***
В субботу, которая по расписанию обещала быть учебной, объявили о сокращённых уроках в честь Хэллоуина. Услышав радостные новости, Большой зал утонул в ликовании и аплодисментах. Вечером за ужином ожидался традиционный пир с небольшой развлекательной программой. Среди студентов старших курсов ходили слухи, что пиршеством веселье не закончится, а перетечёт в более «взрослое» русло.***
На втором уроке Макгонагалл вызвала Тео к доске и пытала теоретическими вопросами об отличии превращения млекопитающих и земноводных. Теодор как всегда выглядел расслабленным и по-свойски беседовал с преподавательницей. Макгонагалл не одобряла слишком беспечное настроение. Задумав проучить нахального слизеринца, она наколдовала перед ним три ящерицы, которые практически ничем не отличались. — Мистер Нотт, учитывая вашу осведомленность в материале, думаю, вам не составит труда ответить, какое из этих существ было трансфигурировано из неодушевлённого предмета, — профессор провела сморщенной, но изящной рукой по трём рептилиям. Макгонагалл попала в точку. Нотт растерянно смотрел на парящих зелёных тварей, которые подёргивали лапками, и понятия не имел, какой ответ правильный. У них ещё не было практических занятий, а такие подробности в книгах не упоминались. В глазах промелькнула беспомощность, и гонор поубавился. На лице профессора проступила тень улыбки. В поисках спасения Нотт взглянул на класс. Слизеринцы сочувственно поджимали губы и вздыхали, гриффиндорцы злорадствовали, не скрывая насмешек. И вдруг он встретился взглядом с ней. Гермиона на секунду замешкалась, но потом украдкой отвела глаза вправо, указывая на правильный ответ. Крайняя ящерица имела наиболее пустой, стеклянный взгляд. Что? Быть этого не может. Грейнджер ему подсказывает? Уголок рта Теодора коварно поднялся. Слизеринец встряхнулся и вразвалочку подошёл к самой правой животине. Он наигранно прищурился и, взявшись за подбородок, словно мыслитель, нагнулся к скользкому созданию. На секунду синие глаза обратились к своей спасительнице спрашивая, мол, «точно эта?». Гермиона моргнула, выражая согласие. — Вот эта, профессор! — самодовольно сказал Нотт. Макгонагалл нахмурилась и недоверчиво посмотрела на студента. Неужели угадал? Профессор просканировала класс на предмет бессмертных, но увидела лишь отрешённые взгляды. — Хм… — повернулась она к Тео. — Верно, Мистер Нотт. Десять очков Слизерину. Садитесь. Студенты со змеиной эмблемой радостно загудели. Забини даже показательно похлопал в ладоши. Тео артистично развернулся, вздымая полы мантии, и дерзко зашагал в конец класса. Макгонагалл вскинула бровь и, отвернувшись к своему столу, неодобрительно покачала головой. Проходя мимо парты, где сидела Грейнджер, Тео задержался на секунду, на мгновение, которое никто не заметил, и коснулся её руки. Гермиона смущённо взглянула на кудрявого беса. Разряды самого нежного электричества разлетелись хаотично по телу, отдаваясь в груди, висках и кончиках пальцев. — Ну и как мне теперь расплатиться с тобой? — прошептал Теодор. Грейнджер на автомате выпалила заготовленный ответ: — ЗОТИ. Сегодня. После празднования, — она свела брови, придавая серьёзности словам. Тео закатил глаза и улыбнулся. Милые морщинки обрамили его взгляд. Он ничего не ответил и просто вернулся на своё место.***
