Испытание свободой

Клоака, в которую Андерсу пришлось перебраться, была самым неприятным местом в Киркволле. Его знакомый рыцарь-капитан сообщил, что рыцарь-командор не очень благосклонно относится к магам, даже если они – Серые Стражи. Это показалось Фенрису странным, но Андерс быстро объяснил ситуацию: Мор закончился, и теперь о Стражах забудут до очередной массовой вылазки порождений тьмы на поверхность. Глупо, думал Фенрис, и даже озвучил свою мысль, но Андерс только пожал плечами и заявил, что это – политика. В конце концов, в Киркволле не любили ферелденцев, и принадлежность к древнему и благородному ордену этого не меняла. Так что теперь им приходилось ютиться в одном из заброшенных тоннелей, гордо именуемом клиникой, прячась от храмовников. По правде говоря, пришлось именно Андерсу. Фенрис после попытки настигнуть Данариуса спокойно присвоил его особняк – лучшее место для ожидания. Но Андерс от предложения крова над головой отказался, аргументируя это тем, что не хочет дразнить рыцаря-командора Мередит, дважды на день проходя от особняка к клинике и назад. А поскольку помощь беглым ферелденцам он считал своим моральным долгом, ни о каком ее закрытии и речи не шло. Поэтому Фенрис от скуки просиживал дни в клинике, если не находилось никакой работы, а вечером удалялся в Верхний город один. Он чувствовал себя ужасно, его долг все рос, а Андерс не давал никаких возможностей вернуть его. Такая бескорыстность не могла не удивлять. Возможно, она должна была настораживать, но за две недели знакомства Фенрис увидел только искреннюю заботу о других людях и желание помочь всем слабым и беззащитным. В его глазах это было достойным уважения. Несколько раз его голову даже посещали мысли о том, что ему следует помочь Андерсу в сражении против того древнего порождения тьмы, о котором они говорили с рыцарем-капитаном. Этот вариант все чаще всплывал, когда он задумывался о будущем. В конце концов, планов у него не было, а Андерс после неудачной попытки расправиться с Данариусом сказал, что ему теперь нужно просто жить и ждать. По-настоящему освободиться он сможет, только окончательно сбросив оковы из своего сознания. Звучало до странного похоже на совет старой ведьмы из Клоаки. Отпустить прошлое, чтобы сбросить оковы? Пожалуй, это было просто и сложно одновременно. Когда они пробрались в имение Данариуса, тот еще был там, но все же успел сбежать. Фенрис не учел тайного хода, ведущего через подвалы в Клоаку. Ему показалось это странным: бегство не было в стиле Данариуса, тот скорее вышел бы и попытался вернуть свое. Среди тевинтерской знати слабые не выживали. Но факт был неоспорим: Данариус предпочел не встречаться с ними в схватке, а оставил вместо себя сражаться призванных из тени призраков и демонов. Фенрис разнес их в пух и прах, разломал мебель и даже выбил парочку окон. Андер молча наблюдал его ярость, пока у него не осталось сил для мощных ударов и яростного рычания. Фенрис знал, что был похож скорее на дикое животное, раненое животное, пытающееся найти выход из своей клетки. Знал, что именно сейчас так сильно похож на волка, которым нарек его Данариус, и ненавидел это. Вот только он не умел выражать свои эмоции иначе, он не помнил, может, в прошлой жизни, до лириума под кожей и необходимости служить телохранителем безумному магу крови, он был другим. Он хотел бы вернуть свои потерянные воспоминания, и боялся этого так же сильно. И он добровольно запер себя в особняке своего бывшего хозяина, полном болезненных напоминаний. Наверное, только Андерс, время, проведенное в его клинике в отвратительной и вонючей Клоаке, спасали его от пьянства и погружения глубже