I got you (я держу тебя)

*** «Парсонс Парк» оказывается тем еще захолустьем. Грязный осенний пейзаж, пара дряхлых скамеек, перекошенный деревянный забор, за которым виднеется почти безлюдное подобие поселка. Несколько облезших ив и давно не стриженые ряды кустарников. Из посетителей только пара прогуливающихся старушек, опирающихся на трости. На алый «Альфа-Ромео» они смотрят, как на многоцелевой истребитель нового поколения, и начинают оживленно перешептываться. Когда машина отъезжает, они переключаются на Стайлза, его кроссовки, шрамы и хромоту. Он понимает, что они не перестанут пялиться, пока он отсюда не свалит. А это с вероятностью в девяносто девять процентов будет пиздец, какое зрелище. Стайлз глядит по сторонам и понимает, что дело разворачивается худшим из возможных вариантов. Энис не выбрал бы оживленный городской парк. Если бы планировал сделать со Стайлзом что-нибудь, что не стоит видеть большому количеству людей. Что-нибудь запрещенное уголовным кодексом США. С отягчающими обстоятельствами. На экране смартфона «10:12». Телефон Дерека по-прежнему недоступен. Стайлз думает, что никогда еще не хотел услышать чей-то голос так сильно, но жизнь снова обламывает его. Он стоит у ствола одной из ив, прислонившись к ней спиной, и нервно осматривает парк. Ему начинает казаться, что Питер был прав, Стайлз лишь создает проблемы. И Дерек был прав насчет отбитого чувства самосохранения. Хейлы, мать их, правы всегда. Никто не поверил ему в прошлый раз, Стайлз положился на свои силы — и так и не смог спасти отца. На этот раз он не питает иллюзий относительно своих возможностей. Он знает, что, скорее всего, ему придется умереть. Именно поэтому, думает Стайлз, в этот раз он не проебет того, ради кого все делает. Когда Энис появляется у ворот парка, сердце пропускает пару ударов и тут же срывается на галоп. Энис дергает головой, как пес, учуявший запах. Он ухмыляется Стайлзу краем рта и подходит. — Где водный пистолет? — спрашивает Энис, останавливаясь в шаге. — Копы отобрали по пути сюда, — Стайлз разводит руками. — И чем же ты будешь защищаться? — Сарказмом? Руки Эниса в карманах куртки, он снисходительно и насмешливо смотрит сверху вниз. Таким взглядом, как будто они со Стайлзом уже остались вдвоем в камере тюрьмы, и Энис хорошо знает, что сейчас будет. Стайлз смотрит в сторону и слегка щурится, пытаясь не обращать на это внимания. — Я сомневался, что ты придешь, — говорит Энис. — Не думал, что тебе хватит дури. — У меня много, могу отсыпать. С условием, что ты отъебешься от Дерека. — Я пришел к тебе, а не к нему. — Польщен. Хочешь обняться или сразу вырвешь мне хребет? — Хочу знать, зачем ты пришел, — Энис напирает, и Стайлз вжимается в дерево — ну и несет же от этого здоровенного урода. — Что ты собираешься делать. Нам лучше сразу все выяснить, Стилински. — Я похож на того, кто может что-то тебе сделать? — Стайлз с усилием поднимает взгляд. Вопрос риторический. Стайлз не мелкий, но его макушка на уровне подбородка Эниса. Он шире Стайлза в плечах в полтора раза. Он может обращаться в здоровенное красноглазое чудище, а Стайлз — нет. — У тебя есть какой-то план, какая-то стратегия, — говорит Энис, в его голосе сквозит угроза. — В твоем случае я думаю не о силе, а об уме. Надеюсь, ты понимаешь, что я могу прямо сейчас разорвать тебя со всеми твоими идеями и со всем покончить. Меня действительно больше интересует твой парень. — Поэтому я здесь, — отвечает Стайлз. Он сосредотачивается на своем сердцебиении. Сейчас оно должно быть очень ровным. — Не доебывайся до него, доебись до меня. Это же я продырявил мозги твоей любительнице педикюра. Дерек ее и пальцем не тронул. — Хочешь обмен? — Энис не меняется в лице, словно его это ничуть не удивляет. — Хочу. — Какая очаровательная жертвенность. — Мило, правда? Дерек рассердится, у-у, как сильно. В гневе он порвал твоего босса на рождественский серпантин. Ну, давай. Замочи меня, мне стоять тяжело, знаешь ли. Облегчи муки. Стайлз прерывается на полуслове. Энис хватает его за горло и толкает, кора ивы мнется под затылком Стайлза. Стайлз готов к этому, он не дергается, только пытается дышать и впивается ногтями в дерево. Энис сипло дышит ему в лицо кровью и табачным дымом. Он, кажется, повсюду, его