Администрация с особым усердием постаралась украсить школу к Хэллоуину. После войны хотелось праздновать по любому поводу. Устраивать пиры, вечеринки, приёмы и просто дружеские посиделки. Хотелось веселиться и радоваться стократ. Ведь каждый ещё помнил то ощущение неизвестности, когда с уверенностью нельзя было сказать, будет ли в будущем повод улыбнуться и кого-то поздравить. Будет ли будущее? Длинные коридоры были обставлены огромными восковыми свечами, которые плавились и стекали, образуя многослойные сталактиты. Оранжевый свет гладил древние каменные стены и добавлял уюта. На потолке поблескивала многослойная наколдованная паутина. Развесёлые студенты толпились у огромной запертой двери в Большой зал. Аромат вкуснейшей еды доносился сквозь щели, и от этого текли слюнки. Все были в предвкушении. Послышался бой старинных часов. Семь вечера. Как по команде, дверь со скрипом стала отворяться. Расталкивая друг друга, ученики поспешили зайти в зал и пробраться к своим столам. От разворачивающейся красоты спирало дыхание. Многоярусные горы изысканных угощений ожидали голодных студентов. Сервировка отличалась от повседневной наличием утончённой позолоченной посуды и яркими огненными и чёрными салфетками. В воздухе парили десятки ярко-оранжевых тыкв, выращенных Хагридом, который иногда для пущего роста тайком применял распирающее заклинание. Высеченные злобные мордашки то и дело подмигивали или коварно хохотали. Зачарованное небо бурлило тёмно-фиолетовыми и чёрными облаками, которые периодически рассекала беззвучная молния. Она отражалась в зловещих черепах, охлаждающих напитки. Преподавательский стол украшала тяжёлая синяя скатерть, и по ней стекали золотистые звезды. В зале было тепло, и царила праздничная, хоть и немного зловещая атмосфера. Когда все сели за стол, директриса в парадной зелёной мантии произнесла поздравительную речь и передала слово профессору Флитвику. Тот пригласил в центр хор в светящихся одеждах. Глаза хористов скрывали золотые маски. Пение было прелестным и слияние голосов радовало слух, но все сгорали от нетерпения приступить к трапезе. Поэтому, как только прозвучала последняя нота, студенты с жадностью набросились на блюда. — Чтоб я всегда так жил! — запихивая еду за обе щеки, пробормотал Поттер. — Думаю, в таком случае метла проломится под тобой, милый, — веселилась Уизли. — Кстати, про мётлы. Когда лучше назначить тренировку? Я думаю, логичнее всего будет… — Ой, только давайте хоть сегодня без квиддича, — прервала парочку Гермиона. — Ладно, — делая одолжение, протянула Джинни, — думаю в среду, — всё же шепнула она Гарри. — Пойдём завтра в Хогсмид? — перевела тему Грейнджер. — А у тебя разве нет завтра никаких «деловых встреч»? — коварно улыбнулась Джинни и откусила эклер с черникой. Гарри недоумевающе взглянул на подруг. Гермиона недовольно проколола вилкой ни в чём не виновный тыквенный пирог. — Джинни… — Грейнджер послала предупредительный выстрел. — Завтра я абсолютно свободна. Даже уроки не буду делать. Очень хочу отдохнуть, я закипаю! — Ого, ты в порядке? Гермиона без уроков в воскресенье… Звучит пугающе, — иронизировал Поттер. Решено было отправиться в волшебный городишко на следующий день, сразу после завтрака. Ребята болтали и веселились, поедая горы немыслимой красоты сладостей. В какой-то момент стало тяжело дышать от съеденного объёма. Гарри наколдовал шахматы и предложил Гермионе сыграть. Та замялась. Хоть завтра у неё не предвиделось деловых встреч, сегодня же она назначила одну. — Хорошо, сыграем, но только один раз, — пустив в ход первую пешку, сказала Гермиона. Она посмотрела через плечо Поттера, сидевшего напротив, и попыталась найти кудрявую голову в противоположной части зала. Слизеринцы громко спорили. Кажется, Монтегю в чём-то не соглашался с Забини, при этом каждая из сторон обросла союзниками. Гермиона заметила, как в перерыве между перепалками Блейз подливал в кубки неизвестную жидкость из зачарованной фляги, содержимое которой не заканчивалось. Тео стоял за спиной Забини и толкал речь, размахивая