Испытание свободой

Всю ночь Фенрис ворочался в кровати, не способный выбросить из головы вид Андерса. Жуткий и почти волшебный вид чистой силы, струящейся из самой Тени бесконечной энергии. Он не представлял, как такое возможно. Навязчивый голос в его голове повторял, что Андерс очевидно связался с демоном, потому что другие объяснений просто быть не могло. Но он не хотел думать об этом. Андерс ведь был сильным, он не позволил бы демону завладеть собой. Все те дни, которые Фенрис провел рядом с ним, он видел человека, который помогает другим, и не думает о себе. Это так отличалось от магистров, которые заключали сделки с демонами ради власти, ради положения и могущества. У Андерса не было ничего. Ничего, кроме его свободы, получить которую ему помог, судя по его рассказам, Командор Амелл и король Алистер. Андерс знал короля Ферелдена. Он мог с легкостью подняться на вершину, всего лишь стоило согласиться с доводами одного демона в Тени. Но Андерс жил в Киркволле, прятался от храмовников в Клоаке и лечил бедных, беженцев и эльфов за простое спасибо. Отбросы общества стекались к нему, а он был рад помочь им всем. В Тевинтере он наверняка стал бы рабом, потому что его мягкая натура не была подходящим материалом для магистра. Утром сонный и злой на себя и на мысли, что не дали ему уснуть, Фенрис поплелся в Клоаку. Ему стоило извиниться. Он, конечно, хотел всего лишь удостовериться в безопасности Андерса, но ему не стоило быть таким резким. Андерс ведь потерял близкого человека. При воспоминании о формулировке, которую бросил в него Андерс, он почувствовал жгучее смущение. В Тевинтере секс между двумя мужчинами не был ненормальным, но никто и никогда не говорил о любви. У Данариуса были рабы для плотских утех, как женщины, так и мужчины, иногда в его постели оказывались молоденькие лаэтаны или даже маги альтуса, которые искали покровительства могущественного магистра. Фенрис вздрогнул от воспоминаний о том, как не раз и не два ему приходилось смотреть, ведь он был идеальным оружием, созданным для защиты своего хозяина. Как иной раз Данариус звал его в свою постель… Каффас! Он не будет думать об этом! Клиника оказалась закрыта. Фенрис попробовал стучать, но никто не открыл. Он звал Андерса по имени, но не дождался ответа. Пара нищих, обосновавшихся под лестницей, проводили его внимательными взглядами, когда он решил, что ничего из этого не получится. Конечно, Фенрис мог выбить дверь, но вряд ли это поспособствовало бы примирению с Андерсом. Если Андерс вообще был дома. Сложно было представить себе обстоятельства, при которых Андерс не открыл бы клинику. Он обычно настаивал на том, чтобы начинать работу как можно раньше, и сидел при открытой двери практически до полуночи. Вряд ли он не стал бы открывать сегодня из-за их вчерашних разногласий. А это значило, что что-то должно было случиться. Фенрис представил себе картины одна другой хуже. Андерс превратился в одержимого и разнес полгорода. Храмовники поймали его по дороге в Клоаку и утащили в Казематы, чтобы усмирить. Ночью на него напали разбойники, или гномы из Хартии, или работорговцы… Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Возможно, ничего плохого на самом деле не случилось. Да и вообще, с чего он так переживал за мага? Потому что решил сделать того своей ответственностью? Или потому что был благодарен и хотел отдать долг за помощь? Слишком много перед ним было вопросов, ответы на которые Фенрис не знал. Но он мог хотя бы попытаться выяснить, что случилось с Андерсом. Так ему будет спокойнее. Фенрис начал с "Висельника". Там всегда можно было послушать свежые сплетни, и за пару серебряных можно было расспросить о том, что тебя интересует. К тому же он пренебрег завтраком в пользу разговора с Андерсом, поэтому теперь ему хотелось есть. На что он не рассчитывал, так это на компанию. Вчерашний гном, тот самый, что приходил с друзьями в поисках Стража, заметил его и подсел, очевидно, решив, что Фенрис нуждается в компании. Сначала он хотел послать его подальше, но потом решил, что такой болтливый гном может помочь ему даже больше, чем весь персонал таверны. Гнома звали Варрик, и он пытался выведать что-нибудь о Фенрисе ровно столько же времени, что и рассказывал о себе и происходящем в Киркволле. Фенрис старательно сводил информацию о