Воскресенье 25 октября 1998 год.
На завтрак не явилась большая часть старшекурсников. Вчерашняя вечеринка затянулась до пяти утра, о чём Гермиона догадалась по шумному возвращению младшей Уизли.
Косой луч утреннего солнца струился сквозь высокие витражные окна Большого зала. Золотые пылинки танцевали неспешный вальс, наслаждаясь осенним теплом.
Гермиона завтракала одна, недалеко от компании первокурсников, и наблюдала, как они удивлялись чудесному появлению разнообразных яств на столе. Особенно восторженными выглядели ребята, которые, судя по всему, не принадлежали ни к одному древнему магическому роду. Они были робкими, но любознательными. Один светловолосый парнишка не мог поймать медный кофейник, пока соседка не показала ему, что нужно просто постучать пальчиком по чашке, и посудина сама нальёт какао.
На лице Гермионы, освещённом осенними лучами, дрогнула улыбка. Когда-то и она была такой. А сейчас Грейнджер сама может удивить кого угодно уровнем своих магических способностей. Или это не ей присвоили звание «умнейшей ведьмы своего времени»? От этой мысли на лбу появилась складочка недовольства.
Расправившись с сэндвичами и салатом, Гермиона принялась читать «Ежедневный пророк», попивая чёрный кофе.
Вчерашний вечер оставил после себя липкий осадок неопределённости. Гермиона плохо спала, страдая от назойливых сновидений. Старые душевные раны после битвы за Хогвартс ещё не затянулись, поэтому к сценарию кошмаров с погонями и зелёными вспышками добавились синие глаза и слёзы, текущие по веснушчатым щекам.
Гермиона не глядя стукнула два раза по чашке, и порция кофе восполнилась.
В дальнее, вечно открытое окно с шумом впорхнула стая разномастных сов. Грейнджер взглянула поверх газеты с движущимися изображениями. Утренняя почта. Мелкое, серое пернатое существо приземлилось на столе возле Гермионы, сбив тарелочку с эклерами.
— Сычик!
Аккуратно взяв желтоватый конвертик из клюва совушки, Гермиона дала ему взамен орешек. Довольно пощёлкав клювом, птичка издала урчащие звуки.
Конверт был подписан знакомым размашистым почерком:
«Гермионе Джин Грейнджер».
Гермиона закатила глаза. Было крайне нелепо, когда близкие использовали её второе имя в повседневной переписке. Это нагоняло лишний пафос.
«Мне показалось или ты вчера ушла расстроенная?
Надеюсь, я ничего не наговорил опять.
В любом случае прошу прощения за что бы то ни было и уже скучаю по тебе!
Рон».
Гермиона прижала к груди прочитанное письмо и закрыла глаза: «Нет, Рон, тебе не показалось». В кои-то веки ему удалось правильно считать эмоции, хотя это никогда не было большой проблемой — у Гермионы всё всегда было написано на лице. Она не умела скрывать чувства.
Жар поднялся по шее. Гермиона задрожала. Но почему? Ничего ведь не произошло. Она ни в чём не виновата. Тогда откуда взялся этот горький привкус?
Нужно написать ответ. Гермиона достала из сумочки, зачарованной заклинанием незримого расширения, клочок почтовой бумаги. Она уставилась на пустой лист, не зная, с чего начать. Описать свои эмоции? Поделиться переживаниями? Отделаться общими фразами? Или вообще… ничего не отвечать?
Да что с ней такое? Гермиона встряхнулась и провела рукой по лицу. Отпила ещё кофе. Сидящая на столе птица нервно дёрнула крылом, мол: «Давай скорее!».
«Рон ни в чём не виноват и точно ничего не понимает. Не стоит делать из мухи слона».
Возможно, у неё временное помутнение, и оно скоро пройдёт. Да, нужно просто это переждать.
Поглубже вдохнув, Гермиона взяла перо и написала ответ:
«Всё в порядке. Просто не люблю шумные сборища. Надеюсь, ты весело провёл время.
Хорошего дня,
Джорджу привет!
Гермиона».
Схватив узловатыми лапками конвертик, Сычик неуклюже вспорхнул и улетел вслед за своими давно уже справившимися с заданием собратьями.
Резкий шум на противоположном конце Большого зала привлёк внимание. Гермиона заметила толпу семикурсников, сбившихся за столом Слизерина. Некоторые из них были на вид помятыми и растрёпанными, а тёмные круги под глазами выдавали вчерашнее веселье. Предметом шума, судя по наблюдениям Гермионы, являлась новая метла Малфоя. Парни, обступившие ловца, что-то рьяно выкрикивали и рассматривали распечатанный летательный аппарат. Теодор сидел слева от Малфоя и не проявлял особого энтузиазма. Он что-то пил и поглядывал на происходящее, отвешивая короткие комментарии Драко. Через пару минут к столу подошёл уставший «призрак» Забини и плюхнулся с другой стороны от Тео. Друг протянул ему чашку с дымящимся напитком и что-то влил туда из маленького хрустального сосуда. Забини, поморщившись, выпил содержимое и встрепенулся.
Блейз переключил внимание Теодора на себя. Он рассказывал какую-то пикантную историю, явно преувеличивая произошедшее. Об этом можно было судить по скептической улыбке Теодора. К диалогу подключился и Малфой. Видимо, парни в красках пересказывали события вчерашней ночи и упрекали друга в отсутствии. Они кричали, перебивали друг друга и заливисто хохотали. Гермиона никогда раньше не замечала, что слизеринцы умели нормально общаться, умели радоваться, умели… дружить.
Забывшись в размышлениях, она напоролась на пару синих глаз. Чёрт! Тео, смеясь над очередной небылицей Забини, взглянул на Грейнджер и задержался. Гермиона, не в силах отвести глаз, чувствовала, как под рёбрами снова что-то сжималось. Что за орган там находится? Может, она больна? Пронзая аквамариновыми пулями, Нотт сделал глоток, и, скрыв эмоцию за чашкой, перевёл взгляд на Малфоя.
Алые щёки горели огнем. Гермиона, отчаянно желая скрыть лицо, вцепилась в «Ежедневный пророк» так, будто от этого зависел её здравый рассудок. Она попыталась сделать пару глубоких вдохов и почувствовала, как спазм под рёбрами постепенно стал ослабевать.
Боковым зрением Грейнджер заметила, как Малфой, гордо неся перед собой новую метлу, покинул зал в сопровождении преданной свиты. Тео остался за столом. Он что-то читал и допивал свой напиток.
Гермиона собрала вещи в сумочку, натянула мантию и направилась к выходу. Несколько малышей проводили знаменитость восторженным взглядом. Почти у самых дверей темнокожая студентка несмело протянула колдографию, на которой было изображено звёздное трио, и попросила расписаться на память. Замявшись, гриффиндорка всё же оставила автограф, но её нутро всецело сопротивлялось происходящему.
Миновав тяжёлые двери Большого зала, Гермиона услышала знакомый голос позади:
— Мисс Грейнджер, распишитесь у меня на груди!