в собственное отвратительное настроение. – Ты распугиваешь своим видом пациентов, – проворчал Андерс, даже не оборачиваясь. Он ни на секунду не отвел взгляд от руки эльфийского мальчишки, которую обследовал. Дети лазили на дерево в эльфинаже, и один из них свалился с него. Фенрис любил наблюдать за тем, как Андерс лечил. Всего себя отдавал нуждающимся. Настолько самоотверженного человека стоило поискать, и Фенрис не мог понять только одного: как получилось, что этим человеком оказался маг? Ему все еще было трудно ужиться с мыслью, что маги могут быть хорошими людьми. Хотя, он уже смирился с тем, что воспринимал Андерса не так, как других. – Ничего не могу с собой поделать, – буркнул Фенрис в ответ. – Может, если бы ты попытался улыбнуться, все было бы иначе. Фенрис закатил глаза в ответ на насмешку, но все равно не смог сдержать полуулыбку. К счастью, Андерс не мог увидеть этого, так как был слишком занят эльфийским мальчиком и его рукой. Он не мог с собой ничего поделать. Наверное, ему следовало закрыться в себе, защитить себя от потенциального предательства, сбежать от Андерса в неуютный, но безопасный полумрак поместья. Но Фенрис не мог этого сделать, не мог себе позволить уйти, когда его долг был столь огромен, а Андерс до сих пор не просил ничего взамен. Он спас Фенрису жизнь дважды, помог пройти в город и найти крышу над головой. За одно это стоило быть благодарным до конца жизни. Дверь тихо скрипнула, и в клинике появились новые лица. Не похожие на беженцев или нуждающихся, и это заставило Фенриса напрячься. Двое мужчин, высоких, крепких и вооруженных, гном с арбалетом и тоненькая долийка с посохом, потенциально – самая опасная из четверки. Андерс обратил на него внимание только когда закончил с лечением, нахмурился, окинув взглядом пришедших, и оставил магическую энергию пляшущей на кончиках пальцев. Увидев это, Фенрис весь подобрался, но пока остался на месте. – Мы ищем Серого Стража, – объявил один из мужчин. – Здесь нет Стражей, – резко оборвал его Андерс. Он говорил спокойно, но громко, с угрозой. Фенрис воспринял это, как сигнал, и быстрым, пружинистым шагом подошел, оставаясь в досягаемости удара. Это, конечно, не осталось незамеченным. Гном первым поднял руки в примирительном жесте. – Мир, эльф. Мы не собираемся никому причинять вред. – Именно поэтому вы пришли вчетвером к одному человеку, гном. – Как будто количество спасло бы их, – ухмыльнулся Андерс, оглядываясь на секунду. Глупый самоуверенный маг. – И все же, мы пришли поговорить с Серым Стражем. Лирен сказала, что его можно найти здесь, – напомнил о себе тот самый первый мужчина. Присмотревшись к нему, Фенрис понял, что именно он был лидером среди пришедших. Затянутый в подобие брони из кожи, с деревянным посохом, напоминающим корягу, с искренним и открытым лицом и морщинкой между бровей. Маг. Конечно, после знакомства с Андерсом видеть в каждом маге опасность было значительно сложнее, но сейчас пришедший человек был угрозой, пусть и не ему самому, но человеку, перед которым он был в долгу. Наверное, если бы им пришлось сражаться, именно его стоило убрать первым. Долийская магесса, наверное, тоже была опасной, кто его знает, какую магию практиковали последние наследники Долов. Вполне возможно, эльфы не брезговали магией крови, но с ней Фенрис знал, как справиться. В конце концов, тевинтерские маги, по крайней мере, те, с кем он сталкивался, а это было много, все пользовались магией крови. Гном и второй мужчина, воин в полном доспехе и с огромной секирой, могли принести проблемы если только Андерс не умел уворачиваться от стрел, или если воин владел подготовкой и способностями