ярость прошивает Стайлза от макушки до пят. Вот теперь действительно страшно. Больше всего на свете хочется сбежать, умереть, отключиться. — Заводишься с пол-оборота, — хрипит Стайлз, — к психологу бы сходил. — Так хочешь меня убить, что готов за это сдохнуть сам, да ладно? — выплевывает Энис, обдавая сухим жаром сбившегося дыхания. — Готов, — сквозь зубы говорит Стайлз, — я бы за это себе ноги отрезал, и сдох от кровопотери. Взгляд у Эниса страшный. Глаза сияют алым. Стайлз смотрит в них и видит себя мертвым под его ногами, видит грязный ботинок на своем выпотрошенном животе и мозги, шваброй размазанные по полу. Ничего другого нет ни в этих глазах, ни в голове Эниса. Стайлзу кажется откровенным пиздежом то, что Эниса больше интересует Дерек. Кусок стекла в горло Кали вонзил Стайлз. Энис ненавидит его, как никого еще не ненавидел. — Дай-ка я подумаю на твоими словами, — говорит Энис, картинно хмурясь. Его рука все еще на горле Стайлза. — Ты боишься за жизнь Дерека, потому что моя стая больше, возможно, сильнее. Но ты — лишь маленький сопливый пацан, как же тебе ему помочь? Ты раздумываешь об этом и вдруг вспоминаешь, как Дерека взбесило убийство его младшей сестры. В нем открылся новый резерв ярости, и он прикончил Девкалиона. Теперь ты, Стайлз, хочешь спасти его жизнь тем же образом. Открыв этот резерв тем же ключом. Дав убить себя. «Умная псина», — думает Стайлз, позволяя Энису самому дописать историю. Еще он думает, сколько в среднем человек может прожить без воздуха. Еще секунд десять у него есть. Надо мысленно проститься с Лидией. И со Скоттом. Стайлз завещал бы ему свой комп и коллекцию клетчатых рубашек. — Ты ни в грош не ставишь свою жизнь, я смотрю, — Энис доволен своей смекалкой, потому что Стайлз так и не стал ничего отрицать. Он отпускает подростка. — Нечего больше ставить, — отвечает Стилински, пытаясь отдышаться. И добавляет, — я умер той ночью. Осталась только одна большая гора говна, не дающая мне упокоиться с миром. Эти слова окончательно убеждают Эниса. Он уходит и тащит Стайлза за собой, вцепившись тяжелой рукой ему в загривок. Стайлз не может поддерживать такую скорость, несколько раз падает на колени. В эти моменты ему кажется, что когти альфы скребут по его голым шейным позвонкам. Старушки медленно семенят к выходу, и Энис одной рукой сбивает их с ног, как шахматные фигурки. — Ты охуел?! — орет Стайлз, пытаясь вывернуться и посмотреть назад. От боли у него троится в глазах. Он видит шесть стонущих на земле фигур — бабушки станут звездами поселка — а Энис молча продолжает тащить его, прикладывая о каждый хренов камень, валяющийся на дороге. Через пару минут он грубо толкает Стайлза лицом на бампер машины. Стягивает его руки за спиной и связывает, судя по ощущениям, куском раскаленной проволоки. Лопатки выворачиваются, ребра мнутся под давлением, и Стайлз пытается не слишком громко орать. Энис поднимает его за волосы и коротко бьет под дых, Стайлзу нечем прикрыться. Он думает, как же хорошо, что шашки динамита — по бокам, иначе бы все провалилось прямо здесь и сейчас. — А теперь слушай сюда и запоминай, — подтаскивая его к себе за волосы, прямо на ухо рычит Энис. Убийца его отца. Стайлз слушает щебет птиц и пялится в небо. Он представляет, как растворяется там. — Твоей храбростью я буду чистить свои ботинки. Не раздражай меня. Не провоцируй. Когда захочешь что-то сказать, засунь себе в жопу свое желание. Можешь сдохнуть от голода или захлебнуться кровью, мне плевать. Будешь говорить, когда я спрошу. Ты хорошо понял? Энис тянет его вниз, заставляя запрокинуть голову, прогнуться. Ребра хрустят по старым трещинам. — Понял я, все понял, просто пусти, — на одном дыхании выпаливает Стайлз. Легкие лопаются. Глаза слепнут от букета ощущений. Он не удерживается на ногах, когда его отпускают, а Энис не пытается подхватить его, вместо этого сгребает в охапку, когда он уже упал на грунт и едва не расшиб голову. Энис заталкивает его на заднее сидение машины и идет к водительской двери. Стайлз оказывается полулежащим на боку, ему некуда деть длинные ноги. Он лихорадочно прислушивается к себе, но, кажется, все кости целы. Он смотрит на затылок и красное ухо Эниса, на тяжелую челюсть. Машина стартует