***
— Питер, милый, если уж решил похимичить прямо в комнате, то хотя бы окно открой, — запричитала Мей, только войдя в комнату. — Гарью уже во всей квартире пахнет. — Конечно, Мей, извини. Сейчас проветрю. Питер пробубнил это всё настолько тихо и неразборчиво, что тётя едва поняла его слова. И несмотря на слова Пит так и не выпустил из рук паяльник. Мей лишь устало вздохнула и пошла сама открывать окно. Погода была подстать общему настроению: пасмурно, ветрено, а в некоторые дни и дождливо. Желания выходить на улицу не было совсем. Именно этим Питер оправдывал своё затворничество. Всеми силами пытался отгородиться. Буквально ото всех. Из дома он выходил только на ночные патрули. Либо, когда Гвен приходила за ним. Только она могла оторвать его от самобичевания и не позволяла с головой уходить в работу над костюмом. Это единственное, что спасало от страшных мыслей. Он умер по его вине. Профессор исчез по его вине. Все произошедшие кошмары последних месяцев произошли по его вине. Как такому человеку вообще можно доверить спасать людей? И Гвен каждый раз рассказывала ему. Она стала настоящей опорой. Через неделю после события, что так подорвало моральные силы Питера, девушка неожиданно пришла к нему домой. Мей тогда крайне удивилась такому визиту, ведь в то время Питер ни с кем не выходил на контакт: ни с ней самой, ни с Джонни, который несколько раз приходил и пытался поговорить, ни с самим ректором Ричардсом, пытавшимся добиться хоть какой-то реакции от своего студента. Но Пит даже дверь в свою комнату никому не открывал, и ответом на попытки кого угодно поговорить было лишь молчание. Пока не пришла Гвен. Её он впустил к себе, не раздумывая. Однако всё это сопровождалось уже привычным молчанием. Девушка не возражала, ведь её чувства были похожи. Она теперь тоже очень часто замыкалась в себе, правда, в отличие от Питера, пыталась вернуться в привычный ритм жизни. Она отчаянно старалась занять себя чем угодно, лишь бы не возвращаться мыслями в те дни. Когда им обоим оставалось только наблюдать. И в полной мере ощущать абсолютную беспомощность и безысходность. В тот раз Гвен принесла с собой газету, где была статья Джоны Джеймсона, описывающая события последних дней. Девушка надеялась, что после её прочтения Питер хоть как-то начнёт реагировать. Скажет хоть что-то. Неважно, какими будут эмоции: гнев или печаль, главное – вывести его из этой апатии. “НЬю-Йорк попрощался с возможным будущим гением. Только вчера прошли похороны нового директора компании Оскорп – Гарри Озборна. На церковной службе можно было увидеть абсолютно разных людей: видные деятели наук, которые хорошо знали семью Озборнов, многие преподаватели университета во главе с ректором, что наблюдали заключительные шаги Озборна-младшего в науке. Сверстников – однокурсников и друзей Озборна, из которых некоторые были с молодым человеком до самого конца. На этом мероприятии никто не сдерживал эмоций. Все слёзы и печаль были искренними проявлениями чувств! Каждому, абсолютно каждому было, чем поделиться. Рассказы о детстве, подростковой юности и первых шагах во взрослой жизни – все делились своими воспоминаниями. И тем ещё более печальным становилось это мероприятие. Ведь теперь, со смертью Гарри Озборна, можно говорить ясно – таких людей больше не будет. История семьи Осборнов, к огромному сожалению для всех, закончилась на слишком трагичной ноте. Ведь о внезапной смерти Нормана Озборна все узнали лишь несколько месяцев назад! Для близких друзей семьи смерть Озборна-младшего вероятно стала сильнейшим ударом. Ведь по сути в одночасье не стало самого успешного и самого востребованного инженера как минимум в Америке, и тут же от страшной болезни умирает и всё наследие, что Норман Озборн создавал всю свою