храмовника. – Так что вам нужно? – оборвал его мысли Андерс. – Но тебе стоит говорить побыстрее, у меня нет времени на любезности. – Мы собираемся в экспедицию на Глубинные тропы. Слышали, у тебя есть карты. – Глубинные тропы – не место для искателей приключений. Вы погибнете, не успев глазом моргнуть. – Беспокоишься за нас, Страж? – хмыкнул первый мужчина, которого Фенрис счел лидером. – Меня зовут Андерс. И нет, мне действительно все равно на тех ненормальных, которые лезут на тропы. Только женщин с собой не берите. Порождения тьмы творят с ними ужасные вещи. Фенрис даже представлять себе боялся. Обычно Андерс не делился историями из прошлого. Иногда вскользь упоминал о своем прошлом, но никогда не вдавался в подробности. Короткие обрывки фраз создавали впечатление о том, что судьба Серого Стража не из приятных. Фенрис был не из пугливых, иначе не посмел бы сбежать из рабства, но слова Андерса обычно давали ему понять, что он еще немного знал об окружающем мире. Магия крови империи Тевинтер была отвратительной, но порождения тьмы, с которыми он стыкался раз-другой на рваном Берегу доказали, что есть в мире что-то более ужасное. Впрочем, напоминал себе Фенрис, порождения тьмы были следствием магии первых магистров, которые осквернили Золотой Город Создателя и своих богов-драконов. А вообще Фенрис считал, что достаточно хорошо узнал Андерса за то немногое время, которое они провели вместе. Ему наверняка не было все равно, и не только из-за того, что делали порождения тьмы с женщинами. Андерс был настоящим целителем, за призванием, а не за типом магии, которую он развил в совершенстве. Ему никогда не было плевать на людей, живых людей. Особенно если дело касалось всего лишь искателей приключений, а не храмовников, работорговцев или магов крови. – Ужасные вещи? – переспросила-пискнула долийка. Андерс в ответ только фыркнул, явно не собираясь отвечать. Его манера разговаривать иногда так забавляла Фенриса, что он готов был простить самое страшное, что было в Андерсе: его магию. Тем более, долийка тоже была магессой, незнакомой, а оттого – более опасной, чем целитель с его высокими моральными идеалами. Фенрис никогда не думал, что будет думать так о маге, враге, но Андерс казался другим, не подверженным скверне жажды власти и могущества. Искренним. – Не беспокойся, Мерриль. Никто из нас не позволит им получить тебя, – заверил ее лидер. – Меня зовут Гаррет Хоук. Мы с семьей сбежали из Ферелдена от Мора и ищем способ подзаработать. Поход на тропы выглядит, как неплохой способ осуществить наши планы. – Не буду вас разубеждать. Но не думаешь ли ты, Хоук, что будет справедливо, если ты отплатишь мне за карты? – Конечно, – Хоук широко улыбнулся. – Только позволь уточнить: я не собираюсь проводить кровавые ритуалы, мучать зверушек или убивать девственниц. – И не думал просить о чем-то подобном. Но, надеюсь, у вас нет проблем с отступниками. Хоть Фенрису и не понравилось, как это прозвучало, но он решил промолчать. Лучше поговорить с Андерсом потом, когда не будет подозрительных типов рядом. И как можно было так просто согласиться помочь людям, которых видел в первый раз? Или попросить помощи у таких людей, если на то пошло. Андерс вполне мог просить Фенриса. Он бы ни за что не отказал. Учитывая то, что за время их знакомства его долг все рос и рос, Фенрис был бы рад расплатиться хотя бы частично. Но нет, Андерс собирался идти разбираться со своими делами в компании незнакомцев. Идиотский маг. Фенрис медленно закипал и прослушал остаток разговора. Очнулся он только когда дверь за Хоуком и его спутниками закрылась, а Андерс, что-то бормоча себе под нос, направился в закрытый