гейская солянка.

Тин - самый заезженный мейнстрим университета, ебучее ходячее клише бед боя, найти хотя бы одну первокурсницу, которая бы не изводилась по нему не сможет даже гребаный Шерлок Холмс. Кан считает, что это тупо. Тин всегда вёл себя, как уебок, на пухлых губах наглая усмешка, глаза в прищуре, боевая готовность унизить даже школьника, который попросит подсказать дорогу к факультету. У него шкафчик от записок и подарков не закрывается, серьезно, замок меняли уже четыре раза, а пятого ой как не хочется, поэтому Тин показушно выкидывает все в урну, даже не собираясь читать. Но Тин действительно привлекательный. Ровный нос, подкаченная фигура, просто ахуительные волосы, а плюсом ко всему богатый папочка, подаривший столь привлекательную фамилию. И Кан может быть и влюбился бы, но он никогда не был на волне хайпа, а, если любить Тина не просто мода, то какого хуя вообще? А Тину лишь бы доебаться до Кана, то как Кан отсекал все его подкаты откровенно бесило. Любая девочка, и не только, готова раздвинуть ноги перед ним, а этот мелкозавр все никак не сдавался, да и вовсе никакого флирта не замечал. Они играли в приставку у Кана дома, поглаживания по колену результатов не дали. Когда Тин падает головой ему на колени, Кан слегка растрепывает темные прядки в дружеском жесте. Одна сторона Тина ликует, Кан гладил его, но другая отрезвляет - это не больше, чем жест дружбы. Тин стискивает зубы. — Может прогуляемся? – Тин кидает взгляд на часы. — Можно, только переоденусь, – Кан дожидается кивка и стягивает с себя футболку. Тин зол, его ведет. Мышцы спины блестят от пота и он закусывает губу. Блядский Кан даже не стеснялся при нём переодеваться, вообще его за парня не держал. Кан опять выпрашивает еду. В лапшичной Тин ведет ногой по чужой стопе, но Кану глубоко наплевать, он продолжает махать руками и жаловаться на Пи'Но, который заставил его тренироваться дополнительно. Тин терпеливо кивает и оплачивает счет. — Мы встречаемся, – говорит Тин, когда они садятся в машину. — Что? – Кан смотрит вопросительно, готовясь похлопать себя по щекам, это же сон, да? — Я говорю теперь ты - мой парень, а я - твой. Это не обсуждается, – Тин застегивает ремень. Кану хочется съязвить. Ответить что-то по типу "оу, хочешь потратить все деньги папули на еду для меня?" или "а твои фанатки меня не прикончат?", но он чувствует как краснеет до самых кончиков ушей и все колкости проглатывает. Из всего университета, из сотен девушек и парней Тин выбрал его, неуклюжего, громкого, приставучего, ведущего себя словно ребенок. И Кан готов поклясться, что на всю машину слышит биение своего сердца. Тин никогда не был слишком холоден с ним. Сдержанным, язвительным, саркастичным - да, но не грубым. Кану всегда было уютно с ним, было о чем поговорить, всегда можно было получить поддержку и совет. Кан знал, что за маской эгоистичного долбаеба прятался верный, хороший и очень надежный человек. Кан прочищает горло: — Если ты настаиваешь, – он жмет плечами и закрывает лицо ладонями, чтобы Тин не увидел как его лицо полыхает, а губы тянутся в улыбке. — Настаиваю, – ладони от лица убирает и целует так мягко и сладко, что не сидели бы они в машине, Кан бы точно упал. Руки неуверенно на широкие плечи опускаются и Кан робко отвечает на поцелуй, мягко оглаживая чужой затылок. Тин мысленно ставит галочку, теперь он трогает его волосы отнюдь не по-дружески. "Ебаные мейнстримы оказывается заразные" - думает Кан, а после прикасается своим языком к языку Тина, перелезая к нему на колени. нет, я не против - немножко напуган, ладно иди обниму тебя, дурак. этот мир меня загонит прямо в угол, ведь я с тобой все время так сильно напуган. прошу, не называй меня никогда другом, ведь я могу не проснуться очередным утром.