Азартный игрок

      Страх — это иллюзия, в которую мы верим.       У каждого человека есть свои определенные страхи, избавиться от которых порой невозможно даже на протяжении всей жизни. Кто-то боится потерять близких, поэтому жертвует собой, своим временем и нервами, чтобы угодить людям вокруг, забывая, кем является на самом деле. Кто-то боится осуждения со стороны общества, поэтому не позволяет быть себе таким, каким хочет быть, заставляя себя соответствовать какому-то призрачному стандарту. Кто-то боится проиграть и лишиться всего, поэтому всю жизнь избегает риска, пытаясь найти безопасный выход из ситуации. Каждый из нас без исключений боится чего-то. Мы — люди — настолько трусливы перед жизнью, что порой не способны сделать что-то, а потом до самой смерти жалеем, что упустили свой единственный шанс. Мы боимся даже темноты, решив, что в ней прячется что-то или кто-то, кто навредит нам. Мы боимся самых мелких шорохов, когда находимся наедине с собой. Мы боимся даже самих себя, потому что мы единственные, кого мы сами не способны понять.       Но в этом нет никакого смысла, ведь у всех нас лишь один конец — смерть.       Человеческая жизнь настолько коротка, что страх — это бессмысленная трата времени. Мы жертвуем свое драгоценное время на столь незначительные вещи, что не замечаем, как жизнь подходит к концу. Мы боимся собственных иллюзий, которые существуют лишь у нас в голове, ведь мы сами нашли им доказательства и поверили в них. Мы сами внушили себе страх, который потом не может отпустить, чтобы свободно вздохнуть полной грудью. Он, словно острые шипы роз, окутал наш разум и больно жалит каждый раз, когда мы пытаемся сопротивляться.       Страх — самая большая человеческая слабость.       Каждый из нас слаб перед своими страхами, ведь мы не способны им сопротивляться, если верх над нами не берет еще больший страх. Человек, боящийся высоты, никогда не выпрыгнет из горящего здания, только если страх умереть не будет выше этого. По сути все, что мы делаем в своей жизни, совершается из-за какого-то конкретного страха.       Страх нас контролирует, а мы подчиняемся этой иллюзии, живя по ее правилам.       Ракшата была из тех, кто боялся, и боялась она многого, но признать это была не способна, потому что знала, что у страха слишком высокая цена. Она прекрасно знала, что такое самый настоящий страх, и знала, как использовать его, а потому манипулировала другими и играла на чужих чувствах и совести. Ракшата знала, на что способен страх.       Момо была из тех, кто искусно отыгрывал свою роль в обществе, прекрасно осознавая свое место. Она умела скрывать свои слабости, преподнося себя как глупую, легкомысленную и невероятно везучую девушку, которой все сходит с рук. В ее маске не было изъянов. Поклявшись себе в детстве, что никогда в жизни больше не будет слабой, не позволит людям не считаться с ее мнением и точкой зрения, она создала себе идеальный образ, в который верил каждый. Ракшата была идеальной актрисой, которая сама невольно поверила, что ее маска — это настоящая она.       Но она не учла одного: каждая маска рано или поздно трескается, расходясь по швам.       — Феликс, ты же не откажешь мне в игре? — она надула губки, слегка смущенно посмотрев на него и игнорируя заинтересованные голоса вокруг.       В казино, где всегда было людно, где всегда кипела и бурлила жизнь, поднялась небольшая суматоха — люди все больше и больше скапливались вокруг покерного стола, чтобы посмотреть на намечающуюся игру. Со всех сторон послышались перешептывания, были заметны косые взгляды, направленные на обоих игроков. Можно было даже отчетливо слышать, как кто-то удивленно ахает, узнав виновников события, — как-никак сам король азартных игр Хван Хёнджин, японская принцесса Ракшата и многим запомнившийся Ли Феликс стояли, прожигая друг друга взглядами, полными вызова. Этим вечером в казино определенно было необычайно жарко; даже атмосфера, что витала в воздухе, была до неприличия азартной.       — Ты же не такой злюка, как Хёнджин? — наигранно обиженно спросила Момо, незаметно ухмыльнувшись. — Сегодня мне совершенно не везет. Ни одного достойного противника!       Феликс стоял и смотрел на Ракшату, на мгновение задумавшись. Что-то в этой девушке ему не нравилось, что-то заставило насторожиться в ожидании удара исподтишка; отказ Хвана от игры заставлял еще сильнее напрячься, и Феликс пытался понять причину такого поведения. Эти двое определенно были знакомы довольно долгое время, и реакция Хёнджина это только подтверждала, но что же заставило его отказать Ракшате?       — Мне сегодня не хотелось бы участвовать в играх, прошу простить, — ему действительно стоило волноваться о другом, как-никак его лучший друг вновь вляпался в проблемы, разгребать которые придется им обоим. — Я не настроен на игры.       — Как жаль, — нахмурилась она. — Я думала, ты будешь достойным противником.       Эти слова ударили Феликса по гордости, которая не позволила бы ему так просто отказаться. Такие, как он, никогда не отказываются от игры. Такие, как он, всегда готовы сыграть. Так почему именно сейчас он позволил себе нарушить правила? Почему Феликс позволил мимолетному страху взять верх над ним?       Он сжал руку в кулак, обдумывая, стоит ли ему все же согласиться, после чего выпалил:       — Хорошо, я сыграю с тобой, раз ты так просишь.       — Ах, я так и знала, что ты не такой вредный, как мой друг, — ликовала Момо, поняв, что ее провокация подействовала.       — Феликс, это не лучшая идея, — процедил Хёнджин, собираясь выпроводить Ракшату из казино. — Эта девушка не знает, что такое честная игра.       — Обижаешь, — театрально усмехнулась она. — Раньше у тебя не было таких громких претензий.       — Потому что раньше я не понимал, как ты водишь людей за нос.       — Хёнджин, — позвал Феликс, прежде чем продолжить, — все будет хорошо.       — Она не простой игрок.       — Теперь обидно уже мне, — ухмыльнулся младший, посмотрев на юношу, и ему показалось, что в тот момент он увидел в глазах Феликса что-то за гранью реального и возможного. Один его взгляд вселял ужас, заставляя почувствовать страх и вспомнить, что за человек стоит перед ним на самом деле. В глазах Феликса горел самый настоящий азарт; там плясали демоны, ад продолжал жить. — Ты ведь не забыл? — спросил он. — Я ведь Азартный игрок.       Хёнджин на такое заявление лишь ухмыльнулся, кивнув, давая добро на данную игру. Он решил довериться Феликсу без единой мысли, ведь знал, что тот выиграет. Он Азартный игрок, который не проиграет даже в нечестной игре, где все против него. Юноша верил в это.       — Ух, какие громкие слова, — хихикнула Момо, сев за покерный стол и отбросив прядь волнистых волос за плечо. — Надеюсь, они не окажутся пустым звуком.       — В этом можешь не сомневаться, — хмыкнул он, присаживаясь напротив своего противника.       Феликс не знал, чего ожидать от этой игры. Он не знал, зачем вообще согласился на нее, и понимал, что думать о возможной легкой победе глупо, потому что девушка напротив него явно не так проста, как казалось на первый взгляд. Феликс чувствовал, что во всем этом был какой-то подвох. Только какой…       — Тогда я выберу нам игру, — объявила Момо, взяв две колоды карт, что были предназначены для покера. — Ты ведь не против?       — Думаю, так будет даже интереснее.       — Тогда позвольте быть вашим дилером, — вставил свое слово Хёнджин, доставая из кармана перчатки, которые он надевал, когда работал в казино в свободное время.       — Ну что ты, — Момо наконец-то посмотрела на него, усмехнувшись. — Как нам знать, что ты не будешь всячески помогать своему любимчику? Конечно, если твоим любимчиком являюсь я, тогда можно, я совсем не против, — посмеялась она.       — Ракшата, жаль, что ты еще не усвоила главное правило работы в казино, — закатил глаза Хёнджин, игнорируя ее флирт. — Знаешь такое понятие, как «абсолютный нейтралитет»?       — Фу, какой же ты всё-таки грубиян, — фыркнула она, тасуя карты. — К твоему великому сожалению, ты не будешь судить игру, — она раскинула все карты по столу рубашками вверх и указала на них рукой. — Правила игры совсем простые, — начала пояснять Момо, — здесь всего сто восемь карт. У каждой есть своя пара. Наша задача заключается в том, чтобы поочередно переворачивать по две карты. Если они одинаковые, то тебе засчитывается очко, а карты ты забираешь себе, но если они разные, то переворачиваешь карты обратно рубашкой вверх, а ход переходит к следующему игроку.       Правила действительно казались простыми, да и игра была детской, однако Феликс до сих пор ожидал чего-то, что позволило бы понять, что именно затеяла Ракшата, — какой-то детали, которой недоставало. Что-то определенно было странным в этой игре, но он пока что не мог понять, что именно.       — Таким образом, побеждает тот, у кого больше пар карт, — добавила она.       — Ты не учла кое-чего, — хмыкнул Хёнджин. — Это казино.       — Конечно-конечно, — улыбнулась Ракшата. — Я не забыла про ставку. Это как раз таки самая интересная часть.       Хёнджин вопросительно изогнул бровь, скептично смотря на Момо, которая выглядела в данный момент как хитрая лиса, заманивающая жертву в свою клетку. Хоть она и вела себя беззаботно, однако само ее присутствие давило, заставляя нервничать. Ракшата была той, кто одним своим нахождением в казино вгонял в ужас постояльцев. Ее боялись и почитали, отдавая свое уважение. Она была тем, кем так тщательно старалась быть — тем, чье мнение уважают и с кем считаются.       Театр одного актера.       — Ставку будет делать не Феликс, а ты, Хёнджин, — объявила Момо, смотря, как стремительно менялось выражение лица Феликса. — И, к слову, количество его ходов тоже зависит от твоей ставки.       — Пытаешься разорить меня? — усмехнулся юноша, посмотрев на Ракшату испепеляющим взглядом.       — Как я смею? — саркастично закатила глаза она, после чего продолжила объяснять правила своей игры: — Одна попытка — это сто тысяч вон, — в ее глазах читалась насмешка, которой она одарила обоих парней. Ракшата знала, что выиграет эту игру, ведь у нее был туз в рукаве. У нее была карта, которая позволит ей не только выиграть, но еще и поставить шах и мат Хёнджину — тому, кто являлся ее противником уже многие годы. Она воспринимала это скорее не как игру с Феликсом, который был лишь разменной монетой, а как игру с юношей, которого так сильно жаждала одолеть. — Перед тем, как Феликс сделает свой ход, ты будешь делать ставку. Чем больше ставка, тем больше у него попыток, но стоит ему ошибиться, и все поставленные деньги перейдут ко мне, — ухмыльнулась она. — К примеру, ты поставил на Феликса триста тысяч вон. Он использовал две попытки и нашел две пары карт, но на третьей ошибся. В таком случае вся ставка переходит мне. Если же он не ошибся и нашел все три пары, то деньги возвращаются тебе. Однако если он ошибется в следующий раз, то вся сумма, что ты поставил во время игры, перейдет в общий банк, который получит победитель.       — А не слишком ли это? — послышалось шептание толпы, что завороженно наблюдала за игрой. Все взгляды устремились на японку, которая выдвинула очень жесткие правила для подобной игры. Шанс выиграть в ней был приближен к нулю.       — Ну что вы, господа, — Момо обратилась к людям вокруг, — это же азартная игра. Тем более, думаю, не мне одной хочется узнать, каков же в деле тот, кого признал сам Хван Хёнджин. Заодно и проверим, насколько он доверяет Феликсу. Да, Хёнджин-и? — насмехалась она, провоцируя обоих противников. — Еще не поздно отказаться. Я честно не буду злиться, если вы струсите.       Такое заявление давно бы задело самолюбие любого из присутствующих, заставив тут же яро возражать и слепо пытаться отстоять свою честь, но ни Феликс, ни Хёнджин не были теми, кто сломя голову побежит доказывать свою смелость. Они оба понимали риски и то, насколько неравные условия создала японская принцесса Ракшата. Они оба прекрасно осознавали, что соглашаться на подобную игру опрометчиво, но отказ равен признанию своей слабости.       Никто не хочет быть слабым.       Феликс уже давно твердо решил, что одолеет Момо, но сейчас, когда его участие в игре зависит от Хёнджина, может ли он надеяться на доверие того, кому сам не доверяет?       — А что насчет ставки с твоей стороны? — решил уточнить Хёнджин, прежде чем принять решение.       — Хм, ты прав, было бы нечестно, если бы мои ходы приходились мне даром, — она ненадолго задумалась, после чего подозвала кого-то из толпы. Рядом с ней встал высокий парень с черными волосами, одетый в смокинг — он словно был телохранителем, который лично сопровождал ее, куда бы японка ни пошла. — Это мой троюродный брат, я его привезла из Японии, — Момо указала рукой на своего родственника, представляя его всем. — Поздоровайся.       — Здравствуйте, меня зовут Нишимура Рики, — парень поклонился, после чего оглядел всех присутствующих.       — Рики, не мог бы ты быть столь любезен и оплатить игры нуны?       — Да, конечно, — не сопротивлялся тот, словно у него не было выбора и возможности даже возразить или возмутиться. В его серых глазах читалось полное равнодушие как к родственнице, так и к происходящему вокруг.       — Никто ведь не возражает? — в ответ послышалась тишина. — Решено, — улыбнулась Ракшата. — Мой братик мне доверяет, а что насчет тебя, Хёнджин? Готов ли ты поставить на Феликса, м?       Юноша привычно ухмыльнулся, проходясь рукой по волосам и ероша их, пока Момо прожигала его взглядом, полным ожидания, в то время как Феликс позволил себе надеяться на его помощь. Сыграть хотелось невероятно, но сейчас все зависело именно от решения Хёнджина. Стоило ли Феликсу вообще полагаться на него? Не было ли это слишком для того, кого он считал своим противником? Как бы то ни было, Ли позволил себе такую роскошь, надеясь не пожалеть об этом в будущем.       — Я верю, что Феликс сможет одолеть тебя, — заявил он, чем вызвал громкую реакцию публики.       Услышав эти слова, младший позволил себе полностью отдаться азарту, который вмиг заполнил его с ног до головы. Зная о столь трудных условиях игры, он чувствовал, как быстро его тело наполнялось приятным волнением, что окутывало подобно самому жаркому пламени на свете, готовому сжечь его в мгновение ока. Феликс даже не был против — лишь бы подольше насладиться этими будоражащими чувствами, которые вызывали в нем такую бурю эмоций, что он с трудом сдерживал себя. Сейчас нельзя было выдавать свое предвкушение, что только подливало масло в огонь, заставляя чертей из самых потайных уголков его души лезть наружу, поглощая все на своем пути — даже разум и рассудок.       Он определенно повеселится сегодня, даст волю своим внутренним демонам, позволит им сметать все на своем пути. Он докажет, что его слова не пустой звук.       Феликс не король и не принц — он самый настоящий азартный игрок, которому никто не ровня.       Это его суть. Это он настоящий.       — В таком случае начинайте, — хмыкнула Ракшата, внутренне радуясь, что очередная ее провокация сработала. Она уже досконально изучила Хёнджина, прекрасно зная, что именно нужно говорить, чтобы побудить его к действиям.       — Сколько попыток? — спросил юноша у Феликса, который прожигал взглядом карты на столе.       Казалось, он искал в них ответ на какой-то вопрос и, по всей видимости, даже нашел его, ведь после нескольких секунд раздумий наконец-то ответил Хёнджину:       — Две.       — В таком случае я ставлю двести тысяч, — объявил Хван, дав Феликсу зеленый свет.       Ракшата затихла и стала наблюдать за тем, как младший взял первую карту и перевернул ее, открывая всем вид на шестерку пик. Ее взгляд тут же невольно метнулся ко второй шестерке пик, которая все еще лежала рубашкой вверх.       Она знала, где находились все карты.       Она прекрасно все знала еще с самого начала, когда заманивала своих жертв в капкан — настоящая хитрая лиса, которая водила всех за нос, играя в совершенно другую игру.       Ракшата никогда не была сильной и не могла противостоять людям вокруг. У нее было много страхов, много иллюзий, которые не давали ей жить нормальной жизнью. Она была человеком, который знал всю жесткую реальность, всю гнилую суть людей. И столкнувшись с нею, Ракшата поняла, что и сама станет такой, лишь бы выжить. Пока сильные люди вокруг нее точили клыки, она оттачивала свой ум, учась вертеть людьми так, как ей захочется.       Она была тем самым королем на шахматной доске, который управлял пешками, считавшими, что они сильные.       Момо была умна, могла делать то, чего не могли другие, но в нашем гнилом обществе, где отсутствовали равные права, она оставалась никем. Абсолютно пустым местом, чей ум ровняли с землей, словно Ракшата ничего не стоила. Ее сломали, заставив играть роль удобной игрушки, пока она сама не стала кукловодом, который управлял марионетками в кукольном театре. Ракшата надела маску сильной, заставив всех поверить, что она такой являлась на самом деле. Момо одурачила всех, заставив окружающих играть в ее собственную игру.       Феликс аккуратно развернул вторую карту, открыв взор на вторую шестерку пик. Вокруг послышались удивленные возгласы, кто-то даже присвистнул и начал хлопать, но это не заставило его успокоиться. Что-то определенно было нечисто, и он знал об этом, но от таких мыслей не становилось легче, ведь он все еще не мог понять, что именно не так.       — Поздравляю! — радостно воскликнула Момо, улыбнувшись ему. — Уже одна пара есть. Осталось всего пятьдесят три.       Он проигнорировал ее слова, развернув третью карту — двойка треф. Оставалось понять, где находилась вторая карта. В правом верхнем углу? В середине? Прямо перед ним? Где? Возможностей было столько, что Феликс невольно завис. Он смотрел на рисунок, что был на карте, пытаясь понять, что же вызвало у него это неприятное чувство внутри, которое терзало, душило и заставляло нервничать. За миг ему стало настолько страшно, что он не оправдает чужие ожидания, что Феликс задрожал.       Его маска треснула.       Он не понимал, где находилась нужная ему карта, а первая попытка была лишь удачей. Лишь жалкой шуткой судьбы, которая решила показать, что Феликс на самом деле никто. Никто, который захотел быть кем-то, внушив себе, что он может все. Феликс попытался сломать систему, но та в итоге дала знать, что он пытается прыгнуть выше собственных возможностей. Это вгоняло в ужас, заставляло страху заполнить все внутри, утихомирить демонов, которые вмиг исчезли. Сам ад внутри него умер.       Феликс поднял взгляд на Ракшату, что смотрела прямо на него, и прочитал в ее взгляде усмешку, полную жалости.       Она ухмылялась.       В этой чертовой ухмылке было столько насмешки и издевательства, что он за долю секунды понял все: Момо Хираи знала, где находились все карты.       Она все знала.       