Питер уже несколько минут заворожённо смотрел на огонь в камине и поэтому слегка вздрогнул, когда Сью мягко тронула его за плечо.
— Мне кажется, ты снова засиделся за учебниками. — хоть она и улыбнулась ему, но в глазах всё равно застыла скорбь, что появилась ещё несколько дней назад. — Все уже разошлись, думаю, и тебе пора. Не то опоздаешь завтра на занятия.
Пит перевёл измученный взгляд на разбросанные тетради, в которых за пару часов так ничего и не написал.
— Вы правы. — он тяжело вздохнул и устало протёр лицо. — Лучше завтра на свежую голову со всем разберусь, чем сейчас из себя пытаться выдавливать что-то.
— Не заставляй Рида завтра ждать тебя.
Сьюзан слегка приобняла парня и тут же поспешно ушла во тьму помещений. А он снова перевёл взгляд на пламя в камине. Как только его установили, Пит стал постоянно сидеть возле него. Ведь это была память о Джонни. Всё, что от него осталось – обрывок костюма с цифрой четыре, который продолжал гореть спустя столько времени. Питер всё хотел узнать причину такого интересного феномена, но… Но не хотел пока бередить незажившие раны. Слишком рано. Надо хоть немного отойти от произошедших тогда событий. Отвлечься. С головой уйти в учёбу, например. Относительно скоро заканчивался семестр, надо бы привести все свои дела в порядок, чтобы никаких хвостов не осталось. Иначе мистер Ричардс снова начнёт ворчать на него, и каникулы, которые Пит хотел бы провести с Мей и Гвен, будут завалены лишь нудной подготовкой к пересдачам.
Кстати, о Гвен. Питер достал свой телефон. Как и думал. От девушки действительно пришло пару сообщений. Плюс, Эдриан оставил пару пропущенных вызовов. Видимо, хотел спросить, как скоро он вернётся в общагу. Значит, надо действительно собираться. Хоть ничего похожего на комендантский час у них нет. Но порой, если нарваться на какого-нибудь особо занудного охранника, то можно надолго застрять, отвечая на вопросы что, когда, зачем и почему такое позднее возвращение в общагу. Благо, Пит мог с лёгкостью попасть к себе в комнату и через окно.
Быстро собрав свои вещи и покинув базу Четвёрки, Паркер резво направился в сторону общежития. Травмы, полученные в битве с Коннорсом практически не болели, мистер Ричардс вернулся и снова преподаёт, на лекциях больше никто не цепляет. Вроде бы вот она – спокойная жизнь. Можно радоваться, что всё, наконец-таки, устаканилось.
Но было совсем иначе. Лекции профессора больше не были насыщены рассказами о его личных экспериментах по той или иной тематике, ночные патрули Паука теперь проходили в непривычной тишине без задорного голоса Джонни в наушнике, тренировки на базе стали рутинными и однообразными без странных, но интересных предложений Шторма. С его смертью изменилось всё. И от этого было никак не скрыться.
Забежав в общагу, Питер спешно извинился перед охранником, которого чуть не сбил с ног. Тот, конечно, что-то проворчал ему вслед, но тормозить не стал. Поднявшись в свою комнату, Пит обнаружил там не только Эдриана и Мелоди, что мрачно буравили взглядом какую-то газету,а также Гвен, которая с видимым облегчением на лице обернулась на звук открывающейся двери, и Барри, который, на удивление, не был поглощён какими-то своими вычислениями, хотя тетрадь с расчётами лежала рядом.
— По какому поводу собрание?
Питер старался придать голосу как можно более беззаботное звучание, хотя угрюмые лица друзей говорили о том, что вряд ли они будут обсуждать хорошие новости.
— Мы решили открыть кружок единомышленников, — начал разговор Барри, любовно поглядывая на свою тетрадь. — Единомышленников, которых уже достало, что Бьюгл так извращает факты в своей статье.
— О чём вы? — конечно же, Питер подозревал, что могут иметь в виду ребята. И именно по этой причине он всячески избегал эту газету все эти дни. — Неужели до сих пор удивляетесь тому, что мистер Джеймсон пишет только то, что ему нравится?
— Предвзятость – это одно, — фыркнула Мелоди и возмущённо отвернулась от газеты в руках Эдриана. — Но искажать факты! Какой он тогда журналист, если пишет всякую выдумку.
