***
Гермиона, в сотый раз нервно поправляя юбку и приказывая себе держать непринуждённое выражение лица, заскочила в класс за минуту до появления профессора Макгонагалл. Она улыбнулась в ответ на недоверчивые взгляды Джинни и Гарри и села за последнюю парту, которая пустовала в среднем ряду. Учеников на седьмом курсе стало вдвое больше. Многие студенты из-за войны остались повторно в выпускном классе. Некоторые, как Гарри и Гермиона и вовсе впервые осваивали программу и так получилось, что их объединили с недавними шестикурсниками, среди которых была Джинни Уизли. Конечно, учебные методы при директоре Снейпе требовали тотальной корректировки. Поэтому, чтобы догнать программу и успешно сдать экзамены уровня ЖАБА, студентам назначили дополнительные занятия, а также обязательные отработки каждую вторую субботу. Мгновение спустя в кабинет зашёл Малфой, отмеряя одинаковое расстояние между шагами. Прическа и одежда были безупречны, будто это не он только что валялся с разбитым лицом на полу в уборной и не его волосы трепала тонкая девичья рука. Завернув в условно слизеринскую часть класса, Малфой кинул сумку на пол и сел рядом с Забини. Не успела Гермиона подумать о том, где Тео, как он ворвался в класс, задыхаясь, словно бежал десятикилометровый кросс. Просканировав глазами наличие свободных мест, слизеринец нахмурился и поторопился в конец кабинета. Теодор резко плюхнулся на стул рядом с Гермионой, и в этот же момент в класс влетела профессор. — Сегодня у нас финальная практика межвидового превращения перед итоговым зачётом четверти, — артикулировала Макгонагалл. Тео ёрзал на стуле, раскладывал канцелярию перед собой, поправлял копну спутанных волос, обмахивал рукой лицо, ослаблял галстук, в попытке охладиться. Он снял пиджак и, когда, обернувшись, вешал его на спинку стула, по-злодейски подмигнул Гермионе. — Мистер Нотт, с вами всё в порядке? — выстрелив строгим взглядом поверх очков, спросила Макгонагалл. — О да, профессор, — развалившись на стуле и закинув руки за голову ответил Тео; улыбка Чеширского кота расплылась на его физиономии, — сегодня просто лучше некуда! Директриса поджала губы в неодобрительном жесте и отчеканила: — Будьте добры, сосредоточьтесь, юноша. Некоторые ученики, включая Малфоя, шумно обернулись. Тео коварно вздёрнул бровь в ответ на немой вопрос друга, а тот, закатив глаза, покачал головой. Гермиона потупила взгляд, скрывая краснеющие от смущения щёки. Возвратив руки на парту, неугомонный сосед скинул перо на пол между ними. Нахмурившись, но при этом сохраняя улыбку, так, словно точно что-то задумал, Нотт согнулся в три погибели и нырнул под стол. Гермиона краем глаза отметила, что для столь высокого, угловатого парня он был довольно гибкий. Электричество внезапно пронзило гриффиндорку. Она невольно подскочила на стуле, сдержав писк. Поднимаясь с пером в руках, Теодор провёл языком по голой коже от края белых высоких гольф до бордовой клетчатой юбки. — Ты с ума сошёл?! — прошипела Гермиона. — Не понимаю, о чём ты, Грейнджер, — подавляя улыбку, ответил Тео и с деланно-серьёзным видом уставился на Макгонагалл. Гермиона опустила глаза на свои записи, безуспешно пытаясь вникнуть в тему урока. «Вдруг кто-то заметил?». От этой мысли смущение хлестнуло её по щекам, разливаясь жаром до самых лопаток. Ноги, кажется, потеряли чувствительность, а капелька холодного пота скользнула по позвоночнику. Но, несмотря на реакцию организма, Грейнджер окутывало чувство удивительного спокойствия насчёт вчерашних событий. Странно, они ведь так ничего и не обсудили. Просто продолжили… Что? Встречаться? Зажиматься в общественных туалетах? Доводить друг друга до истерики? Она же Гермиона Грейнджер и должна поступать рационально! Но как бы ни убеждала себя гриффиндорка в необходимом поиске объяснений, как бы ни противилась отсутствию логики в действиях их нездорового трио, она не могла отрицать факт того, что её тянуло к… ним. Ей хотелось быть с каждым по отдельности и с двумя одновременно. Парни были такими разными, но в то же время очень похожими друг на друга и в чём-то даже на неё саму. Поддавшись порыву, она подняла на Теодора