Тео оттягивал правой рукой рубашку, оголяя место для предполагаемого автографа. На лице расплылась невинная улыбка. В другой руке он держал несколько книг.
Гермиона презрительно прищурилась, а затем сказала:
— Доброе утро, Нотт.
— Привет, — Тео поравнялся с ней, — «великое попоище» не сразило тебя?
— Я ушла раньше.
— Переписывать моё эссе?
Они встретились глазами.
— Просто не люблю шумные компании, — пожала плечами Гермиона.
— Понимаю. Всё равно потом самое интересное тебе преподнесут во всех подробностях эти идиоты.
— Ты тоже не любишь тусовки?
— Пустая трата времени, — отмахнулся Тео. — Предпочитаю слышать своего собеседника. Да и к тому же на таких мероприятиях вечно наливают какое-то дерьмо. Хотя иногда люблю потанцевать.
— Не понимаю, о чём можно
беседовать со слизеринцами… — вырвалось у Гермионы.
Тео остановился. Гермиона тоже. Он нахмурил брови, сделал шаг навстречу и, склонившись, низко произнес:
— Но ты же
беседуешь… — подмигнул.
На секунду Гермиона потеряла дар речи, но когда его обрела — не нашла, что сказать. Поджав губы, она просто продолжила идти. Под кожу медленно пробирался цитрусовый аромат.
— Какие планы у «золотой девочки»? Спасёшь чей-нибудь мир? — веселился Тео.
Грейнджер нахмурилась и скривилась в отвращении:
— Перестань!
Тео ещё шире улыбнулся.
— Собираюсь наведаться к Хагриду. Мы с Гарри обещали заглянуть, но Поттер вчера перебрал, поэтому я, пожалуй, пойду… — она не успела договорить.
— Одна… — задумчиво закончил фразу слизеринец.
— Д-да, — Грейнджер удивлённо посмотрела на Нотта, который теперь не выдавал никаких эмоций.
Вдруг что-то необъяснимое будто заставило Гермиону произнести следующие слова:
— Пойдём со мной! Погода такая…
чудная! — слова звучали будто не от неё самой, а где-то сбоку.
— Нет, — ни на секунду не задумавшись, выпалил слизеринец, — мне нужно в библиотеку.
«Какая дура! Ну, конечно, он с тобой никуда не пойдёт. Зачем вообще нужно было его звать? Кто он тебе такой?». Беспощадный бич хлестал по рассудку Гермионы, превращая мысли в пёстрое месиво.
— Тогда, хорошего дня… — промямлила она, сворачивая к выходу из замка.
Теодор кивнул и стремительно направился в сторону коридора, ведущего к библиотеке.
Гермиона посмотрела в небо и сильно сжала челюсти от злости на себя. Неловкость ситуации заставляла желать скоропостижной кончины. Выдохнув, она спустилась по лестнице, привычно считая ступеньки, и пошла в сторону запретного леса.
— Грейнджер, стой! — Тео выскочил на крыльцо. Он быстро перебирал ногами, полы мантии игриво развевались на ветру. — К чёрту библиотеку, никому не помешает проветрить голову, — он улыбнулся, — тем более, погода такая
чудная! — процитировал Гермиону голосом Лавгуд, за что получил удар в плечо.
Октябрь расстелил золотые одеяния, хвастаясь ими в переливах солнца. Лучи щекотали высохшие листья, а деревья будто бы хохотали, покачиваясь. Холмы были устланы неизменно зелёным покрывалом мха. Из леса доносилось пение птиц, которые остались зимовать. Ветер играл волосами идущей пары, взъерошивая беспорядочную тёмную копну волос Тео и перебирая каштановые локоны Гермионы.
— Как твои поиски кода?
— В процессе… — задумчиво протянул Тео. — Возможно, мне понадобится больше времени, чем я предполагал.
Гермиона скептически прыснула.
— Ну хоть какие-то зацепки у тебя есть? Каков план действий?
— Честно говоря, я надеюсь только на удачу. Хочу проверить всю доступную информацию об этом Темпусе, может, что-то найду.
—
Всю информацию? Вот это энтузиазм… — иронично усмехнулась Грейнджер.
— Амбициозность. Я же неспроста в Слизерине, — Тео самодовольно улыбнулся.
— Зачем тебе это?
— Что?
— Его дневник. Зачем тебе нужно его прочитать?
— Хм… — Тео запустил пятерню в волосы. Почесал голову. — Мне просто безумно интересно, — он посмотрел на спутницу, — я хочу знать, что было в мозгах у человека, который изобрёл штуковину, позволяющую путешествовать во времени, — в глазах блеснул безумный огонёк.
— И что же ты будешь делать с этими знаниями?
— Хранить и оберегать. Не спать ночами… — Нотт улыбнулся уголком рта.
— Интересно…
Пару минут они шли молча. Каждый думал о своём и наслаждался тёплым воскресным утром.
— Давай я сложу их к себе, — Гермиона указала на книги подмышкой у Нотта.
— С каких это пор ты галантный джентльмен, Грейнджер? — Тео пытливо склонил голову набок.
Гермиона хмыкнула и потрясла зачарованной сумочкой, в которой эхом гремели сотни вещей.
— Чары незримого расширения.
— Недурно, — Теодор с одобрительной гримасой протянул стопку книг. — Нужно себе зачаровать карманы, буду проносить бухло мимо очередного папаши Забини.
Тео улыбнулся себе под нос, а Гермиона лишь хмыкнула, подавляя желание закатить глаза.
Когда они дошли до покосившейся хижины Хагрида, Тео остановился у тропинки перед входом и сказал:
— Ты иди, я тебя тут подожду, — после паузы он добавил: — или пойду дальше, если ты надолго.
Гермиона распахнула глаза в недоумении. Она совсем не знала, какие у Нотта с Хагридом отношения.
— Ты уверен? Хагрид классный и добрый, думаю, он…
— Я останусь на улице, — отрезал Нотт и, не обращая внимание на удивлённо поднятую бровь Грейнджер, достал из кармана сигарету.
— Ладно, я минут на двадцать, дождешься? — уже стоя на ступеньках, спросила Гермиона.
Тео кивнул и зажёг сигарету кончиком палочки. Выпустив клубы дыма, он засунул руки в карманы мантии и направился в сторону огромных камней, обросших плющом.
Усердно толкнув сырую дверь, Гермиона вошла в дом старого друга — лесничего Рубеуса Хагрида. В помещении было душно и пахло чем-то прокисшим. Но это не помешало Гермионе ощутить уют. Она чувствовала себя здесь, как дома, хотя вряд ли когда-то смогла бы по-настоящему жить в подобных условиях.
— Гермиона! Ты уж поспела! — на радостях раскинул огромные ладони Хагрид и глянул на часы. — Батюшки, как время летит, уж одиннадцатый час!
— Привет, Хагрид! — просияла Гермиона.