ширмой закоулок, который он гордо называл своей комнатой. Его эмоции взяли верх, и он резко двинулся за Андерсом, ничуть не заботясь о пациентах. – Фенрис? – Андерс, казалось, был удивлен его присутствием. – Что-то случилось? Фенрис поморщился. И вопросы у мага идиотские. Как он мог дожить до сегодняшнего дня, если доверял первому встречному? – Почему ты не попросил меня о помощи? Почему принимать ее от совершенно незнакомых людей, которых видишь в первый раз? Или твоя гордость не позволяет тебе просить у меня? – Совесть, – внезапно оборвал его Андерс. Фенрис уставился на него в шоке. – Мне совесть не позволила просить тебя переступить через принципы ради моих желаний. Если бы дело касалось чего-нибудь другого, ты был бы первым, к кому я обратился бы. Фенрис не знал, что сказать. Он и не думал смотреть на ситуацию под таким углом. Но сейчас, когда Андерс упомянул его принципы, понял, что на самом деле не отказал бы, но чувствовал бы себя глупо и неуютно. Даже здесь Андерс не мог побыть эгоистичным и заботился о восприятии и самочувствии других. Интересно, он когда-нибудь думал о себе. Скорее всего ответ был отрицательным. Андерс всего себя отдавал своим пациентам, готов был помочь каждому в любое время, находил возможность пообщаться с Фенрисом, и писал длинные письма Дайлену Амеллу и еще кому-то из Серых Стражей. Если бы Хоук попросил у него не только карты, Андерс, наверное, согласился бы. – Тем более, мне нужно посмотреть, какие они в бою, – добавил Андерс, как бы между прочим. В ответ на удивленный взгляд Фенриса объяснил: – Я пойду с ними на Глубинные тропы. Из того, что Андерс иногда упоминал вскользь о жизни Стража, Фенрис сделал вывод, что он ненавидел тропы. По правде говоря, описания и его самого заставляли чувствовать себя неуютно. Темные коридоры, полные порождений тьмы? Конечно, мечта любого искателя приключений. И теперь он говорил, что собирается отправиться туда с незнакомцами. Фенрис не мог понять его. – Посуди сам: где еще искать древнее порождение тьмы, если не на Глубинных тропах? Если смотреть на ситуацию с позиции миссии, с которой Андерс и прибыл из Ферелдена, то тут он был прав. Вряд ли порождение тьмы прячется в эльфинаже. А если Андерс пойдет с этим Хоуком и его экспедицией, с ним по крайней мере будут люди, которые помогут в случае необходимости. Куда лучше, чем если они вдвоем будут сражаться против древнего оскверненного магистра. Фенрис поймал себя на мысли, что он уже фактически принял решение. Он ведь с самого начала, когда только услышал в первый раз о существовании древних, решил помочь. Глубоко в сердце. Или в подсознании, как любил говорить Андерс. Для него сама мысль о чем-то, владеющим магией, практически бессмертном и способном управлять порождениями тьмы, была жутким кошмаром. Если то – один из тех магистров, что вошли в Золотой Град Создателя и осквернили его, а иначе и быть не может, Фенрис почувствует огромное удовольствие, убив его. – Ты прав. Значит, мы пойдем с ними. Андерс посмотрел на него так удивленно, словно Фенрис предложил ему пойти выпить с рыцарем-командором Мередит. Он выглядел нелепо с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом. Наконец, он отмер и, конечно, сразу начал говорить. – Постой, подожди. Мы? – Да, Андерс, – устало согласился Фенрис. Неужели этот ненормальный думал, что он пойдет на тропы сам? – Миру угрожает древнее и до жути могущественное порождение тьмы, и ты думаешь, что я брошу тебя одного сражаться с ним? – Миру угрожает целых шесть таких порождений, – незамедлительно ответил Андерс. – Одного мы с Дайленом уже убили. И я не буду делать это один. Как только я обнаружу его