себе к минимуму. Зато успел узнать, что об одержимых этой ночью не слышали, но храмовники поймали парочку отступников. О нападениях разбойников и прочей дряни не стоило даже спрашивать: в Киркволле невозможно было ночью пройти до соседней улицы, чтобы никто не напал. И чем ближе к Клоаке, тем хуже становилась ситуация. Варрику было страшно интересно, зачем Фенрису вся эта информация. Пришлось отговориться тем, что он ищет способ подзаработать. Достаточно правдоподобная и простая ложь. Да и деньги Фенрису пригодились бы. Варрик в ответ только покивал и дал одну наводку. Эльфийка Ариани хотела отдать сына в Круг, но он попросту сбежал, когда услышал об этом. Хоук не собирался возвращать мальчишку, и так и сказал об этом его матери. Не хотел принимать участия в том, чтобы засунуть собрата-мага в тюрьму. Поскольку у Фенриса не было с этим проблем, он мог посвятить поискам немного времени. Но только после того, как найдет Андерса. Впрочем, дело этого Фейнриэля было неплохом поводом для визита в Казематы. Он решил не ждать до обеда. Кто знает, что могут сделать с Андерсом, если он там? Казематы создавали неприятное впечатление. Огромные статуи напоминали о Тевинтере, атмосфера была откровенно удручающей, а маги выглядели запуганными. Фенрис попытался представить себе Андерса в таком месте. Получалось плохо. Он обвел взглядом двор и не увидел рыцаря-капитана, с которым был знаком Андерс. Жаль. Тогда разговор был бы намного проще. Решив не тянуть время, он подошел к одному из храмовников. – Сэр Траск? – Вы что-то хотели? – спросил храмовник. Но на вопрос так и не ответил. – Дело касается мага по имени Фейнриэль, – без обиняков ответил Фенрис. Храмовник окинул его тяжелым взглядом, затем оглянулся. Словно проверял, не слушает ли кто-либо. – Я говорил с Ариани и понимаю ее беспокойство. Я предпочел бы, чтобы мальчик отправился к долийцам. – Вы храмовник. Вам ли не понимать, что Фейнриэль опасен? В ответ Траск нахмурился. – Видно, что вы слабо представляете себе жизнь в Круге. Не знаете, что могут храмовники сделать с магом. Фенрису вспомнились слова Андерса. Горькие признания о насилии и издевательствах. И вместе с ними – голос Данариуса, шепчущий поощрения. – Нет, не знаю, – резко ответил Фенрис. – Но я знаю, что такое – свободные маги. Тогда они захватывают власть и превращают тех, кто слабее, в своих рабов. Траск покачал головой, но спорить не стал. К счастью, потому что у Фенриса не хватило бы терпения на него сейчас. Но все равно ему казалось странным, с какой горечью говорил Траск о Круге, хотя сам в нем служил. Почему было не оставить службу, если она не нравится? Вопросы сейчас были лишними. Все, кроме того, с которым Фенрис, собственно, сюда пришел. Он поглядывал по сторонам за время своего разговора с Траском, но не заметил никого знакомого. Придется спросить. – Я найду Фейнриэля. Приведу его к вам, дальше – поступайте, как знаете, – решил наконец Фенрис. На лице Траска явно читалось облегчение. – Спасибо, сударь, – выдохнул он. Оглянулся еще раз и, понизив голос, добавил: – Вам стоит найти в Нижнем городе Самсона, он помогает магам-отступникам и беглецам из Круга. – Взамен мне нужен ответ на один вопрос: этой ночью храмовники поймали двух магов. Не было ли среди них человека по имени Андерс? – Как он выглядит? – Светлые волосы, светло-карие глаза, – начал перечислять Фенрис. Перед глазами появился образ улыбающегося Андерса. Его глаза выглядели золотистыми в свете костра, растрепанные волосы тоже отливали жидким золотом. Фенрис мотнул головой. – Худощавый и как будто бы жутко уставший. Траск пробормотал себе под нос что-то невнятное, подозрительно напоминающее: "как будто капитана Каллена описывает". Фенрис фыркнул. Что-то в этом было. Но он хотел получить ответ, а не комментарии по поводу его способностей в описании людей. В конце концов он искал потерянного знакомого, а не описывал объект воздыханий. – Нет, никого такого здесь не было. Фенрис кивнул и развернулся, чтобы уйти. Ему не хотелось находиться здесь хоть на секунду дольше необходимого. Гнетущая атмосфера Казематов напоминала ему о рабстве. Он мотнул головой, пытаясь выбросить из нее слова Андерса о том, что их ситуации на самом деле были похожи. Он надеялся, что Траск сказал ему правду. Но вряд ли храмовник, который так пытается