Становление героя

      — Сессия уже подошла к концу? Какие планы на лето?       Доктор Коннорс задавал свои вопросы пока заваривал чай для себя и Питера. Они закончили на сегодня работать над лекарством и как обычно проводили вечер за разговорами. Точнее, в последние дни говорил только профессор. Паркер по большей части отмалчивался или давал односложные ответы.       — Остался только ваш экзамен, — Питер неуверенно повёл плечом, принимая протянутую чашку. — А на счёт лета, пока не задумывался – не до того было.       Коннорс лишь тяжело вздохнул. То, что случилось в башне Оскорп повергло всех в шок. Многое из произошедшего до сих пор покрыто тайной – Фантастическая Четвёрка не торопилась рассказывать, что там произошло на самом деле. Известно лишь только, что виновником всех разрушений был небезызвестный Гоблин. И это было несколько необычно, ведь раньше злодей нападал лишь на те лаборатории, где создавались и производились лекарства. Чем его внимание привлёк Оскорп со своими технологичными разработками оставалось непонятным до сих пор. Однако, несмотря на такое необычное нападение он, наконец, был остановлен. До этого момента малознакомым городу героем – Человеком-Пауком. И если раньше об этом герое, скрывающем свою личность, говорили только в Куинсе, то теперь весь Нью-Йорк обсуждал его.       Но как бы люди ни хотели знать больше, никто не торопился с громкими заявлениями. Известен был лишь тот факт, что Паук находился под крылом Фантастической Четвёрки. Именно они, а точнее сам Джонни Шторм, вынес сильно потрёпанного героя. Но даже он, единственный из Четвёрки, кто любил поболтать с прессой, ничего толком не рассказал. Сообщил лишь об одном: в этом сражении пострадал глава Оскорп Индастриз. Норман Озборн мёртв. Это заявление породило просто шквал вопросов, на которые никто не торопился отвечать. Масса обсуждений, слухов, догадок и сплетен не утихали в течение недели. Но громче всех выстрелил конечно же Джей Джона Джеймсон со своей разоблачающей статьёй.       "Гоблин нанёс свой финальный удар!       Не успел город с надеждой подумать о том, что нападки зелёного безумца прекратились навсегда (ведь его последнее нападение на больницу Принстон было больше месяца назад, хотя раньше он атаковал куда чаще), как ужасные взрывы озарили Оскорп Индастриз. И именно тогда, когда Нью-Йорк совсем этого не ожидал!       К счастью, никто из работников корпорации не пострадал, за что надо благодарить её главу – мистера Нормана Озборна. Ни у кого, кто работал в пострадавших лабораториях не было ночных смен. Но очень жаль, что мы никогда не сможем отблагодарить этого великого человека лично. Ведь именно он стал единственной жертвой битвы между Человеком-Пауком и Гоблином. Да, злодей остановлен. Да, этот новый "герой" спас многих жителей от столь безумного человека. Но какой ценой!       Этому, никому неизвестному "герою", было абсолютно наплевать на то, что кто-то мог пострадать. А ведь обломки от этих кошмарных взрывов могли падать на головы ничего не подозревающих людей! Благо, разрушения ограничивались лишь территорией корпорации. Как этого самозванца в красно-синем костюме только прозвали героем? В обязанности героев входит спасать людей, но никак не убивать! А теперь мы лишились единственного человека, который своим гением в технологиях мог потягаться с Энтони Старком. Ведь когда Старк внезапно решил больше не делиться своими военными разработками, а прибрал всё к своим рукам, в том числе и высокотехнологичный костюм, то именно мистер Озборн пришёл на помощь Америке в вооружении своих бравых солдат. Соединённые Штаты будут вечно в долгу перед корпорацией Нормана Озборна.       Кто бы мог подумать, дорогие читатели! Понадобился всего один так называемый "герой", чтобы вновь поставить нацию на колени. Ведь кто теперь займёт место Озборна? Его сын? У которого диагностировали то же заболевание, от которого умерла и Марта Озборн? Гарри Озборн уже прикован в больничной койке, и нам остаётся только с ужасом ждать, когда объявят и о его кончине.       Приходится лишь гадать, почему же с таким серьёзным и опасным противником сражался какой-то неизвестный в маске. Где же был прославленный Старк? Почему не пришёл сам разобраться со злодеем? Может, это всё лихо спланированный план? Неужели зависть настолько заела нашего Железного Человека, что он решил с помощью незнакомого "героя" избавится от человека, который заработал невероятный успех благодаря оснащению американской армии?       