взгляд. Тёмные хаотичные кудри, спадающие на лоб, густые широкие брови, тёмно-голубые, цвета морских глубин глаза, которые изучали надписи на доске, резкий профиль с ярко выраженным носом и чётким подбородком, создающим сходство с античной скульптурой, длинная шея — её, как и острые скулы, украшали россыпи родинок. Задумавшись над чем-то, Тео закусил губу, и Гермиона почувствовала, как предательские мурашки появились на её руках. Кисть невольно потянулась к его левой руке, бегло выписывающей конспект урока, и коснулась мизинцем. Нотт послал вопросительный взгляд и, увидев в ответ лёгкую, смущённую улыбку, перехватил правой рукой перо и продолжил писать. Он немного придвинулся и освобождённой конечностью невесомо дотронулся до поясницы Грейнджер, забираясь под рубашку. Тепло чужой кожи разносило импульсы возбуждения по телу, концентрируясь внизу живота. И хоть это происходило не впервые, Гермионе были непривычны интимные прикосновения Тео. К такому невозможно было просто взять и привыкнуть. Поддаваясь их маленькой шалости, Гермионе казалось, будто бы она становилась соучастницей преступления. Разум затягивало пунцовыми тучами, слух притуплялся. Она пыталась вспомнить, когда Тео первый раз так к ней прикоснулся…***
Суббота, 24 октября, 1998 год. — Грейнджер, почему ты ещё не собрана?! — влетев в комнату, завопила Джинни. Уизли была при полном параде: тёмный травянисто-зелёный комбинезон из летящей ткани выгодно подчёркивал фигуру, волосы собраны в небрежную косу, на шее блестели связки разномастных цепочек, а глаза выделял едва заметный макияж. Тёплый свет небольшой печи, стоявшей в центре, заливал гриффиндорскую спальню. В воздухе витал аромат тлеющих дубовых брёвен вперемешку с октябрьской сыростью. Еле слышный треск огня успокаивал нервы. На улице стемнело и сквозь зарешёченное низкое окно виднелись мерцающие огни соседней башни. Гермиона читала на кровати, оперевшись на старинное резное изголовье. Тяжёлые бордовые полотна балдахина спадали с грубого каркаса. На ткани виднелись золотые узоры из стилизованных созвездий и планет. — В смысле? — оторвавшись от книги, спросила Грейнджер. — Что значит «в смысле»?! Предхэллоуинская вечеринка, ПОМНИШЬ? — склонилась над жертвой огненная бестия. — А-а-а… — провела рукой по волосам Гермиона, — я забыла, что это сегодня. Гермиона сказала не совсем правду. На самом деле, она надеялась, что забудет именно Джинни. В последнее время «золотая девочка» сторонилась многолюдных мероприятий, предпочитая им уютные посиделки с близкими или чтение наедине. Джинни нахмурила ангельское личико, усыпанное веснушками, но потом резко махнула рукой, повернулась к чемодану Гермионы, расположенному у подножья кровати, и рассекла воздух палочкой. Эмоции на её лице так быстро сменяли одна другую, что можно было подумать, будто Уизли была на грани какого-нибудь редкого психического расстройства. Из тёмно-коричневого, обтянутого потёртой кожей чемодана вылетали вещи Гермионы и кружились в хороводе вокруг рыжей макушки. — Ничего, время ещё есть, сейчас мы тобой займёмся, — щебетала Джинни, решая, что наденет её подруга. — Джин, я не могу пойти. — В смысле? — в точности скопировав интонацию ранее сказанной фразы, спросила Джинни. — Не выдумывай! Выручай-комната, будут все наши, как в старые добрые… — У меня на сегодня уже есть планы, — виновато пожала плечами. — Что? Какие планы? С кем? — Я пообещала Тео, что отредактирую его эссе. Мы встречаемся в библиотеке через полчаса. Джинни внезапно опустила руки, будто они в миг отказали. Ворох летающей одежды стремительно рухнул на пол. Она прищурила глаза и, медленно подкрадываясь к кровати Грейнджер, проговорила: — Что-то ты часто встречаешься с Ноттом… — добавила она в голос подозрение, — зовёшь его «Тео»… — Джинни постепенно забиралась на кровать, — ходишь с ним ночью в библиотеку… Зрачки Грейнджер расширились, она нервно отвела взгляд: — Что за бред? На что ты намекаешь? У нас чисто деловое общение! Общие интересы на почве будущей карьеры в министерстве. К тому же, он умный парень, не похожий на типичного слизеринца. И ночью я ни с кем никуда не хожу, сейчас только половина