помочь каждому отступнику, не рассказал бы, если бы Андерс был здесь. Правда, где его теперь искать, Фенрис не знал. Конечно, отсутствие Андерса в Казематах было облегчением, и слухи Варрика вряд ли были неточными. Если Фенрис и знал что-то о гномах, то это факт наличия у них деловой хватки. Особенно у таких хитрых разбойников, как Варрик. Он попытался убедить себя в том, что с Андерсом могло на самом деле не случиться ничего плохого. Может, он просто пошел собирать травы или пациент чувствовал себя так плохо, что пришлось идти к нему домой. А он придумал себе худшее. Причину такого своего поведения Фенрис все еще не мог объяснить. Да, Андерс очень помог ему, но Фенрис же всего лишь хотел отдать долг. А если Андерс убьется, то и отдавать будет некому. Но Фенрис не хотел быть неблагодарным. Он зашел в лавку к Лирен, но она не видела Андерса сегодня. Вариантов становилось все меньше и меньше. Отправляться на Рваный берег было откровенно глупо, поэтому Фенрис решил просто зайти еще раз в клинику. В конце концов, Андерс мог уже вернуться, пока он наматывал круги по Киркволлу в поисках. Но, конечно, ему не могло так повезти. Фенрис устроился на ящиках у входа, решив подождать Андерса здесь. Тем более, Траск сказал, что искать этого Самсона стоит ночью, а пока у него не было представления о месте нахождения Андерса, бесцельно бегать по городу было нецелесообразно. И, к тому же, опасно, потому что охотники за рабами вряд ли перестали гоняться за ним. Он просидел под дверью до заката, но Андерс так и не появился. Еще одна попытка достучаться до него тоже ничего не дала. Либо в клинике никого не было, либо Андерс его игнорировал. Последнее тоже было вариантом, и Фенрис предполагал, что либо он окончательно надоел Андерсу своими подозрениями, либо Андерс чувствовал вину за тот удар, которым его отбросило к стене. Как ни странно, оба варианта были одинаково возможны. Найти бывшего храмовника в ночном Нижнем городе оказалось задачей проще, чем Фенрис считал. Несколько удачно заданных вопросов, и его отправили туда, где обычно проводил вечера Самсон. Он произвел на Фенриса неприятное впечатление человека, готового на многое за хорошие деньги. С его стороны было бы разумно закончить разговор поскорее и уйти, не рискуя лишний раз светить клеймами. Но он не мог не затронуть проблему, которая волновала его целый день. – Я ищу человека по имени Андерс. Может, ты слышал что-нибудь? – Нет, – Самсон повел плечами. – Он, – Фенрис сделал паузу, вспоминая, как резко отреагировал Андерс на слухи о Стражах, – отступник. И мой друг, – ложь далась удивительно легко. Или дело в том, что он хотел, чтобы это было правдой? Выражение лица Самсона смягчилось. Оказывается, этого было достаточно, чтобы завоевать его доверие. Не то чтобы Фенрису это было нужно, он надеялся никогда больше не встречаться с Самсоном. Но он все еще надеялся выведать как можно больше информации. – Мы должны были встретиться. Я искал его, но он словно сквозь землю провалился. – Казематы? – Траск сказал, что его там нет. – Хорошо, – кивнул Самсон. – Если вдруг что-то услышу… – Записки в "Висельнике" будет достаточно. Он не собирался рассказывать о том, где живет. Слишком большой риск. Хотя, с другой стороны он не слишком делал секрет из того, что поселился в доме бывшего хозяина. Фенрис скривился. Даже думать так о Данариусе было неприятно, словно приближало его к той его версии, которая была счастлива служить Данариусу. Решив, что слоняться по ночному Киркволлу нет смысла, Фенрис оправился домой. Ему необходим был отдых, каким бы большим ни было его беспокойство за Андерса. В конце концов, Андерс – взрослый мужчина и к тому же Серый Страж, он мог позаботиться о себе. Но это не отменяло того факта, что Фенрис очень хотел, чтобы он был в порядке. Он был первым человеком, который отнесся к Фенрису, как к равному. Утром после очередного посещения клиники, что все еще была заперта, и Лирен, которая все так же не видела и ничего не слышала от Андерса, Фенрис отправился в порт. В порту Фенрису не нравилось. Он, конечно, отказывался считать себя тевинтерцем, ведь быть рабом и гражданином – разные вещи, но присутствие кунари не могло не нервировать. Фенрис их не понимал, у них были слишком специфические представления о мире. Но их отношение к магии он разделял. Иногда