жизнь. Что же теперь ждёт детище Озборна? Пока никто не может сказать что-то определённое. Новый директор корпорации – Отто Октавиус отказывается давать интервью прессе. Скажутся ли эти трагичные события на дальнейших планах компании? Будет ли Оскорп и дальше следовать тем традициям, которые заложил Норман Озборн? Нам остаётся только гадать, а уж время покажет, что станет с компанией, которая держала на своих плечах всю страну”. И это правда помогло. После того, как Питер минут десять с самым сосредоточенным выражением лица буравил взглядом несчастную газету, его словно прорвало. С тех пор он стал чуть чаще общаться со всеми, но всё с такой же неохотой. Только с приходом Гвен он становился практически самим собой. Для Мей это стало большим облегчением, ведь она уже голову сломала, пытаясь придумать, как помочь своему племяннику. Теперь девушка стала частым гостем в семье Паркеров. И Питер уже не представлял себе вечерних ужинов без её милых шуточек. Теперь он даже о Гарри мог говорить практически спокойно. Однако только когда Гвен была рядом. Без неё Питер вновь часто становился замкнутым, но уже и сам старался хотя бы немного отвечать, когда к нему обращались. Поэтому сейчас Мей не особо обращала внимание на то, что Пит порой пропускал мимо ушей даже то, на что сам и отвечал. — Сегодня так и собираешься весь день дома просидеть? Женщина присела на кровать, возле которой был рабочий стол племянника. Она терпеливо ждала, когда Питер оторвётся от работы, чтобы ответить. Она помнила, что пришлось пережить мальчику, когда погиб Бен. Тоже был замкнутым и нелюдимым. Тогда Мей тоже едва не отчаялась в попытках достучаться до подростка. В тот раз помогла Майя. Ведь, если Питер тогда потерял дядю, который буквально стал для него отцом, то она потеряла брата. Тогда она не предупредила о своём приезде. Встретились они непосредственно на похоронах. Питер тогда в первый раз увидел свою мать вживую, а не на фотографиях. Знакомство их прошло скомкано: Майя не знала, что говорить, а маленький Пит в стеснении прятался за тётю. Но обсуждение, каким хорошим человеком был Бен, быстро развеяло эту неловкость. После этого момента Хансен стала разговаривать с мальчиком по телефону чуть чаще, чем раз в год. Тогда она помогла ему пережить потерю близкого человека, но сейчас на её помощь рассчитывать не стоило. Питер сам отказался сообщать ей о произошедшем, утверждая о бесполезности этого действия. Майя не знала ни самого Гарри, ни о той крепкой дружбе, что связывала двух парней. Вряд ли ей вообще сейчас было до этого дело. Питер не рассказал тёте, но он присутствовал при разговоре по видеосвязи Рида с Хансен. Она своего сына не заметила, но он прекрасно слышал всё, о чём она говорила с Ричардсом. Её больше волновал взрыв её вещества и какое возможное действие оно оказало на Коннорса. Хотела потребовать у них подробного отчёта о его состоянии, если профессор всё же найдётся. Но Сьюзан категорично отказалась, аргументируя это тем, что в первую очередь они буду заботиться о его здоровье, а потом уже решать проблемы с возможным воздействием препарата. Майя тогда сильно разозлилась, заявляла, что они просто понятия не имеют, с чем вообще могут столкнуться. Но на просьбу Четвёрки предоставить имеющуюся информацию, чтобы, они знали, с чем работать, ответила резким отказом, заявив, что не собирается давать в чужие руки, да ещё и заинтересованной стороне труд всей своей жизни. Поэтому переговоры закончились ничем. Четвёрка продолжала сканировать спутниками город, пытаясь найти хоть какие-то следы доктора Коннорса, а Питер по ночам выходил на свои патрули. Жизнь медленно начала возвращаться в прежнее русло.Глава девятая. Немыслимые потери
24 января 2021 г. в 16:00
"Оскорп встаёт с колен!