— Проходи, проходи, садись! — он кинул тёмно-зелёную, а, может, коричневую, затёртую подушку на скамью и жестом пригласил девушку. — А где Гарри, Джинни? Опаздывают?
— Они, наверное, не придут, — поджала губы Гермиона и, поймав расстроенный взгляд Хагрида, поспешила объяснить: — вчера была первая межфакультетская вечеринка, и Гарри очень старался «наладить со всеми отношения», — она хохотнула и забралась на высокую скамью.
— Так они наклюкались! — Хагрид, веселясь, стукнул по столу так, что Гермиона подскочила. — Эт бывает. Дело молодое, — расплылся в улыбке полувеликан. — А ты чего не с ними?
— Ты же меня знаешь, не люблю шумные компании. Для меня лучше побеседовать за чашечкой чая, — Гермиона подмигнула.
— Это верно! — Хагрид улыбнулся и спохватился. — Чай!
Он неуклюже развернулся к камину и снял кипящий чайник с огня. Когда он потянулся за чашкой, в окне заметил силуэт. Хмыкнув про себя, Хагрид обратился к Гермионе:
— А кто твой кавалер?
Гермиона рассматривала огромный веник, обмотанный паутиной. Видимо, Хагрид прибрался к её приходу. Внезапный вопрос заставил обернуться и оценить, куда был направлен взгляд лесничего.
— Он не кавалер мне, — дёрнулась Гермиона.
— Ммм? — вопросительно протянул Хагрид, улыбнулся и поставил алюминиевую кружку на стол, предварительно протерев о замызганный фартук.
— Теодор Нотт, ты должен его знать, он на параллельном курсе, Слизерин, — отчеканила Грейнджер, доставая из сумочки связку печенья, которую она накануне купила в Хогсмиде. — Это тебе.
— Нотт, говоришь? — проигнорировал дружеский жест Хагрид. — Не общалась бы ты с ним… — он сдвинул огромные косматые брови.
— Почему?
— Нотты — злые люди, Гермиона, — Хагрид покачал головой, и пара соринок выпала из его бороды. — Старинный род подколодных змей. Подлые и гнусные, — нахмурился лесничий и разлил кипяток в чашки. — Папаша чего только стоил! Плохой был человек. Очень плохой. Он же был одним из прихвостней Сама-знаешь-кого, — Хагрид присел за стол.
— Но Тео, кхм, Теодор не такой… — Гермиона хотела было оправдать нового знакомого, но Хагрид её прервал.
— Знаешь, Гермиона, яблоко от яблоньки… — он сурово взглянул на подругу. — Помяни мои слова, будь осторожна!
Гермиона только поджала губы и отвела взгляд. Как будто она сама об этом не думала тысячу раз. Её интерес к Нотту был против всех мыслимых законов логики. Упоминание Волан-де-Морта пропустило холодок под кожу и вызвало горькие воспоминания. Подсознательно Гермиона всегда была начеку, как дикая кошка, затаившаяся и готовая отбить атаку более крупного хищника. Но в ней верховенствовал исследовательский интерес. Неужели она сможет дружить со слизеринцем? Правда ли, что война стёрла все границы и межфакультетской вражды не существует? Или это утопия?
Они посмотрели в окно. Тео расположился на одном из обросших камней. Он лежал на мантии, закатав рукава рубашки, и купался в лучах октябрьского солнца. Лицо его было безмятежным и задумчивым. В одной руке слизеринец держал дымящуюся сигарету, а другой бессознательно выписывал круги в воздухе. От этого жеста рядом с Тео парило четыре небольших ярко-оранжевых тыковки с огорода Хагрида. Огненные овощи вращались, как планеты Солнечной системы, переплетали траектории и резко меняли направление движения.
Отпив отвратительного на вкус чая, Гермиона перевела тему. Они с Хагридом поболтали о восстановлении лесничего в должности учителя, о его новых невиданных зверушках, которые вряд ли законно проживали на территории школы, вспомнили былые проделки маленького трио и похохотали вдоволь. Разговор зашёл о погибших. Хагрид всхлипывал, поминая Сириуса, Люпина и родителей Гарри. Говорил, что теперь они там встретились и веселятся вместе. Огромной рукой он подлил себе в чай чего-то крепкого. Они выпили за Грозного глаза, Дамблдора и Снейпа, согласившись, что это были отважные люди, лучшие в своём роде. Потом Хагрид вспомнил о Фреде Уизли и после слов «Э-э-э, какой проказник был!» зашёлся громкими рыданиями. Гермиона молчала, опустив взгляд на руки. По её щекам текли слёзы скорби, маленькие капельки, знаменующие то, что раны ещё не зажили.
В приоткрытую створку окна, словно невесомый шёлковый платок, скользнул прохладный ветерок и вернул в реальность. Гермиона посмотрела на часы — прошло двадцать пять минут. Выглянув, она заметила, что на камнях стало пусто.
— Хагрид, мне пора,— поспешила собраться Грейнджер. — На сегодня ещё запланированы дела, — зачем-то соврала она. — Спасибо за чай.
— Э-э-х, уже уходишь? Ну, добро, — с шумом поднялся из-за стола лесничий и принялся провожать гостью. — В следующий раз бери Гарри и Джинни, а, может, и Рон приедет?
— Я им передам, — улыбнулась Гермиона, — до встречи!
Друзья обнялись на прощание. Гермиона чуть не лишилась рёбер от этой близости. Хагрид взялся за кованую ручку двери, но не отпер её, а задержался.
— Гермиона, береги себя, — он многозначительно и предостерегающе посмотрел на гриффиндорку.
— Хагрид, не беспокойся,
я себя в обиду не дам! — она вздёрнула подбородок и засмеялась.
Гермиона спустилась по шатким ступенькам и осмотрелась. Никого не было. Наверное, Тео не дождался. Отголосок обиды пролетел в душе, но Гермиона твёрдо решила не поддаваться и направилась в сторону замка, приминая тёмными ботинками камушки на тропе.
— Мало того, что ты забрала у меня книги, заставила ждать тебя вечность, так теперь ещё и убегаешь, Грейнджер? — Тео стоял в нескольких футах от неё.
Гермиона обернулась и невольно улыбнулась. Тепло разлилось по телу.
«Он дождался».
— Прогуляемся? — Нотт жестом пригласил в сторону уходящей тропы.
Бросив осторожный взгляд на хижину Хагрида, Гермиона уверенно зашагала к слизеринцу.
— Куда пойдём?
— Навстречу приключениям! — воскликнул Тео, подняв кулак вверх.
— О, нет, спасибо. Хватит с меня приключений…
— Хмм… Да? А мне казалось, вы, гриффиндорцы, всегда не прочь засунуть задницу куда погорячее.
Гермиона метнула медовый укор. Тео примирительно поднял руки.
— Тогда чего бы тебе хотелось?
Задумавшись на пару мгновений, Гермиона вздохнула с ноткой отчаяния:
— Спокойствия…
— Значит, мы идём в правильном направлении.
