Фанат

      — Эдмунд! У тебя сигарета стлела до фильтра и больше!       Чьи-то руки коснулись его запястья. Они были теплые. Длинные пальцы обхватили ладонь и тряхнули ее.       — У тебя ожоги!       Шклярский поднял глаза. Рядом с ним стоял Марат без куртки, нервно выдыхая пар. Его волосы упали на глаза, но Эдмунд все равно видел, что они беспокойно блестели.       — Да? А я не заметил.       — Как?.. — парень поймал одурманенный взгляд Маэстро. — Пойдем внутрь.       Он завел его под руку в ресторан.       — Где ты был, Эдик? — Кирнос подскочил, когда Марат с Эдмундом показались в поле зрения.       — Тебя не было почти час!       — Свят, Лёнь, все хорошо. Я просто задумался, пока дышал воздухом.       — Надышался? — Сергей взял его за запястье, как только фронтмен сел рядом.       На указательном и среднем пальцах красовались красные ожоги с мелкими волдыриками.       — Что прикажешь с этим делать?       — Не знаю.       — Марат, будь другом, попроси в баре лёд, пожалуйста.       Воронин резко обернулся на парня с ужасом в глазах. Тот без промедления убежал за требуемым.       — Ну ты и балда…       — Очень сильно? — Святослав чуть вытянулся, чтобы разглядеть руку друга.       Клавишник, все ещё державший Эда за запястье, вытянул ее, демонстрируя последствия задумчивости Шклярского. Последнему как будто было все равно, что с ним сейчас делают его друзья. Пусть хоть пугало из него огородное делают.       Сейчас в его голове было одно: спасти Марата. Оставить его в живых во чтобы то ни стало.       «Какая ужасная сделка! И чем я тогда думал, когда соглашался?! Конечно, я думал о популярности, развитии качественной музыки и тыды по списку, но никак не о себе. Не думал, что буду… Не думал… Не думал…»       Марат вернулся со стаканом льда. Он поставил его перед Эдмундом, а Сергей засунул его пальцы туда.       — Ой! — мужчину всего передёрнуло от неожиданности.       — Сейчас приедет такси, поедем в гостиницу, но по пути заедем в аптеку, потому что надо что-то делать.       — А тут недалеко есть, — Марат указал в какую-то сторону, как будто все поняли.       — О! Может, мы тогда сходим, пока такси не приехало?       — Сходите, Свят. Сходите…       Мужчины быстро оделись и ушли.       — Лёнь, как тебе Марат?       — Славный малый. Хорошо разбирается во многих технических вещах, разумный такой… А что? Хотите его, действительно, в команду взять?       Сергей пожал плечами. Ему бы очень хотелось, но Эд со своими этими вопросами, если это можно так назвать…       — Да.       — Что? — Воронин посмотрел на фронтмена. — Мне не послышалось?       — Тебе не послышалось: мы берём Марата в команду, — Шклярский смотрел куда-то в сторону, но его взгляд был ни на чём не сосредоточен. — Раз вы говорите, что он толковый, то почему он должен где-то шариться, занимаясь не тем, чем нужно?       — Эдииик, — барабанщик улыбнулся. — Цены тебе нет! А ему тоже не будет!       Кирнос выпил остатки пива из бокала и вышел из-за стола, уходя в сторону уборной.       — Ты хорошо подумал? — Сережа обеспокоенно посмотрел на друга. Но в его глазах он прочитал полное спокойствие и холод.       — Хорошо. Так подумал, что пальцы сжег к чёртовой матери.       Пикник приехали в гостиницу. Марата отправили на этом же такси домой, заплатив за него водителю заранее. Типичная процедура заселения прошла хорошо, и музыканты разбрелись каждый к себе.       Эдмунд открыл дверь в темный номер и прошел внутрь, не включая света. Сразу же он обо что-то запнулся, ударился бедром о тумбочку, случайно упал на диван, врезавшись в него. На шум пришел Сергей из соседнего номера.       — Скажи мне, Эдик. Ты дурак?       Мужчина включил свет. Шклярский распластался по дивану в какой-то неестественной позе, сумка с вещами валялась у порога.       — Ну ещё утром был нормальный. Вроде.       — А теперь что случилось? — Воронин прошел глубже в номер, закрывая за собой дверь.       Маэстро кое-как ровно сел на диване. Он очень устал. Утром эти, потом самолёт, репетиция, концерт. Вот ещё Марат!.. Как он будет выкручиваться из всей этой паутины.       Тонкие пальцы Сергея легли ему на плечи.       — Что я с тобой, как нянька, — клавишник надавил на лопатки Эда.       Приятный болевой разряд. Шклярский охнул. Спина — его слабое место: гитара на плече почти каждый день, а она не мало весит, если на ней играть по два часа с лишним; тяжёлые сумки с вещами своими и реквизитом; длительные переезды, проходящие зачастую в сидячем положении.       Сережа продолжал массировать скованные напряжением плечи Эдмунда.       — Ох… Как ты это делаешь?..       — Практика в буддистском храме…       — Чего? — перебил фронтмен.       — Ладно-ладно, шучу, — в этот момент друг в его руках снова охнул, уже громче. — Тише ты! Ходил на курсы массажа просто к знакомому одному как-то давненько. Все же с рекомендациями специалиста увереннее…       — Ооочень хорошооо!..       — Ну уж не стони так. Скажи мне лучше, что ты задумал делать с Маратом?       — Ничего нового ты не услышишь… Оооой… Решил… Что… Пусть будет…       — А как же…       Эдмунд нахмурился и дёрнул плечами. Это было, конечно, ошибкой, потому что в следующее мгновение позвоночник пронзил электрический разряд боли. Шклярский зашипел, жмурясь, не в силах пошевелиться. Сергей быстро среагировал, точными движениями приводя друга в нормальное состояние.       — Сколько раз говорить, чтобы ты не дёргался!       — Серёж, — Маэстро обмяк на диване, откидываясь на спинку, чтобы видеть лицо Воронина. — Я… Я не могу его отдать.       Клавишник обошел его и присел рядом, выжидающе глядя. Вдруг одна из многочисленных мыслей Сергея отчётливо прозвучала в его голове, от которой ему стало немного не по себе.       Эдмунд повернул голову и посмотрел на друга совершенно зелёными глазами. Нет. Нет! Воронин такое уже видел. Неужели эта чертова мысль правдива.       — Эд… Ты…       — Я думаю, мне не стоит объясняться, да? — фронтмен Пикника расплылся в блаженной улыбке.       — А что ты улыбаешься?! — Сергей вскочил и заходил по номеру. — Ёб твою через ядерный реактор, Эдик!       Шклярский засмеялся. Воронина трясло от злости. Он знал, что Эд влюбчивый, но чтобы так и сразу… Он видит его такого впервые…