С момента смерти главы корпорации Оскорп Индастриз – Нормана Озборна прошло чуть меньше месяца. За это время совет директоров собирался практически каждую неделю, пытаясь решить главный вопрос: какое будущее ждёт компанию? Хоть работа по уже имеющимся проектам продолжается без неполадок, но вопрос о новых разработках стоит ребром. Кто будет выбирать наиболее первостепенные проекты? Кто будет следить за процессом разработок? Ведь раньше всё это брал на себя сам мистер Озборн, являвшийся одним из лучших, если не лучшим, экспертом в этих вопросах. Кандидатура Озборна-младшего была отвергнута сразу – никто не хотел видеть во главе многомиллиардного гиганта неопытного мальчишку, который намертво прикован к больничной койке. К сведению, о настоящем состоянии Озборна-младшего врачи отказываются что-либо говорить.
Но вернёмся к насущной проблеме. Наследнику компании категорически не хотели отдавать бразды правления, будь он хоть трижды гением, как и его ныне покойный отец. За это время начали ходить слухи, что никто иной как Энтони Старк подумывает о покупке Оскорп. Спросите, дорогие читатели, зачем оно ему надо? К сожалению, ответ будет до ужаса банальным. Оскорп выдаёт небывалый оборот денег, а Старк, как мы все знаем, всегда стремился быть самым богатым, самым первым и с самыми передовыми технологиями. Но, к счастью, ничего из этого не успело произойти: ни покупка компании, ни отстранение Озборна-младшего. Адвокаты наследника Оскорпа быстро подсуетились и успели оформить все бумаги до того, как совет директоров решил отстранить от управления парня-инвалида. И с тех пор, дамы и господа, директором, руководителем и собственником компании стал Гарри Озборн.
Эта новость вызвала поистине огромный резонанс в обществе. Кто-то соглашался с тем, что во главе компании должен быть тот, кто на сто процентов понимал, чего именно мистер Озборн хотел достичь. И кто же может лучше всего знать это как не сын покойного главы? Но многие, кто был близок к теме охранных и военных разработок или разбирался в сфере работы в корпорациях, просто за голову хватались и предрекали крах всей Оскорп Индастриз, как только Озборн-младший не сможет оставаться на своей должности ввиду ухудшения здоровья. Но молодой директор и здесь сыграл на опережение всевозможных проблем. Его главным указом стало назначение на пост директора всех инженерных лабораторий доктора Отто Октавиуса. Ранее доктор занимал пост главного инженера, но, видимо, тот факт, что Гарри Озборн является его студентом, помогло ему продвинуться по карьерной лестнице. Но только на время, дамы и господа.
Отто Октавиус является не только учителем молодого директора компании. Но и был в очень близких и даже дружеских отношениях с Норманом Озборном. Возможно, именно этот факт столь близкого знакомства позволил Октавиусу рассчитывать и на нечто большее. Хоть нам и до сих пор неизвестно, насколько серьёзны проблемы со здоровьем у Озборна-младшего, но одно ясно точно – лично он будет появляться в своей компании очень редко. Если вообще будет. А, значит, ему необходим заместитель, чтобы решать текущие дела. И какие же кандидатуры можно рассмотреть на такой серьёзный пост? Да никаких! Именно это и дал понять всем Гарри Озборн, когда без обсуждений такого важного и серьёзного вопроса с советом директоров, он назначил на эту должность… Кого вы бы думали? Разумеется, доктора Октавиуса.
Вот тут, дорогие читатели, впору задавать соответствующие вопросы: это решение было самостоятельным или мистеру Озборну-младшему кто-то “помог”? Было ли это давлением со стороны доктора Октавиуса на своего студента для продвижения по карьерной лестнице? Не являются ли все эти назначения Октавиуса лишь заслугой его тесного знакомства с семьёй Озборнов? Что ж, время покажет, насколько удачными являются назначения лишь из-за близкого знакомства.”
Гарри с тяжёлым вздохом отмахнулся от Гвен, которая зачитывала статью Джеймсона вслух.
