Покажем им как надо танцевать, девчуля!

Потому и время текло быстрее обычного разглядывания иллюминатора, в смольной черноте которого ползли мёртвой улиткой космические объекты. А значит, настала пора повторной вылазки на планету, на которой устаёшь банально гулять в первые минуты, невзирая на физическую подготовку. Даже З4ЛПовы сервомоторы заскрежетали, не говоря о заскуливших человеческих мышцах остальных. Но, каким бы фантастическим это ни показалось на первый взгляд, за условную ночь активности Флинт восстановил силы и с пробуждением Моуз уже шастал по кораблю в массажных тапках с чашечкой цикория с маточным молочком эвномийской времяпчелы. Первое, что он день ото дня проверял, так это сохранность своих покоев от нападений вредоносного зверька, чьё имя он так и не оставил в голове из пренебрежения. И вообще, «вредоносный зверёк», пусть длинное, но самое подходящее для него имя. На выходе довольный Зейн обошёл жилую зону и стрельнул взглядом в противоположную от ящика с хламом стену и заметил объявление. З4ЛП обновлял его время от времени, выставляя оценку труду искателей, естественно из собственных робокритериев. Зейн подошёл поближе, проверить, не обманулся ли его настоящий или искусственный глаз. Не обманулся. Нынешняя статистика достижений «стаи» выглядела так: З4ЛП — ошеломительно 4М4Р4 — ошеломительно М0У3 — хорошо 3ЕЙН — у-дно Последний в списке нахмурился, сердечно расстроившись удовлетворительной оценке. А была ли она такой на самом деле? Может, это не ошибка, случайно допущенная неокрепшим ИИ, а нарочная издёвка после дефиса, уничижительная, обидная? Самоуважение потребовало ответы, и Зейн заглянул внутрь всегда воняющей личной комнаты З4ЛПа, чтобы застать того за вязанием и примеркой слюнявчика для высунувшего язык Мистера Куся. Но то самое самоуважение свободно отступило перед смехотворно-прекрасной и милейшей сценой, что он когда-либо видел, и скрылось в штабе уединения с навернувшейся слезой от смеха. Как бы то ни было, с тем запасом хорошего настроения и решимости поменять статистику в свою пользу он сумеет как найти трусливую подпалённую птицу на Нюкте, так и уничтожить её. Будь она хоть прирученным инопланетянами местным зверьком, хоть чудищем Хранилища. Сборы на вторую вылазку прошли в два раза быстрее и во столько же раз — увереннее. После того, как стало понятно, что и кто будет противостоять и окружать искателей неизведанного, они толпились в нетерпении около станции перемещения и ждали команды Таннис. Разве что З4ЛП среди прочих стоял поодаль, ласкаясь по очереди с каждым из своих начинающих скучать ещё до ухода хозяина питомцев. Вибрирующий резонансный заботливый голос убеждал их скорым возвращением, от которого у столпившихся в жилом отсеке сошло сердце, а некоторые даже охнули. Кому было не до нежностей, вопреки своей любви ко всяким четверолапым по имени Гермес, так это энергичной Аве, почти прыгавшей на месте и подбадривающей уничтожить чудище. Попутно раз в десятый зудела, что обязательно поможет в случае чего пакостного и потому будет дежурить возле станции перемещения. В некотором роде к добру, её силы пригодились на корабле. Или на том, что от него останется спустя какое-то время. С объявлением готовности и неловкого пожелания удачи искателям от тренирующейся руководить Таннис, бесстрашный робот ввёл координаты и с надрывным экстатическим «Порадуем Смерть, насытим её кровью!» исчез в бирюзе вместе с остальными. Так как он заблаговременно установил микродвигатели в свои цепкие робо-подошвы, то рванул за кровью в малоизвестность первым. Амара, вновь оказав поддержку коротконогой подруге, поместила себя в мягко излучающий сиреневый сиренский шар и устремилась за З4ЛПом. Она также не теряла времени зря и попрактиковалась со своими внутренними силами, чтобы облегчить себе пребывание на Нюкте. Хотя, помнится, несколько её практик заканчивались тем, что она кипятила ванную, в которой мылась, или устраивала крайне болезненный сеанс электротерапии… Моуз, к слову, тоже незадолго до отправления лёгкими нажатиями кнопок установила дополнительные топливные баки, чтобы резво скакать по здешнему чернозёму нога в ногу в друзьями. Что же Зейн? У него была и осталась неиссякаемая энергия, многим на зависть. Иначе говоря, он подготовился к заварушке никак. Ввиду неисчисляемого обычными цифрами опыта он посчитал это оправданным. На его счастье, это сошло ему с рук. Он беззаботно плёлся в хвосте группы, вновь идущей на тепловой сигнал через поредевшие цветочные кустарники обходя или срезая их, и размышлял. Мёрзлая почва под ногами не просто напоминала, была почти неотличима от планеты с придурками, пользующимися бракованными Tediore (сделаем «почти» скидку, исключив чудищ, темноту и гибельный кратер со странными строениями. Хотя нет, последние только усиливают сходство!). Само собой, она называлась иначе, и Зейн позже, после первого и единственного посещения, будет звать её мягче, «планета, на которой я встретил её». Намного позже он уточнит, что в межгалактической навигации её всё же называют Мур, но это совершенно неважно в контексте воспоминаний, в которых затерялся мерно шагающий Флинт. То было время его сравнительной молодости, его расцвета, его растущего как влияние корпорации Hyperion опыта, когда он брался без разбора за любую работу в чаянии набраться его побольше, да поразнообразнее. И хотя всякую совесть он растерял, выполнял он любую задачу совестливо: с целью сделать себе имя (или, в его случае, имена) как перед работодателями, так и перед коллегами. Прикончить толпу недоумков, грязно и скорее всего неоправданно порочащих престиж представительной дамочки (будем честны, оправданий никчёмышам приверженцам Tediore не найти, даже если сильно захотеть), показалось достаточно безынтересным и несложным, но легкомысленный наёмник всегда надеялся на трудности, неожиданные повороты, на неудачу, если хотите. И с поразительной частотой встречал их. Поскольку отсутствие изменений во Вселенной означало единое — смерть, а Флинт с тех пор, как нелюбимые братцы едва не укокошили его в Песках, изувечив на долгую память, старался держаться от неё как можно дальше, а точнее удирать (не зря одним из его вторых имён было Скоростной). И при этом — изобретательно и находчиво, так, чтобы в следующую встречу ошеломить её, обвести вокруг пальца и засверкать пятками технологичных ботинок… Какими сейчас тускло блестел З4ЛП, нашедший вход в эридианскую залу с идеальными прямоугольными ящиками. С любопытными трофеями, которые стоят перерыва в охоте на, должно быть, сверхопасное