резко, так, что инерция прикладывает Стайлза о спинку сидения затылком и связанными руками. «Я, бля, попал в самую огромную жопу своей жизни», — думает Стайлз. Пытается успокоить себя тем, что все идет по плану. То, что ему страшно — это нормально. Это признак того, что он еще не свихнулся. — В одном ты прав, — отрывисто говорит Энис. — Дерека Хейла разозлит твоя смерть. Гораздо продуктивнее использовать тебя в качестве наживки. Но суть ты проебал, Стилински. Я — тот, кого нужно бояться. Только я должен занимать сейчас твою голову. Ты доставил мне огромное количество проблем. Всем нам. Один маленький ссыкун переломил ход слишком важных событий. У тебя не получится пожертвовать собой и заставить Хейла яростно убить нас. Нет, не получится, Стилински. Стайлз надеется, что его оставят живым и способным двигаться хотя бы один вечер, тогда он сможет все провернуть. Увидеть голову Эниса отдельно от тела. Больше ему ничего не нужно. *** — О, бля. Ох, сука, как же стремно. Только не спускай меня с лестницы, прошу тебя. Стайлз стоит на пороге подвала, обеими руками упираясь в дверные косяки, а перед ним черная пропасть, не меньше двадцати ступенек вниз. Стайлз думает об Айзеке и Скотте, которым приходилось проводить время в подвалах, запертыми в холодильниках. Наверное, раз они справились, это не так уж и стремно. Папаша Айзека был тем еще психом, но вряд ли держал в подвале гниющие трупы. А вот Энис — держит. До обоняния доносится отчетливый запах разложения. Не то чтобы Стайлзу хотелось засесть в подвале с недоеденными людьми и надышаться трупного яда. Не то чтобы у него был выбор. Шея Стайлза сзади стала уже законным местом для руки Эниса. Стилински чувствует, как скользкие когтистые пальцы елозят по окровавленной коже. — Спускайся сам, — позволяет Энис, отпуская его. — Выкинешь что-нибудь — пробью твоей мордой дыру в стене. Стайлз следует указанию. Задерживает дыхание, и медленно идет вниз по лестнице. Висящая на проводах лампочка разливает по небольшому помещению желтый свет, дребезжит и сыплет редкие искры. Воздух пропах чем-то похожим на тухлые яйца — запах десяти-двадцатидневного разложения. Здесь нет мебели, есть только одно небольшое заваренное решеткой окно под самым потолком и несколько стеллажей с покрытыми паутиной бутылками. Источник вони — горка из человеческих тел — примостился в углу. Они мешками лежат друг на друге. Можно рассмотреть чьи-то свалявшиеся светлые волосы, кисть с окрашенными в розовый ногтями, фигурно выбритый затылок, окровавленную ткань разной одежды. Человек семь, не меньше. Какие-нибудь студенты, случайные прохожие — кто-то делал себе татуировки, красил ногти, ходил в парикмахерскую. Фрагменты бесформенной разлагающейся массы, над которой гудят мухи и снуют жирные крысы. Стайлз отшатывается и упирается спиной в противоположную стену, утыкаясь носом в рукав толстовки. Ему кажется, что он теряет сознание, и он пытается себя подстраховать от удара головой о бетон. — Ну, как тебе? — Энис подходит к нему, поглядывая на трупы. — Все еще думаешь, что тебе не сулит оказаться на этой куче? Стайлз не может ничего сказать. На несколько секунд ему словно забивает горло паралоном. Ему кажется, что он видел вон те красные туфли на одной девочке с его параллели. Сейчас они норовят треснуть по швам на опухших желтых ногах. — Ну хватит туда пялиться, — Энис дергает его на себя, двумя пальцами обхватив челюсть. Стайлз упирается взглядом в его уверенное и уже спокойное лицо. — Давай сразу проясним ситуацию. Несколько часов назад Дерек убил четырех моих бет. Это далось ему не очень легко, ему нужно поехать домой, подлечиться, выспаться. Как раз поэтому мне нужен ты. — Поставишь звонок на громкую связь и будешь меня резать? Не хочу тебя расстраивать, но, пока я жив, Дереку насрать, что со мной происходит. Его волнует его стая, его «Камаро» и бабло, я не вхожу в этот список. — Ты возглавляешь его, — Энис приближается, Стайлз дышит воздухом, который он выдыхает. — Меня и Хейла связывают старые счеты. Он не захочет повторения той грустной истории, но я буду очень крепко держать тебя над мясорубкой. Как только он попытается что-то выкинуть, я убью тебя. Он сам подставит горло под мои зубы, чтобы этого не случилось. — Ты