Вот! Вот таким людям, что якобы стоят на нашей защите, нам приходится вверять свои жизни. И неимоверно жаль, что люди, открывающие для нас всё новые просторы космоса, не успели прийти на помощь мистеру Озборну. Ведь именно Человек-Факел, известный Джонни Шторм, сообщил нам эту скорбную весть. Также он лично вынес на руках серьёзно раненного Человека-Паука. Будем надеяться, что они очень скоро поймут, что этот самозванец никакой не герой. Но им нужно время. Всем нам, чтобы оправиться от потери великого человека.       На закрытом собрании учёных, что провожали в последний путь Нормана Озборна, выступил с небольшой речью и сам Рид Ричардс. На него было больно смотреть! Было ясно, что он очень тяжело переживал потерю старого близкого друга. Но он не прервал свою речь, даже когда эмоции начали душить его. Верная супруга стояла рядом с ним, оказывая немую, но такую необходимую поддержку. Старк же, тоже присутствовавший на собрании, лишь сухо и коротко сообщил, цитирую: "Как же нам повезло, что Человек-Паук не позволил Гоблину увеличить количество жертв" – конец цитаты. Действительно, это ведь роковая случайность, что из всех возможных людей единственный погибший именно Норман? По-вашему, выходит так, Старк?       Главное, о чём нам до сих пор отказываются говорить, так это имя виновника разрушений многих больниц и покалеченных жизней. Об этом можно было бы сказать, что это уже ни в какие ворота – скрывать от людей такую информацию, но у лидера Фантастической Четвёрки на это своё мнение. На всё том же собрании учёных ему был задан вопрос, на который он дал категорический ответ, цитирую: "Личность Гоблина никогда и нигде не будет раскрыта. Этот человек мёртв и больше никогда не побеспокоит своими злодеяниями жителей Нью-Йорка. Возможно, назвать его имя было бы правильным, но я не хочу, чтобы Норман сохранился в памяти людей, как жертва этого страшного человека. Пусть для всех он останется невероятным создателем и любящим отцом." – конец цитаты. Что ж, в какой-то степени с этим можно согласиться. Норман Озборн должен остаться в памяти Америки как великий человек, искренне заботящийся о стране столько же сильно, как и о своём больном сыне.       Все, кому не безразлична эта трагедия, могут оставить свои сочувствующие слова на почте нашей редакции. И в следующем номере, который будет полностью посвящён жизни и главным достижениям Нормана Озборна, мы опубликуем отобранное.       Вечная память тебе, Норман.       Дж. Дж. Джеймсон."       Весь университет был в трауре из-за трагедии. Профессора разговаривали с учениками сухо и лишь по делу, а сами студенты старались и вовсе не создавать лишнего шума. Даже почти закончившаяся сессия не приносила прежней радости. Всем сейчас было не по себе. Но хуже всего было Питеру. Вина за содеянное пожирала его до сих пор. Ему было невыносимо больно присутствовать на похоронах Озборна старшего. Ему было страшно смотреть в глаза Гарри, когда тот покрасневшим и потухшим взглядом провожал гроб отца. Гарри не проронил ни единого слова за время всей церемонии. Он даже не отвечал на соболезнования людей. Лишь только когда у могилы остались ректор со своей женой, Питер и Гвен, только тогда Гарри не стал сдерживать рвущиеся слёзы.       Теперь он остался совсем один, лишённый семьи. Да и то ненадолго, как сам всё чаще повторял в последние дни. Паркеру было невыносимо смотреть на страдания друга, поэтому они с Гвен старались всевозможными способами отвлекать его от мрачных мыслей. Пока в один момент Гарри сам не заговорил о произошедшем. Именно в этот момент Питер понял, какую страшную ненависть Озборн таил всё это время в себе. Как он проклинал всех этих героев, что не успели прийти на помощь, проклинал и Гоблина за то, что тот окончательно разрушил его жизнь. Но больше всего он ненавидел Человека-Паука. Именно его он винил в смерти своего отца. Мечтал о мести. Клялся, что не оставит всё так просто. Выяснит, кто скрывается под маской, и отплатит той же монетой за всю причинённую боль.       