— Если судить по его словам, то я вообще ничего не могу сделать без «тесных дружеских знакомств» отца? Профессор Октавиус предложил отцу столько наработок, столько собственных проектов. И даже ни разу не заикнулся о том, чтобы на изобретениях было его имя. Он всё отдавал Оскорп, и отец всегда был только рад сотрудничать с ним. — Гарри снова критично посмотрел на газету, что продолжала держать в руках Гвен. — Повышение профессора было и останется исключительно только его заслугой.
— Да не обращай внимания на Джеймсона, — Питер, что сидел за столом напротив окна, развернулся к ним, откладывая паяльник. — Ему лишь бы найти повод для появления новых слухов и сплетен, или найти человека, которого можно безнаказанно поливать грязью. Всё, что выходит из-под его пера нужно делить надвое: поливание грязью и действительно важная информация.
— Однако, несмотря на это ты продолжаешь работать в газете.
Гвен всегда любила подкалывать Питера по этому поводу. Потому что не так давно Пит сам им рассказал про своё первое задание как штатного фотографа газеты, как его даже не пустили на порог Старк Экспо, как ему пришлось маскироваться, чтобы попасть внутрь, как охранник в итоге всё равно его поймал. И разумеется, чем всё это обернулось для Питера, когда ректору Ричардсу попалась на глаза статья с этой выставки, в которой Паркера указали практически вторым автором статьи.
— Поверить не могу, что это я когда-то предложил тебе туда податься как фотографу, — Гарри устало откинулся на подушки. Ему было крайне тяжело долго находиться в сидячем положении. — Но я рад, что ты находишься не под личным руководством этого хмыря.
— Да, я видела колонку Кентов, — Гвен развернула газету на нужной странице. — Вот, что можно читать и радоваться: там и про благотворительность, и про приюты – сплошной позитив.
— Да потому что даже Джеймсон понимает, что людям нужны не только сплетни, цинизм и оскорбления.
Питер продолжал ещё что-то недовольно бурчать, возвращаясь к тому, чем он тут занимался. А занимался он действительно интересным делом: пытался придумать способ, как самостоятельно регулировать поток света, который попадал в глаза через линзы. Его затемнённые были отличными, правда, только в ясную погоду. Конечно, благодаря своим паучьим мутациям он и в ночное время неплохо видел, но, если ему приходилось драться с бандитами в каких-нибудь тёмных переулках, то там он практически полностью полагался на паучье чутьё. И это надо было как-то исправлять. Он решил вернуться к белым линзам, но сделать их «управляемыми» – чтобы линзы могли повторять любое движение его глаз. Пит уже примерно представлял, как это должно выглядеть, но под такие линзы надо было переделывать всю маску. Благо, новая не требовалась.
— Как же хорошо, что газета… — Гарри немного задумчиво посмотрел на друга. — То есть, работа на Джеймсона не успела полностью испортить твою репутацию.
— Это смотря, в чьих глазах. — Питер, наконец, отложил все инструменты и сел на край кровати. — Я до сих пор не могу забытьтот стыд, когда Старк показал роковую статью мистеру Ричардсу. Он то уже привык к тому, какую чушь порой про него пишет Джеймсон, а мистер Ричардс на меня тогда таким обречённым взглядом посмотрел, словно там была не идиотская статья, а моё личное признание, что я в свободное время стриптизёром подрабатываю в клубах.
Как только Пит закончил говорить, он понять, какую чушь только что сказал. Это подтвердил и общих хохот друзей.
— Питер, попрошу выбирать выражения! — Гвен всё ещё не могла отдышаться от смеха. — Вот от тебя такого я совсем не ожидала. Ладно бы Эдриан так выразился, но тебе не пристало так разговаривать.
— Это ещё почему? — Гарри кинул вопросительный взгляд на Гвен и тут же перевёл его на Питера. — Тот факт, что он теперь известный, пусть и не с очень хорошей стороны, супергерой, ещё не значит, что без маски он не может выражаться так, как ему хочется. И потом, — Озборн хитро прищурился. — Может, мы плохо Питера знаем, и окажется, что этой его тайная мечта.