чудовище. Поскольку он и Амара добрались первыми, то и трофеи в количестве всего двух штук достались им — артефакты, дарующие пользователю случайные способности, исходя то ли из его излучаемого поля, состава-генетики или умений, то ли ещё почему. Сразу счастливые обладатели естественно не заметили разницы, однако немного позже одна начнёт управлять сферой энергии, играясь с ней, словно с йо-йо, а другому придёт в механический головной модуль собрать молчаливого и милого преемника. Хотя возможно оное не имеет общего с дарами композитно-гранитной залы эридианцев, где как и прежде на ящике выгравированная надпись призывала: «возьми необходимое», загадочным образом как предоставляя знакомое искателям содержимое, так и обновляя его со временем. В крохотной, достойно сохранившейся зале и при желании долго оставаться не было смысла: та словно служила пунктом снабжения перед испытанием, о чём предупредил короткий стих на выходе: «Дальше, искатель, тебе на пути встретится грозный противник. Храбрым достаточно должен быть ты, чтоб вырвать предсмертный его выкрик». Ох уж эти эридианцы, любили они возводить сооружения, которые бы испытывали в будущем людям нервы, силы или смекалку. Толковые были ребята. Ребята, отметившиеся в списке на уничтожение нанимательницы, напротив, за милю расплёскивали рассогласованность и недальновидность вкупе с оружием Tediore, которое, как всем известно, наибольший урон наносили при непосредственном контакте с целью, сказать лучше, ударом по лицу. Потому что создатели самого дешёвого оружия в галактике, на топливе из амбициозной алчности добравшиеся до эридианских пока-не-исчерпываемых источников энергии для цифростроя, выпускали пули также не лучшего качества. О нём говорит тот факт, что Pangolin разработали технологию полного их поглощения. И обязательно бы массово выпустили, если бы в конструкторское бюро не заявился один алчный и неразборчивый в заданиях пройдоха по имени Флинч. Или Филч. Вам он известен под другим именем. Так вот, возвращаясь к сперва лёгким заданиям, планета Мур встретила оперативника ненастной погодой и зяблой тишиной, для джунглей нехарактерной. После приземления десантной капсулы, летящей вместе с рядом астероидов для отвода глаз и обмана радаров, вдали от целей на убийство, он поспешил стайерским бегом на длинные дистанции. Он только выпустил своего недавно приобретённого несовестливым трудом попискивающего дрона и указательным пальцем отправил вперёд, как сзади рванула на части капсула, заметая все следы. Нанимательница всё равно обещала подбросить транспортник после выполненного задания. А если даже и нет, здешнему леску придётся посторониться перед посадкой новёхонького личного космолёта. Пособники хаоса, к счастью-сожалению, много зарабатывали. Двигаясь по земле твёрдой и грязно-серой, сморщенной морозцем с несмело выглядывающими ростками травы, словно первая щетина подростка, агент со сжатой в руках скорострельной винтовкой сменил бег шагом и притаился за кустом ароматной ваницы, цветки которой сушили для изготовления замечательной пряности. Портило приятную картину тянущееся минное поле с растяжками, невидимое или лучше сказать нарочно игнорируемое датчиками дрона, точно поставившего бы всех в известность о вторжении, открой он огонь. Задача по устранению этой преграды или, что более верно, изобретательного обхода, ложилась на наёмника. Кибернетический глаз определил мины класса «антиграв», взлетающие при приближении и тем самым устраивающие самый недоброжелательный приём незваному гостю. Наёмник знал, так как видел, на сколько обугленных и кровоточащих частей распался его напарник прежде. Такие гадкие мины с безотказной системой «распознаания и убийства любого на месте» от электромагнитной волны, как на беду, не отключались, а сразу взрывались. И неважно, что состоявший на службе у многих компаний, начиная от видной ATLAS и заканчивая ещё более видной Hyperion, имел представление об отключении маячка ЭХО, о невидимости для кого и чего бы то ни было, ведь для мины наёмник не утерял своей физической формы, осязаемости. Как и уязвимости, ведь наступить на них и не взорваться всё равно что надеяться не промокнуть под дождём. За неимением лопатки пришлось воспользоваться обманкой, а дрон без возражений вызвался на её место. По движению указательного пальца он приблизился, подразнил рой взлетевших и пугающе запиликавших сенсоров остроконечных мин, скучковавшихся под его днищем, и по команде нейроимпульса замер. — Не бойсь, малой приятель, со мной те ничё не грозит, — улыбнулся наёмник и с разгона перепрыгнул опустевший участок минного поля. Выдохнул манерно. Обернулся и нахмурился. — Наверно`. Всё-таки здорово, что здешние не додумались установить более гадкие мины класса «дышащий крот», какие передвигались под землёй и выныривали в произвольном месте, чаще под чьими-нибудь ногами. Столкнувшись с ними впервые, наёмник стал впредь с подозрением относиться к любым неожиданностям и радоваться не спешил. Дрон опять же по команде безэмоционально вернулся к своей основной задаче разведчика и вскоре передал местоположение и численность противника на расстоянии в полмили, достаточном, чтобы даже те простофили заметили намёк на вторжение. По мнению наёмника высадка прошла не так гладко и незаметно, хотя не похоже, чтобы те были чем-то обеспокоены. Tediore всегда недооценивали, при этом напрочь и близоруко отрицая, что их некомпетентность иногда, или лучше сказать однажды, вылилась в ошеломительную победу, в какой повстанцы одной планеты отразили натиск не абы кого, а Vladof. Концерна, снабжающего военных, такого же влиятельного и мощного, как DAHL! Посему наёмник не спешил выскакивать из кустов со включённым энергощитом и жать спуск до щелчка. Пока его карман не оттопыривал один полезнейший цифроприбор, осторожности он придавал большее значение. В согласии с ненапрасными опасениями, в поле зрения дрона и киберглаза появился грубый куб парящего бота-часового, очевидно отреагировавшего на возбуждённые мины. Машинной реакции не хватило даже, чтобы обозначить впереди противников, как его сенсоры и схемы закоротило электро-и-радиоволнами, заставив комично свалиться в густую непомятую бледно-голубую траву, где с ним со скрежетом справился острый энергоклинок. Наёмник немножечко выждал, поскольку не очень любил это дело, подмоги и двинулся дальше. Ни новых часовых, ни нелепых охранных ботов T3D с заострёнными головными модулями в округе не наблюдалось (что, в целом, не разнилось с экстравертными наклонностями корпорации по снабжению охранными силами