реально конченый, если так думаешь, — Стайлз делает вид, что он напуган, что все его планы ломаются в одночасье. С каждой секундой Энис все увереннее в своей крутости. — Посмотрим, Стайлз. Посмотрим. Энис достает телефон и набирает номер. Это похоже на какой-то гребаный низкобюджетный триллер, думает Стайлз. Он по-прежнему не дергается, потому что все по-прежнему идет, как надо. Энис прикладывает телефон к уху Стайлза. Голос Дерека не просто уставший, он звучит, как у приговоренного к смерти через запрет сна. — Привет, детка, — говорит Стайлз и смотрит на Эниса. Тот кивает ему, прося продолжать. На том конце повисает охуевшее молчание. — Слушай, тут такое дело. Я заблудился по дороге в туалет и случайно сходил в машину Эниса. Он ничего, славный малый, все простил. Сидим с ним в кафе, болтаем за жизнь. Можешь не торопиться. — Какого хрена, Стайлз? — Не торопись, хорошо? Отдохни как следует. — Ты выходил из дома? Блять, Стайлз, я вытащу тебя. И убью нахуй. Не нарывайся, ты понял меня? Делай все, что он говорит. Я скоро буду. Стайлз жмурится и сдавливает одной рукой запястье другого. Ему хочется заорать. — Все пока нормально, Дерек, не надо спешки, — говорит он сквозь улыбку и стиснутые зубы. И добавляет: — Прошу тебя, раз в жизни сделай, как я говорю. В прошлый раз я был прав. Помнишь? Если бы вы послушали меня раньше, с отцом ничего бы не… Энис опять бьет его в живот. Стайлз сгибается пополам. Титаническим усилием он сдерживает вопль, и Энис бьет снова, сильнее. Стайлз глухо охает и оседает на пол. Этого Дерек не мог не услышать. Энис забирает мобильник и поднимается по лестнице. Стайлз перестает слышать его голос, как только закрывается дверь. *** Главное — отречься от чувств. Не давать душе, или что там у него рвется наружу адской болью, проникнуть в разум. Первым делом Стайлз перерезает лезвием веревку, связывающую его руки. Это оказывается обычный кусок каната, довольно тонкий. Затем Стайлз отматывает немного бинта с запястья и, накрыв им нос и рот, подходит к трупам. На всех следы, которые не заставляют сомневаться в насильственной смерти — у кого перегрызенное горло, у кого пробитые когтями виски, или кровавое месиво на месте глаз и части черепа. Стайлз видит часть чьего-то живота с крайне подозрительной отметиной. На всякий случай он стягивает рукава толстовки, через нее берется за мужскую руку, накрывающую интересное ему место, и не без труда оттягивает ее. Его тут же едва не сшибает с ног волной одуряющей вони. В огромной ране на боку трупа копошатся бледные жирные опарыши. Стайлз видит следы зубов, и все понимает. Энис, конечно, хренов монстр, но не маньяк. Он не убивал бы невинных людей просто так, затосковав по подружке. Он обращал их. И убивал своих бет, чтобы стать сильнее. — Продуманный козел, умно, что сказать. Просто пиздец. Мне пиздец, — невнятно бормочет Стайлз, отходя от «братской могилы». Ему чудятся тяжелые шаги над подвалом. Сердце обливается кровью. — Надо успокоиться. Этот мудак почует мой страх. Ни у кого нет пакетика на подышать? Мне точно пиздец. Стайлз садится у противоположной стены, там, где его и оставил Энис. Все тело трясет. Он торопливо берет веревку, кое-как обматывая ею свои запястья сзади. Теперь он отчетливо слышит, что Энис идет. Когда дверь открывается, Стайлз болтается на границе между панической атакой и обмороком от удушающей вони. — Ну, как ты тут устроился? — спрашивает Энис, спускаясь. Он двигается неторопливо, расслабленно, его взгляд цепко держит Стайлза в прицеле. Стайлз понимает, что сейчас будет что-то, связанное с насилием, пытками, иглами, загоняемыми под ногти, кровью и его собственными криками. — Уютно, уже со всеми познакомился. Джек сказал, что разочарован тобой, как альфой стаи. А Марта и Синди проболтались, что у тебя маленький член. Ты поэтому такой злобный психопат? Стайлз затыкается, понимая, что сказал. «Аддеролл» бы не спас его. Когда ему настолько страшно, Стайлз перестает контролировать, что несет. Энис продолжает спокойно спускаться. Стайлз хотел бы, чтобы лестница превратилась в эскалатор, движущийся в противоположном его ногам направлении, но на этот раз теория Дитона о желании, способном изменить реальность, почему-то не срабатывает. — А ты думаешь, что