местонахождения, я должен сообщить остальным. Дайлен дал четкое распоряжение не соваться в одиночку и не делать глупостей. Разумное решение. Озвучивать свои мысли Фенрис не стал, зачем говорить об очевидном. Тем более его все еще раздражало постоянное восхваление Дайлена Амелла. Тот, конечно, был героем, он спас мир от Мора, причем сделал это в рекордные строки. Но у Фенриса прямо-таки глаз дергался, когда Андерс начинал говорить о Дайлене. Так слепо восхищаться другим человеком… Это было слишком похоже на рабство. Только никто не порабощал Андерса, он сам решил возвести на пьедестал Дайлена. Или Дайлен был магом крови и повлиял на сознание Андерса. Фенрису, конечно, не хотелось верить в последнее, совсем уж дикое предположение. Идея героя, который охотится за могущественными и опасными для всего мира порождениями тьмы, не вязалась с образом мага крови. Судя по тому, что Фенрис слышал, Дайлен Амелл был добрым, иногда даже слишком, молодым идеалистом, который любил ближнего больше, чем самого себя. И за это весь Ферелден возвел его на пьедестал, не один только Андерс. Ну и еще за то, пожалуй, что он убил древнего оскверненного бога-дракона. – Я не могу просить тебя об этом, – наконец выдавил Андерс. Вид у него был такой, будто он сейчас расплачется. – Ты тупой? – грубо поинтересовался Фенрис. – Если это не очевидно, тебе и не нужно меня просить. Я вызываюсь добровольцем. Андерс выдал полузадушенный звук, то ли всхлип, то ли вздох и полез обниматься. Прямо-таки набросился, обвивая руками плечи и прижимая к себе. Нос Фенриса уткнулся в перьевую накидку, которую Андерс носил поверх мантии, и ему невыносимо захотелось чихнуть. Но он так и стоял, ошарашенный таким простым и искренним проявлением эмоций, не зная, куда себя деть. У Андерса, судя по всему, было слабое представление о личном пространстве. Для Фенриса концепт тоже был новым, поскольку рабов не учат тому, что у них может быть что-то личное. Но теперь он решил научиться быть личностью, и очень быстро понял, что идея пространства, на которое никто не должен посягать, и неприкосновенности личности ему очень нравилась. Впрочем, для Андерса он готов был сделать исключение. Его объятия не были неприятными. В принципе его присутствие рядом с Фенрисом было успокаивающим. Что странно, учитывая, что Андерс – маг, и Фенрис обещал себе приглядывать за ним. Но дни наблюдения говорили, что приглядывать нет смысла. Вряд ли во всем мире мог найтись более безвредный, бескорыстный и доброжелательный маг, чем Андерс. Разве что пресловутый Амелл, но и в этом Фенрис не был уверен. Вечером Андерс засобирался в церковь, и Фенрис не могу отделаться от мысли, что что-то может пойти не так, как планировалось. Он не должен был так переживать от маге. Но глядя на благодарные лица пациентов, не мог лгать себе и утверждать, что магия приносит только зло. Какое это зло, когда речь идет о спасении человеческих жизней? Когда только сегодня Андерс помог появиться на свет прекрасным близнецам и выжить их матери, которая после таких тяжелых родов должна была умереть. Благодаря Андерсу не только богатые имели возможность лечиться. Он даже едой своей делился с пациентами, а сам из-за этого иногда недоедал. Фенрис спросил еще раз, не нужна ли Андерсу компания, но уверенный ответ дал понять, что иногда нужно отступить. Участвовать в побеге мага из Круга реально было бы неприятно, и Андерс достаточно заботился о нем, чтобы не отягощать подобной участью. Но Фенрис не мог не заботиться в ответ. Поэтому когда они расставались в Верхнем городе, пробормотал: – Тебе лучше направиться с церкви ко мне домой. Храмовники вряд ли станут искать отступника