Через четверть часа они подошли к Чёрному озеру. От красоты и величия захватывало дух. Огромная поверхность мутной воды, словно большое зеркало, отражала ярко-синее небо с одинокими облаками и величественную корону гор, окружающих водоём. Ветра не было, поэтому на озере был штиль. Вдоль каменистого берега расположились группки студентов. Ученики часто использовали территорию озера как место для пикника, дружеских посиделок или возможность побыть одному. Протяжённость береговой линии позволяла всем найти укромное местечко и не мешать друг другу. Неподалёку виднелись изгибы щупалец Гигантского Кальмара. Чудовище тоже решило воспользоваться моментом и погреться в лучах октябрьского солнца.
Тео шёл впереди и молчал. Гермиона следовала за ним и тоже погрузилась в свои размышления. Она не замечала дивной природы вокруг, не видела пёстрых полевых цветочков, которые произрастали между мшистых камней, не обращала внимание на шустрых птичек, устроивших догонялки вдоль озера, игнорировала ароматы влажной, пожелтевшей листвы. Тревожные мысли захватили Гермиону. Психика была расшатана и подбрасывала печальные воспоминания в костёр переживаний. После всего произошедшего с лучшими друзьями, Гермиона чувствовала, что предаёт их, общаясь со слизеринским отпрыском. Она не знала, какую роль Теодор сыграл в войне. На чьей он был стороне? Сражался ли он за Хогвартс или эвакуировался с большинством одногруппников? Поддерживал ли он взгляды своего отца? Вопросы кололись. Но что-то необъяснимое заставляло передвигать ноги и следовать за Теодором Ноттом.
— Это моё любимое место, — Тео показал рукой на размашистый бук.
Дерево бросало плотную синюю тень на мягкую, устелённую мелкой травой землю. С этого берега было видно замок во всей его красе.
Тео снял мантию и постелил под деревом. Умостившись поудобнее среди массивных корней, он стал разглядывать Хогвартс, будто видел его впервые.
Мантия с красным подкладом тоже полетела на землю. Гермиона села в шаге от спутника и обняла колени.
— Здесь красиво… — тихо сказала она.
— Да… — выдохнул Тео и откинулся назад, заложив руки за голову, — и очень спокойно.
— То, что надо… — прошептала Гермиона и улыбнулась.
Было очень тихо. Солнце поблёскивало на водяной толще, будто подмигивало. Кажется, оно заигрывало, прощалось и обещало, что вернётся в апреле. Иногда озорной ветерок нежно касался кожи невесомыми руками и дарил прохладу. Поддаваясь воздушным порывам, жёлтые округлые листочки срывались с ветвей и, словно стая бабочек, кружились в пируэтах. Один такой крошечный танцор приземлился у ног Гермионы. Она аккуратно взяла листочек за хвостик и провела пальцами по жилкам. Спокойствие… Казалось, этот природный театр и правда дарил успокоение. Мысли улетали вслед за ветерком, нервы расслаблялись, и оставалось только слушать тишину.
— Грейнджер, — позвал лежащий на земле Тео.
Гермиона вопросительно обернулась. Тео поднялся на локти.
— Могу ли я получить свои книги назад? — он склонил голову набок и улыбнулся.
— Да, конечно, — замешкалась Гермиона и нырнула рукой в сумочку.
Через несколько мгновений она протянула три непохожих одна на другую книги. Нотт благодарно кивнул и добавил:
— Я здесь часто читаю.
Тео взял в руки тёмно-зелёную, среднего размера книгу с бронзовыми рисунками на обложке. Он взмахнул перед ней палочкой, использовав невербальное заклинание, и книга открылась на той странице, которую Нотт изучал последней.
— Что читаешь?
— Биографию Гефестуса Гора, — Тео поднял книгу так, чтобы гриффиндорка смогла разглядеть обложку.
— Был министром магии с 1752 по 1771… — задумчиво сказала она.
— По 1770, — поправил её Нотт.
— Точно, — нахмурилась, — и что интересного?
— Сейчас как раз речь идёт о конфликте с братом, ты наверняка слышала о «противоречии братьев Гор»?
Гермиона утвердительно кивнула. Когда-то на уроке истории они изучали этот эпизод. Гефестус Гор послал в висок своего младшего брата зелёный луч Авада Кедавры в ночь перед тем, как Себастьян Гор собирался объявить миру магглов о существовании волшебства.
— Ну так вот, в этой книге биограф даёт более детальное описание происходящего. Кажется, автор, как его… — Тео посмотрел на корешок книги, чтобы вспомнить, — да, Тристан Ламанс был другом старшего Гора. Можно сделать вывод, что информация подана почти что из первых уст.
— Он наверняка на стороне Гефестуса, — фыркнула Гермиона.
— Как и все мы.
— Не все, — твёрдо заявила гриффиндорка.
— Ой, да ладно, Грейнджер! — Тео придвинулся поближе. — Вот, послушай, — он быстро перебрал страницы, найдя нужный абзац, — «Себастьян, младший из братьев Гор, был одержим идеей интеграции магглов в волшебный мир. Он утверждал, что «Статут о секретности» от 1689 года несёт больше вреда обществу, чем пользы. Гор младший был убежден, что, разоблачив миру магглов магические способности, он и его соратники из общества «Крыло мира» положат конец классовой борьбе и в волшебном обществе», — Тео отвёл взгляд и фыркнул. — Ни о чём таком этот идиот не думал, он путался с магглой Санчес, и она промыла ему мозги.
— При чём тут Санчес, Нотт?! В каком-то смысле идеи младшего Гора имели место быть. Конечно, я не считаю, что всем стоит знать о существовании магии, но тогда даже браки с магглорождёнными преследовались по закону, — возмущалась Гермиона.
— А ты говоришь, Санчес ни при чём, — лицо Тео озарила язвительная ухмылка. — Гор явно хотел на ней жениться или ещё чего… и обернул свою одержимость какой-то бабой в противоречащее здравому смыслу восстание, — Тео недовольно скривился и продолжил читать. — «Гефестус, будучи министром магии, не мог допустить разоблачения. Память о преследованиях волшебников миром людей без магических способностей ещё была свежа. Напомним, бабушку братьев по маминой линии повесили односельчане, заподозрив у неё необъяснимые силы. Гефестусу на то время исполнилось шесть лет, а Себастьян был в утробе матери. Семейство присутствовало на городской площади в день казни. Бесчеловечная жестокость оставила глубокую травму в сознании юного волшебника.
Во времена правления старшего Гора накалялись преследования, и очевидным была целесообразность удержания секретности», — Теодор шумно выдохнул и захлопнул книгу. — Магов убивали, вешали, преследовали, а этот кретин Себастьян хотел сдать всех с потрохами!