— Либо это просто подкуп какого-то нечистого на руку человека.
Гвен кивнула головой и Эдриан с небольшой опаской в глазах передал газету. И первое, чем встретила Питера страница, это большая чёрно-белая фотография Джонни Шторма, которую перечёркивала большая красная надпись “опасен”. Паркер даже опешил от такого. Но, когда он перевёл взгляд на заголовок статьи, то удивление быстро улетучилось. И в груди начал нарастать тяжёлый ком злости.
“Безумные учёные и сумасшедшие герои!
Совсем недавно наш город, в особенности многострадальный Оскорп, потрясла очередная трагедия. Амбициозный эксперимент доктора Отто Октавиуса по производству дешёвого электричества в большом количестве посредством ядерной реакции пошёл совершенно не по плану компании. Нам неизвестно, то ли по глупости, то ли по наивности этот крайне опасный эксперимент проводили в открытом помещении перед огромным количеством людей. Что двигало Октавиусом и остальной группой учёных, когда они решились на такой необдуманный шаг? Ведь в этой массе зрителей была ещё и молодёжь! Совсем ещё юные студенты с горящими глазами смотрели на своих кумиров науки. И, видимо, желая показать себя во всей красе, эксперимент вынесли на широкую аудиторию. Жажда славы? Бахвальство? Как оказалось, ничего из этого, дорогие читатели, только наивная глупость. Именно! И это я говорю про наших знаменитых светил науки!
И мало того, что вся эта затея выглядела даже сама по себе крайне опасной, так на сцену выпустили также и ужасных роботов с искусственным интеллектом. “Они выглядели крайне страшно и опасно, — рассказывает одна из очевидиц произошедшей трагедии. — Хоть они и были прикреплены к каким-то чемоданам, но я всё время опасалась, что в один момент они просто набросятся на толпу людей.” Люди были в ужасе от происходящего! Но что же заставляло их оставаться и продолжать подвергать свои жизни опасности? Может, наличие подозрительно большого количества охраны по периметру зала? А, может, всё дело в том, что был тот, кто людям дал ложное чувство безопасности?
Обычно, про них говорят: это же супергерой, он не даст нам пострадать, он предотвратит трагедию. Но в нынешнем случае всё произошло ровно наоборот. Когда стало понятно, что крайне опасный эксперимент начинает угрожать жизни людей, всех стали в срочном порядке эвакуировать. Учёные и инженеры, наконец, спохватились и попытались взять хоть как-то ситуацию под контроль. Но кое-кому, видимо, захотелось, как говорится, острых ощущений. И поэтому этот человек решил помешать учёным, а точнее, доктору Отто Октавиусу постараться выключить и прервать страшный эксперимент. И вы все, дорогие читатели, прекрасно знаете этого человека – эксцентричного, скандального, безрассудного члена команды Фантастической Четвёрки. Джонатан "Джонни" Шторм, или как его знает бо́льшая часть публики – Человек-Факел. Именно он, и никто больше, повинен в случившемся взрыве в корпорации Оскорп.
Он угрозами заставил доктора прекратить попытки выключить машину. Хотел наглядно показать, насколько он всесилен! И что же произошло? Чем обернулось его желание покрасоваться? Жертвами! Множеством пострадавших и искалеченных людей! У Отто Октавиуса даже не было времени уйти подальше от эпицентра. И теперь он будет навсегда привязан если не к кровати, так к инвалидному креслу. И таких, как он, немало.
Но ведь и это ещё не всё! Никто бы ничего не стал говорить, если бы этот горе-герой принёс публичное извинение всем пострадавшим и далее оказывал бы материальную помощь, чтобы хоть как-то искупить вину. А что мы видим вместо этого? Он пропал! Просто бесследно испарился с места преступления. Оставил разбирать этот бардак полиции. Пожар от взрыва неизвестного механизма оставил тушить обычным пожарным. И чем такое халатное обращение закончилось? А вот чем.
Прошло уже больше недели с этого инцидента, а пожар удалось ликвидировать лишь несколько дней назад! И только потому, что в город в срочном порядке вернулся Рид Ричардс, подчищать дела за своим ненормальным подчинённым. А публично он выступил лишь единожды, когда завал в Оскорп, наконец, разобрали. Ричардс вместе с учёными корпорации поведал, что же на самом деле произошло в тот злополучный день. И куда же делся этот слетевший с катушек герой?