— Да ну вас! — Пит очень старался выглядеть крайне возмущённым, но в итоге заразительный смех друзей передался и ему. — Нет бы, встать на мою сторону и как-то поддержать, а вы только хуже делаете. Вот услышал бы вас Джеймсон, то-то была сенсация: «Человек-Паук подрабатывает стриптизёром!». Это даже звучит бредово.
— Уверен, через пару лет, когда твоё супергеройское имя будет у всех на слуху, то в сети можно будет найти не только стриптиз в исполнении Паука, но и вещи похуже.
А ведь первое время Питеру было тяжело вот так запросто разговаривать с друзьями о своём альтер-эго. Когда он обо всём рассказал, то ожидал осуждения или непонимания с их стороны. Думал, что Гарри вообще не захочет иметь с ним ничего общего. Что откажется принимать правду о своём отце. Но Гарри до странности спокойно воспринял всё это. Да, он попросил Питера пару дней не приходить, чтобы он мог в полной мере обдумать всё услышанное. А когда Паркер вновь пришёл навестить его, то вёл себя как раньше, до всей этой истории с Зелёным Гоблином. Он никак это не комментировал, и Питер не стал настаивать на этом. И постепенно обсуждение его геройств стало таким же обыденным, как и обсуждение учебных будней.
Благо летние каникулы были в самом разгаре, и они могли проводить время вместе практически каждый день. Хоть Гарри уже и не мог самостоятельно подниматься с кровати, но вместе с Гвен Пит помогал ему перебираться в инвалидное кресло, и они хотя бы по полчаса проводили на улице. Так однажды они пересеклись с Мей, которая устроилась на дополнительную подработку в волонтёрском движении, объясняя это тем, что после отъезда Питера в квартире стало слишком пусто, а ей не хватало обыденного нерабочего общения. Пару раз Питеру приходилось срываться на помощь людям, и тогда он сломя голову возвращался в палату Гарри, а оттуда вылетал уже на паутине и в костюме. Ребята даже шутили, что если кто-нибудь заметит такое, то многие всерьёз начнут считать, что именно Озборн скрывается под маской, а его заболевание – всего лишь прикрытие.
Но сколько бы времени Питер не проводил с близкими людьми, он никогда не забывал о работе в лаборатории. Пусть он иногда опаздывал или появлялся в кабинете профессора Коннорса слишком уж неожиданно, когда тот только вышел в другую комнату за кофе, а буквально через пару секунд Питер оказывался уже за своим лабораторным столом, взмахом руки приветствуя профессора. Коннорс на это никогда ничего не говорил. Удивлялся первое время, но потом перестал обращать на это внимание точно так же, как и на выглядывающие из-под рукавов футболки свежие синяки и ссадины. Лишь изредка мог настаивать на обработке ран, когда Питеру особенно сильно доставалось, и тогда парень молча принимал его помощь. Это негласное правило появилось само собой после того, как Питер в первый раз пытался сам справиться, стараясь не привлекать внимания профессора. Но не обращать внимания на сдавленное шипение с тихие ругательства от парня, который должен был заниматься обычными бумажными расчётами было несколько сложно. И тогда Коннорс, тяжело вздохнув, просто подошёл к Питеру, развернул к себе и сам принялся обрабатывать порез на плече. Он ничего не спросил, ничего не сказал. А Питер лишь тихо поблагодарил его.
—Надеюсь, до такого не дойдёт, — Питер лишь улыбнулся и стал неторопливо собирать свои вещи. — Я вечером ещё постараюсь забежать. Если, конечно, Джонни совсем не умотает меня на тренировке.
— Даже если и умотает, то ты всё равно практически каждый день выходишь в ночное патрулирование. — Гарри лишь неопределённо повёл плечами. — И потом, учитывая способ твоего появления, то правильней было бы сказать, что ты постараешься залететь.