кубком. От воодушевленного монолога содержимое бокала расплескалось, и сидевший рядом Малфой нервно выругался. — Гермиона? Эй! — позвал Гарри. — Твой ход! — Ой, да, прости, — она наугад передвинула фигуру. — Куда ты там всё время смотришь? — хотел было развернуться Гарри, но Джинни отвела руками его голову и задала отвлечённый вопрос, заставляя забыть о своём намерении. Гермиона нежно и благодарно улыбнулась подруге. Её взгляд словно магнитом притягивало к столу змеиной компании. Интересно, принял ли Тео всерьёз предложение (или скорее приказ) Грейнджер? Вряд ли. Но как это выяснить? Не идти же к нему через весь зал. «Ну же, Тео, посмотри на меня…» Словно услышав мысли, Теодор поднял взгляд. Гермиона вопросительно изогнула бровь. Поняв вопрос, Нотт взглянул на Малфоя, который раздражённо слушал Монтегю. Теодор о чём-то задумался, пропуская вихры сквозь пальцы, а затем резко положительно моргнул Гермионе. Кажется, эти двое научились говорить одними только глазами. Гриффиндорка оживилась и победоносно улыбнулась. Теодор ответил ей тем же. Как же его красила улыбка... Доиграв партию с позорным поражением, Гермиона отпросилась у друзей, отбиваясь от неустанных уговоров Джинни. Уизли рассказала, что старшекурсники договариваются с учителями, чтобы им позволили остаться в Большом зале после отбоя и устроить настоящий кутёж. Гермиона увильнула, сказав, что ей нужно доделать кое-что по учебе, чтобы завтра со спокойной душой отдохнуть. Уизли пригрозила жестокой расправой тому, кто пропускает лучшие вечеринки года.***
Сквозь пыльные створки окна в тёмный, необорудованный класс, просачивалась вечерняя прохлада. Гермиона обошла комнату, изучая ничем не приметные стены. Взмахнув палочкой, она зажгла с десяток свечей. Серебряная сфера потрескивала посреди класса. Гермионе захотелось её пнуть. Проклятое коллективное усиление! Почему заклинание не поддавалось? Почему приходилось позориться перед слизеринцами? Закусив губу, Грейнджер задумчиво отошла от сферы в дальний угол. Она извлекла из сумочки учебник и села на голый пол. Страницы пожелтевшей книги в сотый раз твердили одно и то же произношение «Роборис Майорис», одну и ту же траекторию движения в виде зигзага, и одну и ту же идею о важности коллективного желания. Прошло, приблизительно, полчаса, и Гермиона стала раздражительно постукивать пальцем о деревянный паркет. Гарри и Джинни поделились накануне, что их командам удалось договориться. Грейнджер иронично усмехнулась. В какой вселенной ей выдастся возможным договориться с Малфоем? Он же абсолютно непробиваем. Иногда Гермионе казалось, что цель его жизни — плеваться отборнейшим ядом. Но, может, ей удастся договориться через Нотта? У них ведь сложились неплохие взаимоотношения. Взаимоотношения… Интересно, а как правильно называется то, что происходит между ними? Гермиона помотала головой, избегая размышлений, от которых начинало трепетать неизвестное чувство где-то там под рёбрами. Возможно, Тео может послужить громоотводом? Создавалось ощущение, что рядом с ним Малфой становился мягче, спокойнее и… нормальнее. Гермиона тоже ощущала необоснованное умиротворение и прилив сил в присутствии Тео. А силы — это именно то, что ей сейчас было необходимо. В коридоре послышался диалог знакомых голосов. Нотт и Малфой вальяжно зашли в кабинет и уставились на гриффиндорку, сидящую на полу. Они были расслаблены и… немного пьяны. — Грейнджер, вставай с колен, я тебя прощаю! — показал зубы Тео и подошёл поближе. — О чём ты? — она улыбнулась в ответ, добавив нотку презрения. Теодор ничего не ответил, по-джентельменски подал руку. Гермиона смутилась, но всё же вложила свою ладонь в его и поднялась. — Где