Как оказалось, он не смог сдержать настолько мощный выброс энергии и взорвался вместе с машиной Отто Октавиуса. И, якобы, от него даже ничего не осталось, кроме нескольких лоскутов костюма. Смерть – это всегда ужасно. Я лишь могу посочувствовать миссис Сьюза Ричардс в том, что они лишилась своего родного брата, пусть он был и таким неуравновешенным. И несмотря на это я всё равно буду сомневаться в этих словах до тех пор, пока не пройдут официальные похороны этого недогероя. Ведь Старку же удалось “волшебным” образов вернуться из мёртвых, когда попал в плен. А значит, и сейчас ни в коем случае нельзя терять бдительности.
С уважением Дж. Дж. Джеймсон и М. Дж. Уотсон.”
Питер был на грани того, чтобы разорвать эту газетёнку на мелкие кусочки. Хотя сама газета была абсолютно ни в чём не виновата. У виноватых были конкретные имена. Они даже подписались в конце статьи.
— Неужели после статей Джеймсона, неважно о чём, никто не захотел с ним судиться? — Эдриан недовольно почесал карандашом затылок. — Да он же постоянно всякую чушь несёт! Всех, кого только можно, таким дерьмом обливает, и до сих пор сидит на жопе ровно в своей…
Но такую красноречивую фразу прервала Мелоди, отвесив своему парню смачный подзатыльник.
— Ты не с парнями своими сидишь, чтобы так выражаться. — она сурово на него посмотрела, и Эдриан послушно притих, опустив голову. Но хитрый взгляд из-под белой чёлки ясно говорил о том, что никакой вины он за собой не чувствует. — Но в целом ты прав. Мне тоже это не понятно. Неужели ещё в то время, когда он с такой тщательностью пылесосил Старка, тот ему не смог ничем ответить?
— Старку наплевать на чужое мнение. — Гвен попыталась аккуратно забрать газету из побелевших рук Питера – настолько сильно он вцепился в эту многострадальный кусок бумаги. — Особенно на слова жёлтой прессы. Когда он объявил, что компания перестанет производить оружие, его кто только ни оскорблял. Ему всё было по боку. Он занимался тем, что действительно важно.
— Собирал костюм Железного Человека. — Барри всё же не вытерпел и снова с головой ушёл в свои записи, но при этом не терял нить разговора. — Мысль Гвен идёт по верному курсу. Пусть это и заняло время, но он смог сместить внимание с такой важной новости, как абсолютная смена профиля деятельности компании, на более громкую новость. После его личного признания, все и думать забыли о том, что Старк Индастриз больше не будет производить оружие.
— Хочешь сказать, надо сделать нечто подобное? — Эдриан мигом поднял заинтересованный взгляд на друга.
— Если бы Джонни был жив, он бы всё что угодно сделал. — Питер процедил эти слова сквозь зубы. В нём всё ещё не утихла злость.
— Если бы он выжил, то и статьи никакой не было, — Гвен мягко усадила Паркера на кровать и в ободряющем жесте сжала его руку. — Джеймсон не осмелился бы так открыто нападать на него.
— Да он, наверно, после такого-то заявился бы прямо в здание газеты, — усмехнулась Мелоди. — Спалил бы эту конторку ко всем чертям.
— А ещё мне что-то говорят о выражениях, — недовольно пробурчал Чейз, ещё больше взлохматив свои волосы, чтобы закрыть обиженный взгляд.
— Вот только мой отдел с Кентами трогать не надо, — такая незатейливая шутка, наконец, позволила Питеру хоть немного отпустить свой гнев, и он свободно смеялся над придуманной друзьями историей. — Мне кажется, что только мы, на пару с ещё парой колонок, держим этот истекающий желчью и старческим брюзжанием корабль. А если серьёзно задуматься о том, почему Джона всё ещё у руля, так, мне кажется, ответ достаточно простой. Вполне вероятно, что у него на многих людей высшего круга есть тот или иной компромат, которым он с радостью начнёт шантажировать всех вокруг, как только его попытаются заткнуть.
— И на такого человека тебе приходится работать. — огорчённо вздохнула Мелоди и устало поднялась со стула. — Ладно, с вами было очень приятно поболтать, но меру знать надо. Надеюсь, вы не забыли, что у нас завтра зачёт по атомной. И профессор Беннер, наконец, снова вернётся к нашим занятиям
— Фу, радиационные излучения! — Эдриан скривился так, словно его лицо перекосила судорога. — Терпеть их не могу. Уж лучше Калькштейна слушать две лекции подряд.
