***
Кеноби потрясающий учитель — так думает Энакин, так думают и другие юнлинги и падаваны Храма, даже Совет пару раз отметил незаурядные методы обучения Оби-Вана. Но он тоже допускает ошибки. Не часто, но… Но он однозначно опрометчиво сказал Энакину, что секс выливается «в первую очередь из любви». Ой, как опрометчиво было слышать это впечатлительному юному разуму. Энакин весь извёлся, думая о том, что чувствует к своему мастеру. Это было не 2 дня и не 2 недели, он буквально… Думал об этом каждый раз после их совместных заданий и тренировок на протяжении нескольких месяцев. И так отчаянно отрицал, что весь храм мог почувствовать эту негативную ауру. Он утешал себя и по началу скидывал навязчивые мысли на недостаток того самого. И каково же было его удивление, когда через пару недель первого и шестого своего раза он всё ещё кончал с именем учителя на губах. Юноше не к кому было обратиться за советом, единственный, кто всегда мог ему помочь сейчас и являлся его проблемой. Он старался отвлекаться на других, но понимал, что ищет похожих. Каждый его партнёр был с частичкой его мастера: будь то твилека с серебристыми глазами, мужчина со схожим телосложением, или девушка с такой же длиной и цветом песка волос, но всё было не то, его никто не привлекал так, как его мастер. Он был поистине особенным. А тот вёл себя как ни в чём не бывало, не подозревая, что лицезрение тела учителя во время тренировки без верха для Энакина даже тяжелее, чем сама тренировка. Но со временем это становится легче, ко всему привыкаешь. Чем ближе война — тем больше непонятных и выматывающих заданий, Энакин только и успевает, что учиться на всех этих миссиях да тренироваться между ними. Под конец дня единственное, что требуют его разум и организм — это пополнить силы, а никак уж не Кеноби. Ещё со временем пришло понимание, что это не просто сексуальное влечение. Оби-Вана просто невозможно не полюбить, особенно когда так близко к нему находишься, узнаёшь. И жить с этим стало чем-то обыденным. Юноша привык ловить себя на долгих взглядах, испытывать ревность каждый раз, когда кто-то слишком близко был к его учителю, также привык показывать, что Кеноби занят. Эта мысль осела в его разуме через много эмоций, и он просто научился жить с этим, не пытаясь что-то предпринять. Разве он может что-то? Он бесстрашный, но Оби-Ван — его слабость, и он очень боится его разочаровать. Сколько бы уверенности в своей ахуенности у него не было, он всё ещё недостаточно хорош для такого идеального Оби-Вана. Несомненно, ни капли заинтересованности со стороны учителя очень било по его эго, но это же Кеноби. Если бы этого не было, то и чувств у Энакина не возникло бы. Это печально, но в этом и прелесть. Но и утешало то, что ближе Скайуокера у Кеноби никого нет. Энакин был ближе всех, и он был счастлив. В начале Войны клонов Энакин успешно прошёл Рыцарские испытания, приняв долгожданный титул рыцаря-джедая. Оби-Ван очень гордился им и был рад за уже бывшего падавана, а последний боялся, что теперь они будут реже видеться, отдалятся друг от друга. Однако, Совет посчитал их парную работу наиболее эффективной, поэтому с началом войны они вдвоём стали очень востребованным дуэтом, который почти никогда не расставался. Очередное задание. Их отправили в систему Аноат, чтобы выяснить обрыв связи на одном из республиканских кораблей в том квадранте. Республика слышала о пропаже пиратов на одной из лун Пуджала, но всё равно решили отправить туда разведывательную экспедицию, и теперь джедаи вынуждены выяснить, что произошло. И они очень надеются, что после тяжёлой миссии на Беспинеони столкнутся ну максимум с поломкой корабля, потому что на вражескую встречу сил у них нет. И всё шло неплохо, до тех пор, пока после взрыва Оби-Ван не оказался на бёдрах Энакина, который в свою очередь был прижат к полу. Пираты — это не страшно, думает Скайуокер, пытаясь максимально вжаться в пол от чужих ёрзающих бёдер в области своего паха. — Энакин, — Оби-Ван тяжело дышит, произнося имя ученика. Было бы сексуально в другой атмосфере. — Я очень надеюсь, что ты прикрываешь меня, а не…! — он отбивает очередной лазерный выстрел. — А не занимаешься чем-то другим. И Энакин досадливо жмурится и отчаяннее стреляет из бластера по всему, что видит, проклиная всё на свете за неожиданную эрекцию.***
Проекция магистров пропадает, и Кеноби мелко смеётся, прикрывая улыбку. Это заставляет младшего залиться краской, потому что он понимает, что вызвало этот смех. — Ой, да ладно тебе, — тянет он, пытаясь скрыть смущение за недовольством. — Я молод и нахожусь в периоде повышенной сексуальной активности, так что это нормально. — Ты не подумай, Эни, я не осуждаю. Я понимаю, что у нас сейчас мало свободного времени, а ты молодой и здоровый парень, может ты… — Нет! — предупреждающе говорит Скайуокер, занимая себя подготовкой корабля к взлёту, чтобы не смотреть на Оби-Вана. — Я не собираюсь говорить с тобой об этом, ясно? Ему досадно так говорить, ведь бывший учитель и нынешний друг единственный, с кем он может говорить обо всём, но подобные разговоры его заводят, как будто ему 14 лет. — Почему же? Я хочу как лучше. Он старается не испытывать себя, но старшему этого не объяснишь. И не сделаешь ничего, как бы безбашенному и не видящего ответственности за свои действия Энакину не хотелось. Конечно, он мог бы привлечь к ответственности, манипулировать, он достаточно силён для этого, но это тёмный путь. Он не может, ведь, как бы не отрицал, просто безнадёжно влюблён в мастера и правда очень его уважает, поэтому не смеет обременять своими чувствами и делать его виновником нарушения правил. Он готов любить безответно, пока может наслаждаться его компанией. — Ты не помогаешь, — на выдохе усмехается он. В отношении Оби-Вана он такой беспомощный. — А я могу как-то помочь? Энакин останавливает все свои действия и прокручивает фразу в голове. Чем он это заслужил? Оби-Ван издевается над ним? Зачем говорить это таким томным голосом? Он точно дразнит его. Он поворачивает голову, но встречается с привычным безобидным взглядом. Снова понял не так, но мозг уже сработал на это неоднозначными картинками, и слава Силе, думает Скайуокер, что он повзрослел, и язык не сработал быстрее. — Тут ты мне никак не поможешь, я сам с этим справлюсь. Просто забудь, такого больше не повторится. — Ты всегда можешь ко мне обратиться, ты ведь знаешь? — кивок. — Хорошо. Ты вымотался, иди поспи. Я разбужу тебя, когда мы будем подлетать, — рука треплет чуть отросшие каштановые волосы, и Кеноби отворачивается к штурвалу. Такими темпами ему нужно думать над новым родом деятельности, потому что с его желаниями недолго ему осталось в Ордене Джедаев.