Испытание свободой

Он стоял в тени у входа в Казематы и ждал. Андерс все не выходил, но Фенрис понимал, что поводов для беспокойства нет, рыцарь-капитан вряд ли позволит причинить ему вред. Но его терпение подходило к концу, он слишком много усилий приложил для того, чтобы выловить Андерса и не собирался терять возможность поговорить сейчас. Не собирался давать Андерсу шанс улизнуть от него. Верил ли он, что Андерс от него скрывался? Не совсем. Фенрис хорошо знал его натуру: если этот Хоук заявился на его пороге с просьбой о помощи, Андерс скорее всего согласился бы. Но это не значило, что Фенрис не был зол за все потерянное в поисках время. Ему казалось, что они были в достаточно хорошо отношениях, что он заслужил как минимум предупреждение о том, что Андерс будет занят в ближайшие дни. Но нет, оказывается. Было ли дело в стычке между ними в их последнюю встречу или в чем-то другом, он не знал. Не брался догадываться. Практика показывала, что он не слишком хорошо понимал мотивацию людей. Их последняя встреча оставила слишком много вопросов, ответы на которые Фенрис хотел получить как можно скорее. Сомнения мучили его, но он не мог ни подтвердить, ни опровергнуть свои ужасающие догадки. Пока не мог. Наконец они показались из Казематов: бодро шагающий и довольный Хоук, похожий на него человеческий мечник и едва одетая женщина. Андерс плелся в самом конце, уставший и хмурый. Фенрису показалось, что он не рад был ни компании, ни месту, в котором оказался, но он не услышал ни слова недовольства. Только выражение лица становилось все более закрытым по мере того, как женщина отпускала сальные шуточки. Фенрис не знал, что за фокус с электричеством она имела в виду, и знать не хотел, но Андерса его упоминание не порадовало. Фенрис разрывался между желанием покончить наконец с гонками за Андерсом и чувством осторожности, которое подсказывало, что не стоит лишний раз светиться перед людьми, которых он совсем не знал. Любой из них мог не моргая глазом сдать его очередным охотникам, которых несомненно пошлет Данариус по его следу. Его сомнениям был положен конец, когда мечник окликнул Андерса и, кивнув в его сторону, спросил: – Эй, это не твой эльф? Андерс безошибочно проследил за его жестом и побледнел, встретившись глазами с взглядом Фенриса, но резко ответил: – Он не чья-то собственность. – Я вовсе не это имел в виду, – пролепетал в ответ мечник. – Тогда, может, следует думать перед тем, как говорить. Фенрис скривился. Он вообще-то не нуждался в защитнике, но вместе с тем ему было приятно, что кто-то помнил и готов был напоминать другим: Фенрис – свободный эльф. Но эта небольшая ссора слишком отвлекала его от цели, которой был серьезный разговор с Андерсом. Как он обязан не думать о поблажках человеку, который так готов защищать его перед другими? Фенрис еще раз напомнил себе, что это вовсе не было работой Андерса, что он не нуждался в защите, тем более от чужих слов. Слова – не клинки и не стрелы, они не ранили и не убивали, только делали неприятно. У Фенриса за его недолгую жизнь, по крайней мере ту ее часть, что он помнил, было достаточно неприятностей, чтобы привыкнуть и не придавать значения. Если этот парень действительно понимал, что Фенрис был свободным, и ничего оскорбительного не имел в виду, не было смысла лишний раз затевать спор. – Пошли, – бросил он Андерсу, не собираясь в присутствии всех этих чужих людей объяснять, почему он хотел поговорить. К тому же Андерс и сам должен был понимать. Как оказалось, Андерс действительно понимал. Фенрис шел не спеша, поэтому слышал, как Андерс быстро попрощался с Хоуком и его спутниками. Женщина отпустила еще парочку шуток, за которые в другое время Фенрис бы вытащил парочку ее внутренних органов наружу, потому что одно