девятого! — выпалила Гермиона словно отбивалась от атаки десятка пикси. — Вау… — подняла в капитулирующем жесте руки Джинни. — Я хотела пошутить, но, судя по твоей реакции, попала в яблочко. — Не говори ерунды, — отмахнулась Гермиона. Уизли ехидно улыбнулась и, схватив за руки подругу, проскулила: — Пожалуйста, пойдём! Мы так давно не танцевали с тобой! Я тоже имею право на кусочек твоего бесценного «делового» общения. — Я постараюсь закончить быстрее, — сдалась «знаменитая танцовщица», — и загляну к вам. — Класс! — резко спрыгнув с кровати воскликнула Джинни. — Но я тебе не поверю, если ты пойдёшь вот так,— она небрежно провела рукой, указывая на серый свитер и заношенные джинсы. — В смысле? — этой фразой можно было охарактеризовать весь сегодняшний вечер. — Зная тебя, ты сто процентов по пути подумаешь, что неподобающе одета, и свалишь в башню. Так что… — Джинни жестом перебила возражение Гермионы и продолжила: — надень вот это. Во имя нашей дружбы! Чёрное платье, сделанное из вискозы, укорачиваясь на ходу, пролетело сквозь комнату и опустилось на белую постель. Это был компромиссный наряд: длинные объёмные рукава и высокий воротник в стиле Гермионы, но край изделия намного выше колена — в лучших традициях Джинни. — И ещё… — пропала под своей кроватью Уизли и зазвенела какими-то вещицами, — вишенка на торте! Она отлевитировала Гермионе пару крупных золочёных матовых серёжек, которые были лаконичными за счёт круглой формы, но выделяющимися из-за размера. Такие носили в 60-х. Гермиона провела рукой по приятной, слегка переливающейся ткани и выдохнула в согласии: — Ладно, твоя взяла. Джинни залепетала что-то неразборчивое, подлетела к кровати, крепко обняла подругу, и они вместе расхохотались. — Хорошо, я побежала. Буду ждать тебя! Нарядившись в платье и надев серьги, Гермиона пристально вглядывалась в своё непривычное отражение в зеркале. «Ну и как в таком виде можно идти в библиотеку?» Решив разбавить образ, она обула белые, немного изношенные кеды, а серьги спрятала в среднего размера молочную сумочку на коротком ремешке. Минимум макияжа, волосы, как всегда, небрежно растрёпаны. Грейнджер шагала по холодному каменному коридору замка и, встречаясь взглядами со снующими учениками, неловко оттягивала слишком короткое платье. Сегодня была суббота, а значит, можно не носить форму и отвлечься от учебной нагрузки. Но для Грейнджер форма, как и учебная нагрузка, не являлись наказанием. Большинство студентов сбивались в группки у окон и что-то весело обсуждали, а некоторые поодиночке куда-то торопились, наверное, в поисках своей группки. Парочки таились в тёмных углах и тихонько ворковали. Проходя мимо распахнутого во внутренний сад окна, гриффиндорка почувствовала лёгкий осенний ветерок. В свете фонарей виднелись почти опавшие жёлтые листья. Это был тот редкий, один из последних тёплых октябрьских вечеров, который хранил в себе летние воспоминания, но предостерегал о надвигающихся холодах. Нотт в белой школьной рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц, сидел в дальнем углу библиотеки, склонившись над какой-то книгой. Весь большой прямоугольный стол, расположенный меж книжных стеллажей и прилегающий одним боком к высокому готическому окну, принадлежал ему. Немногие предпочитали засиживаться в библиотеке в субботние вечера, и Тео этим пользовался. Его задумчивое лицо освещала красноватая настольная лампа, которая, в отличие от своих коллег, парила в воздухе. Эта неосознанная привычка — поднимать предметы в воздух во время чтения — возникла у Тео, когда он ещё только учил буквы. Услышав поблизости шаги, слизеринец приподнял взгляд, но, не признав в пришедшей девушке Гермиону, опустил… а потом снова резко поднял. Это она? Что? Лампа со стуком опустилась на столешницу. Скользнув взглядом по открытым ногам, Тео изогнул бровь и сказал: — Ммм… Грейнджер, хочешь соблазнить мадам Пинс, чтобы она увеличила для тебя срок хранения книг? Гермиона недовольно нахмурила брови, но через миг захохотала. — Чего не сделаешь ради любимой хранительницы библиотеки, — прошептала она, подтягивая к себе стул и присаживаясь напротив Тео. На столе, как