всех, кроме себя). Пижончиков в характерных нарядах белых-салатовых-синих цветов — тоже, только сброд скупердяев разнородный со спрятанным по кобурам и портупеям оружием, разгуливающий перед малоэтажными модульными домиками. С виду почти что гражданские. Люди! Гибкие, мыслящие люди с чувством самосохранения! Не громоздкие глупые боты, какие превращались в дымящиеся неприглядные лужи на ножках от точного броска коррозийной гранаты. Роботы производства Tediore уступали технологиям тому же гиганту Maliwan в неприлично много раз, будучи управляемыми искусным оператором или действующими самостоятельно благодаря искусному ИИ, неважно. Это была самая доступная, самая распространённая наёмная сила в галактике, и претендовала стать ещё более! Как вы понимаете, качества от подобного подхода ждать не стоило. Какое счастье, что обидчики нанимательницы представляли собой достойную противоборствующую силу. А раз так, то наёмник решил действовать немедля, ведь во внезапности и состояло его главное преимущество. А ещё, конечно же, в ведении боя на полуоткрытой местности, имеющей достаточный простор для передвижения и какое-нибудь надёжное прикрытие для его значительно пострадавшей спины, но точно не напарник. В редких случаях они бывали, но только до тех пор, пока того требовало задание (спевшихся неразлучников в наёмной среде по пальцам однорукого можно было пересчитать). Иногда этих напарников приходилось убивать. И убивать до того, как они раскусят тебя или, что чаще всего, сами предпримут попытку ввиду уже личных тайных предписаний от начальства. Напарники — очередное смягчающее слово, за которым скрывались преследующие свои цели с заточенным энергоклинком, который они настолько часто, что почти всегда не погнушаются применить из желания заработать побольше. Пособники хаоса, к счастью-сожалению, враждовали друг с другом. Промчавшийся ветер, склонивший скудную растительность у парадных входов, заставил несколько поёжившихся ребят из патруля спрятаться внутри, когда как наёмник и мускулом не пошевелил. На базах ATLAS тогда ещё пандорский отщепенец, знавший лишь дерущую горло засуху и кусающую кожу жару с песчаными бурями, познал приятные колкости и ожоги морозов, а также сырость, вязкость, темноту и прочие неудобства. Он закалился (хотя и не пренебрегал носить термонательник, мимикрировавший под окружение гексагон за гексагоном), приобрёл бесценный опыт, не раз благословив и проклянув судьбу за то, что принесла его на корабль «Алого Копья». Благодаря ему он окреп и научился отвечать всем обидчикам. По его вине он не способен ни на что другое, кроме убийств. По мысленной команде беспилотник негромкой пулемётной очередью зачистил помещение с краю крупного поселения и обеспечил для наёмника как надёжное укрытие, так и путь отхода. Он сумрачной тенью (благоприятствовало время суток) ворвался внутрь, зная планировку благодаря цифровым данным, завалил пару проходов к нему подвернувшейся мебелью, снёс дулом какое-то барахлишко с подоконника и активировал спасительный Барьер, замерцавший при падении. Наёмник выдохнул, вытянул кулак в сторону и оттопырил указательный палец, приказывая беспилотнику отвлекать на себя правый сектор, а сам нацелил в окне неподозревающую цель. Тем временем на Вите Нюкте привычно патрулирующий вдали от группы СТР4Ж заметил нечто подозрительное — застывшие насекомоподобные фигуры, предупредил цифровым сигналом и передал картинку своему хозяину, чьё смятение сменилось ухмылкой. — Чьи кулаки там — обычные ль железные — чешутся? — Искатели новых Хранилищ обернулись, либо хмыкнули по ЭХО связи. — Впереди Стражи, ребятки, и они почти готовы нас развлечь. Не откажем им и нам в наслаждении! Женская половина напрягла в сосредоточении лица и кивнула, робот машинно и зло издал удовлетворительный возглас. А что Зейн? Зейн удвоился и как обычно начал гулкую перестрелку даже в условиях повышенной гравитации быстрее всех. Гоняющая кровь схватка звала его громче прочего. С нажатием спуска возник привычный хаос. Поскольку вам уже известна местами неловкая, а местами поразительная командная работа искателей, где двух-с-лихвой-метровый грозной раскраски потрёпанный механоид стоял не шелохнувшись и дождил пулями ли, стихийными лучами с двух манипуляторов, сирена рядом вспыхивала не то зелёным, не то голубым, и извергалась уникальной магией, а непревзойдённый охотник в светоотражающем режиме поодаль отстреливал не подозревающих Стражей, то давайте мягко перенесёмся на Мур. Меткая очередь винтовки пронзала одного тедиорца за другим, прежде чем запиликала сирена и не выползла пара неповоротливых танчиков, превратившихся в бухающие и шипящие обломки при использовании коррозийного пистолета. Отправляясь на задание, стихиями лучше не пренебрегать. Как и скорострельностью, потому как стоило целевым обидчикам заметить позицию вторженца и открыть кинжальный огонь, тот живо проскользнул к другому окну и снял каждого высунувшегося сплошной очередью из винтовки. Первая волна отражена. Вторая — не представляла собой нечто особенное. Рутина по отстрелу некоих, чьей жизни не придаёшь смысла, нет, даже кого не считаешь кем-то заслуживающим жить, просто бездушные враждебные и неизвестные цели. Они проявляли осторожность и прятались за укрытиями, но гибли от изворотливого дрона; они смелели и заходили с флангов, но опять же гибли от дрона или меткой стрельбы вторженца. На потеху, главные козыри Tediore — отсутствие перезарядки и вместо неё превращения оружия в разносортную турель или ракету — не оказывали на вторженца ни беспокойства, ни тем более страха, поскольку каждая попытка любопытной пушке на ножках прискакать или заползти на его позицию заканчивалась активацией ЭМИ поля дрона (действенней гранат и экономнее), лишающей всякого преимущества: обездвиживающей и взрывающей на месте. Даже если их количество ожидаемо превышало человеческий штат двадцать к одному, они не смогли заставить отступить вторженца ни на фут, а всё потому, что он приметил несколько переносных цифроконструкций, благодаря которым бойцы Tediore получали скорейшее подкрепление, и с треском разбил их нежные выдвижные светящиеся контакты. Меткой стрельбой, как обычно. Короче, ни окружение, ни сплочённый огонь не смогли справиться с агентом разрушения, профессиональным убийцей, в чём убеждаться не было необходимости: на службе у этих ребят состояло множество передового оборудования, опыт и безжалостность, оплаченные щедрым гонораром. Тедиорцам оставалось надеться, что у наёмника не было сообщников. Хотя их тщательное прикрытие всё равно накрылось