если прекратишь болтать, я убью тебя от скуки? — хмыкает Энис. Подходит вплотную к Стайлзу и слегка пинает его согнутую в колене ногу. — Поговорил с Дереком. Как я и сказал, он пойдет на мои условия, чтобы помочь тебе, так что обмен действительно может состояться. Тебя заберут его беты, я заберу его. Обмен в мою пользу. Не обижайся, но Хейл стоит раз в десять дороже тебя. — Он сказал, и ты поверил? Какой-то ты слишком доверчивый. — Я совсем не доверчивый, — Энис присаживается перед ним на корточки. Освещение делает его пересеченную шрамом морду асимметричной, неправильной, как маска стремного хэллоуинского клоуна. Стайлз переводит взгляд на мертвые тела. Снова в глаза Эниса. — Окей, не доверчивый, — соглашается Стайлз. — Рад, что мы это выяснили. И как раз потому, что я недоверчивый, я знаю, что он постарается последовать твоему совету. Выждет какое-то время, как ты и просил. За это время регенерация может сильно облегчить его страдания. Мне это не нужно. Поэтому сейчас мы с тобой попробуем убедить его прийти пораньше. — А что так, — Стайлз кривит уголок губ в улыбке, — хочешь напасть на раненого. Все-таки член, да? Энис ухмыляется и вдруг бьет его по лицу раскрытой ладонью. Стайлза оглушает звук удара. Ему на миг кажется, что Энис вышиб ему несколько зубов. — Не раздражай меня, Стайлз, не неси херню, когда я держу ножницы над твоими яйцами, — советует Энис. — Я говорил о том, что мы заставим Дерека прийти сюда, не залечив раны. Скажи, ты знаешь, что оборотень способен чувствовать состояние своей пары? Страх и боль — это зов на помощь. Когда Кали умирала, у меня в мыслях не было ничего, кроме ее страха и ее боли. Все, что я хотел сделать — это прийти к ней и спасти. Разделать тебя зубами. — Сочувствую, — Стайлз кивает и сплевывает кровь. — К чему мне это? — Если оборотень увидел свою пару в обычном человеке, это чувство связи не так сильно. Но все-таки, если я сломаю тебе руки, Хейл это почувствует. — Вот это была смешная шутка, — Стайлз поднимает брови. — А если буду ломать по пальцу каждые пять минут, эффект будет еще сильнее. Инстинкт защищать тебя заставит его прийти. Стайлз зажмуривается и открывает глаза, на мгновение позволив себе надежду, что спит. — Мы не пара, — раздельно говорит он, — я не крипи-тетка с садистскими наклонностями, а Дерек не первая красавица школы. Можешь ломать мне по фаланге пальца каждые двадцать семь секунд, он за много километров отсюда и не услышит, как я буду орать и звать на помощь. Иных методов связи с ним у меня сейчас нет. Телепатию пока не освоил. Мана на нуле. — Да ладно, Стайлз. Он носится с тобой, как с писаной торбой, хотя обычно сторонится людей, в лучшем случае швыряет их в стены. — Если я скажу тебе, сколько стен я пересчитал головой за время общения с ним, ты не поверишь. — Сейчас проверим. Энис подается навстречу всем телом, и Стайлза вдруг пронзает боль. Он в самом деле орет. Глаза застилает красная дребезжащая пелена. Это был большой палец левой руки, Стайлз отчетливо слышал хруст, с которым сломалась костяшка. — Блять, ох, блять, ты серьезно? — задыхается Стайлз. — Не почувствует он ни хера! Тебе нет нужды меня… — Закрой свой поганый рот, — доносится до его слуха, пока Энис выворачивает ему указательный палец. Стайлз не может вырваться, он не смог бы, даже будучи здоровым, а сейчас его трепыхания даже не доставляют Энису неудобств. Стайлз видит, что он ухмыляется. Энис получает свое грязное мстительное удовольствие от происходящего. — Ты все-таки маньяк, — говорит Стайлз, прежде чем указательный палец сдается и ломается вслед за большим где-то внутри ладони. Апогей боли — в начале. Она оглушающая, короткая, как удар спиной о камни, как падение в ледяную воду, и тело выворачивает, хочется лезть на стену, жрать сколотый бетон. Потом она затихает и начинает пульсировать на одном уровне. Рука горит, но это можно вынести. Энис решает, что пока хватит, и поднимается. Стайлз не решается ничего говорить. Он лежит тихо и старается даже не дышать, потому что Энис не поленится сломать ему ноги, если захочет. Стайлз понимает, что ситуация обострилась, тянуть нельзя — урвать хотя бы пять минут, на которые Энис оставит его в подвале одного, и проделать задуманное. Иначе скоро он просто