— Но здесь же совершенно не сказано о мыслях Себастьяна! — парировала Гермиона, — Его намерения были благими, просто он родился не в то время. Он с «Крылом мира» хотел организовать просветительскую работу. Они думали усилить охранные заклинания, повлиять на маггловское образование и положить конец враждебным настроениям. Я думаю, при должной организации, это могло бы сработать. К тому же… — она не дала вставить слово, — он верил в человеческую доброту и любовь, верил, что преследования остановятся, что можно будет строить семьи с магглами и не промывать им мозги заклинаниями забвения. Себастьян хотел свободы для всех! — почти кричала Гермиона.
— Люди чего не могут объяснить, тому противятся, — грустно сообщил Нотт. — Не смогли объяснить происхождение магической силы и выбрали путь уничтожения.
Гермиона вдохнула поглубже, но потом осеклась, внутренне соглашаясь с Теодором.
— Но не убивать же брата! — схватилась за соломинку.
— Его нужно было остановить, — твёрдо ответил Тео.
— Можно было найти более гуманный способ.
— Иногда смерть одного спасает жизнь миллионам, — сухо произнес Тео. — Гор был мудрым политиком.
— Но это же его родной и любимый младший брат! У них были потрясающие отношения! Нет, ну, в конце концов, его можно было, например, пожизненно заточить в Азкабан. Я думаю, Гефестус думал об этом, раз впоследствии отремонтировал и усилил тюрьму.
— Грейнджер, — Нотт поднял синие, полные тягостных знаний глаза, — даже будучи в тюрьме можно управлять своими соратниками.
Повисла пауза. Ему ли не знать о том, как пожиратели смерти, даже будучи в заключении, получали вести от Тёмного Лорда. Ему ли не знать о том, что люди неоднократно сбегали из Азкабана, минуя сильнейшие оборонные заклинания. Ему ли не знать…
Гермиона отвернулась, поймав осознание за хвост. Как глубоко отец Тео посвящал его в подробности работы с Тёмным Лордом? Парень не был пожирателем смерти, она это знала точно, ведь он сидел с закатанными рукавами рубашки, и его предплечье не украшала устрашающая змея, ползущая из черепа. Как он жил, когда Волан-де-Морт планировал захват власти, продумывал смерть Гарри? Её смерть. А ещё Малфой… самый юный пожиратель приходился Теодору близким другом. Значит… он разделял его взгляды. Или нет?
Краем уха Гермиона услышала, что Тео снова закурил.
— Гефестус Гор запомнился истории рядом законопроектов, которые положили начало легальному движению Аврората… — он осторожно взглянул на Грейнджер поверх книги, будто о чем-то спрашивал.
Гермиона склонила голову на колени, ожидая продолжения. Тео расслабил плечи и продолжил читать вслух.
Бархатный голос Нотта разливался по берегу Чёрного озера. Было что-то успокаивающее в манере его речи, в тембре.
Противоречие… Этим словом можно описать весь сегодняшний, да и вчерашние дни. Гермиона разрывалась между рациональным «беги» и эмоциональным «останься». Но она прикрыла глаза и наслаждалась мелодичным повествованием чтеца.
Нотт озвучивал что-то о достижениях умнейшего из министров, и в его голосе слышалось уважение. Казалось, чтение обладало гипнотическим эффектом. Будто Теодор — это дудочник из сказки, который мелодией своего инструмента заманивал стаю крыс на верную гибель.
Гермиона медленно опустилась на землю, укладывая голову на руку. Она взглянула поверх воды. Замок всё так же неподвижно и величественно возвышался над озером. Рассудок постепенно затуманивался, веки казались тяжёлыми, сладкая нега расплылась по телу. Гермиона заснула.
Буквы сливались в слова, строки мелькали перед глазами. Теодор глубоко погрузился в чтение и не заметил, что гриффиндорка, лежавшая у его ног, мирно спит. Время близилось к четырём часам. Они пропустили обед.
Через двадцать минут, осознав, что давно не получал комментариев, Тео взглянул на Гермиону. Она лежала на боку лицом к озеру и глубоко дышала. Шоколадные кудри рассыпались вокруг головы, излучая еле уловимый сладкий аромат. Тео замолчал и чуть приблизился. Кажется, так пахнут персики. Неожиданно для него самого правая рука потянулась к кудряшкам. Тонкие пальцы коснулись шелковистых волн, и Тео почувствовал вибрации, разносящиеся по всему телу. Ещё ближе. Он прикрыл глаза. Кажется, будто к вибрациям добавилось необъяснимое тепло. Тео опустил раскрытую ладонь на копну волос и всеми пальцами сжал её, контролируя силу, чтобы не делать резких движений. Чтобы не разбудить. На бледной руке, усыпанной родинками, проступили вены. Вибрации усиливались, передаваясь окружающему пространству: земля гудела, по воде шла рябь, листья, не удержавшись, отрывались от ветвей и улетали вслед за ветром.
Гермиона резко вдохнула. Нотт оторвал руку и вцепился в книгу. Медленно и ленно она повернулась и вопросительно подняла бровь.
— Почему ты замолчал? — сонно спросила Гермиона.
— Ты уснула, — ухмыльнулся Тео, в глазах которого ещё держалось тепло.
— Я? — она легко улыбнулась, только глазами и, снова отвернувшись к озеру, добавила: — Не может быть. Продолжай…
Нотт усмехнулся и опустил глаза на строки. Он продолжал читать, а сам думал о том, что Грейнджер вот так просто уснула рядом. Слишком легко доверила ему свой покой. У неё что, совсем не работал инстинкт самосохранения?
Нотт озвучивал биографию министра магии, и иногда они прерывались на обсуждение. Гермиона и Теодор спорили, соглашались и снова спорили. Кажется, это занятие было им по душе. Возможно, в этот самый тёплый октябрьский день они поняли, что могли бы стать друзьями. Могли бы, если бы не условности и отголоски прошлого…
Тео читал ещё некоторое время, пока не стало темнеть.
— Кажется, в Большом Зале уже зажгли свет, — протянула Гермиона, поднимаясь и потягиваясь, — скоро ужин.
Теодор проследил, как она неуклюже поднялась и отряхнула мантию, совсем как маггл. Так, как научили её родители. Он дотянулся до волшебной палочки и безмолвно послал очищающее заклинание на её одежду. Травинки и пыль растворились, складочки разгладились, а щёки Гермионы покрылись лёгким румянцем.
— Спасибо, — исподлобья произнесла она и надела мантию.
— Мы, волшебники, и не такое умеем, — улыбнулся Тео и, ловко вскочив на ноги, тоже оделся.
Поднялся сильный ветер. Свинцовые тучи затянули небо и угрожающе нависли над путниками. Стало намного холоднее. Тео и Гермиона возвращались в замок, минуя почерневшие глыбы и извилистые кустарники. Небольшая сфера тёплого света, выпущенная Гермионой, освещала путь в сумерках. Когда они взбирались наверх по крутой тропинке, усыпанной гравием, неожиданный порыв холодного ветра отбросил копну каштановых волос, и они с силой хлестнули по лицу идущего позади Нотта. Запах персика. Укол электричества. Темнота. Дезориентация. Он потерял координацию и, поскользнувшись на камушках, упал на колени.