жопным тазом. Если они не обречены, то были близки к этому и потому воспользовались крайней мерой — гранатомётом. Наёмник, увидев, как в него смотрят крупные чёрные зёвы с четырёх разных точек, свернул разряженный Барьер и поспешил покинуть укрытие, прежде чем его разворошит в клочья, и оказался на улице как раз вовремя, чтобы застать, как мячики снарядов глухо ударились в грязные стены модульных домов, разбив в лучшем случае окно. Взрывов не последовало. Мышцы на безэмоциональном лице задёргались, потянув улыбку. Его ещё мало смешили боевые ситуации, вид или действия противников. Пока ещё он не попал в плен к одним выродкам, которые заставляли его неустанно двигаться, проходя на их потеху полосу смертельных испытаний за каждую попрошенную плошку похлёбки; а затем — к другим, кто пытал его вместо каждой плошки похлёбки, приковав к проклятому шипастому стулу (а всё из-за «неё», в защиту «её» проклятых интересов!). Пока он отчасти не попрощался со здравомыслием и относился с большей долей серьёзности ко всему, что бы ни делал. Но тут вдруг стало смешно. И не перестало, когда разукрашенные гранатомёты Tediore самонаводкой полетели в него. Он кидался животом на ворсистую промёрзлую землю из стороны в сторону, словно вратарь за невидимым мячом, поочерёдно уворачиваясь от свистящих пухлых аргументов отщепенцев, а в руках последних создавались всё новые, тем самым говоря, что падать и перекатываться ему предстоит ещё некоторое время, если что-нибудь не предпринять. На зарядку отправился не только Барьер, но и верный дрон, в чьей полезности, а лучше сказать необходимости, убедился не единожды, но наёмник всё же попадал в разные безвыходные ситуации, чтобы не ответить негодяям чем-нибудь веским, вернув преимущество, и спросил себя: — Ребятки, стойте! Вы не прикидывали, почему технологически продвинутые `ридианцы запирали чудищ, а не кончали с ними? — раздался в каждом ухе и аудиодатчике голос с проглатывающим слоги акцентом, вынудив парочку слушателей напрячься и обернуться, остановив возобновлённое после стычки со Стражами неторопливое шествие за очередной тепловой отметкой, не сдвинувшейся ни на фут, но по-прежнему далёкой. — Прикидывала! — резко отозвалась Мозера больше из привычки поддерживать разговор и поставила топливосберегающий режим на шумном Медведе. — Немного. Мне вот тоже кажется, что с их возможностями, раз их Стражи та ещё заноза, раскрошить каждого не составило бы труда! Она понимала, о чём говорила: недавече Призраки с клинками и Вестники с боевыми посохами облепили её Медведя со всех сторон, уворачиваясь всеми доступными гимнастическими приёмами от атак, и только сосредоточенный стихийный огонь напарников освободил её от этих напастей. — Разве что не Разрушителя, — выделила серьёзно Амара, накормленная небылицами о его непобедимости и звёздопожираемости. — Да и это спорно, если он погиб в перестрелке с небольшой группой искателей. — Твой вопрос представляет высокую ценность, мой друг! Твоя пытливость похвальна, заставив меня усомниться в собственной, — металлически возбуждённо отреагировал З4ЛП. — Выражу своё прежнее на логике основанное мнение, я подозревало, что эридианцы освоили технологии сдерживания раньше атакующих или не освоили их вовсе, так как отличались бескрайним миролюбием. Роковым чувством, бесполезным для тех, кто жаждет уцелеть, — закончил машинно-нейтрально и тихо, оставляя человеческой части искателей догадываться, с презрением отзывался З4ЛП или сочувствием. — Но после того, как я встретилось и стало изучать Стражей и сирен и воспользовалось стихийным оружием, я стало развивать мысль об испытывающей природе Эридианцев. Этими чудищами, как вы их называете, проверяли готовность того или иного члена их стаи. Они нарочно искали и отлавливали их или призывали из других миров, пока в своих ненасытных исканиях не столкнулись с Разрушителем. Крайней проницательности версия робота вызвала тишину, в которой его друзья вместе призадумались крепче. — Хм, ставлю гранату против пули, что причина крылась не в их бе`силии, но вот содержимое Хранилищ как бы прям намекает, что `ридианцы подразумевали, а точнее по`щряли убийц их узников. В том числе в будущем. Я `пасаюсь как бы мы с нашей прытью не вляпались в чёнть худое… «Мне обещали большие деньги за безынтересную расправу над жалкими неумехами. Не вляпался ль я в чёнть худое?» если возвратиться опять на планету Мур и вспомнить мысли наёмника. У него за несколько лет работы сформировалась чуйка на неприятности, сулящие, как правило, — ещё большиe. И хотя каждая такая награждала опытом и проверяла на прочность его выдержку, он пообещал себе реже сумасбродствовать. По меньшей мере потому, что хотел беззаботно дожить до пенсии и не торопясь растратить немалые премиальные. В целости и максимально возможной невредимости. Но этот шепоток своеобразной мужской интуиции легко было прослушать (из-за свиста ветра или рассекающих воздух гранатомётов, в частности), так как наёмник руководствовался всего-навсего обещанной оплатой и требуемой задачей. И если последняя состояла в убийстве жалких неумех, то так тому и быть. Он в очередном увороте от гранаты кинул свою — огненный град, и наконец выпрямился, выдохнул. И смотрел на то, как его в прошлом обидчики вспыхнули от падающих фосфорно-бежевых искр, закричали и плавились. Излучаемое тепло, жёлто-красный свет, играющий на окружении, и выразительное шкворчание расслабили наёмника. Он за десяток с лишком лет достаточно хорошо «прожарился», простите за каламбур, чтобы не попадать в созданную для его бывших противников ситуацию. Больше не попадать. Какой-то весельчак назвал подобные ошибки опытом и, верно, оказался прав. Кажется, те бедолаги были последними. Наёмник сверился с трёхмерной картой по ЭХО и на всякий случай отправил дрона проверять один сектор поселения, взяв на себя скучно-жилой — другой. Свеженькое приобретение, хранителя своего спокойствия он в ближайшее время подумывал ласково назвать Стражем. Результативные и утешающие поиски отсутствия кого живого и функционирующего закончились, позволив приступить к конечной задаче. Несмотря на то, что дрон отличался беспримерной наблюдательностью в сравнении с человеческим глазом (без киберимплантатов), обнаружить тайные ходы в подземелье, о каких предупреждалось в соглашении и какие послужили поводом не применять очевидный орбитальный обстрел, он не смог. Наёмник, к слову, тоже не смог, даже с киберимплантом, но нисколько тому не огорчившись достал из снаряжения разносторонний и любимый инструмент — взрывчатки. Малой мощности, к