вас черти носили? Почему так долго? — выплеснула накопившуюся злость. — Потому что никто в здравом уме не будет заниматься этой хуйнёй в хэллоуинский вечер, — Малфой неприязненно взглянул в сторону сферы. Гермиона внутренне обросла броней и приготовилась к тяжёлому времени в компании ужаснейшего из людей. — И как же ты снизошёл до того, чтобы явиться? — выпалила она. — Нотт умеет убеждать. Парни расхохотались, оставив Гермиону в догадках. Драко был на удивление в хорошем настроении. — Давайте побыстрее разрядимся вселенской энергией, — тоном конферансье произнёс Нотт и пригласил коллег приступить к заданию. Ребята битый час пытались покорить сферу. Хорошее настроение Малфоя растворялось с каждой попыткой. Он раздражался и срывал злость на Грейнджер. Гермиона нервничала. Она попала в Гриффиндор за внутреннюю отвагу и храбрость, за незыблемую веру. Но, кажется, вера таяла с каждым безрезультатным взмахом палочки. Колкие выпады Малфоя только накаляли атмосферу. Они перешли на крик и взаимные упрёки. Гермиона винила Малфоя в напыщенности и высокомерии, а тот, не выбирая выражений, обвинял гриффиндорку в дилетантстве и глупости. Нотт же казался отстранённым и только изредка подавал голос, чтобы вернуть двоих на землю и продолжить практику. — Грейнджер, твою мать, соберись! — рычал Малфой. — Даже у твоего шрамоголового и его пресмыкающейся рыжей получилось. Докажи, что ты достойна быть приписанной в их клуб недоразвитых! — Заткнись, Малфой! Не смей так говорить о них! — закричала Гермиона и, оторвав руку от сферы, ткнула палочкой в его сторону. — Господа, вы меня утомляете… — разлился по комнате бархатный голос Теодора, — давайте закончим поскорее. — Ты прав, Нотт, — обернулся Малфой, гнев которого отдавался напряжением во всём теле, — давайте закончим. С меня хватит. Плевать на Хёрста. Пойдём отсюда, пусть «золотая девочка» докажет, что она, сука, великая по праву. Он спрятал палочку и направился к двери. Гермиона недоумённо уставилась на слизеринцев. Нотт пожал плечами и произнёс на выдохе: — Окей, попробуем в другой раз. — Не будет другого раза, — холодно и серьёзно сказал Драко. — К чёрту дополнительные баллы, к чёрту ЖАБА, к чёрту проклятый Хогвартс! — Тихо, тихо, малыш, не плачь, — приобнял Малфоя Нотт. — Пойдём к дядюшке Забини. Они с Гринграсс уже, скорее всего, успели нарешать «целебного зелья». Малфой раздражённо скинул руку друга, но идея продолжить вечер в шумной компании с алкоголем его привлекла. Они уверенно зашагали к выходу. Грейнджер выстрелила в дверь золотым лучом, и та с грохотом захлопнулась. — Вы никуда не пойдёте! — Какого чёрта?— огрызнулся Малфой, — Нотт, уйми свою подружку. Морские глаза хлестнули немым укором в ответ. — Я не собираюсь из-за вас тут торчать все выходные! Вы не выйдете, пока мы не закончим! — крикнула Гермиона. — Открой дверь, Грейнджер. — Нет, Малфой, мы покончим с этим сейчас же! — Грейнджер, это что, шантаж? — кошачьей поступью приблизился Теодор. — С заложниками?.. Лет на пять сядешь... — Теодор! — не умаляла пыла Гермиона. — Просто давайте закончим. — Ладно… — выдохнул Тео ей в лицо. От него доносились острые нотки алкоголя. — Нас объединяет желание выйти отсюда побыстрее, верно? Давайте и положим это чувство в основу нашего сотрудничества. Малфой неожиданно для себя согласился и раздражённо кивнул. Гермиона дёрнула напряжённой рукой в сторону сферы. Трое обступили шар и внутренне пожелали поскорее убраться из чёртового класса. — Роборис Майорис! Из палочек слизеринцев блеснул серебряный свет. Особенно сильным казалось воздействие Малфоя. Парящая в воздухе сфера заметно завибрировала. — Как тебе это удалось? — вырвалось изумление