предположение, что он мог бы лечь под мага, было оскорбительным. Но сейчас у него были дела поважнее, да и она не знала всей глубины его ненависти и отвращения, наверное, было не слишком честно напасть на нее, не предупредив. К его удивлению Андерс шутки проигнорировал, словно вовсе ничего не услышал. Фенрис полагал, что они должны быть ему неприятны, как минимум потому, что Андерс только потерял любовника. Наверное, на его месте Фенрис отреагировал бы более ярко, по крайней мере посоветовал надоедливой женщине заткнуться. Андерс нагнал его довольно быстро, но разговор не начинал. Фенрис понимал и тоже не собирался кричать о своих подозрениях посреди улицы. В конце концов, Андерс был хорошим человеком. И Андерс спас его, помог ему, Фенрис был в огромном долгу. Все могло оказаться вовсе не так, как он предполагал. Вот только в Киркволле достаточно было заикнуться об одержимости и, виновен или нет, храмовники отправят тебя в Казематы на Усмирение. Если бы речь шла о любом другом маге, Фенрис бы не задумался дважды, да что там, он даже раз не задумался бы. Но Андерс не заслужил этого, Андерс помогал людям и не ждал ничего взамен. Они дошли до особняка Фенриса в напряженном молчании. Странно, но Фенрису было неуютно. Возможно, потому что он привык, что Андерс много говорит, вспоминает всякие глупости и рассказывает истории. Большая часть из них, конечно, о его похождениях с Дайленом Амеллом. Но сегодня Андерс молчал, причем дело было не в спокойной задумчивости. Нет, он вел себя так, словно его ведут на казнь. Неужели он не доверял Фенрису настолько, что считал, что тот способен поднять против него оружие после того, как сам пригласил в свой дом? Неужели он считал Фенриса настолько неблагодарным, чтобы сдать его храмовника после того, как Андерс столько раз помог ему? Подобные мысли были более чем неприятными. Фенрису хотелось надеяться, что эта настороженность – только привычка, что Андерс просто не доверял обычно людям. По крайней мере тем, кто не был тоже магами. Очевидно, ему достаточно было осознания, что он в одной лодке с человеком (или эльфом, если уж на то пошло), чтобы отпустить немного свои волнения. Они едва миновали прихожую, как Андерс остановился, тяжело вздохнул и спросил: – Может не будем разыгрывать этот спектакль, ты выскажешь мне все, что думаешь, и разойдемся? Он даже не притворялся, что не знает, о чем пойдет речь. Более того, он не ожидал диалога, он совсем не собирался говорить. Фенрис был удивлен и немного зол. Нет, очень зол, потому что Андерс, хотел он этого или нет, задолжал ему объяснение, и он собирался получить его сейчас. – Я не знаю, что я думаю, – осознал он. Странно было просто озвучить свои мысли, когда они только пришли ему в голову, но Фенрис не хотел лгать самому себе. Он и вправду не знал, что думать об Андерсе. Тот был слишком противоречивым, слишком непонятным. – Прежде, чем делать выводы, я хотел бы услышать объяснение. – Оно тебе не понравится, – предупредил Андерс. – С чего ты вдруг решил, что можешь решать за меня? – резко отозвался Фенрис. С каждой минутой, с каждой фразой, что говорил в его сторону Андерс, Фенрис все больше убеждался в том, что ему не понравится то, что он услышит. Но он также был упрямым и не хотел отступаться. Не хотел действовать без полного объяснения ситуации, хотя уже понимал, что услышит. – Хорошо, – вздохнул Андерс. – Мне стоило раньше рассказать тебе, но, думаю, я просто был трусом. И Андерс рассказал. Фенрис слушал молча, не перебивая, не переспрашивая, только слушал историю, которая казалась ему нереальной. Андерс начал с того, как Страж-Командор Амелл повел их на Черные Болота искать одного из орлейских рекрутов. Черные Болота были заброшенной деревней с истончившейся Завесой и мутной историей – именно тем