сожалению, потому как не был уверен, что на шум не сбегутся новые желающие погибнуть быстро и почти безболезненно, глупо. В общем, наёмник вздохнул от досады и скуки по ослепляющим светом цветкам и оглушающей громкости взрывам. По шумным заданиям. …К примеру, уничтожению одной из очистительных станций Hyperion (на деле загрязняющих) при помощи бомбы, заложенной на несущих колоннах. Хранимые внутри отходы залили несмываемыми зелёно-чёрными горящими помоями всё лазурное скалистое побережье в радиусе мили. Его самого, любующегося издалека, зацепило: на волосы попало. Пришлось стричься. …Или побегу из тюрьмы c коллегой по бесчестному ремеслу, оговорённый тихим, но по истечении пары минут превратившийся в щедрый обмен гранатами с обеих сторон. По итогу от тюрьмы, надсмотрщиков и прилегающей местности остались лишь дымящиеся рытвины с руинами, но избавившиеся от заточения пожалели только об одном: что устроили подобное представление почти без очевидцев, и это на родной планете Торрга и его корпорации! …А также недолгому пребыванию в заложниках с целью бессмысленного выкупа, когда его под угрозой взорвать обычной нейлонкой привязали к ракете. Группа глупых мстюнов наконец осознав, что никакого выкупа за расходную наёмную силу никто выплачивать не будет, начала запуск и свалила из полуразрушенной стараниями наёмника базы, а его оставила наедине со стекающим потом и истекающим временем до своей смерти. Ничто ещё так не мотивировало быстрее избавиться от пут. Дополнительной наградой послужил впечатляющий взрыв ракеты без пассажира на борту. …И наконец поручению от фармакологического консорциума Anshin, всучившего голографического Джаббера, «самую продвинутую ищейку», как подмечал Клэй, «адски шуструю тварь с чутьём гончей» и всякое прочее… но не будем тянуть котов за тестикулы и скажем прямо: для поиска диверсанта в рядах компании, подкладывающего в партии лечебных щитов в лучшем случае пустышку, а в худшем — калечащую или смертельную мину. Наёмник разумеется посочувствовал бездолью консорциума, обеспокоенного репутацией и здоровьем своих клиентов, и активно взялся за поиски, безжалостно расстреливая всех, на кого даже косо глядел Джаббер. Наблюдая за подрагивающей в свете голоструктурой и наносимыми им сокрушительными ударами, наёмник впервые задумался и накрепко замечтался обрести подобную технологию на постоянной основе. И вполне вероятно обрёл бы сразу после отчёта перед директором, если бы не переубивал толпу ценных кадров. Наёмнику с неохотой заплатили и превеликим наслаждением спровадили, отказав пожизненно ему и родственникам на скидки и акции собственных товаров. «Я всех разил в самое сер`це. Ах, х`рошие времьна». Несколько гулких толчков рассеяли туман воспоминаний и обвалили часть некрепких зданий, главной задачей которых спроектированной архитекторами было слияние с окружением, но никак не качество, и наёмник наконец увидел в одном из проломов участок узкого и низкого помещения: тедиорского типа, не приспособленного под его шесть с лишним футов. Зато приспособленного для одной приспособы, которую он ещё не раз поблагодарит за эргономичность и безотказность в изучении и устранении всех целей в этих «кротовых тедиорских норах». А именно Стража, в прямом эфире передающего вопящих попрятавшихся за разным инженерным оборудованием и станками, а затем шмякнувшихся без сознания от электричества на пол. Приписка в договоре просила обитателей этих «нор» не убивать. По окончанию короткого и вызывающего неловкость эпизода (меньше часа, он даже устать и проголодаться не успел!) наёмник отослал короткое сообщение нанимательнице «сделано» и отправился привычным стайерским бегом по высланным координатам к транспортнику. В иных случаях ему, к доверию и симпатиям питающему хладнодушие равное заинтересованности в делах каких-нибудь птиц, нецелесообразно было бы попадаться в потенциальную ловушку, но его частенько проверяемый и тянущий улыбку электронный счёт уже пополнился оговорёнными средствами, сводя опасность решения почти на нет. Чтобы оставаться и впредь лучшим наёмником, бдительность следует не ослаблять ни на минуту. А ещё, конечно, пользоваться едва заметным беспилотником: очень полезная и действенная штука, спасшая не одну сотню полевых агентов. Упомянутый по команде не медля пожужжал и взял высоту, передав картинку окрестностей симпатичной травянистой поляны, где расположился угловатый неказистый транспортник в окружении охраны. Осанистые, широкоплечие в светоотражающих одёжах с меховыми вкладками и бронепластинами. Корпоративные вояки. С ходу наёмник насчитал троих, однако кое-где участки приглядного пейзажа пошевелились, обозначив в два раза больше. Их едва видимое оружие следило за мухой летавшим беззаботным беспилотником, понемногу создавая напряжение и желание открыто действовать обе стороны. Но стоило наёмнику активировать с характерным звуком блеснувший Барьер, из транспортника по наклонной аппарели изящно выскочила женщина. Она показалась ему очаровательной даже с грубым грудным голосом, какие присущи командующим или казарменным поварихам, а всё из-за грации, лёгкости порхающих движений и с плавностью волн вскинутых рук, мягко попросивших прекратить намечающуюся схватку. Вояки, контрастирующие с её белёсым пушисто-меховым внешним видом, послушно опустили оружие. Следующее движение ладони в перчатке с мехом пригласило наёмника поближе. В его выборе она исходила больше не из требуемых выплат, которые по идее отражали боевой опыт, и не заслуг, кои наверняка могли быть слегка преувеличены, а из краткой характеристики и позывного. К тому времени утверждавший о неприхотливости и самоотдаче, мало кому известный под своим настоящим именем, сменил «Бегущего» — вызывавшего у окружения смех и подозрение в трусости, когда как на самом деле наёмник вкладывал в него очевидную скорость и устойчивость, согласованные с его природой, — на «Паука». Нанимательница, знакомая с этими членистоногими, представила себе человека тихого, терпеливого, изобретательного и конечно же смертоносного, который бы идеально подошёл для решения возникшей задачи. И кажется, совсем не прогадала, если выбранный наёмник справился за вдвое меньшее отведённое ему время, не допустив ошибок. Или же… — Да, мэм, — нейтрально приветливо обратился он и не нашёл причин вновь не поддаться желанию в бессовестном сканировании собеседников напротив. Потенциально симпатичной дамы в мехах в особенности. — Товарищ Флинч, хотела бы лично выразить восхищение проделанным тобою трудом и могу заверить, что оставлю о тебе самые положительные