и всегда водилось у Нотта, царил полный беспорядок. В хаосе были разбросаны исписанные беглым острым почерком пергаменты, клочки бумаги с заметками, несколько перьев, пара из которых оказалась обломана, разношёрстные книги и подшитые папки с документами. Аккуратно очистив островок стола, Гермиона расположила свои вещи. — Джинни позвала меня на Гриффиндорскую вечеринку, — объясняя свой наряд, сказала Грейнджер. — Я пообещала, что если быстро справлюсь, то присоединюсь к ним. Так что, доставай эссе. — Какое эссе? — оторвав взгляд от руки Грейнджер, которая утопала в чёрной материи, спросил Нотт. — Ну, что-то, кажется, про редкие заклинания Шотландии… Слизеринец уставился на медовые глаза подруги, и через несколько секунд к нему пришло осознание: — А-а-а, забей. Я его уже сдал. Гермиона вскинула брови. — Вот, лучше посмотри! — Тео поднял в воздух потускневшую книгу с щедро украшенной старинной обложкой и жестом направил в сторону Грейнджер. — Что это? Тео бесшумно поднялся и, обойдя стол, объяснил: — Это записки Кристофера Темпуса! — наткнувшись на вопросительный взгляд, он продолжил. — Изобретателя первого маховика времени. Это редчайшее собрание его подлинных дневников! — проведя пальцами по обложке, Тео стукнул по названию, написанному неизвестными символами. — Я думала, науке неизвестно имя изобретателя… — Да всё ей известно. Просто это тщательно скрывают во избежание… эксцессов. — Где ты её взял? Книге на вид лет пятьсот. — Отец в своё время спонсировал библиотеку, — Тео поджал губы. Ему неловко было вспоминать отца, преданного Волдеморту пожирателя смерти, при Грейнджер. — И после его смерти все книги нашего поместья я направил сюда, что даёт, некие… ммм, привилегии… — довольно протянул он, двумя руками опираясь об угол стола. — Доступ в запретную секцию? — Ага. Я знал… — глаза метались из стороны в сторону, — я был уверен, что эта книга хранится где-то в замке! И я нашёл её! Тео выглядел очень воодушевлённым. Его лицо озаряла улыбка победителя, самого ловкого охотника за сокровищами. Ему хотелось поделиться переполнявшими его эмоциями, и он почувствовал, что может доверить их Гермионе. Теодор стоял так близко, что Гермионе удалось уловить нотки какого-то горького цитрусового аромата. На секунду она прикрыла глаза и незаметно вдохнула поглубже. Необычный запах, исходящий от рубашки Тео, расслаблял и возбуждал одновременно. Гриффиндорка бережно открыла древний фолиант. Где-то над головой послышался вопрос Нотта: — Ты читаешь руны? Гермиона подняла полный укора взгляд. Он издевался? Она же лучшая в классе по древним рунам! — Ой, приношу свои глубочайшие извинения, ваше умнейшее высочество! — правильно истолковав взгляд, промурлыкал Тео и закатил глаза. — Читай! — Но это… — Гермиона пробежалась по строчкам, — не имеет никакого смысла. Я не понимаю. Это какой-то другой язык? — Он зашифрован, — шумно выдохнул Нотт в плечо гриффиндорки. Несколько локонов колыхнулись. — Тебе известен код? — старалась сосредоточиться на предмете разговора Гермиона. — Пока нет. — И ты собираешься его расшифровать сам? — она обернулась, не скрывая удивления. Кажется, цитрусовый аромат усилился. Тео пожал плечами. — Ты же понимаешь, что это сотни тысяч возможных вариантов? — Будет чем заняться на досуге, — усмехнулся Нотт. Гермиона отвернулась и перелистнула ещё пару страниц. Знакомые ей символы складывались в абсолютно несуществующие слова, будто кто-то просто практиковался писать красивые буковки в случайном порядке. Она взялась за кончик бумажного листа, чтобы перевернуть страницу, как вдруг длинная жилистая рука выстрелила указательным пальцем у неё из-за уха и ткнула в книгу. — Ты только посмотри на эти эскизы! — протянул заворожённо Тео и провёл подушечками пальцев по выпуклой гравюре, изображающей первый прототип маховика времени. Гермиона вздрогнула, когда Тео аккуратно убрал волосы возле её уха, чтобы очистить себе обзор. Он заглянул ей через плечо, и она почувствовала, как поднимается температура. — Этот чёрт Кристофер знал толк в эстетике. Он же мог заточить магию путешествия во времени в обычные песочные часы, но превратил изобретение в настоящее