О неправильной любви, вреде сигарет и уроках музыки

      ида никогда не верила в бога. может поэтому и выбрала церковь. запах ладана и соли, яркие витражи, по которым красными осколками стекает кровь. мир людей, которые жаждут того, чтобы за них решали другие. мир людей, которые притворяются святыми ради эфемерной мечты, благостной награды вечного блаженства.       ида не верит в бога, поэтому ей удается притворяться самой святой среди них. она складывает руки в молитвенном жесте и читает проповеди, прощая всем их мелкие грешки. люди складывают руки в молитвенном жесте и притворяются что их грехи всего лишь проступки. они молятся мраморным изваяниям и изливают ей душу. в тесном, маленьком, деревянном гробике, с решеткой посередине, они плачутся о изменах, лжи, воровстве, глупости, жадности, самонадеянности и смертях.       ида не верит в бога, поэтому прощает их всех и дарует благословление. они плачут и обещают исправиться, чтобы с чистой совестью притворяться хорошими людьми, но потом все равно приползут на коленях за очередным прощением. их мир черно-белый, упорядоченный и бесконечно уродливый. их мир — уроборос. пожирает грехи, которые сам и сотворяет. и чем благостнее человек, тем более прогнившая душа, которую они выкладывают перед ней и просят сшить белыми нитками.       ида не верит в бога, поэтому не боится мраморных столпов, грозно нависающих над ней, в стенах храма. свечи плавятся под ярким желтым пламенем, гуляющим по каменным сводам. свечи плавятся под их тяжелыми взглядами, а ида продолжает стоять. закуривает от огонька и тушит бесконечные церковные свечи. пока не остается в полутьме Луны, которая пробивается сквозь резные витражи, окрашивая кровавые осколки в черный. и эта черная кровь стекает по стенам храма, пачкая подол рясы в грехах прошлого. а белолицые столпы лишь молча взирают на все это с высоты своей низости.       -я не верю в бога.       и ида впервые смотрит по ту сторону решетки. там белый оскал изломанной улыбки и темные, практически черные глаза, как пара осколков в лунном свете. там не мраморное Божество с насмешливым взглядом, улыбается ей и произносит почти богохульные вещи.       -я тоже.       осколки впиваются в лицо, оставляют царапины на руках и рясе, и прячутся под веками. ида не верит в бога, но сейчас так явственно ощущает что совершила непоправимый грех.       -вы забавная.       белые зубы снова смыкаются в улыбку, пока глаза — осколки топят в безмерной теплоте. ида находит силы только на то, чтобы, не отрываясь следить за новым не мраморным Божеством хватая каждое слово, слетающее с по-детски пухлых губ. ида ловит каждое ее движение и впервые жалеет, что, между ними решетка. хочется протянуть руки и прикоснуться к грубо высеченному, живому лицу. вместо этого пальцы блуждают по острым страницам старой книги, оставляя темно — красные пятна на пожелтевшей бумаге.       ида не верит в бога, но впервые не может не молиться мраморным камням. ида впервые бросается на колени перед этими белыми изваяниями и сжимает руки в молитвенном жесте с самым искреннем рвением.       -прошу вернись.       ида начинает верить в своего собственного Бога. ее Бог сидит на последних рядах и всегда смотрит только на нее. ее Бог еще надолго остается в стенах храма, они ведут долгие монологи, изливая друг другу души. собственная душа пустая, серая неверно правильная, с сотнями шрамов. душа Бога прозрачная, выкрашенная в сотни цветов, словно витражи, только без капли крови. она не резная. она разбитая на сотню осколков, трещины следуют шрамам на руках и теле, создавая невероятный витраж, который всегда так ярко отражается на ней.       ида верит в своего Бога, и проклинает каждого кто бил в хрупкое стекло. ида топит золото огня и склеивает осколки в единое, нерушимое целое. а Бог только улыбается и обнимает рьяно, нежно. ида тает в чужих объятиях и не справляется с грехом, который порождает собственная жадность.       -останься со мной навсегда.       ида молится в никуда чтобы не потерять Бога. ида молится всей чертовой вселенной, каждому святому которого вспомнит. ида еще никогда так не желала Божественной любви и теперь это сводит с ума.       -сколько на тебе грехов, santo.       -достаточно.       -и бог тебя прощает?       -надеюсь.       белоснежная улыбка и темные глаза, слишком близко чтобы удержаться от самого простого греха. ида кажется, что ее сейчас должна поразить не иначе как молния, но Бог только руки ей на плечи кладет и улыбается в неловкий поцелуй.       ида не верит в бога, поэтому ни секунды не задумывается, предавая его и прежнюю веру. ида верит в Бога, который смеется рядом с ней и целует, обнимая за плечи. ида никому не расскажет, о новом Боге. ида спрячет ее рядом с собой, у всех на виду. ида будет верить в нее до самой смерти, потому что ее живая святая куда лучше, чем эти мраморные камни.       ида возвела себе нового идола. только не холодного мраморного, с безразличным взглядом, а живого, теплого, слишком прекрасного чтобы верить в реальность ее существования.