в Верхнем городе, и у вас будет возможность скрыться с улиц как можно быстрее. Андерс посмотрел на него удивленно и тепло. – Спасибо, Фенрис. Его тон был мягким, а искренняя благодарность заставила Фенриса покраснеть и потупить взгляд. Он ничего не сделал, всего лишь предложил удобное укрытие. Но Андерс смотрел на него так, будто Фенрис подарил ему целый мир. – До скорой встречи. Один последний взгляд, и Андерс побежал в сторону церкви, стараясь держаться в тени. Фенрис мимовольно усмехнулся. Вот уж кто ничего не смыслил в скрытности. По дороге в особняк Фенрис ответил привычным безразличием на пренебрежительные взгляды благородного семейства, как это делал каждый раз, когда встречал кого-нибудь из соседей. Никто из них, правда, никогда не заикнулся о том, что ему здесь не место. То ли их пугал огромный меч за спиной, то ли место, которое Фенрис называл домом. Все, казалось, знали, что особняк находится в собственности тевинтерского магистра. Дома он немного убрался, затем отругал себя за то, что ведет себя по-идиотски, и все же, напомнив себе, что сам пригласил Андерса и его друга, привел в порядок гостевую комнату. Никто его за язык не тянул. Но вместе с тем Фенрису хотелось пусть только так, но участвовать в чем-то настолько важном для Андерса. Он не хотел непосредственно помогать магу бежать из Круга, но укрыть одного беглеца, если он окажется к тому же безвредным… А если нет – Фенрис всегда мог поговорить об этом с Андерсом. Или вырубить мага и доправить его обратно в церковь. Или что-то другое. Он мог придумать по ходу развития ситуации. Время шло, а Андерса все не было. Фенриса это начало волновать. Что могут сделать ему храмовники за попытку вывести мага из Круга? Если они поймают его, есть ли риск, что его убьют или сделаю усмиренным? Сможет ли его спасти рыцарь-капитан? Не предаст ли его тот Хоук? Фенрис всерьез задумался над тем, чтобы отправиться в церковь и проверить, все ли было в порядке. Андерс убедил его, что ему не понадобится помощь, и Фенрис позволил ему. Но если бы проблемы были его, Андерс бы и слушать не стал, пошел бы за ним, приговаривая, что попросить помощи не стыдно. Создатель, он был таким идиотом. Они оба. Андерс, потому что думал в первую очередь о других, а Фенрис – потому что позволил командовать собой. Со вздохом он подхватил меч и быстрым шагом направился к двери. В конце концов, если все в порядке, он может просто сделать вид, что ему нужно утешение и успокоение, которое можно получить только в церкви. Иногда он всерьез задумывался о вере. Была ли Андрасте? Был ли Создатель? Если да, то почему в мире было столько несправедливости? Почему на долю одних попадало столько страданий, а другие жили безо всяких лишений и переживали разве что из-за неудачно уложенных волос? Он столкнулся с Андерсом в дверях. Тот выглядел так, будто за ним гнался целый отряд храмовников. Фенрис инстинктивно придержал его за локоть, когда он покачнулся и чуть не упал. Андерс не удержал равновесия и практически упал в его руки, утыкаясь лицом в шею. От шока Фенрис дернулся, чувствуя влажное прикосновение к своей коже. Андерс плакал. Фенрис не знал, что делать в таких случаях. Но он помнил, что Андерс в его дом практически вбежал, поэтому втянул его внутрь, пытаясь одновременно отставить меч в угол у двери и осмотреть Андерса на предмет повреждений. Безопасность прежде всего. Беглый осмотр показал, что с Андерсом все в порядке, за исключением моральной травмы. Он весь дрожал и слезы все текли по щекам, и Фенрис не знал, что с этим делать. Он попытался представить себе, что сделал бы Андерс, но быстро прогнал эту мысль. Он никогда бы не был в таком