местом, где любил, судя по всему, проводить свободное время Дайлен Амелл. Они оказались в ловушке в Тени, Андерс сам не до конца понимал, как их туда затянуло, учитывая, что с ними был гном, а гномы, как известно, в Тень не попадают. Их небольшое путешествие привело их к превратившейся в демона баронессе, магия крови которой заточила всю деревню в Тени. Там они встретили духа Справедливости, который собирался повести души жителей деревни в атаку против баронессы, ведь только убив ее можно было освободить души всех людей, которых она погубила. И, конечно, Дайлен Амелл предложил их помощь в борьбе против демона, поработившего несчастных. Эта часть истории была настолько ожидаемой, что Фенрис ни на секунду не сомневался: Андерс говорит правду. Он слышал достаточно отрывков историй о приключениях фереденских Стражей, чтобы понять, что заточение в Тени с превратившейся в демона кровожадной магичкой было самую малость необычнее, чем ежедневная прогулка. Да, ежедневной прогулкой был десяток-другой порождений тьмы. Возможно, соглашаясь вступить в ряды Серых Стражей, потенциальный рекрут автоматически подписывается на подобное. Да и должность по идее предполагает постоянные стычки с порождениями тьмы. Но будни Стражей Ферелдена все равно больше походили на героические легенды, чем на жизнь кучки реальных людей, эльфов и гномов. Фенриса практически не удивило, когда оказалось, что демон-баронесса смогла пробраться сквозь Завесу и Стражам пришлось убить ее во второй раз в реальном мире. Демоны были хитрыми тварями. Но он не понимал, к чему все идет, пока Андерс не сказал, что вместе с баронессой в мир смертных попал и дух Справедливости. Дух, который попал в тело мертвого Стража Кристоффа и был абсолютно в ужасе, поняв, что оказался по другую сторону Завесы. Он помог уничтожить демона, а потом решил, что хочет познать мир смертных. Добрый Дайлен Амелл оказался также глупым, слишком доверчивым, потому что стоило отправить того назад в Тень, где ему и место. Фенрис как никто понимал, что нельзя доверять существам, обитающем в Тени. Этого должны были научить в Круге, но, кажется, Круги не были настолько эффективны, как Фенрис предполагал. Дух Справедливости отправился со Стражами в Башню Бдения и стал достойным спутником Стражей и сильным помощником. Но его тело разлагалось, они понимал, что не сможет долго находиться в нем и не знал, что с ним станет, если тело Стража Кристоффа перестанет быть подходящим вместилищем. Более того, он понимал, что неправильно использовать это тело. В конце концов, после того, как они победили порождений тьмы в окрестностях Амарантайна, было принято решение разделиться для поисков других разумных порождений тьмы. Дайлен Амелл отправился на север, в Ривейн, еще двое – на Запад, в Орлей, Андерс и дух Справедливости должны были начать поиски в Вольной Марке. Они не успели добраться до Амарантайна с Башни Бдения, как попали в засаду. Андерс не стал вдаваться в подробности, сказал только, что нападавшими были храмовники, и они со Справедливостью соединились, чтобы защитить себя. Идиотизм Андерса не поддавался пониманию. Он поверил, что то существо из Тени было его товарищем, он сознательно впустил в себя демона, поддался искушению, проявил слабость. Андерс действительно был одержимым. Вот только он не был похож на других одержимых, которых видел Фенрис. Он не был безмозглым существом, всю сущность которого определял демон. Он не был поглощен демоном, он контролировал свои действия. Или все то время, что они были знакомы, Фенрис общался с демоном, скрывающимся под маской человека? Ему не хотелось в это верить, и он не видел никаких признаков, никаких доказательств того, что Андерса все это время не существовало. Значит, Андерс и демон как-то уживались в