И почему-то именно тогда у Питера не хватило ума промолчать. Ведь Гарри скорее всего просто надо было выговориться. Но Пит неуверенно попытался оправдать поступки Человека-Паука, хоть и сам не верил в свои слова. Для Гарри же эти слова словно стали последней каплей. Вся его злость переключилась на Паркера. Такой вспышкой ярости он довёл себя до нервного истощения. А Питер как ошпаренный вылетел из палаты. Гвен даже не успела вмешаться в их спор – настолько быстро всё произошло. И теперь ей приходилось метаться меж двух огней – оказывать посильную помощь Гарри с его ухудшающимся состоянием и пытаться вытащить Питера из охватившего его отчаяния. Но Паркер как мог избегал разговоров.       Именно поэтому, пока не закончились экзаменационные дни он проводил вечера в лаборатории доктора Коннорса, копаясь в их записях создаваемого лекарства. В первое время профессора крайне удивляло такое рвение к работе, но потом он отметил странную отрешённость Питера во время работы, и всё встало на свои места – он просто хотел отвлечься от мрачных мыслей. А Пит прекрасно понимал, что доктор Коннорс видел его состояние, и был благодарен за то, что тот не задавал никаких вопросов, позволяя забыться в работе над лекарством.       Паркер даже в лаборатории Четвёрки стал проводить гораздо меньше времени. Потому что там крайне много времени проводил Рид Ричардс. И, видя, как ректор тяжело переживает смерть старого друга, Питеру становилось невероятно тошно от себя самого. Скольким людям он испортил жизнь своей ошибкой. Ведь трагедии можно было избежать. Можно ведь было придумать какой-нибудь другой способ поймать Гоблина.       Конечно, если бы всё закончилось раскрытием личности злодея, то это наделало бы немало шуму. Гарри навсегда был бы заклеймён, как сын безумного преступника, корпорацию Оскорп разорвали бы по частям, замораживая все разрабатываемые проекты. Но тогда всё это смогли бы утрясти. Ричардс взял бы корпорацию под совместный контроль вместе со Старком, а Питер помогал бы Гарри оправиться от пережитого.       Но он совершил роковую ошибку и убил Озборна. И теперь всё происходящее – его вина. Это он виноват в том, что профессор Ричардс сейчас даже со своей командой мало общался, предпочитая одиночество лаборатории. Виноват в том, что Гарри теперь его ненавидел. Пусть него ненависть и была направлена на Человека-Паука. Пит боялся приехать к Мей и увидеть в её глазах такую же бурю эмоций: злость, разочарование, презрение. Он уже не мог выносить окружавшее его со всех сторон порицание. Человек-Паук – злодей, подосланный убийца, никчёмный герой. Паркер помнил каждое прозвище, которым его награждали в Дейли Бьюгл.       Однако, к его удивлению, именно работа в газете помогала Питеру хоть ненадолго забыться. Да, на важные мероприятия его не звали туда как штатного фотографа, но всякие мелкие события в городе он всё ещё мог освещать. Именно в те моменты Питер мог быть самим собой, забывая на время о своём грузе вины, тяжело лежавшем на плечах.       — На сегодня мы, пожалуй, закончим, — доктор Коннорс многозначительно указал на настенные часы. — Мы и так задержались больше положенного. А на экзамен можешь даже и не приходить – за одну только работу здесь тебе можно безо всяких сомнений ставить "отлично".       Как и ожидал Коннорс, эта новость хоть немного да подняла настроение Питеру. Он неуверенно улыбнулся учителю и кивнул, забрал свой рюкзак и уже направился к выходу, когда профессор снова его окликнул.       — Профессор Октавиус на днях зайдёт ко мне узнать о продвижении нашего исследования. Его очень заинтересовала наша работа. Так что, если ему всё понравится, то он обещал помочь нам с новыми материалами для опытов.       — Это ведь хорошо, да? — Паркер неуверенно улыбнулся. — В смысле, чем больше людей будут подключены к исследованию, тем больше шансов, что нам улыбнётся удача.       — Верно, всё так. — Коннорс задумчиво потёр подбородок. — Ну а теперь, иди. С завтрашнего дня и до самой осени ты можешь больше не забивать себе голову нудной учёбой.       — Но ведь я продолжу работать у вас?       На лице Питера успело проступить недопонимание и паника, но профессор только по-доброму усмехнулся.       — А я и не говорил, что ты будешь свободен от работы. Так что от моего нудного ворчания ты не отделаешься даже на лето.       — Тогда до встречи, профессор.       Питер облегчённо вздохнул и плотно закрыл за собой дверь.       