рекомендации. — Наёмник любил лесть и наблюдать за становящимися приятнее лицами говорящих её, однако на текущий момент нанимательница то и дело переводила дрожащий взгляд на зависшего Стража. Названный Флинчем чуть расслабился и приготовился флиртовать, смекнув спрятать стращающего дрона на подзарядку как раз тогда, когда нуждался в нём (и поверьте, в первый и последний раз!), когда из-под земли раздались гулкие взрывы малой мощности и показались передвижные укрытия, высокие стены на ножках DIO, сомнительной гениальности творения мысли учёных Tediore, а за ними в спешке — подрядчики с ПП. За много лет претерпевшая массу ожогов и порезов, хотя больше всего — пулевых ранений, реакция наёмника опрокинула на землю потенциальную нанимательницу и выбросила Барьер, — одновременно — когда сразу застрекотали снаряды. Нападающим даже не приходилось целиться: выпустили патроны в воздух и перезарядились — система обнаружения враждебной цели прилетит куда нужно и сделает всё за них. На сей раз преимущество встало на сторону плоховавшей, а лучше сказать, всухую проигрывающей Tediore. Но вояки не спешили погибать даже из сочувствия, а пригнулись за задействованные укрытия, подрагивающие от поглощаемой кинетической энергии пуль, и приготовились защищаться ЭМИ гранатами. Парочка метнулась шквальным ветром к распластавшейся на земле нанимательнице и развернула новые укрытия, немного потеснив Флинча. Нападение вооружённых пистолетами-пулемётами они способны сдерживать долго. Настолько долго, что позволили наёмнику действовать самостоятельно и прицельным огнём отстрелить малозаметные цилиндрики, цифромодули, осуществляющие ту самую пресловутую систему появляющегося в руках оружия после перезарядки. Стоило пулей и гранатой отправить парочку в металлоломный эдем, как грузно зашевелились стены, спеша загородить преимущественные технологии. Так, находясь в окружении и уступая численно, сосредоточенная вокруг транспортника группа, казалось, обречена. Если бы она состояла из неопытных бойцов, что, как вы понимаете, было далеко не так, а, значит, и ситуация обернулась далеко не так, как себе её представляли нападающие. У стен DIO, с виду неприступных и непробиваемых, наличествовал изъян, оптический датчик, считывающий траекторию снарядов и принимающий соответствующее защищающее стрелков положение (куда им до барьеров Atlas!). Именно их и поражали кучной скорострельной очередью, характерной только одной марке оружия, бойцы нанимательницы, отправляя одну стену за другой в вибрирующий механический обморок. Благо, что их всего набралось четыре. Оставшиеся без укрытия подрядчики в модных двухцветных нательниках прибегнули к очевидно последнему козырю в арсенале и стали сыпать гранатами. Если укрытия напарников по несчастью Флинча едва сдерживали натиск огня и молний и наливались малиново-красным, то изготовленный по заказу Барьер имел потрясающее свойство отражать любые снаряды. Он усмехнулся, но прежде присел закрывая ноги, когда дождь из огня и электричества заживо облизал, обкусал и съел кричащих бойцов Tediore. У него даже появилась секунда, чтобы обернуться и проверить состояние вежливой нанимательницы. Она сохраняла ровно то же нейтрально-опасливое состояние, ни на унцию не беспокойнее. Флинч переключился на бой так же быстро, не в первый раз воспользовался исчезающими из снаряжения ЭМИ гранатами, чтобы сломать датчики оружия на ножках и вывести их из строя, а затем — и штурмовой винтовкой, прикончив спрятавшихся по полуразрушенным высокотехнологичным хибарам упрямых мстителей. Он, в отличие от нынешних коллег, отдавал предпочтение не только скорострельности, но и меткости, и DAHL стала для него почти идеальным оружейным партнёром. Несколько последовательных очередей с одной и другой сторон решили исход боя вновь не в пользу многократно униженной Tediore. Замершая за с истекающим зарядом щитов укрытиями группа военных терпеливо и рассудительно ожидала нового нападения. Вновь задул ветер и потрепал низкорослую зеленовато-голубую травку. Вслушивающийся в тишину наравне с другими Флинч даже определил неподалёку журчащий водоём. Ему будет суждено, а лучше сказать, посчастливится упасть в него, покрытый тонким льдом и содержащий совсем ничтожное число кислоты, чтобы причинить какой-то вред (если только не наглотаться…однако, чтобы развеять ваши преждевременные страхи, сообщу, что Флинт, ой, то есть Флинч, этого избежал). С сей задачей вполне справились преодолённое мешком расстояние сверху-донизу с попутными ударами о нетупые выступы и терзающий холод. Не будем торопить события. Пока — идиллия исхода перестрелки. В которой подчинённые нанимательницы отправились с осторожностью исследовать подземные ходы и окрестности, откуда, как будто подражая псевдомагам на сцене, в клубах отвлекающего внимание дыма могли появиться противники, а сама нанимательница встала как ни в чём не бывало и сухо поблагодарила всех за помощь. Только вот когда стрельба давно стихла, а по уязвимой равнине вновь загулял ветерок, чувство опасности почему-то дало сбой в самый неподходящий момент. Когда была свёрнута самая важная из своих приспособ, Барьер, когда наёмник развернулся к нанимательнице, так и не захотевшей найти укрытие в десантном корабле. Всё произошло не вовремя для летевшего снаряда гранатомёта под сопровождение знакомого игрушечного стрекота. — Я тольк делал, всё что от мня требовалось, мэм, — переведя дыхание, ответил Флинч. — Но я мог бы сделать больше, скажем, при других обстоятельствах… Точно не при которых его спина вновь окажется под огнём, но как на зло именно они и произошли. Наблюдавшие за группой, если бы таковые были, смело предположили бы, а нынче стали бы утверждать, что стоит наёмнику начать разговор с нанимательницей, как из ниоткуда брались вражеские силы. Я так думаю, тот же вывод могут разделять и читатели, что выглядит в большой степени иронично. Но только со стороны. Хотя… Гранатомёт только звучал страшновато, но на деле чаще всего не взрывался при столкновении с целью, а только отбрасывал своей ничтожной кинетической энергией, что читателям наглядно показали ранее. Но её хватило, чтобы вытолкнуть наёмника в пропасть, который прежде вновь с впечатляющей реакцией оттолкнул дуэт личной охраны и саму нанимательницу, дезориентированных звуком стрельбы отовсюду, в разные стороны. Произведя нелепый тулуп в воздухе, Флинч шмякнулся, — ах если бы прямиком в водоём! Тогда бы он не насобирал на своё многострадальное тело ушибов, ссадин и порезов различной степени серьёзности о краеугольные камни. Несколько