ему казалось, что зашить магам рты – лучшее, что можно было придумать вообще. Капитан Рейнер оказался именно тем, кого ожидал увидеть Фенрис: скользким человеком, готовым продать даже родную мать. Все ради денег. Такой подход не мог не вызывать отвращения. Фенрис прожил большую часть своей жизни в рабстве, по крайней мере большую часть того, что он помнил. Именно из-за таких людей процветали рынки рабов в Тевинтере. Людей, которые продавали доверчивых эльфов тевинтерцам, словно их жизни ничего не стоили. Конечно, Фенрис заметил, что люди относились к эльфам, как к низшей расе, что гномы и даже косситы не сталкивались с таким количеством предубеждение, как эльфы. Он бы с удовольствием убил Рейнера сразу, но ему все еще нужно было узнать, куда тот дел мальчишку. Фейнриэль был магом, но Фенрис не считал, что он заслужил рабский ошейник этим. Тем более, в Тевинтере он мог вырасти опасным, если он окажется талантливым, некоторые магистры не против брать таких на обучение. Фенрис не хотел, чтобы потенциальный магистр нашел путь в империю, а возможность убить побольше работорговцев была приятным бонусом. От Рейнера он узнал, что о месте нахождения Фейнриэля знает некий Данзик, которого можно найти в Клоаке. Это Фенрису было на руку: он мог проверить лечебницу и заскочить по дороге в поисках работорговца. Отсутствие Андерса начинало играть на его нервах, и он уже предположил сотни вариантов того, что могло случиться. Включительно с тем, в котором он надоел Андерсу, и тот решил перенести клинику и скрыться от него подальше. Этот вариант, конечно, был не самым ужасным, в отличие от тех, в которых Андерс становился одержимым или соглашался на сделку с демоном, а потом шел на попятную, за что был убит. Фенрис не до конца понимал, как работают сделки с демонами, поэтому ему оставалось только предполагать. Когда клиника снова оказалась закрыта, он почти не удивился. Вздохнул и всерьез задумался, не сделал ли он сам чего-нибудь такого, что Андерс решил порвать с ним все связи. Вроде даже о магах лишний раз в его присутствии не высказывался. Да и знал Андерс с самого начала, какого мнения Фенрис о магах. По крайней мере о большей их части. Он честно сказал в тот вечер, что не ненавидит Андерса. Возможно, стоило сформулировать по-другому. Не намекая, что Андерс слаб и может легко поддаться на уговоры демона. Самого Фенриса на его месте подобное бы наверняка разозлило. – Вы ищете целителя, мессир эльф? – услышал он вдруг детский голос. Фенрис оглянулся и увидел щуплую девочку с усеянным веснушками лицом и светлыми волосами, заплетенными в две косички. Девочка была смутно знакомой, и после нескольких секунд размышлений он понял, что она часто приходила в клинику с матерью. Когда ферелденские беженцы и прочие обитатели самых бедных кварталов города узнали о клинике, сюда стали приходить не только в поисках исцеления. Иногда они приходили помочь: женщины – поменять повязки раненным и подготовить травы для целебных припарок, мужчины – починить мебель или соорудить из найденных остатков дерева и парусины несколько коек. Он склонился, чтобы быть на одном уровне с девочкой. – Да. Ты знаешь, где он? – Нет, но мама сказала, что он ушел на несколько дней. Он вам не сказал? – Нет, – Фенрис не знал, что еще сказать. Вместо этого он кивнул девочке на прощание и поспешил, надеясь застать Данзика на месте. Его мысли не покинули клинику с такой легкостью, как сделал это он. Если Андерс ушел сам, не был похищен или схвачен храмовниками, значило ли это, что он может успокоиться и прекратить поиски? Или все же стоит продолжать, потому что Андерс в своем уязвимом состоянии мог реально наделать глупостей. Фенрис никогда всерьез не думал о самоубийстве, но это не значило, что такой вариант решения проблем не рассматривали другие. Стычка с Данзиком прошла словно в тумане. Ублюдок оказался магом и орудовал шайкой охотников на рабов. Фенрису хватило слов о том, сколько могут заплатить за него в Тевинтере, чтобы впасть в ярость и наброситься на наглых и мерзко хохочущих людей. Он мог бы сделать все просто, но теперь ему хотелось убить кого-нибудь, а эти люди как никто заслужили. Теплая кровь на его руках не вызывала отвращения, а только желание разобраться с этими отбросами поскорее, чтобы не дышать с ними одним воздухом хотя бы