***

      Питер как раз заканчивал настраивать фотоаппарат, когда в комнату снова постучала Мей.       — Ну что ты там копаешься? А вдруг мы опоздаем?       Пит лишь раздражённо вздохнул.       — До открытия ещё уйма времени. Не волнуйся, мы успеем вовремя. Просто я не хочу копошится прямо там. А то вдруг в спешке не так фотик настрою, и выйдут у меня не фото для газеты, а не пойми что. Кларк явно не обрадуется таким материалам.       — Что за Кларк?       Мей с тяжёлым вздохом зашла в комнату, чтобы разложить разбросанные повсюду вещи, пока сам Пит приводил себя в божий вид.       — А я разве не рассказывал? — увидев, как тётя отрицательно покачала головой, он начал пояснять. — После того, как мистер Джеймсон взял на моё место рыжую девушку, Уотсон, кажется, то меня перевели в другой отдел – освещать, так скажем, не самые важные вещи.       — Раз такое событие освещает газета, значит, это важно. — пыталась переубедить племянника Мей. — А тебя так и оставили фотографом? Или ещё и журналистом будешь?       — Нет, в нашем небольшом отделе только Кларк с женой журналисты. Может, с кем-то из них и познакомишься. На мероприятии будут и очевидцы разрушения этой больницы. Планировалось у них взять интервью.       — А ты сам ничего не хочешь рассказать? Мы ведь с тобой тоже там были.       — Определённо нет, — Питер повесил на плечо сумку с фотоаппаратом, и они с Мей вышли из дома. — Не хочу привлекать лишнего внимания. Буду просто тихо и мирно делать фотографии.       — Ага, до тех пор, пока где-нибудь кому-нибудь не понадобится помощь.       Мей старалась крайне деликатно говорить на тему супергеройства. Хоть волнения и немного поутихли после Оскорпа, но о своём альтер-эго Питер всё ещё неохотно разговаривал.       — Может, и так. В любом случае, с тех пор, как Гоблин исчез с улиц города, стало намного спокойнее. Поэтому я не думаю, что кому-то взбредёт в голову устраивать ограбления или нападения средь белого дня.       — И всё же, возьми с собой костюм на всякий случай.       — Не волнуйся, он в сумке.       Пит видел, что Мей действительно волнуется за безопасность мероприятия. Всё же они идут на открытие больницы разрушенную Гоблином, когда они прогуливались рядом. Может, она до сих пор вспоминает этот момент с ужасом.       Они приехали на мероприятие как раз вовремя: люди уже собрались и вот-вот должно было начаться открытие. Питер накинул на шею бейдж, взял в руки фотоаппарат и сделал пару пробных снимков. Глядя на то, как люди беззаботно общаются друг с другом, как свободно разгуливают по территории отремонтированной больницы, Паркеру даже не верилось, что несколько месяцев назад тут были слышны лишь взрывы и крики паники. Всё же как быстро события стираются из памяти в таком бешенном ритме жизни.       — Отлично, тебя как раз и не хватало. — к семье Паркеров подошёл достаточно высокий мужчина в очках, одетый в строгий костюм и бейджем газеты. — Мы с Лойс хотели поговорить с очевидцами перед церемонией открытия. О, ты пришёл не один? Я – Кларк, Кларк Кент, журналист Дейли Бьюгл и непосредственный начальник Питера.       Кларк протянул руку Мей для знакомства. Тётя с благодарной улыбкой ответила на рукопожатие. Кларк и сам лучился доброжелательностью. Сколько уже Питер с ним работал, мистер Кент всегда был таким. Складывалось впечатление, словно в жизни у него всегда белая полоса. Его, конечно, можно было увидеть и серьёзным, когда он занят написанием статьи, и встревоженным, когда близился дедлайн работы, но злым или раздражённым – никогда.       — Я – Мей Паркер, тётя Питера. Надеюсь, не помешаю вам работать, если постою рядом?       — Ничуть, — Кларк уже вёл их чуть в сторону от основного скопления людей. — Вы пришли, чтобы на открытие взглянуть или на работу своего племянника?       — Ну да, действительно, за мной же так интересно наблюдать, — Питер беззлобно заворчал на них.       Но, по правде говоря, Пит действительно чувствовал некоторую неловкость. Он правда боялся растеряться и занервничать под бдительным присмотром Мей.       — Вообще, хотелось бы взглянуть на отремонтированную больницу. Ведь просто не верится, что буквально пару месяцев назад здесь творились такие ужасные вещи: взрывы, все мечутся в панике. Это был настоящий кошмар.       — Вы были здесь, когда всё произошло? — Кларк перевёл удивлённый взгляд с Питера на Мей. — Питер никогда не говорил, что видел нападение своими глазами. Только мимоходом сказал, что тут гуляла семья его однокурсника, и два его брата едва не погибли, но их вовремя спасли.       — Двое детей? — Мей перевела задумчивый взгляд на племянника. — Это не те двое, которых ты вытащил буквально за пару секунд до взрыва?       — Мей!       Питер в немом ужасе повернулся к тёте. Зачем она акцентирует на этом внимание? Ему ни к чему сейчас усиленное внимание к своей персоне. А если об этом напишут, то его обязательно начнут дёргать по этому поводу. Уж, Эдриан точно не отцепиться от него, пока не выведает все подробности.       — Так это ты был тем парнем, который, наплевав на творящееся безумие вокруг, помогал людям спастись? — Кларк от изумления снял очки и протёр глаза. — Многие из очевидцев рассказывали о тебе. Но никто толком не смог разглядеть.       — Значит, так и должно быть. — Паркер серьёзно посмотрел на своего начальника и тётю. — Я не хочу делать из этого какую-то сенсацию! Я спасал всех этих людей потому что мог, и потому что сам так захотел. Но я не хочу, чтобы об этом трубили на каждом шагу. Пусть очевидцы благодарят этого таинственного спасителя. Он их обязательно услышит.       — Героям не нужны маски, они всегда среди нас… — Кларк смотрел на Питера со смесью восхищения и удивления. — Этот заголовок будет отлично смотреться на третьей странице. Отличная идея, Пит!       — А разве у нас не колонка?       Питер был слегка сбит с толку. Когда они начали говорить о газете? Но благодаря смене темы ему удалось немного успокоиться после такой громкой речи. Благо, людей вокруг было немного, и никто не слышал его воодушевлённых слов.       — Очевидцы уже готовы говорить? — Лойс Кент, жена и по совместительству коллега Питера в отделе Кларка, подошла к ним с камерой наготове. — Пора начинать, а то скоро официальная часть открытия начнётся.       

***

      Питер разглядывал пробирки с новым, пока неизвестным ему, содержимым. Одна партия приехала прямиком из Оскорп от доктора Октавиуса. Корпорация понемногу возобновляла свои работы, и совет директоров решил поставить во главе инженерных лабораторий Отто Октавиуса. А он в свою очередь, зная, чем занимался Коннорс, согласился предоставить несколько экспериментальных пробирок.       — С этими будешь работать ты. — профессор Коннорс показал на пробирки Оскорпа. — Это синтезированные сыворотки из тех животных, которые лучше всего проявляют способности к регенерации: губки, амфибии, гидры, лягушки, ящерицы и новорожденные крысята.       — Крысы? — Пит с сомнением посмотрел на препараты. — Хотите сказать, так мало существ способны регенерировать?       — Некоторые эксперименты доказали, что при воздействии на поврежденную конечность новорожденных крысят, конечность способна восстанавливаться. — профессор пояснял всё, не отрываясь от своего дела – извлечения второй партии пробирок из прочного и герметичного чемодана. — Я перечислил только тех, чьи пробирки нам достались.       Чемодан открылся, и из него тут же повалил пар – он поддерживал очень низкую температуру. Коннорс, надев защитные перчатки, аккуратно вытащил прозрачную коробку с толстым защитным стеклом, в которой и находились другие пробирки. Содержимое в них резко отличалось: там была вязкая оранжевая субстанция, которая излучала слабый свет. Этих пробирок было в половину меньше.       — А это что?       Паркер осторожно приблизился. Он и сам был в защите, но этот препарат всё равно внушал опасения. Это больше было похоже на какую-то супер-сыворотку в фантастических фильмах.       — А это то, с чем работать необходимо крайне осторожно. Это невероятно неустойчивое вещество. — Коннорс подошёл и положил руку на плечо Питера. — Одна моя знакомая поделилась своей разработкой. Ты вряд ли о ней слышал – Майя Хансен. Она занималась разработкой этого вещества ещё до твоего рождения, и за все эти годы не вылезала из лаборатории несмотря ни на что. Настолько её и её команду инженеров-биологов поглотили исследования.       Питер молился, чтобы профессор не почувствовал его дрожь. Сколько лет он только и слышал о важности исследований Майи, из-за которых она не могла уделять Питеру достаточно внимания всё это время. Ну да, ребёнок бы ей помешал в работе. Именно поэтому она скинула его на своего старшего брата с женой. Даже отказалась давать свою фамилию. Питер до сих пор не знал, для чего нужна была такая секретность. Что в этом было бы такого?       Или она не хотела, чтобы о его существовании узнал отец? Которого, кстати, Питер тоже не знал. По правде сказать, он вообще ничего не знал о родителях. Майю он видел всего-то пару раз за всю жизнь. И материнскими чувствами она к нему явно не пылала. Так что он и семьёй то её никогда не считал. Пит скорее семью Паркеров своими родителями назвал бы. Они воспитали его, отдали всё, что могли. Вот, кто для него семья. Но имя матери до сих пор больно по нему резало.       — Всё в порядке?       Но Коннорс, видимо, все же уловил странную смену настроения. Пит же попытался изобразить беззаботную улыбку.       — Просто я передумал разглядывать пробирки поближе, как только вы упомянули их нестабильность. Учитывая мою рассеянность в последнее время, мне лучше держаться от них подальше.       — Поэтому, каждый из нас будет работать самостоятельно. Просто займём разные части лаборатории. — профессор стал показывать Питеру его рабочее место. — Центрифуги, микроскопы, газоанализатор, в общем, у тебя будет всё, что необходимо. Я буду давать план работы, но, если понадобится помощь, не стесняйся обращаться. Ведь главное – достичь нашей цели до того, как станет слишком поздно.       

***

      Питер покидал территорию университета, когда на улице уже совсем стемнело. Теперь он всегда так возвращался после работы в лаборатории. Мей даже в шутку начала ворчать на него, что он пошёл весь в мать – настолько с головой погружался в работу, что переставал замечать практически всё вокруг. Питера и самого такой распорядок дня сильно выматывал, но он надеялся, что всё время и все силы, что они с Коннорсом тратят на разработку лекарства окупятся. И Гарри снова будет в порядке. Пусть между ними сейчас разлад, но это же не повод всё бросить. Тем более Пит постоянно интересовался здоровьем друга у Гвен.       Она всегда с охотой всё рассказывала, и поначалу пыталась извиниться за Гарри, за то происшествие. Но Питер сразу же дал понять, что прекрасно всё понимает и пока не будет показываться на глаза Озборну, давая тому время прийти в себя. Но время шло, и девушка начала всё чаще намекать на то, что пора бы им уже встретиться и решить все недопонимания. Паркер постоянно отказывался, ссылаясь на свою занятость, потому что опасался вновь увидеть в глазах Гарри ненависть.       А потом ему действительно стало просто некогда. Гвен же была всё настойчивей, пока пару дней назад не прекратила попытки устроить им встречу. Она вообще перестала писать о самочувствии Гарри. Пит несколько раз собирался ей написать, но руки всё не доходили: тренировки с Четвёркой, работа в газете, патрулирование улиц, работа с Коннорсом – времени совершенно ни на что не хватало.       Питер вытащил свой телефон. Опять ничего. Он решил сам позвонить Гвен, пока не заступил в ночной патруль. Пару гудков он спокойно ждал, но ожидание становилось всё дольше, и когда Пит решил сбросить вызов и позвонить позже, трубку, наконец, взяли.       — Питер? Что-то случилось?       Голос Гвен был очень усталым и каким-то бесцветным.       — Нет, что ты, — Паркера охватило беспокойство. Он давно уже не слышал такого подавленного голоса у девушки. — Со мной всё в порядке. Я просто позвонил, спросить, как дела у тебя, у Гарри, пока у меня выдалось хоть немного свободного времени.       Какое-то время девушка молчала, но Пит и не собирался её торопить. Что-то подсказывало ему – нужно собраться с силами. Им обоим. Потому что…       — Гарри стало хуже. — Гвен старалась говорить спокойно, но немного подрагивающий голос говорил о том, что пусть она уже и выплакала все слёзы, говоря на эту тему, всё же может вновь не сдержать эмоций. — Теперь он даже с кровати встать не в состоянии. Питер… — и вновь пауза, прерывающаяся приглушенными всхлипами. — Врачи говорят, у него в запасе едва ли месяц.       Питер буквально физически ощутил, как что-то внутри него оборвалось. К такому он готов просто не был.       — Как… Что же… Почему…       Пит и сам не понимал, что хотел сказать или спросить. Эта страшная новость всё никак не хотела укладываться в голове. А Паркер даже не хотел верить в это.       — Гвен… — хоть в трубке и было молчание, но Питер знал, что девушка ждёт его слов. — Ты сейчас у него?       — Где же мне ещё быть в такое время? — такими невесёлыми шутками она, видимо, хотела совладать со своими эмоциями. — Меня отец теперь практически каждый день к нему привозит, а то и по нескольку раз в день. Я просто боюсь оставлять его одного, понимаешь? — и снова в трубке слышались всхлипы. — Он теперь совсем ничего не может делать самостоятельно. У Гарри больше не осталось близких людей, кроме меня.       — Пришли мне адрес. — Питер уже поспешно искал какой-нибудь тёмный малолюдный переулок. — И не говори ему ничего о нашем разговоре, идёт?       — Питер, что ты задумал?       Судя по удивлению в голосе, Гвен ожидала от него явно не таких слов.       — Скоро сама всё узнаешь.       На этих словах Паркер просто бросил трубку. Найдя, наконец, подходящий проулок, он быстро забрался по стене на крышу. Там немного пришлось повозиться с одеждой, пытаясь как можно быстрее запихнуть её в рюкзак. С маской на лице он уже чувствовал себя несколько уверенней. Эта мысль пришла ему в голову совсем случайно. Она была идиотской и крайне рискованной. Но сейчас Питера это не волновало. Он просто хотел покончить со всей ложью, что когда-то возникала между ним и друзьями. И он хотел раскаяться перед Гарри открыто. Пусть после этого он говорит, что хочет, пусть и дальше его ненавидит, но он не оставит друга. Только не в такой страшной ситуации.       Нервное напряжение вновь вернулось, когда Паук подлетел уже непосредственно к окну палаты. У неё имелся выход на небольшой балкончик, поэтому Пит притаился в тени именно там. Он видел, как ещё больше осунулся и побледнел Гарри, как Гвен старалась держать на лице улыбку, хотя блеск глаз говорил о том, что она в любой момент может расплакаться. Но они оба старались разговаривать с улыбками на лице. И правильно – из отчаяния потом очень сложно вернуться. Питер прекрасно помнит, каких сил ему стоило вернуться в привычный ритм жизни после смерти дяди Бена. И если бы Мей его не поддерживала, неизвестно смог бы он выбраться из своего отчаяния.       Питер решил не врываться в палату прямо в костюме, поэтому быстро накинул поверх него свою одежду. Но маску оставил в руках. Сделал глубокий вдох и постучал по стеклу. Перепуганные друзья сразу же обернулись на звук. Испуг тут же сменился на удивление, когда они узнали Питера. Гвен поспешно открыла дверь, но изумлённого взгляда не отводила.       — Питер? — Гарри явно был удивлён не только тем, как он появился, но и фактом, что он вообще пришёл. — Как это понимать?       — Пит, ты в курсе, что палата на пятом этаже находится?       Гвен быстрее пришла в себя от удивления и старалась говорить будничным тоном.       — Вообще-то именно об этом я и хотел поговорить с вами.       Питер немного помчался и, глубоко вздохнув, положил маску паука на прикроватную тумбочку. Расстегнул верхние пуговицы рубашки, чтобы был виден костюм, и поднял взгляд на друзей.       — Я – Человек-Паук.