— Так, я, походу, тоже сваливаю, пока здесь на начались разговоры об этом ненормальном.
Барри действительно собрал все вещи и покинул комнату парней меньше, чем за минуту.
— Это ж насколько надо ненавидеть человека, — Чейз поднял вопросительный взгляд на оставшуюся аудиторию. — Чтобы сваливать только при одном упоминании имени?
— Если бы ты не спал на лекциях и не отвлекался, — Гвен хитро подмигнула Мелоди. — То уже давно знал, что Барри, после очередного бессмысленного рассказа Калькштейна о какой-то высшей материи, при всех высказал своё недовольство таким подходом к обучению и заявил, что больше ноги его не будет на занятиях с ним.
— Ого, а как на это ректорат отреагировал?
Эдриан даже присвистнул от удивления. Питер тоже слушал с пристальным вниманием. Ведь он сам на этих лекциях посвящает время не учёбе, а разговорам с профессором Коннорсом, который, порой, и сам был не прочь почитать ему лекции на ту или иную тему. Так что Пит тоже был не в курсе многих событий.
— Ректорат вызвал его на ковёр, — Мелоди неуверенно повела плечом. — Уж не знаю, кто и что с ним обсуждал, но, как видишь, исключать его за такое вызывающее поведение не стали.
— Может, профессор Ричардс и сам понимает, какой Калькштейн чудик, — осторожно высказал своё предположение Питер. — Он ведь не на полноценной ставке здесь работает. Возможно, профессор всё ещё надеется, что удастся разыскать доктора Коннорса.
— Неужели Фантастическая Четвёрка его так и не нашла?
Вопрос Эдриана был задан в пустоту, но Пит всё равно начал что-то неразборчиво бурчать, за что получил ощутимый тычок от Гвен.
— В любом случае нам это ожидание ничем не поможет лучше усваивать материал. Пора тоже задумываться над тем, чтобы начать самостоятельно проходит все темы, как это делает Барри. Всяко лучше, чем на лекциях у этого любителя теорий заговоров.
Мелоди и Гвен вместе покинули комнату парней. Эдриан лишь с протяжным вздохом повалился на кровать и неохотно взялся за тетради. Хочется или нет, но подготовиться всё же следовало бы. Но Питера сейчас волновал вовсе не завтрашний зачёт. Он сел на кровать ближе к окну. Ему всегда нравилось, что окна общежития выходили прямо на базу Четвёрки. Это давало какое-то воодушевление. По крайней мере Питеру именно так и казалось. До того, как его взяли в команду. Теперь вид базы внушал уверенность в собственных силах. Но сейчас, из-за всех этих разговоров, Паркер вспомнил, о чём совсем забыл рассказал мистеру Ричардсу. Как-то не до того было всё это время. А теперь Питер даже и не представлял, как с такой новостью подступиться к профессору. Пит тяжело вздохнул. Надо посоветоваться с доктором Коннорсом. Может, он можешь сказать, как лучше сообщить о его проблеме оставшейся половине команды.
***
— А это место гораздо светлее и суше.
Пит всё это говорил, пока крутил головой во все стороны, рассматривая новое жилище доктора Коннорса. Он решил не уходить далеко от идеи, прятаться в случае опасности в канализации, поэтому не придумал ничего лучше, как найти укромное место рядом со станцией водоочистки Норф Ривер. Ещё одним плюсом был тот факт, что эта станция была гораздо дальше от базы Четвёрки, чем прошлое логово.
— Далеко же вас забросило, аж в Западный Гарлем.
— Зато здесь, у станции, гораздо спокойней, чем в канализациях Форт Джорджа, — Коннорс неуверенно повёл плечами, пока разбирал из пакетов всё, что Питер смог раздобыть. Строительная прозрачная плёнка, скотч, изолента, большое количество проводов, немного инструментов по типу отвёрток, молотка, плоскогубцев и всего остального из того, что может понадобиться на первое время, чтобы обустроить более или менее жилое убежище. — Я даже практически перестал превращаться.
— А как же вы следите за происходящем в городе, если не выходите отсюда?
