О неправильной любви, вреде сигарет и уроках музыки

      Храмовые стены, искрятся золотом — практически белым в свете палящего солнца. Стены Храма никогда не впускали ее без боли. Шрамы кровоточат, окропляя святые иконы, черным грехом, проклятой водой — бьющейся в венах. И кровь пропитывает полы храма, оставляя по-прежнему прозрачный блеск холодного камня. Среди безликих белых фигур, которые отползают подальше от теней что следуют за первозданным грехом, стоит Она. Только Она протягивает ей руки и благодарит за святую жертву.       Кровавое пламя закатного солнца рассыпается в чужих руках спутанными прядями волос. Агнец вычищает из них пепел и дым. Черные доспехи рассыпаются по прозрачному мрамору, оставляя на нем трещины, в которых плескается чужая — красная, и своя — черно-смольная кровь. Агнец пачкает белые ткани, залечивая раны. От ее касаний остаются черные следы на всем — кроме нее. От ее взгляда бегут — все кроме нее. От ее руки гибнут сотни тысяч, — но, только не она.

Среди отблесков божественной благодати, кровавые следы прошедшей битвы кажутся богохульством. Но Агнец касается рук и дарит свое прощение. Кровь становиться лишь на толику светлее.

      Люди для Богов ничего не значат, но все вокруг притворяются что это не так. Даже если бы все было иначе, позволили бы Боги чтобы их любимые творения страдали. Ее награждают всеми грехами, которые только знало человечество. Ее награждают именем Дьявола и толкают в пучину адского огня.       Им нужен демон для их ангела.       Ядовитая кровь стекает по рукам, выжигая кожу невыносимыми грехами. Они смеются и празднуют очередную победу, которую принес им верный пес Агнца. Слезы стекают по щекам, обжигая злым отчаянием ладони Ангела. Она плачет с ней и молится Богам за искалеченную душу единственного родного человека. И слезы черны как душа, пачкают белоснежные одежды Ангела болью, каждого кто пал от ее руки. И мольбы, обращенные к Богам, никогда не донесутся до их ушей со дна человеческого самодовольства.       В ладонях рассыпаются кудри цвета пропитанной кровью земли. И Демон расчесывает их, влажными от священной крови, ладонями, навсегда запечатывая под веками светлый Лик Ангела. И слезы прозрачные как истина, вычерчивают следы на ножнах проклятого меча, прежде чем вновь отпустить последнего человека из слабых рук. Отпусти ей грехи и пусти на поле битвы, где она вновь пройдет кровавой жатвой ради святой жертвы — давая человечеству очередной незаслуженный шанс. Отпусти единственного кто дорожит твоей жизнью и попроси отдать ее жизнь в обмен на общее счастье.       Белые крылья трепещут в рассветном мареве, пока Демон проносит клятвы. Люди склоняют головы, в святом исступлении молятся, не желая смотреть на то, как их Ангела оскорбляют нечистые уста. -Вернись ко мне, моя птица.       Пальцы медленно скользят по рукам, и тянуться к высеченному в мраморе лицу, даря покой перед бурей. Будь ее воля, спрятала бы бедную раненую птицу, вылечила раны и отпустила в рванное полотно небес. И больше никогда бы не позволила людям страдать от нечестивой уверенности в своей правоте.       Птица ей улыбается и черные крылья тяжелым плащом укрывают плечи. Губы у Птицы теплые и сухие. Ангел дарит ей всю свою удачу и неловко улыбается в ответ. -Я вернусь мой Ангел. Храмовые стены, искрятся золотом — практически белым в свете палящего солнца. Храмовые Стены выпускают без боли, только в спину подталкивают обжигающим светом. И кровь бурлит в венах человеческими грехами. И губы хранят нежность чужого поцелуя. И Демон снова устремится во тьму войны, чтобы принести своему Ангелу очередную победу.