произведение искусства. Видишь эти линии? — горячее дыхание коснулось мочки уха. — Это… это прекрасно, — заикаясь, пролепетала Гермиона. Она почувствовала странный микроспазм в животе. Но это было, скорее, приятное ощущение. Ей захотелось податься навстречу теплу, как бабочке, завидевшей огонёк в темноте. Грейнджер поёжилась. — Но как ты будешь искать… подбирать код? Тео опустился на локоть, и их лица оказались на одном уровне слишком близко. Он заглянул в её широкие зрачки и с косой улыбкой шёпотом произнёс: — Наблюдательность — сильнейшее оружие. Пауза на пару секунд повисла в воздухе, как совсем недавно парила красноватая лампа. Ребята замерли, глядя друг на друга. Гермиона невольно закусила нижнюю губу, чем привлекла затуманенный взгляд Тео. Кажется, он приблизился на пару дюймов, протяжно вздыхая… — Ну, раз тебе не нужна моя помощь… — неожиданно громко и бодро выпалила Грейнджер. Тео резко отстранился и, поправив ворот рубашки, сказал: — Не смею Вас задерживать. Гермиона поспешила собрать вещи в несоизмеримо маленькую сумочку. Она суетливо встала, в сто первый раз одёрнула платье и попрощалась: — Желаю удачи в поисках. — Хорошего тебе вечера… тусовщица, — хмыкнул Тео и ещё раз оглядел её наряд. Грейнджер наигранно скривилась, что вызвало у него мягкий смешок. Она покидала зал библиотеки с улыбкой. Тео всегда умел расположить к себе. Когда тонкие ножки в чёрном облегающем капкане завернули за угол, Тео шумно выдохнул и провёл рукой по лицу. «Что это было?» Ураган мыслей ворвался в голову Теодора. Что-то щёлкнуло внутри от их случайной близости. Может, он просто в эйфории от книжной находки? Тео взглянул на пустующий стул напротив и ему показалось, что за столом всё ещё был виден её силуэт. Когда слизеринец дотронулся до длинных кудрявых волос, тягучая, горячая, как сахарный сироп, смола растеклась по расширенным жилам. Кудри Гермионы были на ощупь не такими жёсткими, как у него, и казались более шоколадными, тёплыми, с медным отливом. От неё пахло фруктами или сладостями, или чёртовыми райскими садами и единорогами. Момент, когда он приоткрыл её шею, впечатался в сознание, прокручиваясь, как заевшая пластинка. Хотелось задержаться, хотелось всматриваться в оголённый участок нежной кожи, хотелось прикоснуться. Хотелось прикоснуться. Хотелось прикоснуться. До дрожи хотелось почувствовать на ощупь. Он никогда раньше не воспринимал Гермиону вот так. Почему он не дотронулся до неё? Почему руки налились свинцом? Почему он так легко затаскивает девушек в постель и, не задумываясь, переходит все личные границы, а тут… не смог просто прикоснуться. Что с ним? Чего он боялся? Теодор прикрыл глаза и усмехнулся, покачав головой. «Браво, Тео, ты идиот».***
Поднявшись на восьмой этаж, Гермиона трижды прошла туда-сюда по заветному коридору, желая попасть на вечеринку гриффиндорцев. Ничего не произошло. Возможно, она в действительности не так уж сильно желала оказаться сейчас в людном, шумном месте, ведь выручай-комната открывается только тому, кто действительно в ней нуждается. Зажмурившись, Гермиона искренне пожелала увидеть Джинни и повторила траекторию движения. Открыв глаза, она увидела огромную дубовую дверь в виде арки, украшенную тяжёлой металлической ковкой. Гермиона одёрнула платье, поправила волосы и, глубоко вдохнув, толкнула неподъёмную дверь. В просторном, похожем на готический собор помещении было душно и пахло алкоголем. Стены обнимал голубой тусклый свет, а свод потолка купался в золотых лучах массивной хрустальной люстры. Людей было гораздо больше, чем ожидала увидеть Гермиона. Кажется, здесь тусовались не только гриффиндорцы. Она точно заметила парочку когтевранцев и толпу тихонь из Пуффендуя. Проталкиваясь в дальний угол, ближе к камину, Гермиона натолкнулась на слизеринок. Лощеные, стройные девицы в дорогих нарядах томно потягивали напитки из медных кубков и кого-то обсуждали. Неожиданно Гермиона натолкнулась на что-то тёмное, большое и твёрдое. Малфой. Он был одет в строгий пиджак поверх футболки и чёрные потёртые джинсы. На голове не оказалось классической зализанной причёски — волосы лежали небрежно, но всё же