— Не придирайся к словам. — Пит закинул рюкзак на плечо и направился к выходу.
— Вот добегаешься ты так по ночам, что полиция начнёт ругаться на то, что ты отбираешь у них работу. — Гвен пошла проводить Питера к выходу больницы, ведь он крайне редко появлялся с этих стенах как посетитель. — Отец уже начал ворчать по поводу того, что бытовые проблемы – это работа исключительно для полиции. Ведь, как он говорил, им платят не за то, что они просиживают штаны в кабинетах.
— Так и быть, буду оставлять парочку бандитов и для них, — Питер ловко перепрыгнул через турникет, за что получил нагоняй от охранника. — В любом случае они могут попросить меня об этом и сами, ведь я часто сталкиваюсь на месте происшествий с копами.
— Ага, а потом в колонке Кентов появляется статья о наших доблестных полицейских.
— Прошу заметить, что там появляются статьи только о тех случаях, где Человек-Паук замечен не был.
— С такими детальными описаниями и красочными фото, что у меня отметаются всякие сомнения о том, что ты там был.
— Ну вот! Это только подтверждает мои слова о том, что я совсем не мешаю работать полиции.
Они дошли до ближайшего безлюдного переулка, где Пит быстро избавился от лишней одежды, оставшись в одном костюме. Он надел маску и быстро махнул на прощание рукой, тут же взмывая в небо на паутине. Неторопливые полёты в дневное время разительно отличались от его ночных дежурств. Сейчас он мог позволить рассекать воздух в своё удовольствие, вытворяя в небе невероятные кульбиты. И это были непередаваемые ощущения, которыми он мог поделиться только с Джонни. Только он понимал какого это – чувствовать потоки ветра своим телом, ощущать чувство свободного падения, камнем падать вниз и тут же взмывать выше крыш домов, смотреть на город с высоты птичьего полёта.
К сожалению, Пит слишком быстро добрался до базы Четвёрки. Влетел в окно оборудованного тренировочного зала и огляделся. Было пусто, хотя они договаривались с Джонни встретиться именно здесь. Паркер медленно обошёл и другие помещения базы. Никого. Хотя обычно кто-то из них да оставался на базе за мониторами. Паучок подошёл к панели управления и вывел на экран активированные приёмники, которые брала с собой Четвёрка для связи, когда вылетали на какое-нибудь задание. Они все были активны. Неужели в городе случилось нечто такое, для чего понадобился весь состав Фантастической Четвёрки? А его не предупредили? Он ведь тоже мог помочь. Хотя бы людей обезопасить, пока остальные будут разбираться с проблемой.
— Джонни, ты меня слышишь? — Пит активировал свой микрофон. — Что-то случилось? Куда вы все делись?
— Питти, это ты? — судя по звукам, доносящихся их динамиков Шторм был в небе. — Точно, у нас же должна была быть тренировка. Чёрт! — какое-то время он молчал из-за чего были слышны лишь порывы ветра. — Слушай, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Ты лучше помоги Риду и Сью. Может, ты сможешь разобраться, что случилось у вас в лаборатории.
— У нас? — Питер недоумённо уставился на монитор – он не понимал, о чём идёт речь. — О чём ты?
— Иди в лабораторию Коннорса, где вы обычно с ним допоздна сидите. Рид тебе всё на месте объяснит.
И Питер не стал зря тратить время. Через пару минут он уже забирался в окно кабинета Коннорса, чем слегка напугал находящихся там мистера и миссис Ричардс.
— Джонни сказал, что здесь что-то случи…
Паук оборвал себя на полуслове. Дальше спрашивать просто не было смысла. Весь кабинет был перевёрнут вверх дном. А стена, разделяющая лабораторию и кабинет и вовсе была частично разрушена. Точнее взорвана. Пепла и почерневших кусков стены тут было предостаточно.
— Питер, есть какие-нибудь предположения, что тут могло произойти? Хоть что-нибудь сказать можешь?
