О неправильной любви, вреде сигарет и уроках музыки

Они встречаются всего через полгода. Луз привычно улыбается и протягивает руку. Около нее девушка с милым личиком и абсолютно восхищенным взглядом. Ида улыбается и ей, жмет предложенную руку, отпуская кроткий комплимент новой книге. Девушка довольно ухмыляется и смотрит прямо в глаза. Похоже, собственная книга — последнее, что интересует ее сейчас. Они встречаются снова всего через два часa, и Луз прижимает ее к стене гримерки. Целует торопливо, едва успевая сделать новый вдох, прежде чем поймать чужие губы. — У нас лишь час. — Хватит. Девушка скалится и тянет Иду в сторону дивана. — Ты продолжаешь приходить. — А ты продолжаешь приглашать. Луз тихо смеется и оборачивается. Внимательно следит за каждым ее движением и снова улыбается, словно чеширский кот. Ида чувствует этот взгляд, даже не поворачиваясь в ее сторону. Взгляд девушки всегда разный. То острый, как стекло, от которого всегда остаются невидимые шрамы. То нежно-тоскливый, от которого сердце сжимается в притупленной боли. — Ты ее хотя бы прочитала? — Остановилась на второй главе. Девушка фыркает и притворно хмурится. — Ты никогда их не дочитываешь. — Пиши интересней, моя дорогая. — С тобой не согласится уже полмира. — Не все обязаны любить ни твои книги, ни ... Ида не заканчивает, но знает, что Луз прекрасно поняла. А Луз поняла, ведь отворачивается слишком резко. — Зачем ты тогда приходишь, если… если не… — А зачем приглашаешь? Их игра намного интереснее любого фильма. Их игра больше похожа на сражение. Кто больше ножей вонзит в чужое сердце. Кто больше боли причинит другому. В этой игре нет победителей и уж тем более проигравших. В этой игре есть лишь они. И никто из них так до сих пор и не знает, зачем продолжает играть. То ли желая отомстить, то ли пытаясь вернуть, они снова и снова сталкиваются лоб в лоб, чтобы потом разойтись зализывать раны. — Кто она? — Я не знаю. Какая-то девчонка из фанаток. Ида хмыкает и закуривает. Такое безразличие к замене бесит Иду до дрожи. Впрочем, и сама замена бесит не меньше. Слишком уж приторно красивая. Словно сладкий сироп. Луз не смотрит на нее, жмурится и зарывается пальцами в волосы. — Ненавижу, когда ты так нужна. Ненавижу тебя. — Я знаю, моя девочка. Я тоже ненавижу это. Они сидят в тишине какое-то время. Эта тишина перед бурей. Гнетущая, забивающиеся в уши ватой и тянущая время. Счет сходит на секунды. Луз рычит и бьет кулаком по столу, вскакивает и подлетает к женщине. Цепляется пальцами за воротник рубашки и смотрит то ли с яростью, то ли с болью. — Зачем?! — Не знаю. — За что... — Спроси, что полегче. Ида не врет. Она и правда не знает. Может, по старой памяти возвращается к Луз каждый раз. Может, пытается вернуть или уничтожить окончательно. Ида не знает. — Иди сюда. И приглашающе раскрывает руки. Луз истерично хохочет, но приглашение принимает и безвольно оседает на чужих коленях. Тянет пальцы к чужой шее и несильно сдавливает. — Задушу нахрен. — Ну попробуй. Девушка всхлипывает и сжимает пальцы с силой лишь на мгновение. Ида даже не успевает понять, что чуть не умерла. Почему-то кажется, что однажды у Луз все же хватит сил ее придушить. Но это когда-то, точно не сейчас. Она разжимает пальцы и бессильно утыкается лбом в чужое плечо. — Тебе стоит уйти. Уйти и не возвращаться. Никогда. — Конечно. Я уже ухожу. Ида не уходит. Луз бы не отпустила.