одном теле. – Значит, ты одержимый? – переспросил Фенрис, просто чтобы спросить. Он с первого раза услышал, но ему не хотелось верить, что Андерс был настолько глуп. И к тому же он не хотел ошибиться. – Да, духом Справедливости. – И почему этот так называемый дух не отправился назад в Тень, а решил остаться? – Потому что мы не знали, как безопасно отправить его в Тень. Справедливость – друг, соратник, никто не хотел подвергать его опасности только потому, что ему не место по эту сторону Завесы, – страсть, с которой говорил Андерс, раздражала Фенриса. Почему он был так слеп? Почему защищал демона? – К тому же он хотел помочь. Он понимал, что наше дело важное, и он также видел несправедливость в мире вокруг нас. Маги в Кругах – это несправедливость, рабство в Тевинтере – тоже. Он хочет изменить мир. Что в этом плохого? Изменить мир. Многие хотели изменить мир. И этот демон, он мог повергнуть мир в хаос, пытаясь исправить так называемую несправедливость. Магам было самое место в Круге, там, где их могли контролировать, где они не могли превратиться в монстров и поработить всех окружающих своей силой. Андерс был глуп, но и Фенрис был не умнее. Почему он вообще поверил магу? Потому что вспомнил истории о доблести и самопожертвовании Серых Стражей и решил, что такой человек просто не может быть испорченным? Как наивно. – Ты признаешь свои ошибки вслух и тут же отрицаешь их, – выплюнул Фенрис в ответ. Ему не стоило удивляться, но на самом деле он был разочарован. – Ты впустил в свое тело демона и не можешь понять, что сделал не так! – Справедливость – не демон! – моментально отреагировал Андерс. Его глаза на секунду вспыхнули знакомым голубым свечением, но быстро вернулись к своему обычному, человеческому карему цвету. – Неужели? Как по мне – одно и то же. Ты одержим им, и ты не контролируешь его. – Я знал, что ты не увидишь смысла. Андерс покачал головой, так явно разочарованный, что Фенрису захотелось ударить его. Он не имел никакого права быть разочарованным. Он не имел никакого права вести себя так, словно Фенрис был в чем-то виноват. Это не Фенрис не видел смысла, которого здесь в принципе не было, это Андерс не понимал его. Не понимал ничего вообще, потому что Церковь столько раз предупреждала, но он решил, что он лучше других, что он сможет справиться с тем, жертвами чего пали до него многие. О какой справедливости говорил Андерс, если свободные маги вмиг поработят остальных, если достаточно упустить их из-под каждодневного присмотра, и они попытаются установить свою власть над миром? Тевинтер был хорошим примером того, что случалось, если не присматривать за магами. Что случится с Тедасом, если этот демон преуспеет в своих начинаниях? Андерс собирался уничтожить хрупкий мир в Тедасе, поддерживаемый Церковью и храмовниками, ради своего желания освободить других магов. Фенрис действительно не знал, что думать, потому что ему хотелось верить, что Андерс был настоящим, что сострадательный целитель, готовый сломя голову нестись посреди ночи туда, где может находиться нуждающийся в помощи пациент. Но сейчас он видел обычного мага, такого же, как и многие другие в Тевинтере, готового ради собственной силы, собственных целей пойти на сделку с извращенными существами с Тени. – Мне стоит уйти, – пробормотал Андерс. Его опущенный в пол взгляд говорил о том, что он чувствовал себя некомфортно, что он хотел сбежать отсюда поскорее. Но Фенрису было все равно. Он позволил своим меткам загореться лириумным огнем, рванул к Андерсу и схватил его за воротник этой его нелепой мантии. Если его встряхнуть, станет ли что-то в его голове на место, поймет ли он, что ошибается? Возможно, Фенрис еще мог бы спасти Андерса, а если и нет, ему стоило позаботиться о том, чтобы спасти от Андерса остальной