по-малфоевски аккуратно. Непривычно было видеть его таким неформальным. Малфой презрительно скривился, за что получил гневный взгляд в ответ. «Они всех сюда позвали?» На огромном, устрашающем тёмно-красном диване у окна Гермиона заметила Гарри, болтающего с Симусом и Невиллом. Он выглядел расслабленным и весёлым, что заставило подругу внутренне улыбнуться. Как же она была рада, что все терзания и сражения позади, и вечно напряжённый Поттер мог теперь беззаботно раскинуться на мягком чудовище и просто побыть обычным парнем. — Привет, Гарри! — пробравшись сквозь не очень трезвую преграду вскрикнула Грейнджер. — О, Гермиона! Привет! — расплылся в улыбке. Невилл и Симус тоже поздоровались. — Садись к нам! Что будешь пить? — Тыквенный сок, — напоровшись на осуждающий взгляд, она добавила, — сохраняю ясность ума, Поттер! — Я так рад, что ты всё же пришла. Джинни рассказывала о вашей «подготовке». Гермиона улыбнулась, но немного напряглась. Как много подробностей рассказала Джинни? — Да… — протянула, почёсывая макушку, — мне удалось закончить дела пораньше, и вот я здесь, — Гермионе захотелось предостеречь себя от дальнейших расспросов, поэтому она перевела тему, — а где Джинни? — Кажется, она пошла с Луной в уборную. Ну, знаешь, — Поттер закатил глаза, — вы, девочки, делаете это только попарно. — Ну, знаешь ли, однажды я пошла в туалет одна и на меня напал тролль, — напомнила события первого курса Грейнджер. Гарри и Невилл залились смехом. — Я думала это только гриффиндорская вечеринка. Но здесь весь Хогвартс! Я даже Малфоя видела, — перекрикивая музыку, скривилась Гермиона. — Да, эти слизеринцы всегда всё пронюхивают, пёс бы их побрал! Как же они меня бесят! — возмутился Симус. — Такое ощущение, что они думают, раз Макгонагалл позволила им вернуться на учёбу, мы забудем их поступки. Чёрта с два! — воскликнул Невилл. Невилл больше не был похож на простофилю с первого курса. Он возмужал, окреп, во взгляде чувствовалась уверенность, а лицо было покрыто шрамами — трофеями войны. — Два месяца хождения на цыпочках не смогут компенсировать их гнусные рожи! Я клянусь, если этот Монтегю ещё раз откроет пасть в мою сторону… — размахивая руками, Симус облился содержимым кубка. — Чёрт! — Я думаю, они и сами прекрасно осознают шаткость своего положения, — высказался Поттер. — Сомневаюсь, что нас ждут выпады с их стороны после всего, что произошло, — на секунду его лицо окрасила серьёзность. — Но я клянусь! — не унимался Симус. — Ничего, братишка, одну змею я уже разрубил, — подмигнул ему Невилл, и они дико расхохотались, ударяясь бокалами. Парни снова стали о чём-то увлечённо беседовать, а Гермиона почувствовала укол совести. Кажется, она должна была по всем правилам испытывать отвращение к Нотту, потомственному слизеринцу, сыну Пожирателя… Но она не могла себя заставить. Ей нравился Тео. Он казался ей… хорошим. Тео был не похож на тот образ надменного негодяя, истинного змея, антагониста Гриффиндора. Нотт был умным, веселым и с ним было интересно поговорить. А ещё… Грейнджер мотнула головой, прогоняя продолжение нахальных мыслей. Гермиона забралась повыше на диван и, подогнув под себя ноги, стала рассматривать происходящее. Разгорячённые беззаботные студенты отрывались по полной. Мокрые волосы прилипали к румяным щекам, радостные улыбки перекликались друг с дружкой. Громкая ритмичная музыка пронизывала комнату, заставляя двигаться в унисон. Над головами кружились серебряные кусочки фольги, которые появлялись под куполом и растворялись, не успевая коснуться макушек. Периодически в разных концах зала кто-то посылал вверх цветные шары света. Розовые, голубые и фиолетовые сферы хаотично плавали под потолком, освещая разноцветными бликами лица танцующих. Из больших чугунных котлов на полу клубами валил плотный дым. Между телами пролетали медные подносы с закусками и разнообразной выпивкой. Всего полгода прошло после битвы за Хогвартс, но отголоски тёмного времени постепенно таяли, обрастая новыми счастливыми воспоминаниями. Гермионе не верилось, что ещё шесть месяцев назад она тряслась от страха за жизнь близких, а теперь сидит в жаркой комнате и смотрит на