сдохнет от болевого шока. — Я буду действительно удивлен, если Хейл не покажется здесь в течение получаса, — усмехается Энис. — Эй, Стилински. Чего ты притих? Если бы знал, что, чтобы заткнуть тебя, надо тебе что-нибудь сломать, с этого бы и начал. — Ты болен, — говорит Стайлз, подняв затуманенный взгляд. — Ты реально, по-настоящему болен. Понимаешь? Тебе нужен доктор. Энис сжимает его плечо и поднимает на ноги. Стайлз шипит, прижимая к себе изувеченную руку. Энис прислоняет его к стене. — Каждый бьется за своих, Стайлз, я — просто хороший боец. Добра и зла не существует, мы все одинаковые звери, — говорит он, сжимая в кулаке ворот Стайлзовой толстовки. Он смотрит почти мягко. Стайлз молится, чтобы Энис не решил облапить его. Спалиться сейчас — худшее, что может произойти. Энис отпускает и вдруг берется за нижний конец байки. У Стайлза пол уходит из-под ног. — Подумать только, прямо передо мной ссыкун, убивший мою пару, и все еще живой, — говорит Энис. — Как будто кто-то мной манипулирует и не дает просто размазать тебя по стенам этого подвала. Кто бы это мог быть? Он наклоняется к Стайлзу, почти утыкаясь носом в его шею возле уха, и вдыхает его запах. Как волк, собирающийся замочить и сожрать зайца. Стайлз думает, что и пахнет он для Эниса, наверное, парным бифштексом. В какой-то миг Стайлз успевает перехватить его ладонь, резко скользнувшую под байку, за секунду до того, как пальцы Эниса коснулись бы скотча на его животе. — Давай только без сцены из «Американской истории Х», — нервно говорит Стайлз, и Энис выгибает бровь. — Ты меня и так уже поимел. Все поняли. Педофилия — это статья. Собственно, как и массовое убийство. Ты в одном подвале половину УК собрал. Энис ухмыляется ему в лицо, убирает руку, проезжаясь когтями по старой ране, разрезая бинты вместе с кожей. У Стайлза не хватает сил даже заорать. Он садится на пол и прижимает байку к ране. Толстая ткань быстро намокает в крови. — Зайду через десять минут, — доносится с лестницы голос Эниса. *** Стайлз обходит помещение, хромая, матерясь и держась за живот. Он пытается идти ровно, но ноги петляют, подчиняются с трудом, как железные неповоротливые протезы. Кровь течет по сломанным пальцам, кровопотеря скоро высушит его и превратит в курагу. От трупного яда кружится голова, и Стайлзу остается надеяться, что никто из этих раздутых испещренных разложением ребят не болел чумой или сибирской язвой. Он рассыпал рябиновую пыль незамкнутым кольцом — осталось закрыть его небольшой щепоткой прямо у лестницы. В одном из пакетов осталось достаточно пыли. Стайлз прислушивается к звукам наверху, но не может ничего разобрать — пульс шумит в ушах так, что заглушает звуки. Он не знает, прошло десять минут или нет. Когда наверху хлопает дверь, Стайлзу удается это расслышать. Топот нескольких пар ног, громкие голоса. Там явно что-то происходит, что-то начинается. Звякнуть бы Дереку, но Стайлз не взял с собой смартфон, потому что ему нужно было освободить место в карманах. Стайлз достает стянутую проволокой веревку из кармана байки и падает на колени, ощущая адовый недостаток кислорода. Слабость такая, что иногда ноги подкашиваются и перестают держать. Он неудачно опирается прямо на сломанную руку, да еще и вляпывается аккурат в следы сукровицы, растекающейся под трупами. Здравствуй, кадаверин и путресцин. Привет, сибирская язва. Стайлз решает не отвлекаться на такую херню и поднимается на ноги, шатаясь и хлопая ресницами, пытаясь утрясти расплывающиеся перед глазами картины в одну, пытаясь не рехнуться от стука крови в ушах — ему кажется, что жилка на шее вздулась и пульсирует, как шланг бетононасоса. Этот гребаный запах доконает его. Он должен закончить начатое. Совсем немного осталось, насрать на боль, на сломанные пальцы — должен закончить. Стайлз крепко привязывает один конец веревки к перилам лестницы с левой стороны, берется за другой и переходит к правой. — Я напишу об этом книгу, — сам себе говорит он. — Скотт, ты будешь читать ее на ночь своим детям. Дерек, ты назовешь сына или дочь Стайлзом. Официально. Так напишут в его или ее паспорте. Мисс Стайлз Хейл, представляешь. Ебать, как же мне плохо… Сверху доносится приглушенный шум, рык и грохот, как будто над подвалом устроили