Гермионы. Малфой самодовольно хмыкнул. — Сразу видно, кому действительно хочется уйти, — сказал Тео, взглянув на Драко. — Давайте ещё раз! — нервно скомандовала Грейнджер. Упорство и отчаяние смешались в глазах, волосы растрепались больше обычного, на лбу проступила испарина. — На счёт три. Раз, два… Роборис Майорис! Теодор лениво последовал указаниям, а Драко остался стоять. Он пристально смотрел на руку гриффиндорки, которая крепко сжимала древко. — Малфой! — крикнула Грейнджер. — Какого… — Чёткое исполнение траектории… — сосредоточенно проговорил слизеринец, не отрывая глаз. — Что? — Ты неправильно выписываешь руну. У тебя слишком резкий зигзаг. — Не может быть, — растерялась Гермиона. Она отошла к своей сумке, взяла учебник по заклинаниям и вернулась. — Я делаю в точности, как показано в книге. Малфой скептически скривился. Гермиона смутилась, нахмурилась и, собравшись, повторила заклинание ещё раз. И ещё раз. И ещё. Она приложила максимальное усилие. Она так старалась, чтобы не упасть лицом в грязь перед змеёнышами, как не старалась ни на одном экзамене. Но отчаянные попытки не увенчались успехом. Нервно опустив руки, словно они были виноваты в неудачах, Гермиона вопросительно взглянула на потешающегося Малфоя. Тео тем временем с выражением пытливого исследователя наблюдал за происходящим. — Нет, не так, — надменно сказал Малфой. — Внимай, Грейнджер. Тео, помоги. Гермиона фыркнула: — Не хватало только у тебя учиться. Парни обступили сферу, и воздух пронзил дуэт бархатистого и стального голосов. Гермиона жадно ловила каждое движение палочек. Сфера поддалась, и красное заклинание разрушения забурлило внутри. После паузы, проведя тщательный анализ у себя в голове, Гермиона снова попыталась. Кажется, лёгкая искринка всё же вылетела из её палочки. Но, возможно, это была пылинка, пролетающая мимо зачарованной сферы. — Какая же ты бездарная, — рыкнул Малфой и, резко обойдя её сзади, схватил за руку. — Что ты делаешь? Убери руки! — попыталась вырваться Грейнджер. — Рот закрой. Гермиона замерла. Малфой так внезапно проник в её личное пространство, что всё тело напряглось, ожидая опасности. Мгновение растянулось в бесконечность. Его холодная рука сильно сжимала кисть, которая держала палочку. Размеренно дышащей грудью Драко касался спины пленницы. Он был так непривычно близко, что Гермиона ясно ощутила запах алкоголя и дорогого парфюма с древесными нотками. Дрожь от непрошеной близости пробирала руки. Был ли это страх? Он почувствовал это тоже. А ещё Малфой почувствовал сладковатый аромат, исходящий от её волос. Не дав смешанным, непонятным эмоциями разрастаться, Драко прочертил их руками плавный зигзаг и спокойно произнес: — Роборис Майорис. Гермиона почувствовала, что из того неизученного места под рёбрами вдруг разлился жар, который мгновенно перенёсся в область кисти. Этот необъяснимый жар сделал температурный контраст с холодной ладонью Малфоя ещё более ощутимым. Из палочки сверкнул отчётливый луч серебряного света и слегка толкнул сферу. Зачарованный шар завибрировал, подбрасывая красные искры внутри. Это не было похоже на описываемый Хёрстом заветный звон, но точно являлось большим прогрессом в стараниях команды. Гермиона замерла в оцепенении. Малфой всё ещё держал её за руку. Она поклялась бы, что минула уже целая вечность, но в действительности не прошло и пяти секунд. Опомнившись, Малфой отступил и встретился взглядом с Ноттом. Теодор коварно улыбался. Повисла странная тишина. Неловкая пауза, скрывавшая за собой ураганы громких мыслей всех троих. — Думаю, на сегодня хватит, — выпалила Гермиона и, отперев дверь, выскочила из класса.***