мир. Если Андерс сделает что-то, чтобы нарушить баланс, чтобы разрушить Церковь и Орден храмовников, катастрофы не предотвратить. Он сдерживался, потому что все еще чувствовал благодарность. В любом другом случае он бы убил одержимого, но Андерс заслуживал большего. Даже большего, чем просто удара по голове и быстрого путешествия в Казематы в бессознательном состоянии. Возможно, ему стоило связаться с рыцарем-капитаном Калленом. Они с Андерсом, казалось, были в достаточно хороших отношениях, чтобы он согласился помочь. У храмовников должны быть способы избавиться от демонов, засевших внутри магов. А если и нет, по крайней мере Фенрис попытается помочь Андерсу прежде, чем сделать что-то непоправимое. В то же время он знал, что Андерс вряд ли оценит его благие намерения и наверняка попытается сбежать. Фенрис не собирался причинять лишний вред человеку, который спас его жизнь несколько раз, поэтому он решил, что вырубить Андерса все же придется. Главное, хорошо рассчитать силу: Фенрис хотел, чтобы Андерс потерял сознание, а не случайно убить его. Или если дело дойдет до этого, демон попытается защитить тело своего носителя? Андерс рассказывал, что это существо раньше ило в теле мертвого Стража, возможно, ему было все равно, пока оно могло ходить и говорить. А потом оно могло соблазнить кого-нибудь другого впустить его, пообещав исправить несправедливость и принести в мир порядок и покой. Фенрису легко было представить, что демон, называющий себя справедливостью, может предложить, чтобы искусить смертных. В конце концов он и сам жаждал справедливости. Для себя, для других рабов в империи, для всех, кто пострадал от магистров. Он почувствовал злость на себя, на Андерса и на проклятого демона, который занял тело человека, мага, кажущегося таким другим, таким непохожим на магистров. Может, Андерс действительно мечтал о справедливости? Может, он поддался просто потому, что его мягкосердечная и добрая натура не могла пройти мимо обещания наказать тех, кто действительно провинился? Фенрис не был слеп или глуп, он понимал, что не все храмовники – благочестивые рыцари, высокодуховные и моральные. Среди них могли быть действительно те, кто насиловал, кто превышал свои полномочия. Он вспомнил день встречи с Андерсом и свою же мысль: ни один ребенок не заслуживает, чтобы с ним себя так вели. Особенно если он был послушен правилам Круга и не пытался избежать своей судьбы. Но это также не значило, что идея Круга была неправильной, потому что магов нужно контролировать, за магами нужен постоянный присмотр, они, может, не хотели такими рождаться, но они должны понимать, что они опасны для себя и окружающих, они запросто могут превратиться в чудовищ, если поддадуться малейшему искушению. – Отпусти меня, – с угрозой в голосе произнес Андерс. Фенрис только сжал ткань в руках сильнее и встряхнул его. – Ты думаешь, что можешь его контролировать? – Мне не нужно его контролировать! Справедливость – мой друг. И он никогда не сделает ничего, что противоречит его природе. – Ты ненормальный, если думаешь, что твой демон не опасен! – Я НЕ ДЕМОН! Голубое свечение не ограничилось глазами. Все тело Андерса словно покрылось трещинами, через которые в этот мир просачивалась Тень. Это было одновременно ужасающе и до странного захватывающе, отстраненно подумал Фенрис. Он почувствовал странный восторг, охватывающий его чаще всего в пылу боя. Демон показался перед ним, теперь Фенрис был более чем уверен в том, что Андерс не мог контролировать это существо. Но, увидев настоящее обличие демона, Фенрис убедился и в том, что Андерс существовал, его личность, его душа не была поглощена демоном. А значит, его можно было спасти. Он встряхнул захваченное демоном тело, не заботясь о том, что голова Андерса болезненно