Рид внимательно осматривал всё, что осталось от лаборатории. Там было всё разнесено вдребезги. А значит, именно в лаборатории произошёл взрыв. Паркер снял маску и сам стал внимательно осматриваться. И приходил всё в больший ужас. Все экспериментальные пробирки, все их вычисления, все образцы прошедшие первоначальную проверку – абсолютно всё было уничтожено.
— А где доктор Коннорс? — Пит медленно подошёл к небольшому чемодану, который отправила профессору его мать. — Тут были пробирки с особо нестабильным веществом. Доктор Коннорс запрещал мне с ними работать, потому что они могли среагировать на любое изменение показателей.
— И что там было?
Рид подошёл ближе и стал рассматривать оставшиеся в чемодане осколки.
— Не знаю. Он сказал, что это был какой-то экспериментальный препарат для регенерации. Майя Хансен предоставила образцы. — Питер быстро подошёл к полуразвалившемуся холодильнику и открыл дверцу, которая тут же с грохотом отвалилась. — И их тоже нет. В смысле – пробирок, то прислал профессор Октавиус из Оскорпа: синтетический генный материал различных животных.
— Надо связаться с этой Хансен, узнать, что именно было в чемодане. Понять, из-за чего произошёл взрыв. И найти Курта.
— Что значит – найти?
Питер непонимающим взглядом посмотрел на Ричардса. О чём он говорит?
— Судя по камерам в коридоре, Курт был здесь, когда взорвалась лаборатория. — Сьюзен подошла ближе и положила руку на плечо Паука. — И засекли в каком он состоянии выходил. Ему сильно досталось.
— Но после того, как он покинул территорию университета, его след оборвался. Поэтому Джонни сейчас прочёсывает ближайшие кварталы от его последнего местоположения.
— Вы хотите сказать, после такого, — Пит обвёл глазами разрушенную лабораторию. — Профессор мало того, что выжил, так ещё и мог самостоятельно передвигаться? Да быть такого не может!
Питер готов был схватиться за голову от отчаяния. Его волновало сразу всё: что могло пойти не так, из-за чего произошёл взрыв, что случилось с доктором Конорсом, что теперь будет с их разработкой лекарства? Паркер просто не знал, за что хвататься в первую очередь.
— Питер, послушай меня, — Ричардс взял его за плечи и развернул к себе, чтобы видеть глаза. — Произошедшее всех выбило из колеи, но нужно собраться. Поэтому я прошу тебя вместе с Джонни осматривать все места, куда в теории мог бы отправиться Курт. Паук, нам нужно, чтобы ты работал с нами в команде. Хорошо?
Питер какое-то время медлил с ответом. Но, глядя в спокойные и сосредоточенные глаза Мистера Фантастика, Пит понемногу успокаивался. Верно, сейчас не место панике. Нужно делать всё, что в его силах, чтобы помочь Четвёрке. Паук утвердительно кивнул Ричардсу и вылетел в окно, натянув на ходу маску. Вернулся сперва на базу, чтобы забрать наушник для связи с Джонни и обозначить фронт работы.
Этими поисками они занимались до глубокой ночи. Пока Сью не попросила всех собраться на базе.
— Я знаю, что никто из вас не хотел прерывал поиски, — Ричардс начал говорить после того, как Питер, уставший после таких долгих полётов, сменил костюм на обычную одежду. — Но мы, наконец, закончили разбирать погромы в лаборатории. Я постарался раздобыть как можно больше информации, чтобы прояснить случившееся. И у меня для вас несколько новостей. В основном – плохих.
Мистер Ричардс кинул печальный взгляд на Питера. Он от этого только сильнее внутренне сжался. насколько всё может оказаться плохо?
— Во-первых, этот взрыв действительно произошёл из-за экспериментального препарата или сыворотки Майи Хансен.
— Она смогла что-то сказать по поводу случившегося? — Джонни даже придвинулся ближе. Он был мрачен и серьёзен, а это значит, их ситуация была действительно критическая.