Канун Рождества, декабрь, 1998 год. Камин уже погас, напоминая о себе мерцанием слабых углей. Тео, опёршись на руки, медленно привстал на огромной кровати. Изумрудное покрывало покалывало пальцы. Он ещё раз взглянул на Малфоя, которого только что изучал. Драко, изогнувшись, лежал неподалёку и спал. Глубокое, размеренное дыхание не сочеталось с напряженным лицом. Мокрые волосы, словно после лихорадки, были рассыпаны на тёмной подушке, как платиновые змеи. Нотт заставил себя оторвать взгляд, ощущая, будто делает что-то неправильное, будто сейчас его кто-то уличит в преступлении. Он встал и еле касаясь пола, подошёл к огромному окну. Минуя сторону, где почти беспечно спал друг, Тео взмахнул палочкой и убрал ленты окровавленных бинтов. От вида багровых пятен внутри снова всё сжалось. Подоконник был настолько широким, что мог послужить ещё одной кроватью. Забравшись на него с ногами, Тео снял обувь и прикоснулся голыми ступнями к холодному мрамору. Ловко щёлкнув пальцами, он приоткрыл заледеневшую створку окна. Морозный ветер полоснул по коже. Малфой поёжился от внезапного касания холода. Тео поймал себя на желании укрыть его, но остановился, убеждая себя, что это было бы странно. Невнятные чувства от вида спящего друга забирались в район солнечного сплетения. Тео беспокоился за Драко. И за себя... Нотт свёл тёмные брови на переносице и прикрыл глаза. Переживания и тревога сводили живот, словно скользкие морские твари, которые обволакивают и тянут на дно. Что он может сделать для Драко? Как помочь ему? Тео неосознанно провёл рукой под глазами. Нежная кожа пекла от недавних слёз. Малфой видел слёзы Теодора. И это было очень странно. Но, возможно, он всё же не заметил? Странным было всё в последнее время. Рациональный ум Нотта разрывался на части от невозможности оценить и классифицировать эмоции, которые внезапно его накрывали. Складывалось впечатление, будто кто-то сверху в случайном порядке подкидывает в него переживания, как в копилку. И однажды огромный молоток разобьёт хрупкие фарфоровые стены, чтобы освободить накопленное богатство. Тео встряхнулся. Взглянув вглубь комнаты, он призвал к себе пачку сигарет, лежащих в сумке. Выдохнул едкий дым и опёрся головой о дубовый откос, сминая плотные кудри. По мере того, как лёгкие наполнялись никотином, мышцы ослабевали, и появлялось ощущение мимолётного забвения. Тео прострелило дежавю. Он вспомнил следующий день после Хэллоуина, когда так же сидел на окне, только в Хогвартсе. Это было воскресенье первого ноября. Он с однокурсниками из Слизерина обступил окно, ведущее в школьный двор. Они беседовали. Забини с Гойлом считали, сколько бутылок огневиски они «случайно» влили в тыквенный сок. Малфой опёрся о косяк, и с отстраненным видом слушал лепетание окруживших его сестёр Гринграсс. На подоконнике сидели Тео, слизеринка с длинными русыми волосами и Пэнси. Паркинсон делала вид, что участвует в беседе компании, но на самом деле она сосредоточенно следила за разговором Малфоя. Теодор вертел в руках книгу и мысленно где-то блуждал, игнорируя откровенные попытки русоволосой привлечь его внимание. Он отвернулся к окну, чтобы избежать диалога. Ноябрь сразу заявил о себе классическим пасмурным днём. Небо было равномерно затянуто серой пеленой. Ветер обрывал остатки жёлтой листвы и трепал голые деревья. Тео закурил, зная, что в этой части замка его не застукают. Он сидел на подоконнике, окруженный людьми, но, казалось, будто где-то в другом месте. Совсем один. Тот самый случай, когда лицо «не влезай — убьет» работало в угоду хозяина. Слизеринка, сидевшая рядом, бросила попытки обольстить задумчивого одногрупника и переключилась на болтовню с Паркинсон. Вдруг Нотт заметил трио, вышедшее со двора