— Эй, с тобой всё в порядке? — испугавшись резкого звука, вскрикнула Гермиона.
— Не могу дождаться ужина, — поднялся Тео, — ноги подкашиваются.
Послышался звук весёлой толпы. Со стороны стадиона ко входу в замок приближалась стая слизеринцев. Они возвращались с игры в квиддич, о чём свидетельствовали мётлы в руках, грязная одежда и разгорячённые, мокрые лица. Малфой шёл в середине, и говорил с Забини. Он выделялся среди других. Высокий рост, широкие плечи, обтянутые плотными мышцами, острые черты лица, взъерошенные платиновые волосы, мокрые от пота, уверенный и традиционно надменный взгляд. Казалось, будто его сделали на заводе идеальных фарфоровых кукол для аристократов. Он был одет в плотно прилегающую спортивную кофту с длинными рукавами и эмблемой змеи на груди и спортивные штаны, которые были в следах от травы и грязи.
Малфой указал в сторону парочки, и толпа остановилась. Грейнджер поёжилась, пропуская Нотта вперёд.
— Какие люди! — воскликнул разгорячённый Забини. В руках у него была метла, куртка и бутылка неизвестного напитка.
— Я вас приветствую, господа! — деланно официальным тоном громко поздоровался Тео.
Они с Гермионой подошли ближе. Несколько пар глаз буравили спутников, пытаясь уловить намёк на причину их совместного времяпрепровождения.
— Так, так, так, — протянул Малфой, медленно скользя взглядом снизу вверх по гриффиндорке, — Грейнджер и слизеринский мальчик… Неожиданный коктейль. Теодор, — он обратился к Нотту, — интересный выбор.
— Люблю удивлять, Малфой, — подмигнул Тео и, кажется, немного растопил надменность Малфоя. Гермиона покосилась на Нотта.
Завидев грязные колени Теодора, Гойл обнажил свои желтоватые зубы и протянул:
— Нотт, чем вы там занимались с зубрилой? В какой такой позе ты стоял на коленях?
Слизеринцы одобрительно завыли.
— Уймись, Гойл, — отрезал Нотт и, улыбнувшись, снова взглянул на Малфоя. Тот лишь поднял левую бровь.
Гермионе было не по себе от такого количества змей вокруг, но она решила не подавать виду. Презрительно искря янтарными глазами, она сложила руки на груди и смотрела на них, как на стаю обезьян.
— Грейнджер, не страшно тебе ходить с Ноттом в тёмный лес? — съязвил Монтегю. — Этот чёрт не постеснялся бы…
— Нотт запустил щупальца зубриле под юбку? — разорался Гойл так, что изо рта вылетела слюна.
— Ой, смотри, чтоб к тебе в штаны не залез, — выпалила Гермиона и, не желая терпеть насмешки, уверенно направилась к лестнице, на которой стояли слизеринцы.
— А он может, — заржал Забини, пиная Гойла в бок.
Проход заграждал Малфой, который вальяжно опёрся на метлу и потешался над происходящим.
— Я могу пройти? — воинственно посмотрела Грейнджер на Малфоя снизу вверх.
— Умоляй, — улыбнулся краем рта. Свита зашлась натуральным хохотом гиен.
— Дай пройти! — прошипела Гермиона, глядя противнику прямо в глаза.
— Неправильный ответ… — не разрывая зрительного контакта, низким тоном произнёс Драко.
— Малфой, — сжала зубы, закипая.
— Дай ей пройти, Драко, — послышался спокойный голос Тео.
Драко поднял на него серьёзный взгляд и прищурился, пытаясь прочитать мысли. Гиены завыли снова. Секунда колебания, и слизеринец безмолвно отступил.
— Пока, — обернувшись, Гермиона сухо попрощалась с Тео.
Тот моргнул в ответ, но гриффиндорка уже бежала вверх по старинным ступенькам.
Стая расслабилась и повернула в сторону подземелья. Малфой подошёл к Нотту ближе и тихо спросил:
— Что это бы…
— Как полетали? — Тео не дал развиться расспросам о воскресной компании и перевёл тему.
— Неплохо… — принял правила игры Малфой, — но этот долбоёб Монтегю родился без мозгов. Он подрезал меня, когда я входил в пике, и мы оба чуть не лишились башки, — рассказывал Малфой, пока они спускались по лестнице.
— А зачем башка, если мозгов нет? — засмеялся Тео.
— В точку, — усмехнулся Драко в ответ, — честное слово, будто с Лонгботтомом летал, — фыркнул Драко. Пропустив одногруппников вперед, он обернулся к Тео и всё же спросил: — Что ты с ней делал? — Драко кивнул в сторону, где случилась роковая встреча.
— Хотел убить… — серьёзно и злобно прошипел Нотт, — но тут вы… в следующий раз попробую.
— Блять, Нотт, она же… — вздохнул Малфой, подбирая слова, — мерзкая.
— И как ты только со мной по одной земле ходишь… — закатил глаза Тео.
— Господа, зависнем в гостиной? — воскликнул Забини. — Отчим передал отличный бурбон, догонимся перед ужином!
Компания одобрительно загудела и направилась в слизеринское логово.
***
Гермиона резко вошла в комнату и плюхнулась на кровать лицом вниз. Постельное белье пахло домом, чем-то родным и приятным. Было прохладно и пусто. В камине сверкал пламенный свет.
— Неудачный день? — вдруг послышался голос Джинни.
Гермиона поднялась на руках и на секунду задумалась:
— Да нет, день как раз получился… хороший. Но я только что встретила Малфоя. И он как всегда был невыносим. Напыщенный индюк! Как же он меня бесит.
— Угу… — рассеяно пробормотала Джинни, глядя куда-то в пространство под ногами.
— Эй, Джин, что-то случилось?
— Кажется,— она подняла задумчивые глаза, — Гарри хочет сделать мне предложение…
Джинни выглядела озадаченной и встревоженной. Она сидела на своей кровати и, подобрав одеяло, немного покачивалась. Было непривычно видеть вечно задорную и энергичную Уизли в таком состоянии.
—Что?! Ого! — Гермиона вскочила и прикрыла рот руками. — Как ты узнала?
— Я нашла кольцо, — она виновато улыбнулась. — Мы собирались на озеро, и я зашла к нему в комнату, чтобы забрать куртку. И там, среди вещей…
— С ума сойти! Поздравляю? — вопросительно порадовалась Гермиона. — Что-то не так?
— Я не уверена, что готова, — еле слышно сказала Джинни. — Нет, я-то его люблю и хочу быть вместе, но мне кажется, это все слишком рано…
Гермиона подошла к растерянной подруге и присела на край кровати.
— Я тебя понимаю. Ты не должна делать то, чего не хочешь.