Пит уселся на наспех сколоченный стол и стал разгребать пакеты с провизией. Он старался покупать только те продукты, которые могут прожить долго и без холодильника, так как электричества тут не было и в помине. Паркер старался занять чем-нибудь руки, чтобы поддерживать вид, что начатый разговор завёлся только для того, чтобы заполнить тишину, пока они заняты делом.
— Если ты намекаешь о произошедшем в Оскорп, — док обернулся, прервав своё занятие. — То тут и стараться не надо было. В течение нескольких дней после происшествия город днём и ночью только об этом и гудел. Изредка, по ночам, но я всё же выбирался на улицы, и там уже старался раздобыть хоть крупицы информации того, что же происходит вокруг.
— Значит, вы могли слышать об официальном заявлении мистера Ричардса? — Пит разложил все продукты по стопкам и, немного нервничая, обернулся. — И что вы об этом думаете?
— Да, об этом мне услышать удалось, — Коннорс взял ножницы и кивком головы попросил Питера помочь развернуть плёнку, чтобы заклеить все продуваемые отверстия и оконные проёмы. — Но я сразу же пожалел о том, что решился это всё выяснить. Мало того, что город, да и весь мир по сути, лишился такого сильного героя, так ещё и основной поставщик оружия для нашей страны снова остался без головы. Совету директоров Оскорп теперь придётся хорошо всё обдумать, прежде чем объявлять нового директора. Я более чем уверен, что после такого Отто и сам не захочет возвращаться на свой пост. Произошедшее, скорее всего, слишком сильно скажется на нём. И я сейчас говорю даже не столько о травмах, полученных в результате взрыва, сколько о психологическом давлении. Отто слишком мягкий человек и под таким натиском может быстро сломаться. Тем более теперь, когда работа по сути всей его жизни пошла крахом.
— А вы? — Пит невольно вспомнил, чем закончился их эксперимент. — Насколько сильно ударило по вам наша неудачная разработка лекарства?
Коннорс даже прекратил окна заклеивать от такого внезапного вопроса. На лбу пролегли глубокие морщины, что могло свидетельствовать о том, что он серьёзно задумался над ответом.
— Мне, в некотором плане, гораздо проще было перенести нашу неудачу, — он снова вернулся к работе, но выражение лица всё равно оставалось серьёзным. — С одной стороны, это не было моим фундаментальным проектом. Не буду отрицать, в первые дни я был полностью поглощён мыслями о провале: что послужило причиной, в чём ошибка, что и когда могло пойти не так. Я загонял себя всё глубже и глубже этими мыслями. Но моё отношение в корне поменялось, когда я понял, что во время превращений моя рука полностью отрастает. И тогда пришло понимание – в любом плохом исходе есть и что-то хорошее, даже если оно, на первый взгляд, кажется чем-то незначительным. Пусть я не могу вернуться в свою лабораторию, пусть далеко не все записи сохранились. Самое главное здесь. — Док постучал по виску. — А значит, я могу посвятить себя тому, чтобы рука отрастала уже навсегда, а не только во время превращений.
— То есть, вы будете продолжать исследования, не смотря ни на что?
Такой подход к проблеме Питера слегка удивил. В том плане, что даже с полным провалом доктор всё равно продолжает идти к своей цели. Раз за разом. Пит был уверен, что он бы так точно не смог. Он не может какие-то личные проблемы оценивать хладнокровно. Он всё всегда принимает слишком близко к сердцу.
— Ну разумеется! — Коннорс вопросительно поднял брови, удивившись такому странному вопросу. — Несмотря на то, что со стороны разработки лекарства – это полный провал, однако внезапно это помогло мне сделать то, над чем я сам бился многие годы. Теперь я, в меру своих возможностей, исследую свои превращения. Я практически на сто процентов уверен, что основой этому является Экстремис – разработка Майи. Я тебе вроде бы о ней рассказывал.
— Да, слышал о ней.
От упоминания имени матери Пит даже не вздрогнул. Только если совсем незаметно для взгляда.
— Поэтому я тебя очень прошу, — док строго посмотрел на своего бывшего студента. — Пока я не научусь полностью контролировать превращения и контролировать себя в изменённом виде, даже не думай никому говорить о том, что со мной произошло.