столкнулась со стеной. Демон взревел, и руки Фенриса словно обожгло. Яркий свет словно пульсировал, взывал к меткам Фенриса, и они отвечали ярким свечением, жжением, вспышками боли. Демон потянулся к нему, его неестественно голубые глаза были сосредоточены на Фенрисе. Он был словно пьян, если только демоны могут опьянеть от чего-то. Фенрис заметил тонкую струю крови, бегущую с виска Андерса. Неужели из-за удара о стену? Демону на это было все равно, он с отсутствующим выражением тянулся вперед, к чему-то… К лириуму. К его проклятым меткам, которые и раньше реагировали так на Тень. Данариусу это казалось забавным, когда Фенрис просто притягивал магию, которая причиняла ему такую боль. Фенрис ненавидел свои метки за это, он был навсегда заклеймен магией, она бежала по его телу, как кровь, чистая энергия, связывающая его с миром по другую сторону Завесы. И теперь он видел, как демон, существо, которому не место было в мире смертных, тянул к нему свои руки. Фенрис едва сдержался, чтобы не отрубить эти руки, напоминая себе, что это – руки целителя, руки, которые спасают других. Он не успел увернуться, и демон схватил его за руку. Боль была ослепляющей, она затопила его сознание и сковала его мышцы. Фенрис почувствовал дрожь, от слабости подогнулись колени, но на чистом упрямстве оттолкнул демона от себя. Три шага назад – и он столкнулся со стеной. Отступать было некуда, но Фенрис и не собирался. Он пытался найти выход, придумать, что делать с демоном, которого привлекал лириум, загнанный под его кожу. Пальцы сомкнулись на рукояти меча, но Фенрис сомневался, сможет ли вырубить демона, даже если воспользуется силой лириумных меток. – Ты пережил такую огромную несправедливость! – прогрохотал демон, делая шаг навстречу Фенрису. – Но ты не можешь или не хочешь видеть дальше своего носа! – Что ты знаешь об этом? – вскинулся Фенрис. Он знал, что с демоном не стоит говорить, что так он только дает демону шанс соблазнить его обещаниями желаемого. – Я знаю, что рабство – это несправедливость! Живые существа не должны быть собственностью других существ! Но Круг – это тоже несправедливость! Маги не должны быть заключены в тюрьмы только из-за того, какими они родились! – Если их не контролировать, они захватят власть и весь мир превратят в свою империю! – выкрикнул Фенрис. Он не просто в это верил, он знал это. Он и сейчас видел, что даже Андерс, который хотел помогать людям, спасать людей, пошел на сделку с демоном, впустил в свое тело тварь из Тени. Если он не устоял, то кто мог? Он должен был знать, что в конечном счете все маги одинаковые. Он должен был! Но Фенрис не хотел поднимать оружие на того, перед кем был в долгу. Но перед ним был не Андерс, а демон. Демон, который перехватил его руку с мечом и сжал так сильно, что Фенрис зарычал сквозь сжатые зубы. Он заехал кулаком по лицу демона и увидел, как его перчатки оставляют кровоточащие порезы на подбородке и щеке Андерса. Демон пошатнулся, отступил назад, и Фенрис воспользовался его явным замешательством, чтобы вывернуться и стукнуть его эфесом меча по голове. Удар получился не таким сильным, как он планировал: положение было неудобным и размахнуться как следует не вышло. Но демон выглядел застигнутым врасплох, действительно шокированным, словно не ожидал, что Фенрис причинит ему вред. В следующий миг они оба бросились навстречу друг другу. Фенрис занес меч над головой, сосредоточившись на том, чтобы не ранить слишком серьезно. Вокруг демона начали потрескивать молнии, он начал выглядеть действительно устрашающе. Его лицо будто подсвечивалось, и из-за света, электрического и потустороннего, теневого, выглядело очень бледным. Кровь на нем выделялась яркими дорожками, сбегающими к вороту мантии по длинному горлу. Кровь напоминала