на минуту дольше необходимого. Он едва опомнился и не убил Данзика, его рука была уже чуть ли не по локоть в груди того, но Фенрис все же не забыл до конца причину своего визита. Данзик оказался в разы более разговорчивым, когда вокруг его сердца сжималась чужая рука в латной перчатке. Как, впрочем, большинство из тех, кто так близко знакомился со способностью Фенриса. Ожидаемо и даже немного скучно. Фенрис напомнил себе, что пришел сюда не развлекаться, а помочь храмовникам и несчастной эльфийке найти мальчишку-отступника и отправить туда, где ему и место. Перепуганный Данзик быстро рассказал об убежище работорговцев на Рванном берегу. Дурак. Почему-то он считал, что если расскажет, Фенрис не станет его убивать. Он был слишком наивным для работорговца. Остальное случилось слишком быстро. Найти ту самую пещеру даже среди дюжины похожих было несложно, а дальше Фенрис позволил инстинктам вести себя. Это оказалось приятно: охотится на работорговцев, а не позволять им охотиться на него. Они не ожидали, что на них могут напасть – и это было их главной ошибкой. Фенрис умел вести себя тихо, умел подкрасться к своей жертве, если это было необходимо. Конечно, он предпочитал идти напрямую и не таясь, но в этом случае лишний шум дал бы работорговцам время либо сбежать, либо убить мальчишку. Фенрис не хотел ни того, ни другого. Он взялся за работу, а значит – доведет ее до конца. К тому же деньги ему были нужны, в особняке Данариуса, его особняке, ему следовало привыкнуть называть место так, не было запасов еды, только отличный погреб с вином. Теперь, когда Фенрис был свободен, ему приходилось самому заботиться о себе. Раньше этим занимались другие рабы. Он был самой ценной собственностью Данариуса, другие рабы всегда убеждались в том, что он в презентабельном виде и боеспособном состоянии. Его еда, одежда, оружие – все делали за него, его задача была в том, чтобы охранять своего хозяина и выполнять его малейшие пожелания. Теперь он понял, что значит быть самому по себе, и ему это нравилось. Даже если заработать деньги было не всегда просто, готовить он в принципе не умел, а первые швы на одежде вышли настолько ужасными, что Лирен поцокала языком и полчаса потратила на то, чтобы упрямого Фенриса научить делать ровные и маленькие стежки. Сам же Фенрис быстро понял, что шитье и стирка – не его, поэтому старался накопить денег, чтобы потом иметь возможность отнести свою одежду в эльфинаж. Некоторые тамошние эльфийки именно этим зарабатывали на жизнь, а Фенрис был не против заплатить им несколько монет сверху, лишь бы не тратить лишнее время на то, что у него получалось с трудом. Поначалу они не хотели брать с него деньги, но он объяснил им, что не считает медяки и может себе позволить платить им. После этого они смотрели на него, как на спасителя, заставляя Фенриса чувствовать себя неуютно. Пока он искал Фейнриэля, ему попалась парочка банд разбойников и работорговцев, которых он без зазрения совести обобрал после того, как расправился с ними. Мертвым деньги не нужны, а мертвые преступники и получили их, скорее всего, нечестным путем. Даже если храмовник не заплатит много, а с матери мальчишки брать деньги Фенрис не хотел, ему хватит на ближайшие несколько дней. Когда с работорговцами наконец было покончено, он оказался лицом к лицу с Фейнриэлем, истеричным и визгливым мальчишкой, начавшим предъявлять претензии. Каким-то чудом у него получилось сдержаться, чтобы не вырубить того точным ударом эфеса по голове. Но тащить на себе до Киркволла мальчишку Фенрис был не намерен, поэтому он взял себя в руки и кивнул: – Пошли. – Куда? – с опаской спросил Фейнриэль. – Туда, где тебе и место. В Круг. Мальчишка встал, как вкопанный, глядя на Фенриса огромными, полными ужаса глазами. Неужели всех юных магов пугали Кругом и тем, что с ними там могло случиться? Фенрис был практически уверен, что часть этих рассказов – гнусные выдумки тех, кто выступал против Круга и надеялся освободить всех магов. Превратить весь Тедас на империю, которой будут править освобожденные маги. Фенрис был практически что этим все и закончится, если когда-нибудь за магами перестанут присматривать. Храмовники, возможно, иногда переступали границы своих полномочий, у него не было оснований не верить Андерсу. Но тот был жил только в одном Круге в