состоянии, чтобы Андерсу пришлось что-то делать для него. Но сейчас Андерс нуждался в поддержке, и Фенрис хотел дать ее ему, хотел отплатить хоть чем-нибудь за всю ту доброту, что Андерс продемонстрировал по отношению к нему. Он позволил Андерсу держаться за себя и плакать, но не знал, куда деть руки. Стоило ли ему спросить, что случилось? И только сейчас Фенрис понял: Андерс пришел один. – Он был уже усмирен, – пробормотал Андерс ему в шею. – Они усмирили его ни за что. Просто потому что решили, что он позволяет себе вольнодумство. Фенрис не знал, что сказать. С одной стороны, он все еще считал, что место магов – там, где они не смогут навредить никому, в том числе самим себе. С другой, если то, что Андерс говорил о Круге, правда, не все маги заслуживали такого отношения. Были же такие, как Андерс – люди, которые хотели помочь окружающим, хотели превратить свою магию в инструмент не порабощения, а спасения. Такие, как Дайлен Амелл. Интересно, как много таких было на самом деле? Может, южные маги были совсем не такими, как тевинтерские. Но свобода наверняка превратит их в чудовищ. Свобода вместе с таким могуществом развращали. Андерс определенно был исключением. Долг Серых Стражей наверняка не оставлял много времени на завоевание власти. – Мне жаль, – наконец выдавил Фенрис еле слышно. Он не знал, что еще сказать, и не хотел быть неискренним. Но Андерсу не нужны были его слова. Он вытер слезы и выпрямился, отряхнул свою мантию и прерывисто вздохнул. – Прости, – голос Андерса был хриплым. Он отвернулся и сделал шаг в сторону двери. – Я пойду. Не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством. Фенрис нахмурился, не понимая, что за муха укусила Андерса. Опять. Его перепады настроения не давали разгадать, что у него на уме. Такое поведение Фенриса раздражало. Он поймал Андерса за руку и резко развернул к себе. – Ты ничем не злоупотребляешь. Я сам пригласил тебя. На секунду ему показалось, что в глазах Андерса появились странные голубые блики. Фенрис вспомнил, что они ему напоминали: чистый лириум. Но Андерс прикрыл глаза, а когда открыл, они снова были золотисто-карими. Ему стоило подумать об этом позже. Или даже спросить. Но не сейчас. Не когда они не могут найти общий язык. – Ты ненавидишь магов, – горько бросил Андерс. – Я… – Фенрис замялся. – Я не ненавижу тебя. Удивление во взгляде Андерса было неприятным. Неужели ненормальный маг до сих пор не понимал этого? Или он не верил? Считал, что у Фенриса есть скрытые мотивы? Но Андерс все равно сделал попытку освободиться, шаг назад. Фенрис последовал за ним. Сейчас Андерс был слишком эмоциональным, в расстроенных чувствах он мог позволить демону овладеть собой. Фенрис не был уверен, что у Андерса хватит сил отказать, если демон предложит вернуть его друга. Он пока не знал того достаточно хорошо. Поэтому ему следовало присмотреть за Андерсом. – Прости, – повторил Андерс, более настойчиво дергая рукой. – Мне стоит побыть одному. – Нет, – твердо отказал Фенрис. – В таком состоянии ты наиболее уязвимым… – Таком состоянии? – в голосе Андерса появились нотки истерики. – Что ты знаешь о моем состоянии? Я только что убил любимого мужчину. – Конечно, я ничего не знаю. У рабов в Тевинтере нет времени на любовь! Его отбросило волной магии к стене. Не слишком сильно, но ощутимо. Он заметил те самые голубые всполохи на коже Андерса, в его глазах. Это было страшно и удивительно красиво. Фенрис замер, пораженный увиденным, а через секунду увидел в глазах Андерса панику. Он выбежал из дома до того, как Фенрис успел подняться на ноги, оставив Фенриса мучиться тяжелыми догадками, которые неприятно холодили сознание.