Фенрису, что перед ним все еще был человек, пусть и допустивший непростимую ошибку, заключив соглашение с демоном. Он ожидал, что молния ударит его, ожидал оглушающего разряда, но демон вдруг замер. В один миг молнии исчезли, словно их и не было, словно ве это – лишь фантазия Фенриса. Он увидел, как голубой свет в глазах постепенно угас, как они вернули себе теплый золотистый цвет. Никогда раньше захваченный демоном маг не возвращал себе контроль над телом, не на глазах Фенриса. Имперские маги считали, что они могут контролировать демонов, они шли на сделки, но в конечном итоге превращались в типичных одержимых – безобразных чудовищ, потерянных для самих себя. Но Андерс каким-то образом смог затолкать демона назад, смог вернуться к сознанию. Фенрис замер от неожиданности, и это секундное замешательство стоило ему всего. Андерс бросил на него виноватый взгляд и взмахнул рукой. Под ногами Фенриса на секунду вспыхнула руна, и он почувствовал, что не может пошевелиться. – Я не хотел, чтобы ты это увидел, – пробормотал Андерс, покачав головой. Он был грустным, что Фенрис совершенно не мог понять, и уставшим. – Я не хотел нападать на тебя, но Справедливость не любит, когда его называют демоном. Прости, Фенрис. Мне стоит уйти. Как будто Фенрис мог ему помешать. Андерс выскочил из особняка до того, как он хоть слово успел сказать, только дверь громко хлопнула. Андерс действительно был трусом. Трусом и дураком, потому что Фенрис теперь как никогда уверился в своем желании помочь ему. Если Андерс смог вернуть контроль над своим телом, значит был шанс его спасти. Должен был. Но Андерс не хотел даже слышать его, Андерс просто сбежал. Сбежал, вдруг подумалось Фенрису. А мог ведь ударить его, пусть не чем-нибудь опасным, но приложить хотя бы оглушающей волной. Но нет, Андерс использовал руну паралича, он просто обездвижил Фенриса вместо того, чтобы атаковать. Даже после того, как Фенрис несколько раз неслабо приложил его, он не причинил Фенрису вред. Конечно, руна тоже была опасной, если бы сейчас в особняк ввалились охотники за рабами, со свободной жизнью было бы покончено. На какое-то мгновение Фенрис подумал, что так оно сейчас и будет, что Андерс просто сдал его наемникам Данариуса. И Фенрису придется винить в этом только самого себя, ведь это он доверился, подпустил слишком близко. Но прошло даже меньше минуты, руна под его ногами мигнула ярким зеленым цветом и погасла. Он снова ощущал свои конечности. Первый шаг был неуклюжим, словно после того, как несколько часов простоял на коленях в одном положении. Фенрис мысленно ругнулся на ассоциации из прошлого. Он больше не стоял ни перед кем на коленях часами. Когда наконец ноги начали слушаться, он рванул к двери, рывком открыл ее и выскочил наружу. В голове крутилось одно: Андерс смог подчинить демона, возможно, Андерса удастся спасти. Хотя бы из благодарности Фенрис должен постараться. Из благодарности или для того, чтобы помочь, потому что Фенрис помнил об истории, которую рассказал Андерс рыцарь-капитану, он знал куда больше подробностей, чем все остальные, кроме Серых Стражей. И древние порождения тьмы были куда большей угрозой миру, чем один глупый маг. Если этому глупому магу удастся помочь, они смогут заняться проблемами посерьезнее. Если же нет, Фенрис лично проследит за тем, чтобы демон, засевший в теле Андерса, не натворил проблем, пока они разбираются с проблемами Тедаса. Или пока на горизонте не появится Дайлен Амелл, которому на руки можно будет сгрузить его нерадивого подчиненного. На худой конец в Киркволле всегда оставались храмовники. С этими мыслями Фенрис направился в Клоаку. Хотел Андерс того или нет, он собирался проследить за ним и попытаться помочь. За доброту нужно платить добротой, это Фенрис давно уяснил.