секунд военные сохраняли неподвижность и стреляли в ответ предполагаемому противнику, стрекотавшему уже достаточно долго без перезарядки, чтобы не породить сомнения. — Вы. Умрёте! — мерно угрожал синтетический голос с плавающей интонацией. — Это лишь вопрос времени. Бах-бах! Постоянно тёршийся вокруг женщины высокий мужчина в броне, то и дело бросавший на неё и наёмника ревнивые взгляды, выглянул из-за укрытия первым и обнаружил полурасплавленный пистолет-пулемёт на ножках. С повреждённой системой подачи патронов он мог только пустословно огрызаться. Пинок тяжёлой шипастой подошвы его угомонил. Как и нападения Tediore в целом. Наконец, даровалось время перевести дух. Грубоватый женский голос, не вяжущийся с грацией жестов и походки, озаботился состоянием каждого, в том числе притихшей пилота, и даже заявил о готовности лично выловить самоотверженного упавшего, но окружающие вояки, в частности ревнивый высокий мужчина, настояли вернуться в транспортник. Он поручил эту нештатную задачу двоим своим ребятам, а также отдал команду остальным отправиться к подземному, разворошенному взрывом, комплексу. Так спустя несколько декад в арсенале Vladof появился замечательный пистолет с неограниченным боезапасом. И Флинч об этом так, кажется, и не узнал. Он вообще мало чего соображал: израненный, с отзывающейся каждой клеткой тела тупой болью, он продолжал слышать шумный поток воды, старающейся протолкнуть его через каменистые пороги. В голове будто работали мультинструментами: где-то крутили, где-то колотили, стучали и даже паяли. Сердце стучало неосязаемо, медленно. Он открыл глаза, различая лишь мутный белёсый силуэт, когда осознал, что с него в спешке и небрежно снимали удобный нательник. Тогда же пришло понимание, что он оттаивал, и каждая тупая боль сменилась более неприятной, почти невыносимой, острой, словно нависшая над ним нанимательница вонзала поочерёдно тысячи игл. И начинала она с нежных выступающих частей тела. Раненый подавил глухой стон и застучал зубами. Заботливая нанимательница вопреки нейтральному внешнему виду суетилась вокруг: снимала верхнюю одежду с себя, с двух вояк, присевших на сидения поодаль, подкладывала под Флинча, кому с каждой минутой становилось только хуже. Неглубокие раны она очистила и обработала аэрозолем из полевой аптечки, а вот с обморожением дела обстояли хуже. Всё необходимое располагалось на корабле, а единственное тепло, которое она могла дать ему, уже лежало на нём в два меховых слоя. Если не считать сунутое ему в рот сосудорасширяющее средство. Она даже шапку сняла и подложила ему под голову. Разве что не попробовала кое-что ещё. Она споро обнажилась до нижнего белья пред лежащим полуразмороженным подобием человека, трясущимся, и нерасторопно, нерешительно, приникла к нему всем телом. Он уже яснее видел и разглядывал все её несовершенства: кислотные ожоги и шрамы по худому телу и отвратительную вогнутую полурасплавленную голову с жалостливо свисающими волосами на висках, обесцвеченными пережитым ужасом. По правде, задумалась она над этим несколько позже, потому что замёрзший нашёл силы стуча зубами помурлыкать и еле произнести: — Полежи со мной `щё немног, и я сделаю те х`рошую скидку на будущие услуги. Только тогда она всецело осознала, что под полнейшей непригодностью к заданиям на проверку верности супругов, указанной в личной характеристике, наёмник скрывал свою безоговорчную обаятельность, растапливающую сердце многих. Она схватилась за него крепче и натянула пуховые куртки-одеяла. — Не знаю, грили ли те, но ты оч горячая женщина, — кашлянул болезненно и набрал в рот воздуха. Возвращающееся в организм тепло жгло. — Ты заставила мня пересмотреть эт термин в отношении других! По правде говоря, Флинч впоследствии, окончательно подтаяв и проведя сеанс в биовосстановителе, подумал об её изувеченности, как об уникальной метке, оставленной жизненным опытом, её борьбой, навыками или просто счастливой случайностью, благодаря которой она уцелела и старалась жить полной жизнью; ведь на его теле тоже можно было проследить лоскутное одеяло шрамов, множащихся месяц от месяца. Он добьётся от неё короткого откровения после нахальной выходки, из-за которой только утроит решимость встряхнуть чувства новой знакомой. Изредка, как он тщательно навёл справки, та давала представления в одном старинном роскошном театре в стиле рококо, куда приглашала строго ограниченное число зрителей, что совсем не помешало одному пронырливому пройдохе узнать, проскользнуть мимо охраны и застыть взглядом с самого дальнего конца помещения на воплощении грации и выбивающей слёзы актёрской игре. На танцующей страстно и без остановок под скрипку, своей тоскливой музыкой ведающей зрителям и слушателям о трагедии, имевшей место в жизни балерины. Она была той, кем мечтал стать сам Флинч, когда ещё ковырялся в песке Пандоры обломком какого-то космического корабля и пялился в рябящий телеэкран, где показывали их, белоснежных тонконогих прелестниц в юбках-облаках, вертящихся и прыгающих, будто сделаны из воздуха. Мановения их ручек, вытягивание их ножек, — или сотэ, плие и арабески — столь очаровали мальчишку, что его маниакально настроенным братьям не удалось выбить ни унизительными оскорблениями, ни длительными пытками из него эту розовую мечту в течение многих лет, пока тот, как на беду, критично не подвернул ногу на бегу. Спустя почти две декады лет ему посчастливилось встретиться с этой чаровницей, которую, он поклялся на месте, не отпустит так просто, полностью не распробовав. Сама балерина, узнав после стихшей скрипки и оваций о незваном зрителе, не была настроена столь дружелюбно, но в итоге сдалась перед градом восхвалений и искренним любопытством. — Химеры, можно сказать, моя суровая родина. — Наскок помню, эт необитаемая планета. — Верно помнишь. Моя семья в основном из учёных-исследователей объявила её необитаемой ценой своих жизней. Теперь ты понимаешь, сколько чувств, а точнее, боли, вкладывается в каждое моё представление?! Не понимал, но прикидывал, исходя из огромного числа пируэтов и фуэтэ, означающих ничто иное, как ужас и стремление уцелеть, а также горевание и отчаяние в чередовании наклонов и приседаний. Больше информации конечно поведала тревожная скрипка: медленный адажио сменил тоскливый ларго. В конце танца балерина изящно распростёрлась на полу сцены, оставляя зрителей в лёгком ошеломлении. — На Химерах потеряла многое, в том числе и жизнь, но спустя много лет возродилась. Иной. Этот танец показывает, что произошло. Этот танец показывает мою борьбу. Детально