Ферелдене, не могло везде быть так же ужасно. Андерс не мог знать, как жилось магам в других Кругах, не мог быть уверен, что и там храмовники плохо относились к своим подопечным. По крайней мере не так плохо, как относились магистры к своим рабам. Раб для них был вещью, а не человеком, его можно было купить и продать, можно было просто уничтожить, если он переставал приносить пользу. Магов в Круге наказывали за их проступки, но это было естественно, нормально и правильно. Маг, обратившийся к магии крови или пошедший на сделку с демоном, был опасен, ради спасения жизней других людей с ним нужно было расправиться. – Только не в Круг. Я думал, что вы сможете помочь мне отправиться к долийцам. Моя мама долийка, они примут меня, Хранительница поможет мне совладать с моим даром. – Нет, – отрезал Фенрис. – Пожалуйста, – взмолился мальчишка. – Вы не знаете, как это… – Нет. Но я знаю, что значит во всем зависеть от свободных магов, у которых есть власть и нет никого, кто мог бы их контролировать. Фенрис видел, что у мальчишки полно вопросов, но не собирался на них отвечать. Что ему до любопытства одного подростка-мага.? Он не нанимался рассказывать историю своей жизни нахальным мальчишкам, чтобы заставить их понять, что место мага там – где кто-то будет наблюдать, чтобы они не стали внезапно опасными для окружающих. Если мальчишка воспротивится ему или попытается сбежать, он просто вырубит его и потащит в Круг. Пусть ему и не хочется тащить того на себе до Киркволла, но так же не мог допустить бегства. Маги представляли опасность, один разумный и добрый человек не отменял этого факта. Андерс не отменял этого факта. Другие маги не были Андерсом. Они уже почти дошли до города, когда жалостливые взгляды Фейнриэля стали чаще и пронзительнее. Это здорово раздражало. Как будто на него могло подействовать подобное. Когда дело касалось магов, все было предельно просто для Фенриса. Он не собирался переступать через свои принципы из-за такой глупости, как пытающийся надавить на его жалость мальчишка. Все эти попытки, правда, вызывали у Фенриса не жалость, а желание прибить на месте. И все же поведение Фейнриэля сильно отличалось от того, к чему он привык. Обычно маги демонстрировали свое превосходство и заставляли подчиняться. Этот только умел привиться и строить печальные рожи. Как-то некстати в памяти всплыли слова Андерса о том, что делают в Круге с магами. А потом его охватила злость. Говорил ли Андерс из собственного опыта? Если так, то Фенрис хотел бы встретиться с теми храмовниками, что сделали с ним это. Он бы познакомил их со своими кулаками, очень близко познакомил. Ни один ребенок не заслуживает быть изнасилованным. Даже маг. Но Фенрис пока не знал альтернативу Кругу, поэтому оставалось надеяться только, что Траск проследит за Фейнриэлем. Возможно, если ему встретится рыцарь-капитан Каллен, Фенрис попросит его быть помягче с Фейнриэлем. Расскажет о том, что беднягу чуть не продали в рабство, это должно смягчить такого человека, как Каллен. Уродливый двор Казематов был полон людей. Траск сразу же заметил Фенриса и поспешил им навстречу, стараясь, судя по его взглядам, сделать так, чтобы появление Фейнриэля осталось незамеченным. Фенрис рассказал в двух словах о работорговцах, что заставило Траска помрачнеть. – Я думал, магия в почете в Тевинтере, а вы говорите, что я был бы рабом, – не выдержал Фейнриэль. – Да. Многие магистры держат рабов с магическими способностями. Это было отчасти правдой. В большинстве случаев рабов, рожденных со способностью к магии, освобождали, некоторые магистры даже брали их на воспитание. Такие маги редко достигали большого успеха, но могли без проблем найти себе место в империи. Но были и такие, кто забавы ради держал своими рабами других магов. Тех, кого в Тевинтере считали слабыми: неспособных пойти на магию крови, на убийство ради силы и власти. – Вы много знаете о Тевинтере, – как бы между прочим заметил Траск. – Потому что я жил там. Фенрис отвел взгляд, не желая видеть понимания на лице Траска, когда он наконец сложит два и два. И натолкнулся на знакомые светлые волосы, почти золотом блестящие на солнце. Там, на другой стороне двора, стоял Андерс, и он, поглощенный разговором с рыцарем-капитаном и мужчиной, заходившим в клинику за картами, Хоуком, пока его не заметил