весёлые лица. Волан-де-Морт повержен. Его приспешники, Пожиратели Смерти, в Азкабане. Ничто больше не угрожало этому миру. Но на душе всё равно проблёскивала тревога. Она сжимала тисками сердце, заставляя вдыхать глубже. Прохладная слеза скользнула по щеке. Поторопившись стереть предательницу, Гермиона отвернулась от друзей. Между волнами наслаждающихся моментом учеников показались две макушки: огненно-рыжая и снежно-белая. Джинни и Луна шли под руку, и Лавгуд в светящемся жёлто-малиновом платье с открытыми плечами что-то громко кричала на ухо подруге. Грейнджер не без труда слезла с дивана и направилась к девочкам. — Гермиона! — подпрыгнула Джинни и бросилась обниматься. — О чём шепчетесь, детишки? — Привет! — попыталась вдохнуть Гермиона. — Ты говорила, что будут все наши, а тут немного больше людей. — Возможно, кто-то позвал друзей, — пожала плечами Джинни, — а друзья друзей, ну, и в итоге всё вышло из-под контроля. Я думаю, это только на пользу, — она улыбнулась и подняла вверх кубок, который ухватила с мимо пролетавшего подноса. — Долой межфакультетскую вражду! — Джинни процитировала директора Макгонагалл с напыщенно-серьёзным выражением лица и пригубила напиток. — Здравствуй, Гермиона, — инопланетным голосом произнесла Луна. — Ты выглядишь… незавершённой. Грейнджер вопросительно или, скорее, снисходительно улыбнулась. — Чёрт, Луна, ты права! Где серьги, Грейнджер? — Ой, точно. Да, они где-то здесь, — она стала копошиться в сумочке, стараясь выудить пару позолоченных украшений среди стопок книг. Как только вторая защёлка на круглой массивной сережке захлопнулась, Джинни схватила подругу за руку: — Пойдём танцевать! Хохоча, Гермиона смущённо поволоклась следом. Джинни двигалась грациозно, динамично и очень естественно. Огненные волны волос подпрыгивали в такт музыке. Взмахом палочки Уизли выпустила патронус. Лошадь сделала пару оборотов вокруг хозяйки и стремительно выпрыгнула наверх в момент музыкальной кульминации, когда вся толпа подпрыгнула. В серебряных лучах пролетающего над головой животного, многочисленные веснушки стали заметнее на светлом лице. Джинни улыбалась и, казалось, дарила ещё больше тепла жаркой комнате. Луна, как всегда, была на своей волне, и движения её не подходили ни под одну хореографическую классификацию. Пропитавшись атмосферой лёгкости и беззаботности, подняв лицо вверх и закрыв глаза, Гермиона закружилась. — Ну и как там твой эссеист? — вернул на землю голос Джинни. Гермиона скривилась в укоре: — Он не мой. — Немой? — с гиперболизированным удивлением воскликнула Уизли. — А мне казалось, вы любите поболтать, — расплылась в самодовольстве. — Боже, Уизли, оставь шуточки Джорджу. Это точно не твоя сильная сторона. Джинни стукнула подругу, и они расхохотались. Неожиданно кто-то подхватил Гермиону за талию и, резко развернув, при всех поцеловал. — Фу, снимите номер! Грейнджер поспешно отстранилась из-за прошибающей неловкости. Она очень не любила публичное проявление чувств. — Рон? — округлила она глаза. — Почему ты здесь? Ты разве не собирался к Чарли? Что-то случилось? — И тебе привет, Гермиона, — нахмурился Уизли. — Выяснилось, что у мамы появились неотложные дела, и мы решили перенести сходку на следующие выходные, — объяснил он. — Не понимаю, правда, какие могут быть неотложные дела у домохозяйки... Услышав предположение Рона о безделье миссис Уизли, Гермиона нахмурилась: — Понятно… Повисла пауза, которую заполнили громкие биты. Ребята смотрели друг на друга, не зная, в каком ключе продолжить разговор. — Как твоя неделя? — выкрикнули они одновременно. — Нормально, — начала Гермиона и пожала плечами. — В начале недели я помогала Хагриду справиться с первокурсниками. Он, конечно, неисправим. Большую часть времени провела в библиотеке, отрабатывая проплешины в подготовке к ЖАБА. Макгонагалл задала нам… — она не успела закончить. На Рона с разбегу налетел Гарри. — Дружище, привет! Мы тебя не ждали! — Привет! Да, перенесли поездку. Ты слышал новости про Дирби? Парни переключились на обсуждение последних событий в мире квиддича. Они обнялись и направились в сторону дивана. Рон увлёк за собой Гермиону. Бурное