***
Конец семестра ознаменовался неожиданными проблемами. Внезапно частые патрули стали сильно мешать учёбе. Пит снова не мог высыпаться, начал опаздывать на занятия, абсолютно не успевал делать домашнюю работу. Но в плане учёбы помогала Гвен, ведь она понимала сложившуюся ситуацию. Но пока от этого не страдала подготовка к экзаменам, Питер не торопился решать эти проблемы. У него и без учёбы было много дел. Ведь помимо неё он старался незаметно для команды как можно чаще приходить к доктору Коннорсу и помогать ему в меру своих сил. Разумеется, когда он планировал свои опыты по превращению, то всегда предупреждал Паркера заранее.
Вот и сейчас получив такое сообщение, Питер невольно задумался. Зная, что после занятий ему нужно будет забежать ненадолго к доку, он и не строил никаких планов на сегодняшний вечер.
— Пит, я тебе напоминаю, что завтра Калькштейн собирается проводить предэкзаменационную проверку.
Гвен хотела добавить ещё что-то, но внезапно севший рядом Эдриан тут же перебил её.
— Ой, да кому она нужна? — Чейз вытащил все конспекты и развалился на парте. — Учитывая, как он все наши работы проверяет, что насчёт его экзамена вообще париться не надо.
— Тогда, что ты забыл на его дополнительных лекциях?
Гвен сверлила бритый затылок парня строгим взглядом, пока он к ней не повернулся лицом.
— А то же, что и все остальные. Мне нужно доклад для Ричардса доделать, ещё несколько работ сдать. Так как я просто не успеваю за всем во внеурочное время. А его лекции отличный шанс спокойно заниматься тем, что важнее.
— Признайся, что тебя просто Мелоди заставила прийти, — Пит усмехнулся. — Опять начать проседать по предметам, вот и привели тебя сюда за ухо.
— Всё то ты знаешь. — проворчал Эдриан. — Нашёлся тут умник.
— А она сама почему не пришла? — Гвен быстро пробежалась глазами по аудитории. — Я слышала, в комнате ей совсем невозможно заниматься. Её соседка – Ханна с факультета IT может заниматься в комнате абсолютно чем угодно, но только не учёбой.
— Да, она мне постоянно жалуется на эту любительницу тусовок. — Эдриан открыл ноутбук, тетради и начал распутывать наушники. — Я, порой, вообще не понимаю, что она забыла в нашем универе. Тут с обычным то распорядком, порой не успеваешь за таким темпом, который навязывают профессора, а её вообще после занятий за учебниками увидеть практически невозможно.
— Не забывай, что только бюджетники надрывались, чтобы попасть сюда. А для коммеров, конечно, были входные тесты, но когда твой отец Линус Торвальдс, то на многое могут закрыть глаза.
— А вот тут вы ошибаетесь! — Гвен снизила голос, чтобы не привлекать внимание вошедшего профессора. — Может, у неё и знаменитый отец, но она и сама неплохо разбирается в IT сфере. Я, конечно, в какой-то степени понимаю Мелоди – невозможно нормально заниматься, когда на всю комнату играет музыка. Но с другой, стороны, Ханна и не рвалась поступать в наш университет. Как раз отец её сюда и засунул. Она вообще абсолютно другим хотела заниматься в жизни.
— И откуда ты знаешь такие подробности?
Эдриан смотрел на Стейси с огромным восхищением в глазах. Пит на это только усмехнулся. Да, его девушка знает гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
— Не забывай, кем работает мой отец, — ответила Гвен немного стеснительно. — Именно от него я взяла в привычку узнавать как можно больше о людях, с которыми так или иначе контактирую.
— Тогда, может, ответишь и на такой вопрос, — Эдриан бросил хитрый взгляд. — Почему Ханна носит фамилию матери, а не отца?
— Потому что не хочет, чтобы её меряли по нему. — Гвен не растерялась и начала подробно рассказывать. — Она сменила фамилию ещё в средней школе, когда начала всерьёз увлекаться музыкой. Её мать с отцом как раз тогда развелись, и Ханна решила, что будет сама заслуживать себе имя и на том поприще, которое ей больше нравится.
— Ха-ха! — Эдриан не сдержал смех, но вовремя успел замолчать, потому что Калькштейн неодобрительно начал коситься в их сторону. — Ты серьёзно? То есть, вполне возможно, что через несколько лет мы можем увидеть билборды с афишей её концерта? ”Ханна Монтата – мировое турне с её очередным платиновым альбомом” – так что ли?