собачьи бои. Примерно так, надо полагать, и есть. Вот теперь все действительно началось. Хотя, все началось уже очень давно, а сейчас — сейчас подходит к концу. Кульминация и развязка. Скоро дом будет полон мохнатых трупов. Стайлз как раз отходит пару шагов назад от лестницы, глядя на свою ловушку — ну и дерьмо, неужели это может сработать — когда дверь распахивается, и полностью обращенный Энис ревет на него, сверкая алыми глазами. Стайлз замирает с приоткрытым ртом. Он понимает, что это чудище, если оно сейчас спустится, сметет его нахрен, разорвет на много кусков, какие-то сожрет, какие-то законсервирует на зиму, а какие-то отнесет в приют для бездомных животных. Волосы на затылке встают дыбом. Это от осознания, что он сейчас умрет. Он не успел отойти в сторону, не успеет и досыпать рябиновой пыли. Ему крышка. За последние два часа способность соображать вышибло, многогранное восприятие реальности свелось к скудному животному набору эмоций и инстинктов. Сердце вырывается из груди, качая кровь из последних сил, позорно умоляя судьбу о жизни, а в голове — ничего. За спиной Эниса вырастает темная фигура. Стайлз от неожиданности переводит на нее взгляд, и этим выдает Дерека. Энис мгновенно оборачивается и набрасывается на него. Там, наверху, начинается настоящее месиво. Дерек пришел не для того, чтобы устраивать обмен и вести переговоры, он пришел натянуть Энису глаза на жопу. Он хочет сделать это, независимо от того, насколько плохо себя чувствует. Пронесло. Пока — пронесло. У Стайлза трясутся руки, когда он поднимает вывалившийся из чьего-то спортивного рюкзака бейсбольный мяч. Собаки плохо видят в темноте. С третьего броска Стайлз попадает по болтающейся на проводах лампочке и разбивает ее. На кислороде спираль выгорает за пару секунд и пускает струйку дыма. Пока глаза привыкают к темноте, Стайлз слушает, что происходит. И слышит больше двух голосов. Там определенно есть женщина — похоже, стая Эниса успела на последний раунд. А вот Питер и Айзек не подоспеют в ближайший час, даже если выехали сразу после того, как Дерек сообщил им новости. Стайлз помнит, как долго Энис вез его из Парсонс-парка. Он слышит раскатистый звериный рев, срывающийся на человеческий крик. Он не узнает, но чувствует, что это Дерек. Осязает каким-то, мать его, шестым чувством. И его прошибает холодный пот, когда он представляет, что найдет Дерека мертвым рядом с трупом Эниса. Этого дерьма нельзя допустить. Никаких больше похорон, думает Стайлз. Никаких рыданий. Хоть он сдохнет, хоть выживет, хоть проснется в палате с мягкими стенами, с капающей на рубашку слюной — никаких больше потерь. — ЭНИС! — изо всех сил орет Стайлз, падая на задницу с боку от лестницы, стискивая пакет с рябиновой пылью и расстегивая байку — пусть его кровью воняет так, что Энису отшибет мозги. — Я С КАЛИ ТРУСЫ СНЯЛ! КО МНЕ, ЭНИС, ЧЕГО ПОКАЖУ! Дом повторно озаряет ревом. На этот раз голос другой. Судя по звукам клацающих челюстей, бьющегося стекла и валящихся тел, драка не прекратилась, но Энис вышел из нее — выбитая дверь летит в подвал, приземляясь и вздымая пыль аккурат в центре круга, и огромная горбатая тень несется вслед за ней. Все происходит за секунды. Энис цепляется ногой за веревку и падает. Стайлз выскакивает из-за лестницы в тот же момент, когда огромное чудище встает и оборачивается. Стайлз падает на пол, тормозя, и высыпает остатки пыли, замыкая круг, одновременно с тем, как лапа Эниса с изогнутыми когтями несется к его горлу. Что-то вспыхивает. Стайлза пронзает боль. Он обнаруживает себя лежащим на нижних ступенях лестницы, на секунду ему кажется, что ничего не вышло, и сейчас огромное ревущее чудище набросится на него, но нет. Энис ревет и бьется в кольце. В нем нет ничего, что напоминало бы о человеке — это монстр из фильмов-ужасов. Наверху продолжается бой. Стайлз, наконец, сообщает себе, что жив. Он поднимается. Он смотрит в бешеные красные глаза оборотня. — Я обещал, что завалю тебя, — зубы клацают от дрожи так, что он сам себя не понимает. Зверь рвется, сходит с ума, беснуясь в попытках прорвать непреодолимую преграду. — Так вот, мой отец — шериф полиции. Я человек слова. Стайлз идет по лестнице наверх, спотыкаясь, пытаясь нашарить зажигалку в кармане