— Да, но я хочу! Просто не так быстро. Я же ещё даже не закончила учебу…
Девушки погрузились в тишину. Грейнджер не представляла, чем может помочь. Она и сама считала, что сейчас было слишком рано выходить замуж. Что, если бы Рон сделал ей предложение? Согласилась бы она? От этой мысли начали потеть ладони. Гермиона испугалась? Сомневалась? Но разве не к этому всё шло?
— Может, ты поговоришь с ним? — Джинни посмотрела на подругу.
— Что? С кем?
Джинни просто продолжила молчать. И тут до Гермионы дошло.
— О, нет! — замотала головой. — Нет, нет, нет! Не проси меня, Джин! Это ваши дела!
— Но, Герми...
— Нет, пожалуйста.
— Ну не просить же мне Рона, в конце концов. Ты же его близкая подруга. К кому мне ещё обратиться?
— Может, ты сама с ним поговоришь?
— И как ты себе это представляешь? — нахмурилась Джинни и улыбнулась. — Привет, Гарри, ты, наверное, хочешь сделать мне предложение? Так вот, я не хочу.
— Ну… Не так…
— Пожалуйста, Гермиона!
Грейнджер послала укоризненный взгляд.
— Поговоришь? Правда? Вот чудесно! Спасибо! Спасибо!
— Но я не…
— Ты настоящая подруга! Я у тебя в долгу! Проси взамен что хочешь!
Гермиона смиренно выдохнула.
— Единственное, что я попрошу — ничего у меня больше не проси! — сказала Грейнджер.
— Я тебя обожаю! — Уизли полезла обниматься.
Они несколько мгновений сидели молча и, кажется, Гермиона действительно внутренне согласилась выполнить просьбу. Отстранившись, Уизли защебетала как ни в чём не бывало:
— Так как прошёл твой день?
— Хорошо. Сегодня было так тепло, и погода
чудная! — у Гермионы случилось дежавю.
— Да, и правда, необычно для октября. И чем ты занималась в этот прекрасный день?
— Ходила на озеро. Читала, — Гермиона улыбнулась, вспоминая.
Кажется, Уизли что-то заподозрила в мимолётном жесте.
— Одна?
— Нет…
— А с кем? — прищурилась Джинни.
— С Ноттом. Только Джинни, — прервала Гермиона надвигающуюся огненную бурю, — не начинай! Это просто совпадение. Мы немного общаемся… Ничего большего.
— Ладно, ладно, — коварно улыбнулась Уизли, — ты мне всё равно рано или поздно расскажешь.
Гермиона закатила глаза.
***
В слизеринской гостиной было немноголюдно. Видимо, студенты разошлись по своим комнатам, готовясь к ужину, а, может, ещё не вернулись, пытаясь продлить воскресенье. Помещение было обставлено старинной мебелью в тёмных тонах с изумрудными и серебристыми акцентами. Оно было больше похоже на логово видавшего жизнь злодея-холостяка, чем на студенческую гостиную. В камине плясали языки пламени, которые, впрочем, не дарили тепла. Обычно слизеринцы задействовали согревающие чары, чтобы компенсировать сырость и холод. Но компания, завалившаяся в подземелье, была слишком разгорячённой от тренировки и спиртного, так что сегодня им не понадобилось дополнительное тепло.
Пройдя в центр угрюмого зала, Забини обратился к Драко и Тео:
— О чём беседовали, детки?
— О светской жизни мисс грязнокровки и её новом ухажере, — иронизировал блондин.
— Да… Нотт у нас змей-искуситель… — поиграл бровями Блейз.
— Да он просто придурок, — прыснул Драко и упал в кресло.
— Но ты только посмотри на его морду! — Забини разместился в кресле напротив. Тео сел справа от Малфоя. — На такое лицо можно поймать сотни цыпочек, — он расплылся в улыбке, игнорируя недовольство Нотта. — Нет, ну серьёзно! Я бы тебя трахнул, будь я бабой…
— Забини, мне, конечно, льстит твоё внимание, но держи свои фантазии при себе, — сказал Нотт, веселясь, и разлил в три бокала золотистый напиток.
— А мне? — протянул гнусаво Гойл.
— Сам справишься, — отмахнулся Тео.
— Да вы не шарите! — продолжил Блейз. — Этим нужно пользоваться. С вашими рожами, — показал он на Малфоя и Нотта, — можно баб табунами собирать и драть до потери пульса, — Блейз поднял бокал, все рассмеялись. — Дядюшка Блейз научит вас женщин любить. Хотели бы гарем?
— Я бы сейчас не отказался от женских ласк, — потянулся, словно пантера, Малфой.
— А ты, Нотт? — не унимался Забини, явно смакуя разговор.
— Я бы для начала попробовал втроём.
— Моё воспитание! — Забини одобрительно чокнулся с ним бокалом. — А если вторым будет мужик?
— Ты на себя намекаешь, Забини? Нет, спасибо, — засмеялся Тео. — Уймись, не для тебя моя роза цвела.
— А если Малфой?
— Ну, если Ма-а-алфой, — артистично протянул Нотт, привставая, — то я точно не смогу отказаться, — он сжал щеку Малфоя и потряс. — Такая рожа!
Драко грубо отмахнулся, хохоча, и для закрепления двинул Тео кулаком.
Все трое громко рассмеялись, наполняя весельем мрачное подземелье.
— Какие же вы идиоты… — сквозь смех сообщил Драко.
Блейз махнул палочкой, и зачарованная бутылка обновила всем напитки. Огненное пойло обволакивало горло и расслабляло мышцы. Градус поднимался, а с ним и настроение парней.
— Зачем вы живёте? — покачивая напиток на дне, спросил Малфой.
— О, я ради того, чтобы радовать мисс Дафну Гринграсс, — промурлыкал Блейз и притянул к себе тонконогую жертву, которая как раз проходила мимо.
Дафна захихикала и умостилась на коленях у Блейза.
— Какой ты подлиза, — она провела по его щеке рукой. — Драко, а ты Асторию не видал?
— С чего бы? Она твоя сестра, Гринграсс.
— Просто… она искала тебя.
— А если серьёзно, Забини? — продавливал Малфой, игнорируя Дафну.
— Что за тяжёлые беседы на ночь глядя? Плохо будешь спать, детка, — парировал Блейз, увлечённо рассматривая создание в своих руках.
— Как будто я до этого хорошо спал, — еле слышно произнёс Драко, отпивая Бурбон. — Тео? Есть версии?
— Хмм… — Нотт сделал глоток, — было бы охуенно что-нибудь изобрести или что-нибудь сделать, будучи министром, которым я, несомненно, стану, — он поднял вверх бокал, — чтобы внести вклад в историю. Оставить след, изменить мир и вся прочая высокопарная хуета.
— Высокопарная хуета — твоё второе имя, Нотт, — подхватил Забини. Они кивнули друг другу и выпили.
— А ты зачем живёшь, Гойл? — издевательски усмехнулся Малфой.
— Я… — Грегори опустил взгляд в стакан, — я хочу найти любовь, — промычал он.