— Кто знает, — Пит ненадолго прервался от чтения своих конспектов. — Но если всё так и есть, то почему она до сих пор остаётся в нашем универе?
— Хочет доказать отцу, что можно гореть одним делом, но также спокойно справляться и с другим.
— Тогда я вполне понимаю её мотивы, — Питер осторожно поднял взгляд на профессора. — Единственное, о чём стоило бы её предупредить, так этот протест Мелоди. А то она же девушка боевая – терпение лопнет и всё, покажет всем, насколько хороша она в боевых искусствах.
— Чего? — Чейз от удивления захлопнул крышку ноутбука, чтобы внимательно слушать дальнейший рассказ. — О чём ты говоришь? Если бы она занималась чем-то подобным, я бы знал – сколько мы уже с ней вместе.
Гвен лишь искоса глянула на Паркера, а тот в свою очередь слегка повёл рукой в сторону рюкзака, в котором у него всегда лежал костюм. Девушка понимающе кивнула и сделала вид, что эта новость её совсем не удивила.
— В этом нет ничего странного, что она тебе не сказала, — нравоучительно начала Стейси, глядя на вытянувшееся от удивления лицо одногруппника. — Вы, современные парни, от таких сразу же убегаете. Для вас неприемлемо, чтобы девушка была физически более развита, чем вы. Иначе как вы сможете показывать свою крутость, свою мужскую силу?
— Зачем же ты сразу с плеча рубишь? — Эдриан низко склонился над своими тетрадками. Похоже тот факт, что Мелоди умолчала о чём-то из своей жизни, его сильно расстроил. — Пит, а ты откуда узнал, что она хороша в боевых искусствах? Не могла же она рассказать об этом всем, кроме меня?
— Нет, насколько я понял, она старается держать это в секрете ото всех, — от такого удручённого вида друга Питеру даже стало несколько жаль его. — Я узнал об этом ещё в начале первого курса. Гулял по городу, и увидел, что к каким-то девушкам пристаёт группа парней. Хотел было вмешаться, но Понд и сама прекрасно справилась: хорошенько отлупила двоих, а остальные сразу дали дёру. Видимо, переоценили свои возможности.
— Вот как… А она знала, что ты её увидел?
Обычно, Эдриан выглядел настолько сосредоточенным, только когда решал сложные задачи от профессора Ричардса. И Пит тут же поспешил его успокоить.
— Нет, меня там никто не заметил. Её больше волновало состояние подруги, к которой те уроды лапы тянули. И раз она никому этого не рассказывала, то и я решил держать язык за зубами. Ведь и сейчас я чисто случайно проговорился.
— Но всё равно спасибо, что рассказал. — Эдриан потянулся через место Гвен, чтобы хлопнуть Паркера по плечу, и, судя по виду, ей это не очень понравилось. — Я постараюсь поговорить с ней об этом. Это же круто, когда девушка может постоять за себя похлеще многих парней! Но тебя упоминать не буду, — Эдриан хитро подмигнул ему. — А то мало ли, вдруг ей не понравиться сперва это.
Гвен чуть обернулась к Питеру и со счастливой улыбкой прошептала:
— Это точно наш Эдриан-ловелас? Я его совсем не узнаю!
Питер не мог не улыбнуться в ответ и мягко сжал её руку.
— Ну так, не до конца же жизни нам, мальчишкам, оставаться детьми?
Девушка улыбнулась чуть смущённо. Тактичное покашливание со стороны Эдриана напомнило им, что они всё же на лекции сидят. Но пара до самого окончания нудной болтовни Калькштейна так и не перестала обмениваться взглядами. После этих дополнительных занятий, Питер решил пригласить Гвен на следующих выходных к себе. Мей как раз обещала приговорить что-то особенное. Последние дни были на удивление спокойными. Ночная жизнь Нью-Йорка стала менее насыщенной, пусть Питер и продолжал каждую ночь по нескольку часов летать над городом. Он старался не терять бдительности. После Гоблина в глазах общественности Человек-Паук стал действительно настоящим героем, и он старался оправдывать это звание. Несмотря на давление со стороны некоторых газет, Паркер чувствовал доверие людей к себе, и это, как ничто другое, вдохновляло и дальше стараться изо всех сил быть тем Человеком-Пауком, который стал бы надеждой для тех, кто нуждался в помощи.