джинсов. Он ни разу не оглядывается в жаркую темноту подвала. Его воспаленный мозг и забитая до полусмерти душа пытаются принять осознание, что он жив и, возможно, останется в живых сегодня. Воздух наверху слаще запаха засахаренной ванили, а свет из закопченных окон слепит, как направленные прямо в глаза огни софитов. Приходится пару секунд привыкать. Стайлз ищет Дерека. Он выходит в гостиную с несколькими дверьми, ведущими в другие комнаты. Здесь, кажется, все поставлено с ног на голову, все разнесено, на полу нет места, чистого от осколков и выдранных из мебели ошметков ткани и дерева. Стайлз еле успевает шатнуться в сторону, когда из левого проема вылетает женское тело. Оборотень кидается на Стайлза. Дерек успевает раньше и, повалив ее на пол, рывком переламывает шею. И заваливается рядом с ней на спину, как подкошенный. Глаза закрыты. Он не шевелится. — Дерек, — нервно зовет Стайлз, садясь рядом на корточки, тряся Хейла за плечо здоровой рукой. — Дерек? Он не двигается и не дышит. Стайлз кладет пальцы на сонную артерию на его шее; его руки так трясутся, что кажется, будто он чувствует смазанный стук, но, на самом деле, там ничего нет. Никакого стука. Никакого пульса. Нет, мать твою, — нет, нет, нет. Стайлз, весь его организм, вся его суть превращается в одно слово. Нет. Нет. Нет. Он с усилием, забивая на боль в сломанной руке, разворачивает тяжелое тело на бок и пытается постучать по спине — думает, что у Дерека полно крови в глотке. Ничего не получается. Кровь льется из губ, но не слышно дыхания. Стайлз позволяет ему вновь завалиться на спину и с размаху бьет по лицу. Дерек давится кашлем и приоткрывает глаза. — Господи, спасибо, — выдыхает Стайлз, глядя в потолок. По щекам текут слезы. — Я начну ходить в церковь. Я уйду в монастырь. Никогда не буду трахаться. Никогда не буду ничего. Господи, как же я пересрал. Спасибо, боже. — Стайлз, я… — у Дерека вся грудь глубоко исполосована когтями. Изо рта льет. Он поднимает туманный взгляд, и Стайлз кидается к нему, приподнимает его голову. Он полон какого-то невероятного чувства облегчения и страха. Ему кажется, что сейчас будет признание в любви или страшное прощание. — Я убью тебя. Ко всем хуям, Стайлз. Стилински громко шмыгает носом и капает слезами на лицо Дерека. Тот слегка дергает головой. — Хорошо, чувак, без вопросов, — тихо говорит Стайлз, кое-как вставая и помогая подняться Дереку. — Там есть еще кто-нибудь живой? И враждебно настроенный? — Двое. — А скольких ты убил? — Многих. Стайлз затыкается. Ему не хочется шутить на эту тему. У Дерека настолько тяжелый голос, что Стайлзу не хочется шутить вообще. Когда они выходят из дома, еле переставляя ноги, но стараясь торопиться, он видит, что кругом — пустырь. Ближайшие дачные дома, кажется, километра за четыре, не меньше. Здесь только мрачные столбы фонарей, какие-то заброшенные стройки, похороненное в осенней засухе поле и — ничего. Чистая полоса горизонта. — Знал, куда тащить, — хрипло говорит Стайлз. — Как ты нашел это место? — По запаху. — Запаху трупов? — Нет. Твоей крови. — Энис задвигал, что ты почувствуешь, если он будет ломать мне пальцы. Как оно? — Больно, Стайлз. Стайлз останавливается. Он тупо пялится на Дерека. Дерек не смотрит на него — осматривает округу, тяжело дышит и сжимает кулак, впиваясь когтями в кожу, чтобы ускорить регенерацию. Стайлз не слышит шагов за своей спиной. Из дома, он готов поклясться, не доносится звуков какого-либо движения. Просто кто-то вдруг набрасывается со спины, сверкают красные глаза Дерека, и Стайлз оказывается на земле. Он сидит на коленях, по пояс в высоких сухих колосьях, смотрит в дверной проем и видит Эниса. Обращенного, окровавленного, согнувшегося и глядящего исподлобья глазами-искрами. Энис готовится к последнему броску. Этот бросок решит все. Стайлз не успевает даже подумать. Его тело двигается, как отточенный механизм, раньше, чем он подает осознанные команды. Он кричит, чтобы Дерек сваливал, а его руки уже щелкают зажигалкой под фитилем. Энис несется навстречу запущенной ему в морду шашке. Он нихуя не получит, кроме куска динамита. Нихуя, — повторяет про себя Стайлз. — Привет от сына Джона Стилински, мудак! — вопит он, и глаза, слух, сознание застилает взрывом. ***