Но как? Как Момо могла знать, где находились все карты? Как она могла это провернуть, когда столько глаз было направлено на нее?       — Что такое, Феликс? — спросила Ракшата, продолжая хитро смотреть на него. Даже в ее голосе читалась уверенность в собственной победе. — Неужели у тебя возникли проблемы?       Да, у Феликса определенно была проблема, и этой проблемой являлась Момо Хираи, японская принцесса Ракшата. Она была его единственной проблемой в данную секунду, ведь именно Момо заманила его в ловушку, а теперь открыто издевалась. Она все это спланировала.       Это был тот самый козырь в ее рукаве.       То самое предчувствие, которое Феликс ощущал, когда соглашался на игру. Это было то, что заставляло его внутренне сходить с ума прямо сейчас и нервничать, дрожать от страха. Это чувство было настолько противным, настолько гнилым и мерзким, что Феликс невольно сжал свободную руку в кулак. Он не мог успокоиться.       — Все в порядке, — холодно ответил он, стараясь не выдать свое волнение.       Феликс потянулся к первой попавшейся карте, переворачивая ее, чтобы поскорее избавиться от неприятных эмоций, что вызывала вся эта ситуация. Взору открылся бубновый валет, и он спокойно выдохнул, хоть люди вокруг разочарованно перешептывались.       — Какая жалость, — Ракшата поднесла руку к щеке, состроив гримасу жалости. — В следующий раз повезет, — она улыбнулась, пока Феликс переворачивал две карты обратно рубашками вверх. — Так, теперь мой ход. Братик, сколько ставишь?       — Сколько вам нужно, нуна? — спросил Рики, наклонившись к Момо.       — Думаю, для начала сойдет миллион, — она ухмыльнулась. Это было еще одним доказательством того, что она уверена в своей победе.       Феликс сильнее напрягся, посмотрев на хмурого Хёнджина. Он доверился ему, и подвести юношу сейчас было никак нельзя. Нельзя пасть в его глазах, заставить окружающих поверить, что его слова были пустым звуком. Он не мог проиграть.       Феликс тяжело выдохнул, после чего, разжав свои кулаки, успокоился. Впадать в панику сейчас было нельзя. Он обязан сохранять спокойствие, иначе не сможет здраво рассуждать. Ему стоило наблюдать за Ракшатой и пытаться понять, как именно она знала, где находились все карты. Может, пока тасовала, запомнила последовательность карт, а после раскидала их, как ей нужно? Нет, это маловероятно, ведь, чтобы запомнить местонахождение ста восьми карт, нужно иметь невероятную память. Тем более, пока она тасовала карты, Ракшата была занята разговором. Ей бы просто не удалось это провернуть. Может, Момо раскидала карты в определенных комбинациях? Но такое тоже казалось невозможным, ведь этими картами ранее уже играли в покер; они уже находились в смешанном состоянии.       А может, Ракшата вовсе не знала, где находились все карты?       Пока Феликс погрузился в свои раздумья, Момо уже начала переворачивать карты. Одна пара. Две. Три. Четыре. И так далее, пока все десять пар карт не оказались перевернуты.       — Ох, мне сегодня везет, — смущенно улыбнулась Момо, пока толпа вокруг ликовала, удивляясь тому, как эта девушка играла, как удача любила ее, и думая, что фортуна была на ее стороне. — Теперь снова твоя очередь.       А Феликс никак не реагировал. Он думал и думал, осматривая карты, пытался найти логическое объяснение тому, что Ракшате так сильно везло. Все казалось обычным. Каждая карта ничем не отличалась, даже рубашки у обеих колод были одинаковыми. Так как?       — Феликс, — позвал его Хёнджин. — Сколько попыток?       Он продолжал смотреть на карты, не обращая внимание на терпеливого юношу, что ожидал его ответа. Феликс прикрыл тяжелые веки, выдохнув, после чего ответил:       — Сорок три, — именно столько пар карт оставалось на столе нераскрытыми. Именно столько карт он собирался открыть. Именно столько нужно было, чтобы выиграть.       — Ты точно уверен? — нахмурился юноша, не веря своим ушам. Такая ставка казалась просто безумной! Он не мог отгадать все карты за раз — это было невозможным.       — Конечно, — ответил он.       Да, это действительно было невозможным. Невозможным для кого угодно, но не для Ли Феликса, Азартного игрока.       Для него возможным было все.       — Хорошо, я ставлю четыре миллиона триста тысяч вон, — объявил Хёнджин. Ему самому не верилось, что эта ставка была правильной, но именно сейчас он верил Феликсу. Он верил в его силы.       — Я все понимаю, но человек не способен найти все оставшиеся карты за раз, — возмутилась Ракшата. Ее голос невольно дрогнул, а сама она встала со стула, готовая протестовать. — Не будь так глуп!       Феликс проигнорировал ее крик, но глаза все же раскрыл, посмотрев на Момо. На его губах красовалась непринужденная ухмылка, а в глазах черти плясали танец на руинах его здравого рассудка. Он смотрел на нее, прямиком в самую душу, ударив по всем слабым местам, по всем ранам, заставив Момо в мгновение ока почувствовать страх.       Он раскрыл ее.       Ракшата думала, что сможет одолеть в этой игре, сможет наконец-то доказать, что она не слаба. Она хотела выиграть, но ад в Феликсе царил и бушевал; он незаглушим. Момо просчиталась, пытаясь играть с тем, кто ей не по силам. Она втянула в свой театр тех, кто ему не принадлежал, и проиграла в собственной игре.       Ее маска треснула, расходясь по швам.       — Ну что ты, — начал Феликс, разворачивая одну пару карт за другой, — глуп не я, а тот, кто захотел с помощью мошенничества одолеть противника в игре, где не действуют обычные правила и где царит сама фортуна.       Сначала одна пара, затем две.       Три.       Четыре.       Десять.       Двадцать.       Сорок.       — Стой! — крикнула Ракшата, округлив глаза. Конец был близок.       Она не могла так просто проиграть. Не могла так просто сдаться и оказаться такой слабой. Не могла. Но был ли у Момо выбор? Судьба жестока, безжалостна — она не щадит никого. Нельзя получить больше, чем тебе дано судьбой.       Нельзя из пешки стать королем.       Ракшата захотела быть королем, кукловодом в своем театре, но в итоге ее же марионетки обернулись против нее, свергая с престола лжеправителя. Удача, фортуна — хоть сама судьба, — ничто из этого не было на ее стороне. Даже отточив ум и провозгласив себя сильной, невозможно стать такой на самом деле, ведь все это фальшь, ложь и не больше, чем маска, за которой скрывается самый обычный человек.       Сорок два.       Ее план был идеальным; все, начиная с самой мелкой детали, было идеальным. Ракшата еще во время игры в покер незаметно пометила карты своей розовой помадой, чтобы знать, какие карты будут в руках противников, и спокойно одолевала их одного за другим. Конечно, изначально она не планировала играть ни с Хёнджином, ни с Феликсом, но, завидев, как они оба наблюдают за ее игрой, она не смогла превозмочь желание сыграть с ними, убив двух зайцев одним выстрелом. Ракшата специально выбрала такую игру, специально провоцировала обоих противников, чтобы растоптать их гордость и признание окружающих. Все в ее действиях было идеальным.       Но тогда почему сейчас она не может и слова вымолвить? Момо была умна и расчетлива, она знала все наперед, но не учла одного — против нее играл не кто иной, как сам Ли Феликс. Само воплощение азарта. Дьявол в облике падшего ангела. Против нее был враг, которого она никогда в жизни не сможет победить.       Против нее был тот, кто не носил маску сильного; против нее был сильный.       Против нее был не король, не шут, не человек. Против нее был Азартный игрок.       Сорок три.       Феликс перевернул последнюю пару карт — ими оказались бубновые валеты.       Она проиграла.