школы. Гермиона, Гарри и Джинни направлялись в сторону деревушки Хогсмид. Друзья увлечённо беседовали. Младшая Уизли даже подпрыгивала в порыве эмоций. Гермиона заливисто хохотала. «Какая же она эмоциональная», — подумал Тео. Его забавляло наблюдать за её проявлениями чувств. Тео, как исследователь, хотел собрать и изучить весь спектр эмоций Гермионы. А выяснить, насколько он широкий, явно сможет помочь Малфой. Тео мельком взглянул на друга. Драко, словно бушующему урагану, удавалось раскачивать эмоциональную лодку Грейнджер. В его присутствии она не могла себя контролировать и быстро воспламенялась. Как же она была прекрасна в гневе… Её розовые щёки, нахмуренные брови и испепеляющий взгляд. В некоторые мгновения казалось, будто Малфою тоже доставляет удовольствие наблюдать за бушующей бестией. Тео снова взглянул на удаляющихся гриффиндорцев. Вчера, когда Малфой неожиданно для всех схватил Грейнджер за руку, Тео прошибла стая необъяснимых эмоций. Сначала горький укол в груди, который отдавал нервной дрожью в пальцах, сжимающих палочку. Затем в сознание пробрался пресловутый исследовательский интерес, присущий Нотту. Его словно парализовало, и он, не в силах что-то предпринять, лишь пристально наблюдал своими жадными синими глазами. При виде того, как массивное плечо друга прижимает её шоколадные локоны, а его бледная рука с силой сдавливает хрупкие пальчики, Тео чувствовал странное волнение. Оно растекалось липкой, неправильной, мерзкой волной и концентрировалось внизу живота. Порыв ветра небрежно подкинул кудри Грейнджер. Теодору захотелось приблизиться в надежде, что проказник ветер принесет её сладковатый аромат. «Ну же, Грейнджер, посмотри на меня…» Укрощая причёску, Гермиона вертелась вокруг своей оси, активно орудуя руками. Она словно услышала. Замерла на секунду и встретилась взглядом с сидящим на подоконнике Теодором. Гриффиндорка от неожиданности неуклюже взмахнула рукой, хотела поздороваться, но сразу же её убрала, осознавая нелепость ситуации. Щёки залил румянец неловкости, и она смущённо улыбнулась, глядя исподлобья. Её друзья ушли вперёд и не заметили произошедшего. Грейнджер опомнилась и, резко развернувшись, ускорила шаг в сторону парочки. Тео невольно приблизился плотнее к окну. «Глупышка…» От знакомых медовых глаз по телу пробежали искры, разнося приятное тепло. Но взгляд Тео остался серьёзным и задумчивым. Брови отбрасывали холодную тень, губы были плотно сжаты. Теодор пытался рационализировать произошедшее. Какого чёрта он сыпется при виде гриффиндорки? Что произошло в той старой аудитории? Слизеринец пристально вглядывался в силуэт уходящей фигуры, пока она не скрылась за поворотом. Вдруг Тео почувствовал холод. Он повернулся и встретился с изучающими его пасмурными, как ноябрьское небо, глазами. Малфой всё видел. Уголёк забытой сигареты обжёг замерзшие пальцы. Тео дёрнулся и снова оказался в тёмной комнате. Малфой спал в объятиях долгой декабрьской ночи. Нотт внутренне позавидовал другу, ведь он сегодня вряд ли сумеет уснуть. Мыслительная мясорубка не давала покоя. Она вращала стальными винтами, кроша все понятия "нормального". Даже снотворные зелья не притупляли эту изощрённую пытку. Тео все ещё не разобрался в своём отношении к Грейнджер, и тут же, при виде спящего Малфоя, глубоко внутри, там, где все прячут свои секреты, зарождались новые пугающие чувства. Нет. Это полный бред. Это следствие усталости. Искажённый ответ организма на стресс. Это совсем невовремя. Не по плану. Тео устало провёл рукой по лицу. — Пиздец… — вырвалось на выдохе. Он прислонился щекой к заледенелому окну и ещё раз скользнул взглядом по лучшему другу, лежавшему в темноте комнаты.