — решается начать он. — Тэхёна потеряла, — отвечает она, даже не повернувшись. — Честно говоря, я не знаю, что говорить. Мне стыдно, что ты это увидела. Я не хотел, чтобы так получилось. Учитывая, что… — Что мы целовались? — подсказывает она. — Да, — тихо произносит Чонгук. — Я и так поняла, что я тебе не нравлюсь. Но ты мог бы и сказать, что гей. — Я не гей. — А кто? Чонгук молчит. И правда, а кто он? Хороший вопрос, только с ответом он пока как-то и не думал определяться. — Не знаю. Какая разница. — Никакой, ты прав. Просто было бы честно, если бы ты сказал до того, как я тебя поцеловала. — Прости. Я боялся тебя обидеть. И растерялся. Я вообще не знал, что мне делать. Мне казалось, что мы общаемся, как друзья. Я даже не думал… Минджи отмахивается. — Да пофиг. Не так уж важно. — Но ты же обижаешься. С Тэхёном вообще не разговариваешь. — Потому что этот придурок мог и сказать мне, что вы мутите. Почему вообще это такая тайна? — Это не та вещь, о которой хочется всем сообщать. — Чонгук, смутившись, опускает взгляд, наблюдая, как стопы погружаются в песок. Минджи смешно фыркает: — Что за глупость? Когда у меня появится парень, я сразу всем расскажу. — Посмотрим, — не сдерживает улыбку Чонгук. — Да? Думаешь, мы будем продолжать общаться после того, как нас отсюда заберут? Чонгук думает о Тэхёне. О том, что будет потом. После острова. — Хотелось бы. Минджи, заулыбавшись, отворачивается к океану и какое-то время идет рядом с ним молча. Они уходят далеко, затем разворачиваются и шагают обратно, по направлению к виднеющемуся вдалеке костру. Внутри Чонгуку легчает от мысли, что это дурацкое недоразумение не встало между ними. Он и представить не может, как бы они взаимодействовали, если бы Минджи их обоих возненавидела за это. — Я тебе не сказала, кстати. Хорошо, что ты рассказал всем о голосе, который слышал, когда мы падали. — Да. Только какой в этом толк? Ни на кого из присутствующих этот голос не похож. Что нам делать с этой информацией? — Я уверена, что она пригодится позже. Когда нас заберут. Наверняка будет большое расследование. Ты все им расскажешь. — Минджи, одно из двух: человек, чей голос я слышал, либо погиб, либо среди нас. Третьего не дано. Среди нас его нет. На голос Ёнгука он не похож. — Ну, да. Но мы не слышали голос Ноа, например, — выдает она. Чонгук укоризненно на нее косится. Усмешку сдержать у него не получается, и Минджи начинает улыбаться в ответ. — Серьезно? Ноа? — Ладно, я погорячилась. Ноа выглядит как птенец пингвина. — Вот именно. Он рядом с Хосоком как кенгуренок с мамой-кенгуру. Минджи заливается смехом. — Надеюсь, они не услышат. Вряд ли им понравится такое сравнение. Уже на подходе к лагерю Чонгук видит Тэхёна и встречается с ним взглядом. Тот изгибает бровь, и он незаметно показывает ему поднятый вверх большой палец. Расскажет все вечером, наедине.***
Чонгук просыпается, едва солнце начинает всходить на горизонте. Уснуть больше никак не выходит. До глубокой ночи они с Тэхёном не отлипали друг от друга, перешептываясь и ласкаясь. Чонгуку все в новинку, все будоражит, и только на это он списывает свою бессонницу. Тэхён же рядом спит крепко, никак не реагирует на его шевеления. Чонгук поворачивается на бок, подкладывает ладонь под щеку и разглядывает его. Раньше он не особо задумывался о мужской красоте, но, наверное, Тэхёна объективно можно назвать красивым. Его не портит ни щетина на подбородке, ни загрязнившиеся волосы, ни даже не смытая пыль на плече. Может, он просто влюбился? За разглядыванием бойфренда — как стыдливо его в голове называет Чонгук, — проходит, наверное, не меньше часа. Он рассматривает его, пока в желудке не начинает громко урчать. До завтрака ещё куча времени. Никто не просыпается в такую рань. Пролежав ещё немного, он кладет в карман свой нож и выбирается из бунгало. Как и ожидалось, в лагере идеальная тишина. Только Ноа сидит повернутым к океану. Чонгук не удивляется, увидев его. Услышав его шаги, Ноа оборачивается. Чонгук машет ему рукой, и тот кивает в ответ, отворачиваясь обратно к воде. Иногда ему интересно, о чем Ноа думает и почему не говорит, и ему жаль, что он не может этого узнать. Пройдя мимо, Чонгук направляется в лес в надежде найти каких-нибудь фруктов к завтраку. В идеале — найти хлебное дерево с пригодными плодами, чтобы поесть что-то максимально приближенное к нормальной, сытной еде. Подходящее дерево он находит. Недалеко от обрыва он видит широко раскиданное дерево с крупными плодами. Живот начинает китом выть от предвкушения, как он набьет себе желудок за завтраком. Чонгук достает из кармана нож, раскладывает его заранее и аккуратно лезет на дерево. Из-за обрыва под ним делать это жутковато, но искать другое дерево нет никакого желания. Тем более, не факт, что оно найдется. Надо брать то, что есть. Да и плодов полно. Хватит не на одну неделю. Лазать по деревьям он давно уже наловчился. Хорошая физическая подготовка его здесь очень выручает. Да и за то время, что он на острове, она даже улучшилась. У него ещё никогда не было таких очерченных кубиков пресса. Хотя, может он просто никогда так сильно не худел. Для того, чтобы быть в команде, нужно было много заниматься и хорошо питаться, так что ограничений в еде у него никогда особо не было. Впрочем, как и пресловутых кубиков, о которых все мечтают. Потянувшись за очередной связкой плодов, Чонгук замирает, услышав звук сухих веток, трескающихся у кого-то под ногами. Где-то неподалеку. В груди становится неспокойно. Чонгук притаивается, крепче ухватившись за ветку. Шаги и треск веток стихли. Решив, что надо слезать и тихо валить, он зажимает нож зубами и осторожно, как можно тише спускается. Только бы никакая ветка не хрустнула под ним и не наделала шума. Проследить за ним могло прийти в голову только одному человеку — Ёнгуку. И Чонгуку сейчас нужно сделать все возможное, чтобы остаться незаметным. Нарываться на неприятности желания нет. А Ёнгук, судя по всему, их вполне может ему обеспечить. Чонгук не знает, на что этот человек способен. До земли остается совсем немного: он спускает ногу, держась обеими руками за ветку, ещё немного и… перед глазами темнеет. Затылок разрывает болью. По шее течет теплое. Он не успевает упасть, не успевает обернуться, как его тело силой сталкивают прямо в обрыв. Падая, мутным взглядом он видит Ноа. А потом все гаснет.