— Кое-что интересное она действительно рассказала, но в основном это относилось к пояснениям работы её изобретения. Для нас важно лишь одно – она предупреждала Курта об опасности. Хансен неоднократно ему говорила, что препарат очень нестабилен, и спровоцировать взрыть может буквально что угодно. Но Курт всё равно согласился на такой риск.
— Но почему? — Бен в задумчивости переводил взгляд с Рида на Сью. — Я, конечно, помню, что он с Питером над каким-то лекарством работали. Мне всегда казалось, Курт очень много внимания безопасности в любых своих экспериментах. Он тысячу раз подумает, прежде чем взяться за что-то даже относительно опасное.
— Мы тоже с Ридом так считали, пока не узнали, что Майя пытается создать. — Сьюзан снова взяла слово. — У этого препарата невероятные регенеративные свойства. То есть он не просто может восстанавливать какие-то повреждённые участки…
— Этот препарат может регенерировать целые конечности. — Мрачно закончил Рид.
— Хотите сказать, он взялся за такие опасные опыты…
От таких подробностей Питер совсем растерялся. Это что же получается?
— Да уж, хотел искренне тебе помочь создать лекарство для друга, — Джонни невесело усмехнулся. — А получилось, что нашёл и возможное решение своей проблемы.
— Но ведь Курт раньше никогда не акцентировал внимание на своей проблеме с рукой.
— Мне кажется, тут не совсем в этом дело, — Рид отрицательно покачал головой. — Он мог просто задаться вопросом «а вдруг?». Как учёный, я его прекрасно понимаю. Сам бы не устоял перед соблазном провести различные эксперименты. Может, параллельно с разработкой лекарства Курт и занимался чем-то подобным.
— Но теперь этому всему не бывать, — тихо проговорил Джонни, опустив голову. — Ни лекарства, ни возможного возвращения руки.
От этих слов у Питера перехватило дыхание. А гнетущая тишина только всё ухудшала. Столько месяцев работы в пустую? У них ведь почти получилось! А теперь всё?
— Неужели совсем ничего нельзя восстановить? — сдавленно прохрипел Питер.
— Сожалею, — Ричардс в утешающем жесте провёл рукой по его спине. — Но и в лаборатории, и в кабинете было уничтожено всё. И полноценно все записи о вашей работе никак не восстановить. — Пит резко подорвался с дивана и направился к открытой двери на балкон. — Поверь мне, я пытался.
Рид хотел последовать за Паркером, но Сью успела схватить за руку мужа.
— Дай ему время прийти в себя, — она с грустью смотрела на Питера, который уже свесил ноги с перил балкона и тут спрыгнул. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что означает это прекращение работы над лекарством.
— Озборн-младший умрёт, — Бен тяжело вздохнул. — Парню и так осталось недолго, а ведь Питер такие надежды возлагал. Так хотел помочь своему другу.
— А вместо этого будет присутствовать на похоронах. — Джонни не сводил взгляда от места, где совсем недавно сидел Питер. — В бою с ним погиб Норман, а теперь умрёт и Гарри, потому что Пит не успел создать лекарство.
— Вины мальчика в этом нет, — Рид строго посмотрел на Джона.
— А кто говорит, что есть? — Джонни лишь пожал плечами на замечание лидера команды. — Я говорю тебе то, что может думать о себе сам Питер. Есть у него такая привычка – взваливать на себя всё на свете. Он очень долго практически ненавидел себя за гибель Озборна. А теперь ещё и провал с лекарством. Гарри для него не просто друг, а один из самых близких людей. И теперь, когда возможного спасения для него уже нет, думаешь парню легко будет смотреть как кто-то ещё умирает только потому, что он вовремя не успел прийти на помощь?
— Мальчик и правда взваливает на себя неподъёмное. — Бен только нахмурился. — Ребят, с ним надо разговаривать. Дать понять, что даже мы, люди с супер-способностями, не всесильны. А уж он тем более не способен спасти всех. Порой даже наши усилия не могу изменить плачевного исхода.