воплощая самые яркие воспоминания. Она не стеснялась себя, своего тела и трагедии, виноватой в этом, но и не придавала значение комплиментам. До определённого момента. Однажды он признался ей, и её проступивший румянец навсегда остался в его памяти. — Ты мне кажешься насток красивой, что я готов проломить череп каждой титулованной красавице и облить кислотой, чтоб сделать их примерно равной те. Сдержанная улыбка — вот и вся его награда, весь её ответ. Он неровно дышал с повышенным пульсом рядом с той, чьё имя удалось вырвать с трудом путём настойчивых преследований. Сквозь равнодушие и отказы, просьбы оставить её и заверения в том, что у них ничего не выйдет. В общем-то, через преисподнюю любого влюблённого. — Мадлен. Но нынче известна как Каруу, «Обезображенная леди» с родного языка. Она не лгала, но имела вредную привычку не договаривать. Но видимо не решалась посвятить в такие наиважнейшие детали как наличие другого псевдонима, о личности, чаще спящей, а точнее усыплённой долгими терапевтическими сеансами. О Карру, «обезображивающей леди», с которой ему ещё придётся крайне неприятно познакомиться. Но это произойдёт не скоро, на тот же момент его обаяние работало в полную силу и никогда ещё не ощущало себя столь нужным. В свою очередь Флинч не чувствовал себя живее. Каково это было одиозно упасть без сознания в ледяной водоём и быть спасённым женщиной неодиозным способом, которую до этого он спасал сам? Неловко, спонтанно. Каково это стало? Волнительно, жгуче. Захотелось попробовать ещё разок как минимум и как максимум уговорить её на что то подобное, дарящее острые ощущения, на постоянной основе. Всего-то и требовалось в обычной манере взять выходной, прихорошиться (совсем немного при его роскошной внешности) и включить обаяние, которое оставалось целостным при любых телесных повреждениях. Если бы только представившаяся Каруу была женщиной попроще, с ней не возникло бы проблем. Но она распоряжалась отрядом способных военных, имела доступ к нерядовой информации о многих корпорациях, а ещё путешествовала на небольшом фрегате класса «Скрытень», судя из названия, скрывающем своё местоположение. Он понял, что имел редкую честь оказаться как с ней рядом, так и на борту, поскольку сразу после выздоровления его со всей возможной учтивостью попросили к выходу и желательно не оборачиваться. Единственными способом втереться в её доверие и проскользнуть в брешь её невозмутимости для наёмника стало напроситься к ней по своей прямой специальности. Выполнить для неё очередную задачу. Пусть даже с невероятно невыгодными условиями. Но и тут его ждала неудача, когда он прознал о привычке Каруу нанимать сторонних агентов единожды. Привычке одновременно бестолковой и очень мудрой для тех, кто желал оставаться анонимным. Тейну Флинчу было в новинку встречать подобное хладнодушие. Он был неотразим, его жаждали. Ему оставалось только кинуть правильный взгляд, повести бровями или игриво сверкнуть зубками, короче говоря, не прилагать усилий вообще, чтобы все и каждый дали испить себя, испробовать, забылись в его объятиях. К тому времени он уже обзавёлся парой жен, ни на йоту не чувствуя себя неловко. Как только он узнал и прощупал опасность выбранного ремесла, он предпочитал брать от жизни столько положительного, сколько возможно. Чем больше любимых ждало его по домам, тем сильнее он старался уцелеть. И считал, что Леди Каруу умножит его шансы, какой бы неприглядной она ни была. Вообще-то к настоящему времени желание шлёпнуться с ним или шлёпнуть его выражало примерно равное количество обитателей галактики. А то обстоятельство, что последние месяцы за ним если и следили, то без особого внимания, можно назвать чудом. С этим сумасшествием, устроенным близнецами Калипсо, было как-то даже слишком легко забыть, что он в общем-то наёмник в бегах… «Хах, крайне смягчающее слово для мертвеца». Несмотря на любовь к неону, свету, сверкающим огням и вниманию, Зейн Флинт, гордая титулованная одиночка со звучным именем, равнодушно принял безликое членство в команде. Их дружба крепла, связи стали едва ли не прочнее семейных, а шанс, что в новообразованных искателях ли, налётчиках ли, всё одно, избавивших мир от тирании магната стихийного оружия и религиозных фанатиков со сверхъестественными силами, в спасителях, ненавистники пронзают о ком-то, чья репутация намного объёмнее вышеназванных, ну, или равна им, был довольно мал, как он надеялся. Личная информация не разглашалась, и друг о друге приходилось узнавать в короткие передышки перед костерком — когда пересекались — и посвящать лишь в удобные каждому подробности. Тут у нас ни с того ни с сего обрётший самосознание робот-книголюб с манией убийства; вот тут расписанное тату и мускулами редчайшее существо во вселенной с жаждой справедливости; вот возлюбившая двуногий танк девчуля с должным быть и чудно проявляющимся ПТСР по причине потери отряда; и конечно же наёмник, опытный, роскошный, способный и проворный. В бегах. Компашка чудаковатая, но имевшая оставаться таковой, каковой описала себя. То есть приземлённой, известной в нешироких кругах. Или же он ошибался. Потому что кровсляции близнецов вещались на многие галактики, а у него не хватило времени, чтобы понять это и запустить в сеть банального червяка, искажающего изображение. Итогом стало то, что его наикрасивейшую бородатую мордашку если не узнавали (всё благодаря добытым трофеям, которые искатели без стеснения примеряли, больше походя на сериальных чудаков с ЭХО сети), то мельком видели слишком многие из недоброжелателей. Впрочем, наивно думать, что в этом сумасшествии он сохранил какую никакую анонимность, сражаясь в составе группы, заклеймённой с немилости Калипсо «грабителями Хранилищ»… Давай он себе отрезвляющую пощёчину каждый раз вместо того, чтобы настойчиво повторять своё полное настоящее имя в лицо всем и каждому, с кем ему приходилось сталкиваться, красоваться перед каждой камерой или со страстью вступать в спор с каждым небрежным высказыванием, брошенным в их — и, в частности, его — адрес. Будущее могло выглядеть иначе, к примеру, образно переливаться радугой во время дождя, а не бить градом пуль по лицу. У наёмников в бегах имеется непозволительная привычка, вопреки которой они долго не живут. Стоило избавиться от неё раньше. То есть не тогда, когда небольшое пространство между луной Виты Нюкты и Убежищем-3 дрожало от гиперперехода, постепенно вырисовывая в поблёскивающей каплями звёздного света черноте грязно-золотистый обоюдоострый корабль. Флинт, уставившись на него, только и выдохнул: — Шлёпень…