обсуждение набирало обороты, привлекая всё больше участников и бокалов пива. Джинни, как ярая любительница квиддича, выступала громче всех. Испытывая абсолютное равнодушие к полётам, сидевшая под рукой у Рона Гермиона ушла в свои размышления. Изредка он оборачивался к ней с чем-то, что не давала расслышать громкая музыка, на что Гермиона отвечала короткими «ага» и «угу», совершенно не понимая о чём шла речь. Гермиону терзали смешанные чувства. Рон такой родной и любимый сидел рядом с ней и обнимал, но по кончикам пальцев ещё постреливало электричество от тёплого, слишком близкого дыхания Тео. Его синие, озорные, воодушевлённые глаза и тонкие пальцы не выходили из сознания. Будто кто-то сделал колдографию и впечатал с внутренней стороны век. Гермиона почувствовала укол совести за то, что дежурно сидела в объятиях Уизли, а думала о другом. Но она не могла не думать. Ей не давал покоя застывший в голове вопрос: что было бы, если бы она не прервала затянувшуюся паузу между ними? Они оказались так близко, что Гермиона сумела рассмотреть его длинные, слишком густые, чёрные ресницы. Что, если бы ей захотелось придвинуться ещё ближе? Нет. Это какое-то безумие. Мимолётное помутнение рассудка. А, может, всё это ей просто почудилось? В порыве обсуждения Рон дёрнул рукой слишком резко и потянул Гермиону за волосы. Он буквально вырвал её из трясины противоречивых мыслей. — Ой, прости, — вполоборота кинул Рон и продолжил беседу. От музыки, громких разговоров и духоты разболелась голова. Гермионе отчаянно не хватало воздуха. — Что-то мне нехорошо, я пойду в башню, — сообщила она. — Оуу, хреново… — все же сумев оторваться от несущейся дискуссии, отозвался Рон, — тебя проводить? — Нет, я справлюсь, веселись, — натянула улыбку Гермиона. — Увидимся завтра? — Завтра я не смогу, — виновато потупил взгляд Уизли, — мы с Джорджем будем пробовать новые изобретения на полигоне. Я бы взял тебя, но это небезопасно. Ты же помнишь Джорджа, он не знает меру, — Рон изобразил ядерный взрыв черепной коробки. — Тогда на следующих выходных? — Тоже не получится, мы же полетим к Чарли. Гермиона жалостливо поджала губы. — Я обещаю тебе писать, — виновато погладил по плечу. — Как будто у тебя есть выбор, — хохотнула гриффиндорка, стараясь разрядить атмосферу. Рон нагнулся и чмокнул Гермиону в губы. Она сразу немного отступила и нежно, смущённо улыбнулась. — Пока, Гарри!— помахала Гермиона, поднимаясь со злосчастного дивана. — Пока, сумасшедшая! — обратилась к возвращавшейся с двумя кубками ярко-синего напитка Джинни. — Ты уходишь? — расстроилась Уизли. — Да, мне на сегодня хватит. — С тобой всё в порядке?— подруга передала напитки Поттеру и, склонив голову, взяла Гермиону за плечи. — Да, всё нормально, — поцеловав в щёчку, Грейнджер поспешила к выходу. Было ли всё нормально? Гермиона отчаянно пыталась найти подходящее название для чувств, которые накрыли её в библиотеке. Они с Ноттом были только друзьями. Деловые отношения. Точно. Тогда почему под рёбрами сильнее сжималось и вибрировало неизвестное чувство? Она ощутила резкий укол в районе сердца, и волна холода пронеслась от солнечного сплетения по конечностям. Рон… Почему она не чувствует проклятого электричества с ним? Почему хочет отстраниться при поцелуе? Это же её Рон. Такой хороший, такой верный, такой… родной. Их объединяла многолетняя история и тяжёлые испытания. Это нельзя было просто взять и перечеркнуть парой морских глаз. Нельзя ведь? От волнения Гермиону стало подташнивать. В мысленных терзаниях она не заметила, как дошла до портрета полной дамы, которая мирно спала, опёршись о мраморную колонну. — Пароль, — услышав посторонний звук, пролепетала сонная картина. — Omnia orta cadunt, — на автомате произнесла гриффиндорка. — Верно, входите. И не смейте больше тревожить мой драгоценный сон! Он разглаживает морщины. Гермиона поднималась по ступенькам в спальню и перебирала в голове тысячи вариантов развития дальнейших событий, ни один из которых не сулил приятных новостей. Она отчаянно хотела найти рациональное объяснение своему состоянию, пока воспоминания нахально подсовывали ей горьковатый цитрусовый аромат.