Парни взорвались диким хохотом, таким громким, что, кажется, мебель вокруг затряслась.
— Твою мать, Гойл, — сложившись пополам, задыхался от смеха Нотт.
— Наберись терпения, детка, — расплёскивал от смеха напиток Забини, — поиски могут продлиться
некоторое время.
Звонкий басистый смех усиливался, весельчаки в конвульсиях хватались за животы.
— Перестаньте! Зачем вы так, — пыталась перекричать Дафна. — Грег, это вполне нормальное желание, я тебя поддерживаю, — она гневно стукнула кулачком в грудь Забини.
Гойл поднял печальный взгляд на Дафну, а потом оглядел ржущих одногруппников.
— Придурки, — выплюнул он, швырнул стакан на стол и ушёл.
Троица весельчаков постепенно пришла в себя и отдышалась. Забини даже смахнул слёзы, проступившие от заливистого смеха.
— Да, это было сильно, — усмехнулся Малфой и приказал бутылке плеснуть ещё.
— А ты, — сверкнул морскими глазами Тео, — а ты, Малфой, зачем живёшь? — он склонил голову и внимательно проследил за Драко.
Воздух сгустился. Зазвенела тишина. Малфой вмиг стал снова серьёзным. Он свёл брови и опустил взгляд на дно плотного резного бокала. Холодные пальцы впивались в толщу стекла.
— Драко? — спокойно позвал его Нотт.
Малфой поднял серые, полные мучений глаза и посмотрел на друга. Взгляд Тео подействовал, как обезболивающее, как терпкое седативное зелье и, кажется, Драко осмелился довериться ему.
— Я… — он протяжно вдохнул и на выдохе произнёс: — я не знаю.
Малфой залпом осушил остаток Бурбона в надежде на то, что обжигающий алкоголь заглушит давящую боль внутри.
***
Январь, 1999 год.
— Какого чёрта на тебя нашло?! — крикнул Нотт, залетая в спортивную раздевалку.
Малфой стоял в штанах, обнажив торс. Он собирал спортивный инвентарь и, когда увидел друга, так и замер с кожаными перчатками в руках. Большая часть команды уже ушла на ужин, но ещё слышался шум воды в душевой. Они были не одни.
— Чё ты разорался? — шикнул Малфой и кивнул в сторону «свидетеля».
— Что ты устроил там, в туалете? Какого хуя, Малфой? — понизил голос Тео. Наконец выпала возможность поговорить относительно без свидетелей.
Тео выглядел встревоженным. У него были растрёпаны волосы и напряжены плечи.
— Блять, Нотт, — сжал зубы Малфой, — не устраивай цирк.
— Да у нас только ты известный циркач, — съязвил Тео.
Малфой нервно отбросил свои вещи, резко развернулся и подошёл вплотную к стоящему у окна Теодору.
— Чего ты хочешь? — низким угрожающим голосом произнёс он.
— Я хочу, Малфой, чтобы ты, прежде чем плеваться ядом, разобрался сначала в своей чёртовой башке, полной дерьма, — чётко выговаривая каждое слово ответил Нотт.
Малфой ещё сильнее сжал челюсти. Нотт был прав. Ему не нужно было лишнее подтверждение помешательства. Драко и сам понимал, что сходил с ума, терял свои ориентиры и не знал, как выбраться из кошмара. Но признать правоту Теодора было непозволительной слабостью.
— С моей башкой всё в порядке, — безэмоционально и холодно прошипел Малфой, — хватит играть в рыцаря.
Тео прикрыл лицо руками и покачал головой, отрицая происходящее. Ему очень хотелось поговорить с другом откровенно. Так, как они делали миллионы раз в слизеринской гостиной или сидя на астрономической башне, а потом на каменном мосту. Поговорить с Драко, а не с его шипастой озлобленной копией. Но он устал бегать за Малфоем, ожидая, пока тот растает и позволит добраться до истинного себя.
— Какой же ты кретин, — произнёс себе в руки Тео и, подняв голову, резко спросил. — Ты хочешь быть с ней?
Вопрос пронзил запотевшую раздевалку, как молния. На секунду показалось, будто на лице Малфоя вот-вот проступит настоящая эмоция. Но маска безразличия усиливала свои позиции. Лишь напряжённые мышцы шеи и рук выдавали внутреннюю борьбу.
— Быть?.. — он надменно поднял бровь.
— Ну, ладно, — закатил глаза Нотт, не сдерживая своё раздражение. — Ты хочешь повторить вчерашнюю ночь?
Малфой смотрел на Тео беззвучно. Грозовые, холодные глаза впивались в Нотта, посылая немой ответ.
— Так я и думал, — Тео громко выдохнул, а на лице появилась тень улыбки.
Резко отступив, Малфой отвёл взгляд, и Тео не успел прочитать эмоцию. Он сделал пару шагов в сторону шкафчиков, но потом снова развернулся и спросил:
— Как ты можешь делать вид, что это нормально? — скривился он.
Тео вопросительно вскинул бровь.
— Ты же осознаешь, что она — гриффиндорка, чёртова грязнокровка, сучка Поттера и, блять, знаменитая «золотая девочка»? — Малфой говорил тихо, но вены на его шее всё же напряглись.
— Мне похуй, — отрезал Нотт.
Повисла пауза. Две пары глаз буравили друг друга в отчаянной надежде обменяться эмоциями. Малфой с силой сжимал челюсти, сдерживая крик, а Нотт вдавливал руки в подоконник до побеления, сдерживая желание врезать.
— Я устал от всех этих чёртовых условностей, — прервал молчание Теодор и взял ноту откровенности, — я долго жил по правилам, которые мне шептали на ухо, словно у меня нет своих мозгов, — на этих словах брови Малфоя дрогнули. — Мне похуй, что обо мне подумают. Какого чёрта меня должно заботить мнение этого мира, который сожрал меня, переварил и выблевал, как хренов мусор? Я устал постоянно бояться, что сделаю или скажу что-то не так. Я сам по себе «что-то не так», — Теодор усмехнулся, словно душевно больной, — поэтому хуже уже не будет. Я просто устал, — Тео закрыл глаза.
В темноте он услышал громкий протяжный выдох Драко и его отдаляющиеся шаги. Он не откроется. Чёртова ледяная глыба по имени Драко Малфой.
Осознав бесполезность диалога, Тео сдался. Он взглянул в окно. Первые звёзды уже поблёскивали на чернеющем небосводе. Над густым лесом поднималась сонная луна. Вечер был спокойным и тихим, в отличие от закипающих эмоций в раздевалке. Теодор перевёл взгляд на Малфоя. Драко сидел и, опершись руками на колени, держал голову. Лица не было видно. Теодор оттолкнулся от подоконника и тихо пошёл к выходу. У дверного проёма он на секунду задержался и, обернувшись, кинул:
— Малфой, не делай ей больно.
Бледное лицо поднялось над руками, и Тео заметил покрасневшие глаза.
— Ты опоздал со своими нотациями, Нотт.
